Дождь

ДОЖДЬ.

Вот и утро.
Безжалостное солнце тонкими клинками лучей прошило плотные бархатные шторы моей комнаты в местах изъеденных молью и временем. Шторы – часть моего наследства, то, что осталось от великого прошлого. Сейчас таких нигде не найти. Несмотря на свою ветхость синяя, тяжело ниспадающая ткань, выглядела неуместно торжественной и потрясала воображение моих гостей.  Особенно их удивляло, когда я говорила что синий – это цвет воды, чистой воды, когда ее много. Так мне рассказывала мама, хотя я сама никогда не видела столько воды.
Я осторожно протираю глаза сухими потрескавшимися пальцами и иду в кухню. Со вчерашнего вечера там осталось немного концентратов и пара капель воды, чтобы придать им съедобный вид. Без воды концентраты были просто сухим песком, который даже проглотить было бы невозможно. Разумеется, чем больше воды добавить, тем вкуснее и мягче получилась бы смесь, но нужно экономить.

Моя категория в координационном центре позволяла мне рассчитывать лишь на 500 граммов драгоценной жидкость в день. Если я дослужусь до старшего помощника координатора, то смогу рассчитывать на порцию в три раза больше, а иногда… даже представить невозможно! – на настоящие фрукты и овощи! Сочные, ароматные, наполненные самой жизнью: только представьте – в картофеле, например, процентное содержание воды достигает 75, в яблоке 84, а в помидоре 93…   В наше время их может себе позволить только тот, кто относится к высшей должностной категории. Выращивать настоящие овощи необыкновенно трудно – для этого нужны специальные теплицы, которые бы защищали урожаи от кислотных дождей и туманов. К тому же – их ведь нужно еще и поливать! А это опять затраты воды. Гораздо дешевле и доступней синтетические концентраты. Над разработкой соответствующей технологии наши ученые бились много лет. Эти концентраты я и ем каждый день. Кстати, именно в координационном центре завода по производству концентратов я и работаю.

А настоящие фрукты я никогда в жизни не пробовала. И вряд ли попробую. Потому что мне уже 20 лет, а значит, за плечами уже осталась примерно половина жизни, что также означает невозможность достигнуть должности главного помощника координатора. Времени не хватит. В нашем мире редкие старики доживают до 45 – организм быстро изнашивается из-за вечной нехватки воды. Координаторы, конечно, живут дольше, ведь их норма Н2О выше. В этом и состоит парадокс – ты не сможешь повысить свою дневную норму воды, не поднимаясь по карьерной лестнице, а чтобы подняться достаточно высоко, тебе не хватит продолжительности жизни, если только ты с самого детства не потреблял столько влаги, сколько необходимо для нормального развития организма…   

Я медленно очищаю свое тело скребком, стоя перед зеркалом в ванной с овальной раковиной, которая за ночь покрывается тонким слоем песчаной пудры, с потрескавшимся кафелем цвета, который, неизвестно почему, называют «цветом морской волны», и думаю о том, что несмотря ни на что, я, в некотором смысле, принадлежу к элите. К старой аристократии, если можно так выразиться. Дело в том, что в моей квартире есть настоящая ванная комната с хромированными кранами и душевым шлангом! Разумеется, из них никогда не течет вода. Но мои гости всегда первым делом просят показать им это волшебное помещение, потому что многие из них не верят, что существование чего-то подобного вообще возможно, пусть даже в далеком прошлом. Говорят, что раньше ванны были у всех, но такие  дома уже давно разрушены кислотными дождями, поэтому те, кому по каким-то причинам удалось сохранить старые квартиры с этими бесполезными теперь помещениями, приобретают даже какой-то неформальный авторитет. Эдакое наглядное доказательство того, что твои предки потребляли воду литрами, пропускали ее сквозь пальцев, направляли на себя потоки, погружались в нее и даже мылись с помощью воды, а не скребков и не должны были брить голову в целях гигиены. Такое сейчас недоступно даже высшим координаторам!

