Клинская Пушкиниана. Надо помянуть...

«НАДО ПОМЯНУТЬ...»

В характере Пушкина можно заметить одну забавную черту: имена знаменитых людей, которых он любил, он как бы включал в число самых близких людей, в свою семью, и поэтому позволял себе шутить над ними и даже панибратствовать с ними.

Так было с именем Багратиона, которым он восхищался, как и другими героями 1812 года, хотя в сочинениях своих он употребил имя героя только однажды, в юмористическом смысле. В лицейском дневнике юный озорник Пушкин, фактически любуясь героями 1812 года, заносит следующий анекдот. У Багратиона был грузинский нос, но курнос был партизан Давыдов. «Д(авыдов) является к Б(енигсену): князь Б(агратион), говорит, прислал меня доложить вашему высокопревосходительству, что неприятель у нас на носу...». «На каком носу, Д(енис) В(асильевич)? – отвечает генерал. – Ежели на вашем, то он уже близко, а если же на носу князя Б(агратиона), то мы успеем еще отобедать...»...
Так было и с генералом Василием Гавриловичем Пяткиным - очевидно, настолько он был близок Пушкину, что поэт условно или прямо принял его в число своих ближайших друзей.

Так и появилось шуточное стихотворение «Надо помянуть, надо...»...

Лет тридцать тому назад, в 1970-х годах, во время подготовки к изданию книги-альбома «Клин и окрестности»(вышедшей в 1977 году в издательстве «Советская Россия») автору этих строк пришлось много поработать над поиском выдающихся людей русской истории, своей жизнью и деятельностью прикоснувшихся к Клинскому краю. Имя Василия Гавриловича Пяткина и его супруги кратко промелькнуло, в связи с владением усадьбы и села Кленково, в справочнике Карла Нистрема по Московской губернии за 1852 год и некоторых других справочниках. Но имя Пяткина не вошло в «Клин и окрестности», поскольку только через несколько лет удалось найти относительно полные материалы о его жизни и подвигах.

Звание генерал-лейтенанта в уездной провинции – дело слишком серьёзное, чтобы пройти мимоходом и не задуматься над личностью этого человека. Генерал-лейтенант – это уже полководец, и его жизнь и деятельность заслуживают широкого изучения. Однако сначала это имя не поддавалось «расшифровке». Ни один военно-исторический справочник почему-то не отобразил судьбы этого, по всей видимости, замечательного человека. По какой причине? Можно понять: из-за того, что окончил свои дни в дальней сельской глуши под Клином...

Неожиданно помог Александр Сергеевич Пушкин. Просматривая полное собрание его сочинений, удалось увидеть имя Пяткина в юмористическом стихотворении, к которому был причастен поэт.

Дело в том, что в 1830-х годах в Петербурге вокруг Пушкина обычно собирались другие молодые русские поэты, и среди споров, разговоров, бесед, шумных обсуждений разных литературных и других новостей возникали идеи стихотворных шарад, диалогов, соревнований в стихосложении. Возникла и распространилась в среде поэтов и такая идея – коллективных стихотворений на разные темы, методом накопления строчек. Естественно, что каждый из поэтов вкладывал свою долю юмора в составление этих стихов, которые могли и не иметь конца. Особенно современники отмечают подобные стихи, «памятки», составленные Александром Сергеевичем с участием Петра Андреевича Вяземского(1792-1878). Нередко в таких литературных состязаниях принимал участие и их друг поэт Иван Петрович Мятлев, особо склонный к юмористическим стихам. Эти «памятки» напоминали буриме – стихотворения с заданной рифмой или формой. Причем авторы не отягощали себя выбором предметов и фамилий: что пришло в голову, то и легло под перо...
В данном случае речь идет о стихотворении, составленном Пушкиным и Вяземским в марте 1833 года:
«Надо помянуть, непременно помянуть надо:
       Трех Матрен
       Да Луку с Петром;
Помянуть надо и тех, которые, например:
Бывшего поэта Панцербитера,
Нашего прихода честного пресвитера,
       Купца Риттера,
Резанова, славного русского кондитера,
Всех православных христиан города Санкт-Питера,
Да покойного Юпитера...
...Раба божия Петрищева,
Известного автора Радищева,
Русского лексикографа Татищева...
...Пушкина, не Мусина, не Онегинского, а Бобрищева...
...Славного лирика Ломоносова,
И Петра Андреевича, князя Вяземского курносого...»...

