О нас. Язык мой, враг твой!

ЯЗЫК МОЙ, ВРАГ ТВОЙ!

(сказочка с подсмыслом)
 

Включил Тима, уже в городе, как-то случайно папин компьютер и, чтобы зря вещь не работала, начал потихоньку изучать. Во всем разобрался пушистик, как никак коэффициент полтораста, не то, что у Севки, всего сто сорок! А у папы и того меньше, едва сто двадцать набегает, да и то по праздникам.
Разобрался, значит, нашел зашифрованные файлы, да и вскрыл их не долго думая, по-лагал порнуха, а оказалось, что это всего лишь музыкальная классика в видеоформате!  Поглядел малость для порядка, вроде как и понравилось. Некоторые певички были даже очень ничего. К примеру Аня Нетребко, да и Лариса Луста тоже, а как увидел, а затем и услышал Роландо Вильясона и вовсе влюбился нафиг! А как влюбился, так и запел сразу, приятным таким тенором, как у самого Роландо, только по кошачьи:   
- Я люблю вас, я люблю... 
Открывается дверь, в комнату всовывается крысиная мордочка Арнольда.   
- Кого любишь-то?
Видит на мониторе поющего Вильясона.
- Ты чо, в натуре, во, даешь-то!
Орет:
  - Эй, Севанчик (так он называет Севу, когда в хорошем расположении духа)!    Сева из кухни:
- Да чего там у вас? Обожди чуток, а то я уже налил себе.
Слышится "буль-буль" от принимаемой внутрь дозы, затем возглас: 
- Ух, ну и гадость!
После чего объявляется и сам Севастьян.
Обращаясь к Арнольду:
- Ну, чего хочешь-то? 
Арнольд, показывая на Тиму, а после и на монитор:
- Да братан твой, гляди, чего учудил-то: в любви, мужику признается! 
Тима, так и недопевший фразу до конца из-за вмешательства крысы, смущенно:
- Так это же сам Вильясон! 
Арнольд Севе:
- Нет, ты слышал? Еще и оправдывается! 
Сева, негодующе:
- Да, братик, и ты туда же, не ожидал!
Тима, уже совсем оробевший от такого наглого обвинения:
- Да врет он всё, я всего лишь пел арию!
Сева подозрительно:
- Какую?
Тима:
- Владимира Ленского из оперы Петра Ильича Чайковского "Евгений  Онегин".
Арнольд ехидно:
- Вот ты и сознался, Чайковского, значит, уважаешь?!
Сева озадаченно:
- Тимка, я чо-то не врубаюсь, причем здесь какой-то Чайковский? Ты же только что сказал, что это Вильясон!
Тычет лапкой в центр Вильясона.   
Арнольд в притворном ужасе, хватаясь за рыльце лапами.
- Ну я пошел, ребята, вы тут и без меня, надеюсь, разберетесь. Как-никак два сапога пара! Уходит.
Сева:
- Не знаешь, что он имел в виду?      
Тима обиженно:
- Совсем обнаглел бесхвостый, уже стыдить начал!
Сева, поддакивая:
- Верно, верно, еще и сапогами обозвал!
Тима, довольный тем, что есть возможность увильнуть от ответственности,  тотчас за-остряет тему насчет Арнольда: 
- И не говори, братик, а давай лучше проучим его!
Сева:
- Я за, только как?
Тима после длительной паузы:
- О, придумал! Мы этого засланца напоим встельку, а затем вынесем из квартиры на-хрен! Поближе к подвалу, чтобы жена поскорее нашла. Сева:
- Не, так не годится, писку будет от его бабы дюже много. Она ведь всем говорит, что муж её трезвенник, давай лучше, подсыплем ему снотворного, набедокурим чего-нибудь, а потом его же и обвиним в лунатизме!               
Тима в восторге:
- Да ты, блин, у нас мыслитель в натуре! Верно, так мы и сделаем. Чур, только бабуш-ке я буду докладывать.
- Сева:
- Давай лучше папе, тот хоть в живых оставит.
Тима:
- Нет, бабушке! 
Сева:
- Папе!         
Выясняют отношения, потом, вроде как, все-таки договариваются.
Тима:
- Ладно, идет, но на меньшее я не согласен.
Сева:
- Замётано.
Короче, дальше в точности проделали то, что и задумали.
Папа Серёжа, роясь в своем ящике:
- Не понял, а куда делось моё последнее стихотворение?! Кто вырвал страницу? Сева, подленьким голоском:
- Прости, папочка, не уследил, это Арнольд сожрал его  по старой привычке! Понра-вилось видать. 
Арнольд в ужасе от услышанного из ящика:
- Нет, это не я, я совсем неграмотный!      
Папа Сережа, чему-то самодовольно ухмыляясь:
- Ладно, хрен с ним, я его наизусть помню. Пойду, на всякий случай, в компьютер вставлю.
Уходит вставлять. 
Уже перед самым ужином бабушка, только что вернувшаяся с дачи, роется в своих го-родских закромах:
- Я не врубилась что-то, валерианки  нет, сыра ни крошки, колбасы и той осталось с кукиш. Кто посмел?! Убью?!
Тима смело из-под дивана:
- Бабусечка Мусечка, прости меня вшивого, не уберег! Слишком их много было. Бабушка:
- Кого, продуктов?
Тима:
- Нет, родненькая, крыс!               
С бабой Мусей немая сцена.
Арнольд, улучшив момент, вылезает из ящика и опрометью скрывается за входной дверью. Папа Сережа предусмотрительно приоткрыл её, явно предчувствуя, что-то недоброе. Где-то, через неделю, звонок во входную дверь.
Тима открывает, там Арнольд.
Арнольд, стоя на плечах своих друзей:
- Ну, как, Тимочка, можно уже?
Хочет спрыгнуть в квартиру. Тима удерживает его от этого, тыча лапкой в кончик Ар-нольдова носа.            
- Не, бабушка ещё думает.
Сказав это, быстро захлопывает входную дверь. Голос папы Сережи, он почему-то на этот раз дома:
- Тима, кто это был? Неужто Арнольдик назад просился?!
Тима:
- Да не, просто ошиблись дверью! 

Конец сказочки.

22 января 2007 г.


ДОБРОЕ ДЕЛО.

(Бытовая минисказочка)

Решили как-то Севастьян и Тимон птичек покормить, зимой это было. Жалко им жут-ко пернатых стало, особенно ворон. Такие умные птицы, а вечно голодные. Глянешь, как они, бедные, с утра до позднего вечера в помойке ковыряются в поисках хлеба насущного, так сразу слеза невольно прошибает! Сказано, значит, сделано. Взял Тимон из холодильника полбатона бабушкиной колбасы, остальное ей оставил, чтобы плохо о нем не подумала, чуток сыру, куска четыре не больше, тоже бабушкиного, а заодно и шматок сала украл, уже у мамы Галины. Посчитал, что так оно будет справедливее. Покрошил  все это на мелкие кусочки, да и вынес в миске на балкон. Севастьян для лучшей усвояемости бухнул туда еще и пару пу-зырьков валерианки.
Сидят, ждут, чего же будет-то. Час прошел, два, а ничего и не происходит! Надоело им, значит, пошли на кухню, травки перекурить, а заодно и обмозговать, как все-таки им дело обставить так, чтобы их труды не пропали впустую. Докуривают, значит, и понять не могут, вроде как шум на балконе какой-то объявился, только голоса, похоже, не