Какой он, этот самец?

        С кем же это мы тогда были? Да, точно! Биохимик-генетик, кандидат наук, почти доктор, про аллелизм вообще всё знает, и еще много про что биохимическое. Десять лет с микропробирками и микропипетками. Старше меня ровно на эти самые десять лет. А я – в аспирантах, с ним строго на «Вы» и вообще без шалостей,  но с надеждой на стажировку.
        Приехали мы на звероферму - материал брать (кровь, по-русски говоря). Специально для нас одного самца-норку загодя отсадили в специальную клетку, а клетку унесли в сараюшку.
        Приходим на ферму, разворачиваем свои инструменты. Пока мы возимся, мимо дефилирует рабочий и говорит (если опустить мат и междометья), что зверь наш, похоже, из клетки ушёл, а вот ушёл ли из сараюшки – непонятно пока. Так что надо идти и ловить его скорее.
        Мы и пошли. По дороге биохимик допытывается, расскажи, мол, что за самец  – это раз, и как мы его ловить будем – это два. Я отвечаю в том ключе, что самец как самец, стандартный, коричневый. А уж как мы его в этой тесной сараюшке ловить будем, я даже и не знаю пока. Когда они из шедов убегают, их ловят специальными сачками вроде энтомологических, только гораздо крепче и ручка у них - метра три с половиной. А в сарае – не знаю как. Война план покажет.
        А биохимик прицепился не на шутку – какой он этот самец, вынь да положь! Ну какой-какой, повторяю ему раз в пятый, наверное. Такой это самец: стандартный, коричневый, толстый, уши маленькие, зубы острые, хвост голый, потому что самка его потрепала, которая крыться не хотела. Увидите – ни с чем не перепутаете.
        Входим в сарай, дверь быстро захлопнули, лампу включили. Лампа тусклая, в сараюшке хлам разный валяется, а клетка, видим, точно – пустая. Биохимик сразу по-мужски командование парадом на себя взял. Я с удовольствием подвинулась. Стали мы красться вдоль стен, чтобы зверя спугнуть  – он с одной стороны, я – с другой. Крадёмся. Вдруг биохимик каааак метнётся в сторону – да быстро, я глазом моргнуть не успела! А подобной прыти от почти что доктора с брюшком совсем не ожидала, честно скажу. Метнулся он, значит, в сторону, хлопнулся животом прямо на пол, и возня какая-то началась – мне по потёмкам-то не видно в деталях, что происходит, только движение. Вокруг ящики падают, грабли какие-то… Шум-грохот!
        Потом мужик похрюкал, еще повозился, поворчал и говорит удовлетворённо:
        - Поймал гадёныша! Зубы какие острые, а!! Куртку мне порвал в клочки.
        Я говорю:
        - Подождите, Вы же без рукавиц! Сейчас я к Вам подойду и рукавицы дам.
        Рассказываю я, конечно, не так быстро, как все там происходило. А происходило всё очень быстро.
        Биохимик вдруг глаза округлил и шипит:
        - Я его, похоже, придушил. Потому что он не шевелится!
        Я в ответ, так же громко, но про себя:
        - Я сейчас тебя самого придушу, потому что меня начальник придушит. Он за них валютой платит.
        Подхожу я к ним, биохимика вежливо и с почтением отгибаю от земли, чтобы посмотреть на придушенное тело золотого валютного самца. Вижу, лежит здоровый пасючина, ни жив, ни мёртв, глаза выпученные, обгадился со страху. Меня в хохот повело так, что я на ногах еле держусь, а могу только приседать и покачиваться.
Попискиваю сквозь слёзы:
        - Это Вы крысу поймали. Здоровуууущую!!
        А он, понимаете ли, так разозлился, разошёлся не на шутку:
        - Какая же это, - говорит, - крыса??!!! Я крыс в виварии видел. Они в два раза меньше. И мех не такой. А у этой – смотри! – уши круглые! Зубы острые! И самец!
Я в ответ умиротворяющее, в том ключе, что согласна, мол, самец, трудно возражать. Но однако взгляните сами: габитуально – крыса ведь, крыса…  А он еще напористей:
        - А норка тебе что, не крыса???!! Вот, у меня шапка норичья – смотри!
        Я в ответ вполне миролюбиво:
        - У Вас шапка из сурка. Сурок – не крыса. И норка не крыса. А поймали Вы крысу, но очень отожравшуюся на даровых харчах. Пасюк называется. Но, конечно, самец.
        Встал с полумертвого пасюка, руки отряхнул брезгливо, и пошли мы обратно в автобус. Самца норки потом нигде не нашли. Видно ушел он всё-таки раньше, чем мы вошли в сараюшку. А пасюков таких я нигде потом, даже на ферме, не видела ни разу. Такой здоровенный был!
        В ученики к себе, биохимик - почти доктор, само собой, меня не взял.