       И заканчивалась эта памятка, рассчитанная на то, чтобы насмешить В.А.Жуковского, к которому адресовалось письмо П.А.Вяземского от 26 марта 1833 года в Швейцарию, следующими строчками, развивающими как бы одну «тематику»:
«...Надобно помянуть:
Жуковского балладника
И Марса, питерского помадника.
Надо помянуть:
       Господ: Чулкова,
       Носкова,
       Башмакова,
       Сапожкова
Да при них генерала Пяткина
И князя Ростовского-Касаткина».

       Нам кажется, что имя Жуковского упомянуто всуе, фамильярно, не слишком почтительно. А ведь именно так и называли Василия Андреевича ближайшие друзья. Например, К.Н.Батюшков в одном из своих посланий к нему в деревню пишет:
«Прости, балладник мой,
       Белёва мирный житель!»…

Компания, в которую попал В.Г.Пяткин, сам того не зная, у двоих выдающихся русских поэтов, вообще-то не так уж и плоха: там, кроме Пяткина, и Ломоносов, и Татищев, и Радищев, и сам Пушкин, и сам Вяземский, и Жуковский, и даже Александр Македонский. Имя В.Г.Пяткина названо не случайно и по праву, оно должно было стать понятным и приятным всем: и Жуковский, и Вяземский должны были по службе встречаться с Пяткиным при Бородинском сражении и в других военных действиях, а Пушкин хорошо знал Пяткина через своих друзей – К. Н. Батюшкова, С.Г.Волконского, Д.В. Давыдова, В.А. Жуковского, П.А. Вяземского, отца и сыновей Раевских, П.Я.Чаадаева и, вероятно, по кратким встречам лично. В посмертно опубликованных записках, в журнале «Русский вестник» (1875г., №8, стр.597, 610) двоюродный брат Пяткина – литератор Иван Алексеевич Второв рассказывает о двух своих личных встречах с Пушкиным, а это в любом случае говорит о том, что Пушкин и Пяткин, по крайней мере, были известны друг другу. Всего в «памятке» 97 строк. Строчки с 1 по 53 написаны рукой А.С.Пушкина. Это означает, что и Пушкин и Вяземский, по мере выдумки, предлагали строчки в текст, а Пушкин записывал. Потом поменялись места-ми: остальные строки с 54 по 97 писаны рукою Вяземского, также с предложениями Пушкина. Строка, относящаяся к Пяткину, очевидно, вписана Вяземским по обоюдному предложению и соглашению с Пушкиным.
После прочтения этого стихотворения стал понятным путь дальнейших исследований биографии Василия Гавриловича. К этому времени подоспел выход справочника Л.А.Черейского «Пушкин и его окружение», оказавший помощь. Имя Пяткина удалось обнаружить в воспоминаниях его родственника И. А. Второва (1772-1844), не заставшего последние годы жизни Пяткина. Подлинный дневник И.А.Второва удалось прочитать в Центральном Государственном архиве литературы и искусства (ЦГАЛИ). И другие архивные материалы все-таки нашлись, что дало возможность уточнить некоторые условия, при которых Пушкину стал известен герой Отечественной войны 1812 года В.Г.Пяткин.

