Ветер благоуханный

ВЕТЕР  БЛАГОУХАННЫЙ


На пути нечаянных открытий

Летним утром я сажусь в автобус дачного маршрута. Скоро за окном появляются поля, молодые посадки вдалеке и небо, что раскрыто здесь гигантским шатром…
Вместе со мной "едет" кусочек прищемлённой автобусными дверьми мысли. И мысль-то совершенно чужая, оброненная кем-то в людской толчее: действительно ли современные дачники – "больные на голову" люди? Сторонникам такого мнения мне хочется посоветовать попридержать свои аргументы: про "адский труд", усталость и "загубленные" выходные, про  суматоху и неприподъёмные сумки.
Да, за тысячу рублей  прагматичные люди ежегодно покупают необходимые овощи на рынке, маринуют их, с любовью, кстати, и  весьма собой довольны. Они пользуются туристическими путёвками, приобретают свежие впечатления где-то "там", желательно подальше от дома, чтобы ветер родной сторонки не долетал, не тревожил освободившуюся от забот душу. А привозят, в сущности, то же, что и я - маленький клубочек счастья…
А счастье бывает разное.
Оно может быть "вещным" и тогда его можно взять в руки, потрогать, примерить. Есть и другое счастье, не терпящее внутренней суеты и грубых прикосновений. К нему ведёт человека кропотливая работа души, глубокая потребность всматриваться, вслушиваться в окружающий мир. И на этом пути возможны (а может быть, и неизбежны!) нечаянные открытия, которые есть удача и счастливая возможность понять самого себя…

         Автобус останавливается, открываются двери, и ветер в одно мгновение сдувает с меня остатки городской пыли и чужих мыслей. В грудь начинает толкаться полевой запах. Захмелевшая, я чувствую, как просыпается во мне знакомое с детства чувство безудержной радости, и душа, освободившись от пут,  направляется в мир нечаянных открытий…


До головокружения

В этом году травы встали на удивление высокие и густые. Под ветром ковёр такой шевелится, поворачивается, приоткрывая белые, ранее скрытые стороны травинок. Одна за другой перебегают, перетекают по полю от края до края светлые волны. И кажется, что не поле это, а огромное покрывало, раскинутое кем-то большим для просушки.
Сегодня я иду на дачу не спеша и многое замечаю. Вот тропинка под ногами… Она стала совсем узкой. Трава почему-то не расступается пугливо в стороны, как обычно, а смело и дружно выходит прямо на тропку.
Где-то здесь на пригорке на днях мы видели зайца. И ведь не метнулся испуганно в сторону!  А так, будто вспомнил о чём-то и медленно, степенно, с достоинством отправился по своей надобности…
А ещё этой весной прилетели незнакомые птицы да задержались. Они сидят на соседских крышах, крутят по сторонам крупными своими головами и общаются на иностранном птичьем языке. Значит, корма в этом году достаточно: и своим, и гостям хватит.

Погода стоит тёплая, дождливая, и земля в огороде мягкая да податливая, сама в руки просится.  Прикоснулась я к ней, а она тёплая, как парное молоко. И я взрыхлила её прямо пальцами. Чувствую - и земле приятно, и мне.
Ощущения мои непривычно обострены. И, что самое удивительное - раньше я за собой такого не замечала. Почему? И что происходит? Может у меня зрение или чутьё какое-то особенное пробудилось? Или природа от человека перестала таиться?..
О причинах таких явлений мне неизвестно. Но происходящее - приятно, очень приятно, до головокружения. И так мне хорошо, что хочется прокричать без стеснения на всю округу: "Спасибо, спасибо за красоту, за радость эту!"

