Ничто не может в жизни нас вышибить из седла

               
            
Если бы существовал аппарат смехограф, его бы зашкалило и разорвало – такой оглушительный и безудержный хохот стоял возле нашего дома.
 Что же послужило причиной такого разноголосого, развеселого смеха?
А причина довольно веская, вернее, весомая, существовала.
День был светлый, июньский – 15 июня. Настроение у меня соответственно светлым было: соседи поздравили с днем медицинского работника и одарили ромашками, большущими на длинных ножках, чудесными. Да и вообще, поздравлений с утра было много. У меня всегда светло на душе, когда много цветов. Да, затем я была приглашена к застолью с соседями нашего дома. Они соблюдают традицию и в теплое время года по любому поводу и без – «гудят» возле подъезда. Я, как положено, «выставилась». А вам нравится это слово? Я в восторге от него. Русский язык за последние годы обогатился такими перлами…     Даже Даль с Ожеговым вместе взятые, в своих толковых словарях не смогли бы толком растолковать смысл некоторых «находок».
 
А собрались соседи по поводу Троицы.
Я пообещала соседям присоединиться позже.  Дело в том, что у меня гостил Саша – мой зять, а на следующее утро уезжал – вот мне и захотелось порадовать его блинами с творогом. Саня с утра пошел по делам, а когда явился…. то рядом с ним, мерно помахивая хвостом, шла лошадка, ведомая конными владельцами. Вообще-то с вечера он развивал идею насчет лошадиного шоу, но я всерьез как-то это не приняла. «А что?» - рассуждал он – «если вы 72(!?!) года назад лихо скакали, то почему бы сейчас не попробовать?» Это он говорил, опираясь на факт – в виде фото, где я босоногая, упираясь в стремена, восседала на лошади – фото 1936 года. Вдумайтесь – сейчас-то 2008 год.

1936 год – какое это было чудесное время - детство: это и гигантские шаги в парке Верхнего лагеря, когда разбежавшись, взлетаешь так высоко, что дух захватывает. А пробежка в спортгородок ранним утром и радость переполняет от  того, что так ловко и быстро можешь взобраться по канату, по шесту, чего-то повытворять на перекладине и… на море бегом. Море ни с чем не сравнить, это – любовь.

Я рано начала пописывать стишата, да, да именно стишата и стремительно старясь, сама ухитряюсь свои рифмоплетские опусы сохранять в зародышевом состоянии. Послушайте совершенно несовершенное, написанные 70 с лишним лет назад. Причем, я почему-то писала якобы в отдалении от моря (какой-то хитрый литературный финт). Слушайте и не смейтесь над ребенком.

Море.
Воспетое великими  людьми:
О, Пушкин, Лермонтов, Жуковский,
Стихи мои нескладные прими,
В них рифмы только отголоски.
Там далеко в Крыму на юге
Обрыв и выступ над скалой
Я часто, море, на досуге
Любила говорить с тобой.
Красиво море в час спокойный
И, омывая берега, лаская камни,
Море, да достойно
 И кисти, и пера.
Но во сто крат оно красивей,
Когда шумит и пенится волна
И не было меня счастливей
Я всё смотрела б без конца одна.
Шумит, гремит прибой
Скала как будто стонет,
Исхлестанная яростной волной.
И этот звук так неприметно тонет
В богатой звуками симфонии морской.
Есть выступ со скалой на юге
И я живу лишь мыслию одной –
Мне посидеть бы часик на досуге
Полюбоваться, море, бы тобой.

Меня смешит фраза насчет: «Я всё смотрела б без конца одна.». Тут я явно покривила душой, видно хотелось предстать этакой томной мечтательницей, а была-то совсем другой: жизнерадостной, общительной, веселой. А сколько я придумывала себе профессий! В 11 лет я твердо заявила, что буду геологом- разведчиком и стребовала соорудить мне ящичек с ячейками для горных пород. Ячейки заполнила комочками ваты, на которые торжественно укладывала, добытые мною образцы пород. Некоторые названия помню: кварц, кальцит, горный хрусталь, порфирит, диорит, глинистый сланец, пирит – и, наверное, смогла бы распознать и сейчас, но, охладев довольно быстро, стала собирать морскую траву. А в Черном море такое разнотравье и разноцветье. Притащив траву домой, я опускала её в таз с водой и в воде подводила под неё листы плотной белой бумаги, на которой трава располагалась произвольно, затем извлекала и на солнышке высушивала. И как же замечательно - причудливо выглядели эти картины.

