Читая Бруцкуса. 11. Проблема распределения... 2

Приведенный пример, который мы намеренно поставили так, чтобы отвлечься от социальных отношений, нам с отчетливостью показывает, что, хотя труд, конечно, является необходимым фактором всякого производства, а следовательно, и производства капитала, все же само по себе производство, а следовательно и труд, капитала не творит. Для создания и даже сохранения капитала необходимо еще что-то... может быть, воздержание? Но термин этот остроумно высмеян Лассалем с помощью картины толпы капиталистических аскетов с Ротшильдом во главе, которые своим "воздержанием" творят главные массы капитала. Для тех, кто накопляет капитал из скромного дохода, этот акт действительно требует воздержания, но, чем доход обширнее, тем термин этот становится менее подходящим, ибо в этих случаях для накопления капитала требуется только благоразумие, расчетливость*27. Английские экономисты пустили в обращение более объективный термин – "ожидание" (waiting). Но дело не в термине, нам важно было показать, что капитал есть особая категория хозяйственной жизни, происхождение коей не сводится просто к труду – к производству.

((27* Один из расхожих упреков в адрес капитализма состоит в том, что в начале самостоятельного жизненного пути разные люди вступают в экономическую жизнь с различными экономическими потенциалами. И тот, у кого первоначальный капитал больше, имеет и больший шанс на успех. Упрек по существу, но лишь отчасти. И в этой части я стою за наделение каждого ставшего совершеннолетним и проявившим экономические способности члена общества равным первоначальным капиталом или, по крайней мере, определенными экономическими льготами, например, в предоставлении дешевых кредитов. Впрочем, в современных [[демократических]] обществах бедные слои населения и так имеют значительные экономические льготы…

Похоже, однако, что проблему неравенства марксисты поняли совершенно неверно: с одной стороны, они возмущаются неравенством, не основанным ни на каком насилии и вытекающим из различного трудолюбия, с другой – они ошибочно допустили, что при социализме рента как явление исчезает. И если при капитализме сравнимая по своей оценке с национальным доходом рента хоть в какой-то мере перераспределяется в пользу бедных, то при социализме она безо всякого учета полностью оставлена в распоряжении привилегированного сословия, значительно увеличивая разрыв в уровнях жизни бедных и богатых.

Зашедшая в тупик социалистическая экономика ставит еще ни кем не рассмотренную задачу: как бесконфликтно децентрализовать государственную собственность на средства производства? Решение, найденное мною в 1974 году, заключалось в том, чтобы на сумму, равную условной стоимости децентрализуемых средств производства, выпустить акционерные деньги [[Названные А.Чубайсом и В.Найшулем «ваучерами». Кстати, публикуемая здесь книга Б.Бруцкуса, почти весь ее тираж, в 1988 г. была разослана многим видным советским экономистам и политическим деятелям, и трудно предположить, чтобы Чубайс и Найшуль узнали о механизме приватизации не из этой книги, ибо прецедента тотальной приватизации национальной собственности до 1988 года не было. Единственное решение этой задачи, предложенное журналом «Наука и жизнь» в 1974 году, годилось лишь для общества из десяти человек, а приватизация по этому методу в масштабах страны заняла бы более миллиарда лет! Тем не менее, за двадцать лет никто из авторов российской приватизации, как будто, так ни разу и не сослался на первоисточник.]] и распределить их поровну между всеми дееспособными членами общества, после чего под контролем общественных организаций [[при чубайсовской приватизации это условие выполнено не было, и вся национальная собственность оказалась в руках мафии]] распродать средства производства; таким образом, каждый работник станет акционером того или иного предприятия [[т.е. по моему проекту ваучеры можно было продавать ТОЛЬКО приватизационным комиссиям и ни в коем случае частным лицам; и в этом случае скромный процент на капитал обеспечивал бы каждому россиянину прожиточный минимум]] и получит реальное РАВНОЕ (на начальном этапе) право на участие в управлении производством и распределении прибыли. Однако через два-три года эта акция потеряет свое какое-либо социальное значение в случае свободы экономической деятельности экономическая дифференциация наступит с неизбежностью, поскольку значение величины (не очень-то и большой) первоначального капитала окажется второстепенным по сравнению с производительными качествами работников.))

Очевидно, что в своем протесте против индивидуального присвоения ренты и прибыли научные социалисты зашли слишком далеко, отрицая ренту и прибыль как логические категории хозяйства, а вместе с тем отрицая особое от труда и производства происхождение капитала. Между тем никакая рациональная организация хозяйства невозможна без распределения произведенных ценностей на три категории: заработную плату, прибыль и ренту.

