Сапог из аллигатора

               
    
С американцем Вэлом я познакомилась в Питере, когда ездила туда в отпуск. Это произошло в ночном клубе  «Кандемен», где была организована встреча американских женихов и русских невест. В первый день мы просто гуляли по городу вместе с переводчицей Еленой,  любовались красотами Питера.
 
       На другой день «по расписанию Вэла» (конечно, не без подсказки Елены) мы должны были пойти в ночной клуб «Конюшенный двор». А перед этим решили прокатиться на речном трамвайчике.

Встречались мы у гостиницы  «Пулковская». Вэл взял своего друга, то есть отца, Форреста, тот прихватил подружку, двадцатитрёхлетнюю девицу. Девица была тупая, как сибирский валенок, но на личико смазливая да ещё и молодая.
Вот встретились мы у «Пулковской»: Вэл, я, Форест, девица и переводчица. Стоим, ждём наше личное такси с Александром. Стоим, развлекаемся, американцы громко хохочут. А что им не хохотать? У них пачки долларов, у них никаких проблем. Это у нас,  у русских, постоянные проблемы, а у американцев, как они сами говорят: «No problem!»

Форрест и Вэл продолжают комедию, начатую в Кандимене. Вэл говорит нашей Любочке (так звали девицу ), что он son, Forrest- father, переводчица Лена - mother, а Любочка, из нас самая молодая, Любочка - grandmother, или как они говорили по-русски, Любочка - бабу`шка. Это-то и смешно, что она не ба`бушка, а именно  бабу`шка. Так интересно, вот переставил в слове ударение, и слово стало смешным.

       Наша Любочка была в простеньких белых босоножка, из которых выглядывали коричневые следки. Вот уж верх безвкусия и мещанства. Есть такие женщины у нас, которые могут разодеться в пух и прах, а на ногах босоножки со следками или колготки с морщинами. Не случайно же француженки носят только чулки, а колготки не признают. А наш гениальный Александр Пушкин, ценитель женщин и красоты, говорил, что он «легче б женщине простил измену, чем набок сбившийся чулок». Молодец, поэт! Уж он-то умел ценить женскую красоту, ему можно верить.

Хоть и прославил он нашу русскую литературу, и знаем мы его как великого русского поэта, но кровей-то он далеко не наших. Не случайно Александр так часто влюблялся в красивых женщин, извергая,  как вулкан, огромное количество любовных стихов, вспыхивая, как искра, из-за пустяка, и на почве ревности вызывая своего  очередного соперника на дуэль. Действительно, это любовь позволяла ему сочинять. Именно, находясь в состоянии влюбленности, он получал адреналин и кураж, и это позволяло ему творить, творить и творить.

      А кровей-то он африканских. Да, кровь у Пушкина была горячей, даже очень горячей, ведь он потомок далёких предков из Абиссинии. И вот эта арабская, африканская кровь и будоражила его. Я сама это испытала, узнала, что такое арабский мужчина, когда побывала в Африке, когда взгляд африканца прожигает насквозь, и не знаешь, куда бежать от этого взгляда. А уж если мужчина красивый…

Стоим мы, развлекаемся, американцы громко смеются. Мне было очень смешно оттого, что Вэл и Форрест были в остроконечных натуральных сапогах и всячески выставляли их напоказ. Июль, разгар лета, русские женщины в босоножках и в туфлях,  а американцы в сапогах. Конечно, красивые сапоги, слов нет. С рисунком сбоку, как у Денди из фильма «Денди- крокодил» или у Майкла Дугласа из фильма «Роман с камнем».

      Майкл сшил себе сапоги из кожи крокодила, которого он пристрелил, а потом извлёк из брюха рептилии огромный изумруд невероятной красоты.
Вэл стоял, красиво выставив ногу в красивом сапоге из натуральной кожи. Такие сапоги, наверное, можно век носить и не сносить.
-Crocodilе? - спрашиваю я у Вэла, показывая на сапог.
-No, no crocodilе, alligator, - отвечает Вэл.


       И снова смех. Нам, конечно, смешно. Для нас, что крокодил, что аллигатор. Кожа-то натуральная. Для нас это баснословная, недоступная цена. А американец небрежно отвечает, что это не крокодил, а всего-то какой-то паршивенький аллигатор. Сколько слушала разные передачи про крокодилов, всё старалась запомнить отличие аллигатора от крокодила.