Пушкин и Вяземский, вписывая строку о Пяткине, хорошо знали, что Пяткин по воинскому чину генерал. Генерал-майором Пяткин стал в 1821 году, в таковом звании и знали его друзья во время написания «памятки». Генерал-лейтенантом – летом 1833 года, то есть через три месяца после написания стихотворения, а сейчас генерал-майор находился далеко от поэтов-озорников – на Кавказе. В любом случае, Пушкин, зная Пяткина через друзей или лично, невольно следил за его продвижением по службе и знал, что он генерал-майор.

Кроме того, Пушкин в 1833году предпринял путешествие в Оренбургскую губернию, соседнюю с Астраханской губернией, в которой губернатором недавно служил не кто иной, как В.Г.Пяткин! Не могли не говорить об этом в окружении Пушкина, в том числе его друг Владимир Иванович Даль! А при встрече в Симбирске с И.А.Второвым в сентябре 1833 года Пушкин должен был узнать, что Пяткин повышен в звании – стал генерал-лейтенантом.

А от кого Пушкин вообще впервые услышал имя Пяткина?
Скорее всего, от Николая Раевского, младшего сына генерал-лейтенанта Раевского, у которого (у отца) Пяткин был адъютантом. Юный Николай Николаевич Раевский вместе с отцом прошел сражения Отечественной войны. Тринадцати лет был подпоручиком и уже ветераном войны! Вместе с отцом прошел Бородино и Смоленск, дошел до Парижа! В конце 1814 года он получил назначение в лейб-гвардии Гусарский полк, расквартированный в Царском Селе, где он и познакомился с лицеистом Пушкиным. С каким искренним восхищением и жгучей мальчишеской завистью Пушкин и другие лицеисты слушали его рассказы! Повидимому в то же время Пушкин познакомился и со старшим братом – Александром Николаевичем Раевским, шестнадцати лет, плечом к плечу с Пяткиным участвовавшим в сражениях до Бородина и при Бородине. А вскоре произошло и знакомство с самим отцом-героем – генерал-лейтенантом Николаем Николаевичем Раевским, позднее перешедшее в добрую сыно-отеческую дружбу! И уж тут имя Пят-кина было у всех на устах...

От кого еще Пушкин знал о Пяткине? Примерно в январе 1816 года Пушкин-лицеист знакомится со своим старшим товарищем по поэзии Константином Николаевичем Батюшковым. И снова звучит имя Пяткина! Ведь Батюшков, как и Пяткин, воевал в 1808-1809 годах в Финляндии против шведов и не мог не знать Василия Гавриловича по службе! А через шесть лет он, как и Пяткин, назначен на должность адъютанта генерал-лейтенанта Раевского во время сражений с французами и дошел до Парижа!

А вскоре, в том же 1816 году, в тот же полк в Царское Село прибыл корнет Петр Яковлевич Чаадаев, также прошедший от Бородина до Парижа! И в его устах должно было прозвучать имя Пяткина!
Встречались ли Пушкин и Пяткин? Случались не такие уж редкие моменты, когда они могли видеться в Петербурге и Москве: во время коротких служебных поездок Пяткина, притом, скорее всего, в доме и на квартирах семьи Раевских. Некоторое время Пяткин с семьей жил и в самом Петербурге, на Петербургской стороне, в 6-й улице, в доме Берзинга. Несколько позднее Пяткины проживали в Троицком переулке. Тогда в столице встречи с Пушкиным были вообще почти неизбежны. Период этих возможных встреч, о которых мы точно ничего не знаем, может определяться длительным отрезком между 1817 и 1836 годами. Но наиболее вероятны несколько частных встреч с августа 1817 года по апрель 1820 года в Петербурге в семье Раевских, если не считать общих встреч в разных общественных собраниях. Нельзя также не отметить, что Пяткин точно был в Петербурге во время отпуска в 1833 году, и как раз возможно, что в стихотворении он был упомянут после одной из встреч с Пушкиным. Можно счесть косвенным свидетельством знакомства Пяткина с Пушкиным тот факт, что его двоюродный брат И.А.Второв встречался на квартире А.И.Дельвига с Пушкиным, и там же виделся с матерью поэта Надеждой Осиповной и его сестрой Ольгой.

