эссе Диалоги с современником. О наболевшем

Кузьмина Мария








Диалоги с современником.         
                О наболевшем.








Углич, 2008 год








































Введение.
«Человек – мерило всех вещей».
Не помню, кто сказал, скорее всего, гений.

   Добрый день, мой друг! Поверь: я заслужила право так называть тебя, мой читатель, и не только потому, что ты не закрыл эту книгу уже на первой странице. Я угадываю в тебе мою пылкость и искренность чувств, необыкно-венный избыток сил и невозможность их претворить в жизнь, глубокое и неискоренимое одиночество (А ведь рядом с тобой искренно любящие тебя родные, близкие, любимый человек!), а также пугливые попытки осознать своё своеобразие, усиленное постоянными поисками своего места в этом жестоком мире. Тебя уважают, к тебе прислушиваются, но тебе одиноко и скучно… давно сердце заменил разум, оставив в наследство милосердие и ответственность перед близкими. Ты оперируешь чувствами языком логики. А, может, не хватает большого, нужного дела? Кто знает? Но только не спокойствия и сытого благополучия! Хотя ты и хочешь завтра жить лучше, чем сегодня, хотя тебя раздражают приспособленцы и, наоборот, те, кто не хочет работать, обрекая своих детей на нищету, которая, поверьте, искореняет в них веру в возможность иной жизни.
   О нас часто говорят: «Чего ему не хватает? Ум, талант, обаяние, успех в де-лах, смелость и  здоровое тщеславие». Наши размышления для них – лишь пустые слова. А чаще…ты прав: открыто завидуют, не зная, каким трудом давались эти победы. Это мёртвые участки сердца, агония которых всегда  была скрыта от посторонних глаз. Мы не плачем, не стоим на коленях, не меняем свою свободу на материальные ценности… Но я не идеализируя ни тебя, ни себя, дорогой друг. Мы способны на малодушие и цинизм, но не на предательство, которое для нас есть самый страшный грех. Нас упрекают и за то, что мы всё в жизни любим усложнять. Но человек не червяк и не муравей! Просто быть таким, как все, а существовать, оппозиционируя толпе, способен не каждый. Но даже такому человеку требуется собеседник, с которым можно поделиться, оставив сокровенное в заповедных уголках своего сердца. Человек в одиночестве появляется на белый свет, в одиночестве уходит из него. А уважение к другому, не себе, проявляется как раз в умении испытывать трепет перед чужой душой, как перед своей собственной. Но если я презираю себя, откуда тогда возьмётся уважение к другим? Или, наоборот, только себя и люблю? Давайте вместе поговорим о самих себе. Включайтесь в диалог.









Диалог 1. О собственном имени.