    Кажется, у аллигатора зуба кривые и выступают из пасти, а у обычных крокодилов – нет. А может, всё наоборот. Ну их,  этих противных крокодилов. Не приведи, Господи, с ними встретиться. Они ведь ещё и бегают быстро по суше, особенно за жертвой. Это только на вид они такие неуклюжие и неповоротливые на кривых коротких лапах.

Стоим, ждём таксиста. А его всё нет и нет. И вот уже собрались поехать на какой-нибудь другой машине, как вдруг подъезжает такси на огромной скорости, водитель резко ударяет по тормозам, выглядывает из окна и орёт благим матом:
-Вэл, Вэл, Вэл! Я приехал!
Мы опять захохотали. Очень уж смешно выглядел таксист, чуть из окна не выпал, так хотелось ему заработать. Но всё-таки успел, повезло ему. И вот мы поехали. А нас в машине оказалось шестеро, один лишний.

       Я села около водителя, переводчица, Вэл и Форрест – сзади, а Любочка -  на колени к Форресту. Так мы и поехали - шесть человек  в такси – по самому центру Петербурга. До сих пор удивляюсь, что нас не остановила  ни одна дорожная служба. Странно, однако. Девица Форреста, когда мы останавливались, выпрашивала у него то мороженое, то пирожное и постоянно что-то жевала.

         Всё это  было тоже очень смешно, с одной стороны, а с другой, - у американцев, наверное, сложилось впечатление, что все русские женщины  голодные, что все они хотят одного - поесть. Прискорбно, но что делать. В какой-то степени они правы. Приехали мы на набережную, американцы взяли билеты всей нашей компании, и поехали мы кататься на водном трамвайчике по Неве.


    Приятная это была прогулка в компании иностранцев и переводчицы. Я от души практиковалась в английском, американцы веселились, мы не отставали от них. Вэл опять достал свой полароид и фотографировал нас, а мы его. Весело! Я в отпуске – и никаких проблем! Имя одного американца –Форрест, что в переводе означает «лес». Ну а у Вэла имя просто потрясающее -  означает «хорошо». И всё вокруг хорошо! Когда мы поднялись на верхнюю палубу, то там дул довольно-таки свежий приятный ветерок. Не сказать, чтобы очень уж сильный, но его хватило, и у Вэла вначале чуть не сдуло с головы парик.


      Бедный американец схватился за свою голову, чтобы удержать парик, а мы все опять захохотали.
Вот сдуло бы, было бы ещё смешнее. Интересно было бы посмотреть, что у него под париком. Вот ведь человеческая натура. Согласитесь, мужчина в парике, это, конечно, редкость. А когда с него сдувает парик… Остаётся только фантазировать, какой он под париком – лысый или не совсем. Ведь что-то побудило его надеть парик. Я сначала даже не знала про его тайну, думала, что это у него свои такие длинные волосы. А Вэл время от времени доставал массажную щётку и начёсывал свою чёлку.

       Нас это страшно веселило. Ну что ж, у американцев, как и у богатых,  которые тоже плачут, свои причуды. Трудно представить русского мужчину за таким занятием. Хотя… «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей»…Опять наш батенька, Александр Сергеевич…Если, конечно, забыть, что он из Африки.

      Итак, мы все были довольны поездкой. Шумели, смеялись, дурачились. Но не обошлось и без курьёза. Кому-то пришла идея вновь подняться на верхнюю палубу и сфотографироваться. А ветерок, между тем, усилился. Казалось бы, какой ветер в Питере по сравнению с Севером? Это и не ветер вовсе. Но не скажите! Когда я однажды была в Питере, так вот, когда я держала свой любимый красный зонт, ветерок так дунул, что сдуло купол зонта, а в руках остался  один металлический стержень. Смешной же был тогда у меня видок. Вот вам и слабый питерский ветерок!

        Вэл, как настоящий фотограф, снова достал свой полароид, а мы  стали выстраивать скульптурную группу, чтобы было посмешнее. Кто-то кого-то вытеснял, кто-то втискивался в середину, кто-то кого-то обнимал под шумок. Визг и хохот стояли на всю верхнюю палубу. Вэл никак не мог нажать на рычажок. Наконец, три, два, один…пуск…Сейчас вылетит птичка…Мы застыли.

