Игра

- Мне нужен этот фрукт. – Подумал первый человек и удивился. Это была первая четко осознанная им мысль. До этого все было по-другому. Он просто хотел. Хотел есть, хотел спать, хотел трахаться. Хотел и делал, что хотел. Но теперь он ПОНЯЛ, что хочет. Разница была большая, хотя сам он и не осознавал, что произошло. Он съел фрукт и пошел домой, в родную пещеру. И он так и не заметил чьих-то красных глаз недалеко от дерева, на котором рос тот фрукт.
Обладателем глаз был Сатана. И он радостно улыбался. Все шло по плану. Все было как обычно.

- И люди, увидевшие твою Пирамиду, поймут, что никогда не было создано ничего более великого. И навсегда сохранится имя твое и память о тебе, о Владыка. – говорил Имхотеп. – Молю тебя, позволь мне построить ее во имя твое.
- Что ж. – Отвечал властитель Верхнего и Нижнего Египта. – В мысли твоей могу я видеть лишь пользу для себя и народа Египта. Воплоти же ее в камень и, не смущаясь, проси у меня рабов и слуг. Не так уж важно, сколько их падет во имя вечной славы моей.
- Благодарю тебя, о Джосер, властитель всего мира. – С радостью отвечал ему Имхотеп. – Пусть исполнится воля твоя.
Он отправился в пустыню и положил несколько тысяч жизней на строительстве первой из пирамид, ступенчатой пирамиды Джосера. И он был прав. Пусть иногда забывалось имя владыки, но всегда возникало в памяти людской вновь. И имя самого Имхотепа осталось в веках и не было позабыто. Мечты обоих исполнились, а Сатана продолжал улыбаться. Все по-прежнему шло как надо.

- Ave – прозвучал негромкий голос в темноте. Цезарь очнулся от тягостных мыслей.
- В чем дело?
- Командир, только что прибыли послы. Сенат требует, чтобы ты оставил города и распустил войско. Отправил нас по домам! – Голос легата был полон ярости. – Что ты ответишь этой мрази?
Полководец думал. Всю свою жизнь он потратил на то, чтобы защищать Рим, защищать так, как умел. Он дрался с дикими племенами на востоке и севере, захватывал города, казнил и миловал гордых вождей во имя вечной славы Вечного города. Он пролил больше крови, чем кто-либо другой. Всегда первый в битве, всегда мудрейший за столом командующего, всегда самый щедрый, когда надо было делить добычу между легионерами. Никто не смог бы узнать его сейчас. Колебания не идут на пользу сильнейшим. Сильнейший должен действовать, а не колебаться, действовать решительно, своим примером заражая других.
- Командир, ты же не ответишь им согласием? – Мрачно спросил легат. – Ты долго пытался договориться, просил их, умолял. Ты сделал все, что мог сделать, чтобы избежать этого. Но это должно произойти. Войди в Рим! Лиши это стадо себялюбивых баранов в мантиях их кресел в Сенате, заставь народ выполнять твою волю! Ты знаешь, что так будет лучше и для тебя и для квиритов! Цезарь был слишком сильно занят своими думами, иначе обязательно увидел бы, что глаза легата на мгновение сверкнули красным.
- Объяви, что с рассветом мы перейдем Рубикон. – Сквозь зубы проговорил полководец.
- Слушаюсь, повелитель – Воскликнул легат, и по губам его пробежала улыбка. – Это правильно.