   Александр, Михаил, Андрей, Анна, Любовь, Людмила… Какие красивые имена! Их сотни. У каждого своя история и своя судьба. Неслучайно и то, что с рождением мы получаем тот или иной набор звуков. Павел Флоренский в своём трактате «Имена» писал: «Существует тайная и необъяснимая гармония … между именем человека и событиями его жизни… Имя – тончайшая плоть, посредством которой объявляется духовная сущность». Вообще на эту тему написано немало книг, но я хочу поговорить о другом. Замечал ли ты, как к тебе обращаются окружающие? Как тебя зовут в семье? Михаила называют Минькой, несмотря на сорокалетний возраст; Наташа превращается в На-люшку, а Людмила - в Лару. Иногда мы сами меняет собственное имя на более благозвучное: Валентину на Лилию.
   Моё имя – Мария. Как оно мне не нравилось, пока я не осознала, сколько возможностей оно даёт мне. Первое и самое важное: Маша всегда была одна среди 2-3 Наташ, Оль, Тань, а потому запоминали в лицо, выделяли. А какое многообразие форм у моего имени! Мария, Машенька, Маняша, Машутка, Муся, Маня… Я не принимаю две: Марья и Маруся, которые ассоциировались у меня с прабабкой Марьей, в честь которой я была названа, и двумя отцовскими престарелыми тётками Марусями Буренковыми, и вообще со старостью. Две мои фобии сказываются: страшно быть толстой и старой (Никому не уйти от божьего определения!). Спасали всегда родные, близкие,  друзья, заговаривая их многообразием именных форм. Мама называет меня Марьяной Зурабовной, старшая сестра – Марисабель, учителя в возрасте – Машенькой, тётя Наташа – Марией Николаевной. Это неслучайно, потому как многообразие имён ещё раз говорит о богатстве и разнообразии моей натуры. Но это не только благо (Иначе каждую вторую девочку называли бы Машей!) и обязанность (испытание именем). Я не скажу, что проще быть Таней или Олей, нет, у этих имён другая судьба. У моего: быть всегда впереди. Пример тому судьбы известных Маш. Мария Богоматерь родила Спасителя человеческого рода. Княгиня Мария Волконская отправилась за своим мужем-декабристом в Сибирь (Император Николай I признавался: «Этих женщин я боюсь больше всего».). Актриса Мария Ермолова сохраняла популярность при всех политических режимах: царском и советском. Мария Склодовская-Кюри - дважды лауреат Нобелевской премии (1903 по физике, 1911 по химии). Мария Петровых - самая скромная из поэтесс. И этот список можно продолжать бесконечно.
   Но самое интересное, как произносят моё имя. Например, мой директор  мягко вдавливает согласные звуки моего имени, словно неопытная пианистка осторожно нажимает клавиши дорогого рояля. Так трогательно и нежно. Эта робость трогает сердце.

09.12.2008 г.




Диалог 2. Будьте зоркие сердцем!

   Мой друг, вчера мою душу прожгло насквозь. Я чувствовала боль, стыд… Я обидела человека, который открыл мне своё сердце. Его заботу я принимала за излишнее любопытство и навязчивость, а понимание - за корысть и необходи-мость во мне.
   Боже, как больно и стыдно!
   Её боль опалила мне сердце. Почему оно становится близоруким рядом с ис-кренним чувством?  Почему ты не веришь, что другие способны испытывать к тебе подобные чувства? Откуда это неверие? Ты, которая всегда боролась со стереотипами в отношении людей, поступила беззастенчиво слепо, по трафарету. Дорогая, может, тебе нравится каяться?  Нет. И на старуху бывает проруха. Я вспоминаю Марину Цветаеву. Ни в коем случае не сравнивая себя с великим поэтом, тем не менее, подобно ей, мне доставляет удовольствие выражать свои чувства к человеку посредством бумаги, искренно и честно, быть услышанной вопреки всему, даже хорошему отношению к себе самой. К тому же, она никогда не ждала ответа в такой же форме, даже оскорблялась, если таковой окажется. Что это? Гордыня? Не знаю. Единожды написанные слова уже не принадлежат  мне. И сейчас, когда я набираю на компьютере эти строки, я чувствую, как они начинают свою собственную, самостоятельную жизнь, хорошую, добрую или вздорную, может, жадную до сенсаций – не знаю.
   Что же мне делать? Я не могу не писать. Не показывать тоже. Мне приходит на ум стихотворение Марии Петровых:
Однако мне хочется сказать поэтам:
Умейте домолчаться до стихов.
Не пишется? Подумайте об этом,
Без оправданий, без обиняков.
Но, дознаваясь до жестокой сути
Жестокого молчанья своего,
О прямодушии не позабудьте,
И главное – не бойтесь ничего.
   Наверное, поэтому ничего и не боюсь, а, может, потому, что знаю, что искренность, мягкая и доверительная или жёсткая и открытая, будет одинаково принята собеседником, несмотря на то, какие первичные чувства вызывает: жгучую обиду или восхищение. Мои слова обращены всегда к умному и глубокому человеку, который способен их оценить, а, значит, понять, пусть не сразу. И вновь я вспоминаю Марину Ивановну Цветаеву, которая вновь и вновь  творит миф о человеке, встретившимся ей на пути (Пусть он будет просто прохожим!). Обижала (Сказать А.Ахматовой: «А все-таки, Анна Андреевна, вы самая обыкновенная женщина.) И сама обижалась -  могла на случайно сказанные слова, написать по этому поводу большое письмо с «выяснением отношений», чем всегда отпугивала людей. Иначе, значит, не мог-ла. Зато остались эти письма не хуже самых интимных стихотворений и блестящих творений прозы и публицистики, прямоты критических статей.
А как же название очерка? Будьте зоркими сердцем, и, я прошу, находите в нём силы для прощения; не храните злобу и ненависть. Пусть ваша душа будет светлой и чистой. Простите и меня, пожалуйста, ибо никого и никогда я не хотела обидеть. Я сама иногда этим тягощусь, и поверьте, страдаю не меньше вашего.
14-16.12.2008 г.







