Еще было у меня стихотворение, где я «мню» себя мед.пилотом, причем почему-то на дальнем Севере – как будто я сама «рулю», сама медицинскую помощь оказываю. Ещё было смешное стихотворение про борьбу со смертью. Концовка: 
«Смерти страшной нужно громко объявить:
Нам с тобою дружно все равно не жить.
Если врач советский начал воевать,
Хоть страшна ты с виду, но не устоять
Жизнь цветет, играет у меня в стране,
Смерти не бывает на родной земле.
Смерти нет, чудесно, радуясь, живем
И врачам отважным славу мы поем».

Это ж надо такое придумать!
Ну, а ветеринаром я ощущала себя с младенчества и до сих пор. Да разве перечислишь все увлечения. Про футбол и волейбол я уже где-то писала и до сих пор горжусь, что в четвертом классе считалась лучшим голкипером.
Читала много запоем, причем удобно чувствовала себя на ветвях гигантского эвкалипта – секвойи, а запах хвои был упоительным.

Ну, а конюшня – это особая статья, в ней я пропадала часами. Дядя Леша Сушко, конюх и мой наставник по верховой езде, любил рассказывать о баталиях, в которых он участвовал, будучи кавалеристом в империалистической войне 14-го года. Я была очень благодарным слушателем, что очень ему импонировало. Лошади было всего три: Ленчик – низкорослая горная лошадка, Немчик и Копчик. С Немчиком у меня были особо доверительные отношения. На мой приход  моментально реагировал тихим ржанием. Конечно, это были, увы, не арабские скакуны, а обыкновенные беспородные лошадки.

Но, когда я однажды, пришпорив Немчика, неслась галопом над обрывом, и на ветру развевался бинт с моего, в очередной раз разбитого колена – явились родители. Зрелище их так впечатлило, что папа быстро увел маму, чтобы не травмировать. А дядя Леша с гордостью говорил: «Моей выучки, как гвоздь в седле сидит». А я вдохновенно убирала в конюшне и, похлопывая лошадь по крупу, подражая дяде Леше, басила: «Прими», - дабы лошадка подвинулась, освобождая место для уборки. А Немчик норовил ткнуться мордой и я, не сдержавшись, поглаживала его. Какие же у него были бархатные, трепетные ноздри, а глаза смотрели совсем по-человечьи. А моя молчаливая мама деликатно морщила нос, когда я являлась домой и со мной в дом врывались запахи конского пота, сена, навоза.

Нет, надо вернуться в июнь 2008 года, а то есть у меня привычка совершать глубокие и продолжительные рейды в прошлое, где я могу находиться до бесконечности. Нет, что ни говорите, но это приметы глубокой старости.
Итак, возвращаемся к лошади, которую привел Саня. Саню я уже знаю более 40 лет, вначале, как Ларисочкиного поклонника, а затем супруга (в январе 2009 года будет 39 лет их семье), но никогда не представляла его в роли сценариста, режиссера и оператора одновременно – сия эпопея снималась им камерой.
Итак, с помощью стремянки меня взгромоздили на седло два молодых человека, одному 34, другому 63 (мои соседи). Моё «вознесение» сопровождалось массой реплик, как с моей стороны, так и со стороны зрителей, т.е. соседей, которые, покинув застолье, радостно и активно участвовали в небывалом шоу.