Мы сделали длинный теоретический экскурс. Но мы вернулись из него с ценными выводами, конечно, не для марксистской доктрины, но для практического социализма. Уже опыт русской революции доказывает, что попытка коммунизма сделать вознаграждение за труд независимым от его результатов приводит неминуемо к параличу энергии трудящихся. В настоящее время наша республика стремится привести вознаграждение за труд в возможно строгое соответствие с результатами труда. В этих условиях совершенно невозможно держаться той точки зрения, что трудящиеся в данном производстве могут претендовать на весь его продукт. В особенности же с того момента, когда наша республика, прорывая марксистскую концепцию социализма, разрешает отдельным фабрикам реализовать свои продукты на рынке ("разбазаривать" их, как ворчат твердокаменные марксисты), вопрос приобретает актуальное значение. Вправе ли рабочие национализированной табачной фабрики реализовать на рынке в свою пользу весь продукт за вычетом, конечно, той его части, ценность коего должна покрыть амортизацию капитала, или нет? С марксистской точки зрения ответ должен быть утвердительный, с развиваемой нами точки зрения ответ должен быть отрицательный. Если капитал принадлежит республике как совокупности трудящихся, если производительность труда зависит от капитала, то она вправе требовать от рабочих вознаграждение за то, что она предоставила им возможность использовать свой труд на фабрике, она вправе требовать процента на капитал. А если бы республика предоставила рабочим землю, то она вправе за нее требовать ренту*28.

((28* Маркс полагал, что при социализме ни товара, ни стоимости, ни, следовательно, ренты не будет. Но, захватив власть и ликвидировав «эксплуататорские» классы большевики вскоре убедились, что общество с экономикой, основанной на разделении труда, но лишенной рынка, – утопия. И рынок как категория и явление был реабилитирован. А вот категория товар на десятилетия оказалась под запретом. О ренте и говорить не приходится.

Бруцкус же, в противоположность марксистам, предлагает не игнорировать ренту при социализме, но использовать ее в качестве важнейшего инструмента для достижения экономической справедливости. Однако, как видно из контекста, Бруцкус представлял себе социализм иначе. Если марксизм предполагал изъятие всех средств производства у работника и превращение последнего в безраздельную собственность государства, то в социализме Бруцкуса рабочие выступают в качестве равноправного партнера демократического государства [[такая социально-экономическая модель после Бруцкуса, как будто, больше никем не рассматривалась и не развивалась. А жаль…]].

Впрочем, мне видится определенная утопичность такой возможность. В самом деле, среди двух равноправных партнеров – государства и общества – первый представляется ненужным и даже дорогим излишеством для второго. Выход из этого противоречия один: государство должно быть не поставленным над обществом, как это осуществили коммунисты [[а впоследствии и Путин со своей компанией]], а быть его слугой, исполнителем его воли, как это осуществляется в демократических государствах.))

Еще явственнее выступает практическая несостоятельность марксистской доктрины в условиях нашей новой экономической политики – при сдаче в аренду национализированных фабрик. Если рабочим по праву должен принадлежать весь продукт производства, то достаточно того, что им посадили на шею эксплуатирующего их предпринимателя. На каком же основании республика требует еще от предпринимателя арендный платеж, который, конечно, ограничивает возможный заработок рабочих? Для рабочих является еще недостаточным утешением тот факт, что наша республика рабочая, ибо фонд рабочего класса не есть все-таки доход данной группы рабочих.

С нашей точки зрения, взимая арендный платеж с предпринимателя, республика рабочих нисколько не обижает. Но чтобы ближе разобраться в размерах этого платежа, нам необходимо расчленить капиталистическую прибыль. С точки зрения современной политической экономии она не представляет из себя склада "прибавочной ценности", она делится на следующие довольно определенные элементы: вознаграждение за капитал, вознаграждение за риск, субъективный и объективный, и предпринимательский доход. Очевидно, что республика имеет право на вознаграждение за капитал и за субъективный риск, а частью и за объективный риск; предпринимательский доход и отчасти вознаграждение за объективный риск должны быть предоставлены предпринимателю. Марксизма в такой организации, конечно, нет ни крупицы, но элементы социализма, в более широком смысле*29, имеются, ибо общество сохраняет за собой нетрудовые доходы, к которым предпринимательский доход не может быть целиком причислен.

((29* Полагаю, что здесь Бер Давидович попался в марксистскую ловушку…
 
Марксизм считает доход трудовым, т.е. морально допустимым к присвоению, только в одном случае: когда его имеет рабочий от станка (причем, независимо от величины дохода). Детального же морально-этического исследования на тему, какой доход считать трудовым, а какой нетрудовым, марксизм не дал и дать не мог. И вот почему.

Мне представляется, что существуют две разновидности социализма (или два их множества).

Первый социализм – морально-этический. Он лишь декларирует гуманистические принципы идеального общества: свободу, равенство (которым ошибочно обозначают равноправие), справедливость, братство и т.п. В строгих дефинициях этот социализм как система никем не разработан. Но своими лозунгами он привлекал и продолжает привлекать к себе взгляды миллионов людей.