Так что мы видим Василия Гавриловича Пяткина вовсе не далеким, а близким к Пушкину человеком, имя которого было Пушкину так же дорого, как и имена многих близких друзей, зафиксированных в сочинениях, дневниках, письмах. Добавим еще один немаловажный факт: один из сыновей Пяткиных – Владимир учился как раз в Александровском (Царскосельском) лицее, который окончил в свое время поэт, так что его можно смело считать однокашником Пушкина. Можно представить, насколько почитаемо в семье Пяткиных было имя великого поэта!..

А для самого Пушкина стихотворение-памятка, написанное совместно с Вяземским, послужило в том же 1833 году основой для стихотворения, которое не было напечатано при жизни:
«Сват Иван, коль пить мы станем,
Непременно мы помянем
Трех Матрен, Луку с Петром,
Да Пахомовну потом...»...
В Клинском уезде Василий Гаврилович Пяткин, постоянно занятый в сражениях и службе, почти не имевший отпусков, очень редкими проездами стал появляться с 1807 года. Но с 1835 года пристанищем его семьи навсегда стал Клинский уезд. Второй родиной для Василия Гавриловича и его семьи стала дворянская усадьба всего в нескольких верстах от уездного города при старинном селе Кленково, расположенном вблизи Санкт-Петербургского шоссе. Думаю, что в этой усадьбе, в дворянском уютном деревянном доме, всегда было отведено почётное место для книг и портретов Александра Сергеевича Пушкина...

Скончался Герой России отставной генерал-лейтенант Василий Гаврилович Пяткин в ночь с 12 на 13 января 1847 года от паралича 67 лет от роду, в кругу своей многочисленной семьи. При недолгой болезни сказались боевые раны пожилого воина, особенно рана позвоночника. Его исповедовал и причащал святых тайн перед кончиной благочинный округа священник Крестовоздвиженской церкви села Соголево о.Павел Ильин.

17 января в Казанской церкви села Кленково состоялось отпевание. При огромном стечении народа перед алтарем Казанской церкви в Кленкове состоялись похороны Героя, на которые пришли и приехали родственнники – кто успел, все дворяне уезда, клинский городничий, участник Отечественной войны 1812 года Константин Иванович Рек и военная команда полка, зимовавшего на квартирах Клинского уезда. Погребение совершал клинский священник протоиерей отец Иоанн Озеров с участием местного священника от-ца Поликарпа Прокофьевича Федоровского и пономаря Николая Поликарповича Сперанского.

В летнее время над могилой Василия Гавриловича жена Евгения Александровна и дети установили памятник, частично сохранившийся до нашего времени. Памятник был необычен, он представлял собою железокаменную конструкцию, увенчанную православным крестом, примерно повторявшую верхнюю часть стоявшего рядом Казанского храма.Но стены усыпальницы напоминали красный кирпичный фрагмент Брестской крепости, первым комендантом которой довелось стать Василию Гавриловичу.  Семья Пяткиных полагала, что памятник будет символизировать храм, в котором навечно почил Василий Гаврилович на пути от земной к небесной славе...

Конечно, за все время, пока в Кленкове приходила в разорение и разрушение Казанская церковь, в украшение и содержание которой вложила огромные средства и силы семья Пяткиных, - и памятник утрачивал свой первоначальный вид, и все прицерковное кладбище страдало и стиралось от мародерства и забвения. Здесь нужны бережные действия, чтобы местность вокруг церкви постепенно пришла в порядок.

Сейчас пришло время, когда память Героя Отечества Василия Гавриловича Пяткина, дорогого сердцу Пушкина и всей России, должна возвратиться к нам, - к его, хотелось бы верить, благодарным потомкам.
 А к рассказу о нём мы еще не раз вернемся.
==================================================
На фото: усыпальница первого коменданта Брестской крепости  героя России Василия Гавриловича Пяткина. Фото Елизаветы Стариковой.