Я не своим голосом вопила: «Ой, нога не разгибается». Затем, утвердившись в седле, потребовала подтянуть стремена, дабы надежно упираться в них своими короткими ногами. Ведь все мои полтора метра состоят из коротких деталей, и представьте, я сразу же почувствовала уверенность (что значит навык, а ведь, сколько лет прошло). От природы я говорлива, но здесь я превзошла себя. Из меня сыпались стихи, песни, обращения к отсутствующим детям, внукам и правнукам, похвалы в адрес Саши и т.д. Соседи дружно хохотали, комментируя небывалое зрелище. Я 55-ый год живу на нашем квартале и ближайших соседей воспринимаю как близких мне: многие родились при мне. Вот, например, Тома -  ей 54 было в июне. Родилась в бытность моей работы в роддоме. Вся жизнь её проходит у меня на глазах, и я воспринимаю её, как своего ребенка и радуюсь её радостям и сопереживаю волнениям. Галочка уже 20 лет, как переселилась в другой район, а до сих пор такая своя. Оксана…. Сколько вместе пережито. Галочка со второго этажа – моя скорая помощь (хотя по профессии бухгалтер), а Светик (ей в октябре 50 исполнилось), а вроде вчера родилась – такая внимательная, сопереживает моментально. В общем, включая и мужское население нашего дома, все уже давно стали своими, близкими. Так вот, когда начался ажиотаж в связи с редкостным зрелищем – «лошадиным шоу» - каждый старался внести свою лепту виде реплик. Я, естественно, в состоянии тетерева токующего всего услышать не могла и только потом, увидев себя по видео, должным образом оценила сопереживания моих соседей. Громкий голос Томы задорно вещал: «Бебочка! Не подкачай – 39-ый квартал с вами!» (Больший процент населения Камыш-Буруна зовёт меня по имени). «Галопом, галопом», - не уставая кричал Валера. «А за что бы вы хотели, чтобы вас держали?» - в ответ на какую-то мою реплику – опять Тамара. А вот вижу, как заразительно смеется Галочка, слышу её смех.  В ответ на какое-то мое самокритичное замечание солирует Тамара: «Да, за такое удовольствие люди деньги платят, а мы получаем удовольствие бесплатно».

Я с упоением продолжала декламацию для правнука Сашеньки, находящемуся от меня за тысячи километров: «Я люблю свою лошадку, причешу ей шерстку гладко» - соседи дружно скандировали вместе со мной, подсказывая. Режиссер Саня настаивал на том, чтобы я проехала по главной аллее перед парком на фоне арки – это я категорически отвергла, обосновывая тем, что соседи, как родные люди, смеются по-доброму. А посторонние как отреагируют? Скорее всего, вызовут службу скорой психиатрической службы или решат, что у них галлюцинация. Ну, на тихую аллею рядом с домом я согласилась, в сопровождении двух пажей, шагавших рядом, Алексея Ивановича и Леши, а также оператора Саши, который снимал эту «порнографию». Я, не смотря ни на что, продолжала, размахивая ромашкой, декламировать Маяковского – «клячу истории загоним» и т.д., затем вспомнила песню, которую пела в детском саду всего… 80 лет назад: «Мы красные кавалеристы и про нас былинники речистые ведут рассказ (это марш буденовцев). Всё, что я успела наговорить, поистине можно было бы назвать словесным поносом. Вернувшись на своей мирной кобылке к дому я неожиданно изрекла, простирая длань с ромашкой вперед, слова из Марсельезы: « алон зонфан де лапатри» - «вперед, сыны Отечества!» - (не уверена в правильности написанного, т.к. совершенно не зная французского языка, выдала, нахально грассируя и с прононсом притом).
Опять бесконечно повторяла приветствия в адрес отсутствующих детей, внуков и правнуков, заявив под конец, что момент слезания прошу не снимать, т.к. это будет весьма не эстетично выглядеть. А вот тут-то я не учла, что младший сын Тамары, мой сосед Сашуня, оказывается тоже снимал этот кошмар, но только частично, и именно фрагмент моего позорного ссаживания – запечатлен.

А вообще-то, находясь в седле, я все время была в отличном состоянии духа, как бы в эйфории. А Саня, увеличив мою фотографию 36-го года, где мне 12 лет, сделал завершающий кадр, а голос за кадром вещал: «Вот наш юный кавалерист, как видите, босиком, но за 72 года она сумела приобрести…. носки и пантолеты».

Вот так закончился этот документальный фильм. Таков финал этого необычного радостного происшествия!

г.Керчь
ноябрь 2008 г.

Оказывается, добрые мои соседи тоже запечатлили на камеру эту сцену, так что вы можете даже посмотреть небольшой отрывок на Ютубе: http://www.youtube.com/watch?v=I0vc3R1kMXo