Фантазии

Облака в начале лета особенно взбиты и густы. Набравшись силы и воздуха,  они свободно плывут в небесном просторе. Большие облака строят из себя важных персон, а маленькие - забавляются и озорничают, постигая науку облачных превращений.
Вот - щенок. Он белый-белый и такой пушистый, что похож на игрушку. Одним словом - очень хорошенький. От ушей до хвостика он освещён солнцем, так что шёрстка на его макушке кажется розовой.
И я залюбовалась…
К нему не спеша приблизилась облачная девочка. Уложенными в пучок волосами и коротенькой пышной юбочкой она напоминала балерину.
Но тут закрыл собой солнышко кто-то большой и непонятный: не то крокодил, не то медведь. Щенок сразу потускнел в его тени и стал бесформенным комочком…
Солнце сверкнуло мне прямо в глаза, и я зажмурилась. А когда снова открыла их, ничего уже не было: ни щенка, ни того бесформенного кого-то, ни девочки-балерины. Всё смешалось и стало одним большим-большим белым облаком… Оно плыло по небу легко и свободно. Куда? Зачем?
И я вспомнила, что в детстве любила представлять, угадывать фигурки людей и животных  среди облаков, среди капель дождя на стекле, среди узоров на обоях… Фигурки даже хотелось зарисовать, такие они были интересные. Теперь-то мне чаще видятся геометрические фигуры. А вот сегодня - посчастливилось. Образы детства показались и улыбнулись мне, словно с кадров детского фильма.
 И я подумала, что, взрослея, мы, к сожалению, всё реже поднимаем голову, всё реже смотрим на облака и теряем удивительную способность фантазировать. Не даём своей душе ни единой возможности наивно удивиться, по-детски порадоваться окружающему миру. Привычно бредём по взрослой жизни и смотрим либо под ноги, либо в лицо озабоченной, серьёзной толпы. Не оттого ли наши души так скоро черствеют?


Невестин убор

Невесты - девушки притязательные, долго выбирают по себе наряд. Смотришь иногда и удивляешься: тут тебе и вуалетки, и атласные бантики с ленточками, а то, будто снежинки на волосы лягут или бусинки жемчужные рассыпятся…
Невесты всегда красивы.
И вот иду я как-то на дачу. Иду быстро, спешу, торопясь с ветерком. И вдруг - что за чудо! В первый раз увидела убор невестин необычайной красоты, какого раньше не встречала.
Передо мной - молодой куст. Цветы - белые: по краям большие, тесно прижатые друг к другу, все один к одному, а в центре - такие же, но маленькие, на тонких ножках. И много-много таких веночков на кусту расцвело. Я подошла поближе и почувствовала запах - густой, манящий. И будто что во мне приподнялось - столько чистой и естественной красоты оказалось в маленьком  кустарничке!
Я не удержалась и сломала несколько цветущих веточек. Потом поставила их в дачном домике в баночку с водой...
Поработаю, в домик зайду - полюбуюсь, вдохну аромат и будто в невестиной комнате побываю. А в голове всё  - "невестин убор" да  "невестин убор". Так кустарник этот и назвала. А как он в природе зовётся, до сих пор не знаю.
Да и не важно это: цветёт он удивительно красиво, на то и "невестин".


"Я знаю, саду – цвесть"

В этом году дачные мародеры прошлись основательно и не только по нашему ряду.  Ну ладно бы даже вилки не оставили, так из сарая всё вокруг  расшвыряли, будто не люди, а сороки…
Сосед наш, дядя Толя, так расстроен, что и сажать ничего не хочет. Дух его подкошен, и он уныло сидит на скамье возле своего домика. С его участка унесли несколько хороших труб, лейку и ещё что-то.
Мы тоже стали подсчитывать убытки. Украли лопату - одну, грабли - одни, ножи, вилки, тарелки. Косу единственную, которую ещё отец мастерил, ёмкость для сбора воды над душем, а у сарая выворотили дверные петли.
...Дача эта осталась нам от родителей. На протяжении многих лет они привозили сюда всё необходимое для хозяйства. Отец - шланги, арматуру, гвозди, что-то ещё,  не знаю, для чего и как. Мама - леечки, посуду посимпатичней. Печку соорудили, душевую поставили. И уютно, здесь и удобно. И всё о родителях напоминает. Бывало, несёшь лейку и думаешь: сколько же ей лет? Или вот столик на улице покосился. Когда правили, так гвозди, на совесть папой вбитые, еле вытащили… А теперь, значит, уходят и вещи…
Но самое неприятное - так это качок. Его унесли, не поленившись вытащить даже "начинку". Хороший, добротный был качок. И работал исправно, ни разу не подводил, за что и ценили. Ведь на даче вода – это всё. Часто огородники, оставшись без неё, бросают дачи; много их,  покинутых и осиротевших - грустно смотреть.