Петр проснулся в два часа дня. Ему было плохо. Ему было так плохо, что хотелось сдохнуть. Или выпить еще чуть-чуть. В голове вяло обнаружилась мысль, что надо бы позвонить на работу, предупредить. Другая мысль ехидно ответила, что с работы его уволили два месяца тому назад, что, собственно, и стало причиной запоя. Третья мысль робко попыталась напомнить о том, что запой начался месяца за три до увольнения, причем безо всякой причины, но ее никто не слушал.
- Насрать! – Хрипло произнес Петр. – И на пособие проживу. 22-й век, слава Богу.
И в самом деле, не так уж и сложно прожить на пособие, если оно в восемь раз превышает прожиточный минимум. Совсем несложно. Петр вряд ли когда-нибудь читал о том, что в текущее время на пособие жили 72% планеты. Вряд ли он обращал внимание на крики ученых о том, что человечеству в таком виде осталось совсем недолго, что оно передохнет от ожирения, пьянства, от своей бесконечной и неконтролируемой свободы. А если и обращал, то только для того, чтобы с презрением воскликнуть: «Они пытаются попрать мои права как человека и гражданина! Плюйте на них!» Впрочем, также думали еще как минимум 72% развитого и богатого человечества. Дьявол больше не улыбался. Он ржал, глядя на всех этих Петров, Джонов и Мэри, живущих в райских, как им казалось условиях, тратящих все получаемое на удовольствия.

Вильгельм-24 в ужасе смотрел на своего отца. По лицу того в последний раз пробежала усмешка, та самая ужасная усмешка, ставшая столь знакомой за последние полгода. Сначала ее показывали в новостях крайне редко, потом крутили бесконечно по всем СМИ. Затем ее перестали показывать, потому что все, кто мог это сделать, сами усмехнулись в последний раз. Вильгельм-24 знал, что это за улыбка, знал о причинах, породивших ее. Он был единственным человеком на планете, озабоченным не только своей жизнью, не только жратвой, сексом и наркотиками. В числе прочих его интересов была анатомия и почти десять лет назад ему удалось доказать, что вскоре организмы людей поразить болезнь, с которой нельзя будет бороться. Болезнь, порожденная самими человеческими организмами, ставшая результатом многовековой деградации, многовекового нежелания и неумения сказать «нет» своим страстям и порокам. Увы, никто не слушал его. Ученых более не осталось. Уже более ста лет человечество не развивалось вообще. И вот, болезнь пришла. За неполные шесть месяцев она выкосила все пять заселенных человечеством планет. Семьдесят миллиардов людей превратились в семьдесят миллиардов ухмыляющихся трупов. Самое смешное заключалось в том, что измененный ген старения продолжал прекрасно функционировать, не давая телам разложиться. Вильгельм-24 думал о том, как когда-нибудь прилетят существа из далекой галактики и будут с изумлением смотреть на остатки цивилизации, столь богатой и столь удивительно погибшей.
- Так не должно быть! – закричал он, глядя в небо. – За что?! Я, последний оставшийся, прошу у судьбы ответа!
Но небеса молчали. Лишь мигнула красным питающаяся непосредственно от солнечной энергии реклама модного бренда, висящая на околоземной орбите. Вильгельм-24 знал, что ему не удастся убить себя. Заложенные в генотип изменения делали его жизнь бесконечной, а, поскольку, он был единственным человеческим существом, всегда заботившимся о своем здоровье, болезнь не смогла убить его. Он понимал, что ему грозит долгая, бесконечно долгая жизнь среди ухмыляющихся трупов и вечных реклам. И он ничего не мог с этим поделать.

- Ты опять победил.
- Я всегда буду побеждать. – Взгляд красных глаз пронзал собеседника насквозь.
- Я не могу понять источника твоей силы. Не знаю, почему они выбирают такой путь, раз за разом, до бесконечности. Не понимаю!
- Весь секрет в первых словах. – Сатана радостно улыбался. Вильгельм-24 узнал бы эту улыбку, ведь ему часто приходилось видеть похожие. – Ты создаешь новые миры, строишь жизнь из сотен разных элементов, заставляешь камни и деревья говорить и думать. Сколько было таких попыток? Не думаю, что даже ты сможешь сосчитать. Но ни одно из созданных тобой и обладающих разумом существ не познало свой разум, сказав «Я должен». Они всегда говорят: «Я хочу». И я здесь ни при чем. Я не подталкиваю их к этому. Я просто наслаждаюсь. И буду наслаждаться всегда.
- Я все же попробую. – Собеседник устало улыбнулся. – Я уверен, что в этот раз получится. Есть у меня одна идея. Хочу попробовать...