Диалог 3. О власти.

   Каждый из нас стремится к власти: от сладострастного вожделения от собственного могущества до ответственности за судьбы доверившихся тебе. Не-случайно в народе говорят: «Хочешь узнать человека, дай ему покомандо-вать», ибо власть – одно из самых страшных испытаний. Однако шли, идут и будут идти во власть люди и, безусловно, всегда с корыстью для самого себя: кто-то мечтает о мягком статусном кресле, кто-то просто жаждет самоутвердиться за счёт других, кто-то принести пользу окружающим. Но невозможно здесь провести черту между чёрным и белым, потому что власть всегда безнравственна, даже если все её поступки сделаны во благо. Один из великих сказал: «Где нет нравственности, там нет великого человека». И с этим нельзя не согласиться, а потому в то же время с безнравственностью, даже аморальностью власти необходимо смириться. Вот пример: один начальник средней руки (Сделал много полезного на своём месте) подбирает себе команду. Кто оказывается в его окружении? Талантливая учительница, совратившая старшеклассника, проворовавшаяся еврейка и партийный работ-ник-карьерист. Все они на крючке: шаг вправо – тюрьма, шаг влево – позор. И каждый на своём месте мастер. Удивительное сочетание несочетаемого. А что же делать с оппозицией? Тоже несложно. Дай самым надоедным немножко денег и кусочек власти, а остальным погрози кулаком, и сразу станут шёлковыми и первые, и вторые. Как говорится: «Разделяй, и властвуй!»
 И русские, и представители других  наций едины в своём пристрастии к вла-сти: завоёвывали новые царства, обращали сограждан в рабов, могли собственного коня сделать сенатором. Со временем власть от князей крови перешла к чиновнику, причём не всегда высшего эшелона. Император Николай I говорил, что Россией управляет не он, а средний чиновник. С тех пор ничего не изменилось. Быть чиновником, пусть самым незначительным: сидеть в маленьком кабинетике и выписывать одну справку, выгоднее, чем иметь свой бизнес, заниматься творчеством, наконец, быть владельцем банка. Почему? Спокойно, тихо, тепло, сытно. Поэтому денежные мешки сидят в Совете Федерации, в Думах разного уровня, в Администрациях и Агентствах. Каждый мечтает найти местечко потеплее, только одному, обобщая выше написанное, оно необходимо, чтобы усладить собственное честолюбие, то другому - отчитаться перед собственной совестью. Поверьте, эти слова не содержат пафоса. Почему, если я знаю, что из меня получится отличный администратор (И это доказано жизнью), я должна мыть чужие горшки, когда я способна их  лепить сама. И буду это делать, возможно, лучше предшественника. Только нужен шанс. Если он представится, я, не задумываясь, им воспользуюсь. И в этом я безнравственна, но, выбрав этот путь, никогда не нужно оглядываться назад, а только соотносить свои поступки с камертоном собственной совести, иногда наступая на сердце, в котором должно царствовать милосердие. И тогда власть при всей своей безнравственности станет человечнее. Мои слова станут ещё одной химерой… Что ж с того? Всё в нашей жизни всегда и только зависит от нас с тобой, читатель, и только от нас…

05.01.2008 г.
Диалог 4. О творчестве.