Мы, конечно, сразу за работу. Дверь сарая на петли повесили, по-очереди копать стали: лопаты-то не хватает. Сестра порядок наводит, разбирает и раскладывает вещи. Суетится, ругается: "И как только рука поднимается на чужое! Вандалы! Да чтоб у вас руки отсохли! Чтоб вам на том свете жарко стало!.. " И ещё много чего говорит, что на бумагу не ложится. От слов тех вокруг пустота  ширится, ширится, молчание тяжело копится в груди, и ведь мысли, мысли дурные выползают - а не напрасен ли был весь этот труд?
Я стала сажать семена. Они ложились ровненько во влажную землю, укрывшие в тепле своём будущие стебли, листья и плоды…
И подумала я, что ведь не просто так всё это произошло. Родители нам дачное хозяйство в добре оставили, и несколько лет мы забот не знали. А тут словно кто черту подвёл. Никто для нас теперь уже ничего не сделает… И мама не побалует свежей клубникой, не похвалится маринованными огурчиками, не поставит на новогодний стол припасенную к празднику баночку лечо… Подумала я об этом и будто услышала её голос: "Давайте, дорогие, сами теперь обзаводитесь лейками, лопатами, качок новый ставьте…"
Да, да, согласилась я. Качок сейчас - самое главное, неотложное дело…

Он оказался неподатливым, и были моменты, когда наши руки опускались…  Но нет, поставили: на высокое, почётное место, крепко и надёжно, словно первый камень возложили.  И я уверена теперь, что урожай - будет.
А через месяц приедут с нами на дачу дети и разнесутся над зелеными вершками их радостные возгласы: "Мама! Мама! Посмотри, какая большая клубника выросла!"


Без предела

В прошлом году градом пробило крышу нашего дачного домика. От осенних дождей и таяния снега потолочное покрытие почернело и вздулось. Нужно класть новый рубероид. Дело это непростое - крыша домика круто устремляется  вверх. И я намерена помогать супругу.
Бывать на этой крыше мне ни разу не приходилось, поэтому я с любопытством карабкаюсь по шаткой лестнице, выбираю удобную позицию и осматриваюсь. Солнце сегодня яркое, и, приставив ребро ладони ко лбу, словно капитан корабля, я смотрю вдаль…

Ближние и дальние предметы сначала будто задрожали в воздухе и окутались тонким туманцем. Взгляд мой осторожно раздвинул его, и я увидела другой мир.
Вокруг - будто игрушечные домики, тут  и там разноцветными крышами, балкончиками и флигелями выступающие из зелени садов. Вблизи домиков - трудолюбивые человечки ухаживают за клубникой…
Тут ожили мои детские  впечатления, и представилось, как трудолюбивые человечки по ночам слушают стрёкот сверчков, а встречаясь по утрам, желают друг другу удачного дня. Какие они всё-таки хорошие, с нежностью подумала я.
Посмотрела на себя со стороны: счастливая улыбка, прищуренные глаза. Состояние  блаженства. "Высоко сижу, далеко гляжу", - подумала я. Голова немного кружится, мне хмельно.

А ведь внизу мне всё казалось совсем иным: домики - одинокими, люди - озабоченными. Там часто не видела я ничего дальше своих грядок да живой ограды кустарника. И почти всегда казалось, что вокруг никого нет. Редкие постукивания молоточков, скрипы калиток - только звуки. А сейчас сверху увидела  вокруг столько иного!
Над моей головой шумят острокрылые ласточки, резвятся  близко-близко, над самой макушкой… Невиданная страна раскрылась мне, как редкая книга.
И она несоизмеримо шире, чем я подумала в первый миг. Она - без предела. Она - прекрасна!

Я постаралась запомнить увиденное и, спустившись вниз, снова осмотрелась.  Весёлые домики  спрятались... А глаза почему-то видели всё те же грядки.
Неужели я так близорука здесь, внизу? Но почему? Почему? Чего не хватает моему взгляду?
Ответа у меня не было. Но я подумала, что хорошенько запомнив увиденное сверху, смогу находить приметы открытого мною мира и здесь. И я тоже  буду слушать по ночам сверчков, буду говорить соседям "Доброго вам дня"  и ощущать радость глубокого, живого сопричастия к этой жизни - часто, всегда…

 ...Нужно подняться ещё раз, хорошенько запомнить своё открытие и преодолевать свою земную близорукость, подумала я.
И снова поднялась на крышу.
Решила подольше здесь побыть…
…Да, она прекрасна, эта земля!
Отсюда это ясно видно.