      Вэл держит полароид, из него выползает пока белый снимок. В этот время ветер дунул очень сильно и скосил набок парик Вэла. Он попытался поправить его левой рукой, но неудачно, мешал полароид. А когда он хотел схватить парик правой рукой, ветер рванул так сильно, что сорвал парик окончательно,  Вэл за ним перегнулся через парапет и …

     Мы бросились к нему, кто хватал брошенный полароид, кто за что хватал – не понять. Женщины суетились, пытаясь ухватить Вэла за костюм, за брюки, за ноги. А Вэл уже висел совсем за бортом, только Форрест  успел схватить его за ногу. Но катер сильно качало, а Вэл был достаточно плотным и грузным мужчиной. В это время и Александр бросился к Вэлу, но споткнулся о чью-то туфлю, поскользнулся и упал. Катер сильно накренился, Вэл стал ешё ближе к воде.

       Теперь угроза нависла и над Форрестом, так как он держал Вэла. Но катер сначала выровнялся, а потом резко наклонился в другую сторону, и тогда Форрест упал нам на руки, мы упали на Александра, а Вэл плюхнулся в воду. Пока мы все бестолково пытались помочь Вэлу, суетились и толкались,  в руках у Форреста остался один хвалёный сапог из крокодильей кожи.

 
    Что тут началось! Мы закричали:
-Человек за бортом! Караул! Помогите!
Капитан скомандовал:

-Стоп машина! Шлюпку за борт! Помощник, тревога!
В воду полетели спасательные круги. А экипаж судна  стал срочно спускать на воду шлюпку. К счастью, Вэл вынырнул. Как оказалось, он и сам плавал неплохо. Только слегка испугался. Помощник  с капитаном сами мигом прыгнули в шлюпку  и вытащили растерянного, мокрого Вэла.

         Вид у него был уморительный. Весь его великолепный белый пиджак промок до нитки. Брюки и вовсе представляли жалкое зрелище. А голова? Голова была в порядке, но без парика. Мелкие, мелкие кудри, как и положено африканцу. Ничего страшного, он даже не лысым оказался. И держался молодцом. А на ноге – один сапог!  Другой драгоценный сапог из крокодиловой кожи, а точнее из аллигатора, остался на дне реки. Ну что ж, подарок Неве, нашей северной красавице.

-О! – восхищалась я. - American hero. Realy hero! Ты покорил нас своей смелостью.You are realy man! Realy man!
Вэл уже пришел в себя. Он даже не успел как следует испугаться и замерзнуть. Всю нашу веселящуюся компанию с почётом высадили на берег. Капитан даже приносил свои извинения за то, что не уберёг иностранца от водной процедуры. Хотя он совершенно ни при чем.

        А мы поехали в гостиницу «Пулковская», чтобы Вэл переоделся. Не мог же он в прикиде мокрой курицы идти в ночной клуб. По дороге мы шутили и смеялись над Вэлом:
-И зачем надо было прыгать в Неву за париком?  You are and so beautiful man (Ты и так красивый  man. Просто красавец!)
Вот тебе и парик! Да…Сыграл он злую шутку с Вэлом! Наверное, не будет больше его носить.

Когда мы пришли в номер к Вэлу, то увидели восемь пар сапог из крокодильей кожи, стоящих в ряд.
-Вот это да! – восхищались мы. Дай нам поносить, как раз всем хватит. Да ещё и останется. Вэл посмеивался, ему нравилось быть в центре внимания. Он переоделся и пошел в ванную для чего-то. Но каково же было наше удивление, когда оттуда он снова вышел в парике!

       В другом! Вот это да! Этим он окончательно нас сразил. Даже больше, чем восемью парами сапог из крокодильей кожи. Надо же какой запасливый мужчина! И запаслив, и импозантен, и смел, как лев! Не утонул в питерской Неве. Он снова готов к бою за русскую невесту!


      Ну что ж, Тореодор, смелее в бой! Итак, вся наша эпатажная компания  в полном сборе « двинулась» в  «Конюшенный двор». Таксист свой, кураж у всей компании, Вэл – афроамериканец – в центре внимания. Наверное, столько внимания у него не было за всю его сознательную жизнь. На этот раз он надел кремовый пиджак, крокодиловые сапоги, ещё краше прежних, и чёрный парик. Этим париком он гордился ещё больше, и украдкой, когда мы сидели в такси, он смотрелся в зеркало перед водителем и поправлял свою пышную чёлку.

        Итак, прибыли к ночному клубу «Конюшенный  двор». Александр эффектно затормозил, выскочил из кабины, открыл дверцу и галантно подавал всем руку: и дамам, и американцам. Ну, дамам, понятно, он же джентельмен, а американцам - тоже понятно. Хотел прогнуться и больше заработать.

       Что было в Конюшенном дворе, это уже другой рассказ  про американца Вэла. А эта смешная история с сапогом из аллигатора запомнилась мне надолго.