   Чем отличается человек от обезьяны? Гоменидная триада, хотя это ряд анато-мических различий. Корень отличий, на мой взгляд, в умении творить, т.е. создавать что-то новое, ещё неизвестное. Птицы строят гнёзда, бобры – хатки, пауки плетут сети … в силу инстинкта, в основе которого закон естественного отбора. Человек – творец, создатель, автор, изобретатель не только потому, что в процессе эволюции наш мозг стал совершать сложные логические операции, но и в связи с тем, что ему присуще такое качество как фантазия. Готовя суп, повар меняет ряд приправ на другие, он творит. Собирая аппарат, добавляя новую деталь, он творит. И, конечно, нарисовав картину или написав повесть, он тоже творит. Правда, ценность созданного проверяется временем. Поэтому создание произведений искусства, тем более шедевров, есть главный отличительный признак человеческого общества. Возникает лишь один вопрос: «В чём сущность искусства, а, значит, и творчества?» Я считаю, что у каждого творца существует собственная трактовка, а я присоединяюсь к точке зрения «Декларации эмоционализма» (1923 г.), создателями которой были М.Кузмин, А.Радлова, С.Радлов, Ю.Юркун:
   «Сущность искусства – производить единственное, неповторимое эмоциональное действие через передачу в единственной, неповторимой форме единственного, неповторимого эмоционального восприятия».
   И всегда неизменная искренность, но не ради «самолюбования» или «самоковыряния», а чтобы появилось «ощущение значительности своей жизни, неотделимой от жизни всеобщей» (О.Берггольц).

    7.01.2009 г.

















Диалог 5. О счастье.

   Много лет тому назад я сочинила маленький рассказ, в котором попыталась объяснить смысл слова «счастье». Вот его текст.

Что такое счастье?
                М.Т.А.
Вы помните: «Когда Ваше  сердце учащённо билось, руки дрожали, а самые главные слова вдруг терялись?»
Вы помните то мгновение, когда собеседник отвечал Вашими мыслями, словно подслушав их?
Вы знаете: «Когда мечта становится реальностью после долгих лет ожидания?!»
Вы думаете: «Это больше никогда не повторится!»
Значит, это и было оно, то пленительное и неуловимое чувство СЧАСТЬЯ!
                4.10.2001 г.

Несмотря на то, что этот рассказ посвящён конкретному человеку, на мой взгляд, он имеет обобщённый характер. Счастье, точнее его присутствие, осознаешь только тогда, когда теряешь его. Храните бережно свои отношения, берегите их.

8-9.12.2009 г.





















Диалог 6. Размышления по поводу одного стихотворения.

Человек, который никогда не испытывал тоску по чужим глазам или восторг от случайного прикосновения, у которого не сжималось сердце от неосторожного слова, несчастен. Любовь освещает наше сердце. Мы испытываем это чувство и к родным людям, и знакомым, и любимому человеку. Это… Ты задыхаешься от радости, когда видишь объект симпатии, видишь в нём только достоинства и не понимаешь, почему их не видят окружающие. Симпатичный для тебя человек в их глазах безобразен (До злости!), добрый – корыстен, заботливый – бесцеремонен и т.д. А если ваше чувство взаимно! Но и неразделённая любовь прекрасна:
Я думаю о Вас ночами,
И днями думаю о Вас,
И вырастают за плечами
Подобья крыльев каждый раз.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Я Вас сама не понимаю,
Но всё, должно быть, оттого,
Что всех прохожих принимаю
Всегда за Вас, за одного.
(Л.Васильева)
Самое сложное – признаться самому себе. Я вкладываю свои чувства в стихотворение М.Цветаевой из цикла «Подруге»:

В лоб целовать – заботу стереть.
В лоб целую.

В глаза целовать – бессонницу снять.
В глаза целую.

В губы целовать – водой напоить.
В губы целую.

В лоб целовать – память стереть.
В лоб целую.

Комментарии, я думаю, будут излишни.

P.S. Возникает вопрос: «Так по поводу какого стихотворения были «размышления»? Ни первому и ни второму! Третьему, которое остаётся только в памяти. Впрочем, вот строки из него:
Я Вас люблю! – Как грозовая туча
Над Вами – грех!
За то, что Вы язвительны, и жгучи,
И лучше всех…
(М.Цветаева)

9-10.01.2009 г.


Твои заметки