Всё слито воедино

Если я приезжаю на дачу одна и погода стоит тёплая, всегда выбираю время полежать среди травы. Это особенно приятно, если приехать в будничный день. Народу мало, и на участках тихо.
"Вжжжжж", "вжик-вжик", "трррр" - надо мной носятся десятки насекомых. Их много, больших и совсем крошечных, ярких и не очень… И у каждого свой звук. Я слушаю эти звуки, хочу их запомнить. Но всё же их очень много, и я еле успеваю "ухватить" только некоторые. "Тррр", "вжжжж"…       
Удивительно, как насекомые не сталкиваются друг с другом, ведь траекторий движения - тысячи, каждое  насекомое направляется к своему цветку, к своему гнезду. Вот порхает невесомая бабочка - раньше она была гусеничкой. А те красненькие, вертлявые червячки, что плавали в бочке с водой, - стали комарами…
 Ветер проносит надо мной облако запахов… Каждый из них в отдельности неповторим и вызывает у меня различные чувства. Но когда запахи смешиваются, то получается такой аромат, вдохнув который, не хочется  выдыхать…
Кстати, если лежать среди травы, то самое слышимое - шум мошкары. Только если встать, то отчётливыми станут и птичьи переклички…

Вот ветерок зашуршал, заиграл травой, перебирает её, словно перекладывает. При более сильных порывах ветра слышным становится движение густой листвы. И кругом стрёкот, посвисты, среди которых я не могу расслышать своего дыхания, потому что вся растворена в этом раю. Ведь именно таким он и должен быть, если, конечно, существует. Где всё гармонично, всё стройно и всё имеет смысл.
За этим я, наверное, и приезжаю сюда…
А ведь и мама, вспоминаю я, любила приезжать сюда одна. Не за тем ли, что и я? Вдохнуть этого воздуха, наполниться  первозданной, живой гармонией, почувствовать и понять, что здесь становишься чище, лучше…
Глаза мои закрыты. Я ощущаю себя маленьким тёплым существом, движущимся вместе со всем, что окружает, шумит, радует… Во мне разлиты вселенский покой и любовь к этому миру, в котором мои душевные сомнения, телесная усталость, мои мечты и чаяния, отмеренный мне срок - всё слито воедино и несётся по своей траектории не к месту покоя, а к месту возрождения.


Настроение

Всегда с благоговением жду золотой осени.
Деревья в это время пронизаны нежным, тёплым светом, задумчиво покачиваются и необъяснимо манят к себе.
Даже если нет поблизости аллеи или парка, а только маленький островок или  уголок природы - и здесь можно полюбоваться необычайной красотой бабьего лета.
Но лучше найти возможность побродить по осенней тропинке. Тогда особенно хорошо и легко думается. Невольно прислушиваешься, как перешёптываются о чём-то друг с другом деревья.

А ведь и человек в минуты задумчивости похож на эту пору: вспоминает о чём-то с радостью или с сожалением.
Но светлая ли грусть, печаль ли скользит по лицу - всё оно пронизано тёплым внутренним светом…
И как же красив человек в такие минуты! Мысли его воспаряют под облака, свободно и несуетливо проплывают над миром, и даже время замирает, чтобы  полюбоваться им!


Первый экзамен

Казалось бы, чему можно удивиться осенним туманным утром, когда воздух зяблый и по всему чувствуется приближение заморозков?
Да вот, хотя бы, туману - густому, живому. Он лежит в это время на полях и на лугах тихо и с ленцой еле заметно пошевеливается, словно небывалых размеров задремавший великан. В таком тумане хорошо играть в прятки: и присаживаться не надо, туман укроет с головой, словно пледом-невидимкой. Поди – поищи…
Если едешь по трассе вдоль посадок, то обращаешь внимание, что туман в деревьях приостанавливается, словно приглядываясь к человеку. Но посмотришь вперёд ли, назад - он уже тут как тут. Подкрадётся незаметно, будто всё время здесь и был.

Вот таким туманным сентябрьским утром мы и отправились как-то с супругом на дачный участок готовить сад к зиме. Сошли мы у поля, чтобы не  меж дачных домиков идти, а прогуляться вдоль леса.
Несколько дачников сошли раньше нас и, перейдя на другую сторону, что-то с любопытством разглядывали в траве. Я, было, подумала, что грибы, а оказалось совсем, совсем другое.

Мы вышли в поле и увидели это.
На каждой травинке, большой или маленькой, высокой или низкой, на каждой веточке молодой сосенки или берёзки, на каждом сухом соцветии  развешаны  были паутинки: маленькие, ровненькие, будто выполненные по одному плану-заданию. Поле большое, не менее километра в глубину и километра три ещё впереди, и паутинок - много, очень много. Ни одна травинка, ни одна былинка не пропущена. Паутинок - тысячи, и ими оплетено всё вокруг.
Выяснилось, что в это время молодые паучки готовятся к зиме: плетут паутинки и набираются сил, чтобы благополучно переждать долгую зиму.