Второй социализм – марксистский или «научный». Наука эта зиждется, по существу, на единственной аксиоме, сформулированной на первых страницах «Капитала»: цены на товар определяются только трудовыми затратами, то есть не зависят ни от спроса, ни от предложения, ни от воли продавца или покупателя. На этой-то, грубо противоречащей реальности, аксиоме и построено – надо сказать, в среднем довольно логично – все здание марксизма. И, худо ли бедно ли, Маркс «доказал» свою главную теорему: частная собственность на средства производства должна быть ликвидирована. (Не исключено, что сначала Марксу пришла идея об экспроприации, а «аксиома» потребовалась лишь потом – для ее «обоснования».) Но безнравственность марксистов состоит в том, что они не постеснялись спекульнуть на прекрасных идеях морально-этического социализма. Агломерат двух социализмов был сделан добротно: получалось, что морально-этический социализм есть следствие марксистского. На эту-то удочку попались и продолжают попадаться тысячи, если не миллионы, отнюдь не глупых людей.

Вопрос о том, какой доход считать трудовым, а какой – нетрудовым вне этики, вне концепции естественных прав человека решен быть не может. И эта мысль требует осторожности при чтении данного места в работе Бруцкуса.

Большинство формулируемых сегодня естественных прав человека (на жизнь, труд, выбор места проживания и т.д.) может быть сведено к одному, главному, почти универсальному, а именно – праву человека (или добровольной организации людей) на автономное поведение или на самоопределение. Это значит, что морально допустимы лишь такие контакты между людьми, которые осуществляются с их обоюдного согласия. И если в человеческих отношениях это право каждой стороны соблюдается, то итог этих отношений на этапе распределения ценностей, произведенных в рамках данной группы, естественно считать «трудовым», то есть справедливым. (Перераспределение основано на иных морально-этических принципах.) ))

А надо признать, что и рента, и проценты на капитал очень и очень пригодятся социалистической республике. Прежде всего, социалистическое государство ведь фактически несет на себе главный риск производства, и при малейшей непредусмотрительности оно свой капитал может загубить. И еще важнее то, что вся конструкция социалистического общества такова, что она убивает у его членов всякий интерес к сбережениям*30; этим она подрывает в корне столь могучий при индивидуалистическом строе процесс капиталообразования. Таким образом, социалистическое общество должно взять на себя тяжелое, может быть, непосильное, бремя расширенного воспроизводства. И само собою разумеется, что социалистическое общество обязано удовлетворять коллективным потребностям своих граждан, в особенности их культурным нуждам, во всяком случае в более широком масштабе, чем они удовлетворяются в капиталистическом обществе, где культурные нужды в значительной части удовлетворяются за частный счет и по частной инициативе. Не из одних налогов же собирать нужные для всего этого средства. Налоги легче собирать в капиталистическом обществе, где значительная часть доходов концентрируется у небольшой группы населения, и их труднее собирать в обществе, где они уравнительно распылены.

((30* В настоящее время денежные сбережения советских трудящихся, аккумулированные через государственные сберкассы, огромны, но проку в том мало. В качестве примера, показывающего существенную разницу в эффективности использования капитала социалистическим государством и частным лицом, можно привести следующий факт: 1,5% (по другим источникам – 3%) земли, находящейся в личной собственности советских граждан и обрабатываемой преимущественно ручным трудом (причем в течение всего нескольких часов в неделю), дают треть сельскохозяйственной продукции в стране! Это означает, что ручной, но свободный, труд производительнее механизированного, но принудительного, порядка в 20-30 раз!

Заметное развитие левой экономики к 1968-му году и быстрые темпы этого процесса давали тогда основание предполагать, что лет через двадцать она по своему объему производства (в денежных расчетах) превзойдет госсектор. С этим я связывал свою надежду на крах тоталитаризма в СССР и при любом случае словом и делом агитировал всех за активную экономическую деятельность за пределами принудительного труда на государство.

К великому сожалению, демократическое движение в стране в те годы экономическим свободам должного внимания не уделяло. Как [[в 1977-82 гг.]] показала представительная дискуссия на страницах самиздатского журнала «В защиту экономических свобод» (в котором, кстати, и была впервые воспроизведена из журнала Экономист» публикуемая ныне работа Бруцкуса), отношение ее участников к возможности использования рыночных механизмов в советском обществе является, мягко говоря, весьма сдержанным.

[[Сегодня интерес населения к сбережениям отбивает организация власти, наскозь бандистко-коррумпированная. Для охраны собственности от власти закон не действует: любое предприятие может быть конфисковано без суда и следствия – по одному только желанию власть имеющего бандита. Называется этот метод рейдерством.]]))

На эту необходимость делать из заработной платы отчисления для целей расширенного воспроизводства и для культурных нужд государства указал в одном из своих писем и Маркс. Но он не дал указаний на тот принцип, на основании коего эти отчисления в совершенно определенном количестве могли бы быть правомерно произведены. [[Этого не сделали и посткоммунистические правители – возможно, сознательно: ловить рыбку в мутной воде проще…]]