 Так уж мне повезло, что дом моих предков уцелел. Правда, практической пользы все это наследство не приносит, но зато я могу потешить свое самолюбие, по-хозяйски демонстрируя посетителям это чудо. А они как дети широко раскрывают глаза от удивления, осторожно проводят потрескавшимися ладонями по сверкающим кранам, которые когда-то регулировали силу потока, затаив дыхание дотрагиваются до потрескавшегося кафеля. Некоторые, правда, плачут…

Со мной такое тоже бывает. Иногда я сижу на полу в этой ванной и представляю, что было бы, если бы я жила в том мире – сотню лет назад, и эти краны не были бы бутафорией, а использовались бы по назначению, ведь вода была бы доступна каждому в неограниченных количествах. Мое лицо не было бы все покрыто морщинами уже к 15 годам, руки бы не трескались до крови от сухости, я знала бы, какое на вкус яблоко, выцветшая фотография которого висит у меня в кухне, не нужно было бы каждый день стоять в длинной очереди за 500 граммами воды, и по утрам я бы раздвигала синие бархатные шторы, и любила бы солнце – ведь сейчас я не делаю этого только потому, что за окном пустыня и мое сердце сжимается от страха и отвращения, когда я ее вижу… Нельзя не заплакать, думая о том, что мы потеряли. Невозможно сдержать слезы даже осознавая, что когда мы плачем, мы теряем драгоценную влагу и еще на несколько часов сокращаем свою жизнь…

И вот сейчас я сижу на полу в ванной вся в слезах и слышу бой часов, доносящийся с площади. Три часа! Эта мысль пронзает меня и парализует таким ужасом, что мне становится трудно дышать. Я опоздала на работу на два часа, а значит, я не получу сегодня своих 500 граммов воды. Это, конечно, не смертельно, но нас всех теперь преследует фобия потерять воду. Даже несколько капель. Каждый день из-за них теряют друзей и убивают, а в масштабах государств воюют за оставшиеся незараженными источники подземных вод и артезианские скважины…

Вода стала самым главным в нашей жизни. Вся жизнь вертится вокруг нее, если наше существование можно назвать этим словом. Ее никогда не бывает достаточно, не говоря уж о том, чтобы было много. И поэтому люди теряют рассудок. Особенно во время дождя. Потому что дождь – это вода, которая ручьями течет с неба безо всяких норм и ограничений, которой так много, что можно промокнуть насквозь, можно набрать полные ладони, можно ловить капли открытым ртом. Только дождь смертелен. Все дожди теперь кислотные и ядовитые, они разъедают здания всего за пару лет. Именно поэтому в мою квартиру ходят целые паломничества любопытных, потому что только единицы старых домов еще стоят – те, что в свое время были построены из каких-то особых экспериментальных материалов. Кожу дожди тоже разъедают, причем гораздо быстрее, чем здания. Человек, попавший под дождь, не проживет дольше месяца. Тем не менее, соблазн ощутить эти мгновения настолько велик, что люди продолжают выходить на улицы во время дождя.

Поэтому когда собираются тучи, улицы пульсируют от воя сирен. И все должны укрыться в помещениях. Через пятнадцать минут входные двери заблокируются автоматически, а окна будут затемнены – чтобы люди даже не могли увидеть дождь. Потому что те, кто увидит его, уже вряд ли смогут устоять. Существование такого явления как дождь перечеркивает всю систему наших ценностей и отношений.

Моя мама не захотела оставаться в этой системе и выбежала на улицу за секунды до закрытия дверей. Я не знаю, что она чувствовала под дождем, стоил ли он целой жизни. Ее сразу увезли.

Вот и сейчас сирены воют так, что у меня заложило в ушах, и непроизвольно пробежал холодок по спине – звук сирен ассоциируется со смертью с самого рождения. Я пропустила рабочую смену и значит не получу сегодня свои жалкие 500 граммов воды. И я никогда не достигну должности главного помощника координатора, не говоря уже о самом координаторе, потому что перед этим нужно пройти еще пять ступеней карьерной лестницы, по пять лет каждая, а мне уже 20. До конца своих дней я так и не попробую никакой другой пищи, кроме синтетических концентратов. Из этого мира нет выхода. Только вот выход из моего подъезда не блокируется, потому что дом слишком старый – на такие не устанавливали автоматические заслонки.

Когда я стояла, подставив лицо прохладным струям дождя, ловя открытым ртом капли и ощущая каждую их них, я поняла, что не ошиблась. Мои руки, голова, шея, грудь никогда не соприкасались с водой. А ведь это чувство было волшебным, неописуемо прекрасным – мне показалось, что каждая клеточка моего тела наполнилась энергией, соком, как будто это прикосновение пробудило меня от долгих лет сна, как будто кто-то вдруг исполнил самое мое заветное желание. Я задрожала от счастья.  Дождь стоил жизни! Дождь был жизнью! И тогда и засмеялась, сбросила одежду и стала кружиться в танце, раскинув руки в стороны.