Мы смотрели на паутинки против солнца, и зрелище было удивительное. Словно вошли мы в большой павильон, где во всей своей красе, то под этим углом, то под другим, развешаны тонкие белые  платочки и салфеточки - работы юных ткачей.
Туман присел крохотными капельками-бусинками на паутинки, и потому они  видны были очень хорошо. Они тихонько покачивались, и казалось, что миллионы бусинок-искринок вот-вот зазвенят радостным колокольчиковым звоном,  и что вот-вот выбегут к своим работам паучата, чтобы услышать слова восхищения своей добросовестной, кропотливой работой. Ведь свой первый в жизни экзамен они сдали.


Ветер благоуханный

На дачной остановке людей собралось немного: несколько женщин, присевших на специально принесённые сюда покрышки автомашины, да трое громко переговаривающихся мужчин.

"...Лугом пройдёшь, как садом,
Садом - в цветенье диком,
Ты не удержишься взглядом...
   Лугом пройдёшь, как садом..."

Я не сразу поняла, что стихи читает одна из дачниц. Возможно, в прошлом она была преподавателем литературы, иначе откуда - столько и наизусть? Хотя, кто знает? Читала она негромко, но чётко говорила строки, с выражением, и слышно было каждую:

"…Вот он, удел желанный
Всех, кто в пути устали.
Ветер благоуханный
Пью я сухими устами,
Ветер благоуханный".

В ответ на выразительное чтение один из мужчин стал говорить всё громче и громче, пока, наконец, не сорвался:
- Ой, ну, может, хватит, а? Надоело уже, тут - Есенин, там - Цветаева, радио включишь - Ахматова. И всё нытьё да нытьё…
Читавшая сразу откликнулась, будто была готова к такому выпаду.
-   А давайте я вам Асадова прочту!
- Нет, увольте! - мужчина едва ли не застонал, - ни Асадова, никого другого слышать не желаю...
- Не хотите Асадова? Зря. Специально для вас…  вот послушайте…
- Да не хочу я слушать!
Народ уже заинтересовался, чем дело закончится. Все притихли.
- Нет, вы послушайте, - и, не дожидаясь ответа, женщина прочла:

"... Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука - сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и  действуй.
Но только одно не забудь наперёд:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И всё остальное, увидишь, придёт!"

Мужчина не унимался:
- Ну достали, достали поэзией!
И, обращаясь, к  своим собеседникам, добавил:
- Она всё время здесь читает…
Но женская ли солидарность, другое ли что, откликнувшееся, побудило к защите поэзии. Начали стыдить:
- Нет, Вам что, жалко? Не хотите слушать, так отойдите подальше, не опошляйте... Вот из-за таких, как Вы, и дети наши бездушными вырастают, ни совести у них, ни Бога... Дайте хоть нам вдохнуть... А Вы - читайте, читайте…
Небольшая пауза, а потом неожиданно прозвучало давнее-давнее:

"...Частица целой я Вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей ты телесных,
Где начал ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной..."

Мужчина тут притих и закурил, может, решил уступить, а может, и прислушался…

"...Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна Божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь - я раб; я червь - я бог!"

В этот момент урчание автобуса разрушило воцарившую тишину.
Жизнь "громко опустилась" на землю.
Дачники спешно заняли сиденья, и скоро автобус поспешил к городу. Слышны были обычные дачные разговоры, стихов уже не читали, а мне хотелось верить, что кто-то, но  запомнил хотя бы одну строку, задевшую что-то своё, глубокое и очень нужное…
Я смотрела в окно и думала, отчего так по-разному выражают люди своё душевное состояние: кто бранными словами, а кто - стихами. И ещё мне подумалось, что дачница та, наверное, живёт богатой внутренней жизнью, ведь что-то даёт ей силу и уверенность читать на дачной остановке Есенина, Асадова и Державина!


***
В этом мире всему свой срок.
Приходит время, когда с особой проникновенностью и глубиной начинаешь чувствовать и понимать красоту природы. Живёшь и даже болеешь, словно своими, её сезонными переменами и настроениями: осторожно прикрытой печалью дождливого октября и таинственной сумрачностью сосновых лесов, ельников, восхищаешься непостижимой бескрайностью её полей и лугов, и сдержанной скромностью её даже в царственном осеннем наряде, девственной её чистотой и радостью весеннего пробуждения.
Быть может, это уединение с природой, как ничто другое, даёт возможность  почувствовать глубинный смысл своей жизни, подняться и взойти к себе.