Альберт есаков забытые в веках, глава 7 трилогия

Альберт Есаков

ЗАБЫТЫЕ В ВЕКАХ, глава 7
Фантастико-приключенческая трилогия

Это невероятные приключения харьковчанина Валентина Кононенко в Украине, России,, Париже, в горах Афганистана, в джунглях Бразилии, в….
Он поставил перед собой, казалось бы,  недостижимую цель ; отыскать людей, чьи далекие предки покинула когда-то на кораблях гибнущую Атлантиду.
Преодолев, вместе с другом, многочисленные «непреодолимые» преграды, он нашел-таки затерянный в джунглях и болотах древний народ, и встретил девушку из своих снов ; голубоглазую дочь легендарной Атлантиды. Правда, на этом его приключения не закончились…

Примечание:
Трилогия «Забытые в веках» не издана. Авторские права защищены. Здесь приведена только первая книга.

Книга первая
Глава 7

СКАЗАНИЯ КНИГ, ХРАНЯЩИХ ПАМЯТЬ

Через два дня после изгнания индейцев, когда навели порядок в домах, на острове был объявлен праздник. На каменной стене большого зала пирамиды были высечены на древнем языке ацлан имена и фамилии Валентина и Рустама. Сюда пришли все жители деревни, чтобы поблагодарить Бога Ра и двух друзей за свое спасение. Те, кто не поместился внутри, стояли снаружи. В своей речи астона гирато лагу говорил о том, что в течение тысячелетий народу ацлан не раз грозила опасность, но Бог всегда был на их стороне. На этот раз он прислал им на помощь двух удивительных молодых людей, имена которых, вечно останутся в памяти народа.

Было совершено моление за упокой души погибших, после чего объявлено решение совета старейшин. В связи с тем, что количество мужчин, которых всегда было меньше чем женщин, теперь катастрофически сократилось, совет разрешил, начиная с сегодняшнего дня и в течение пятнадцати лет, женатым мужчинам взять еще по одной жене, а юношам, достигшим зрелости, жениться одновременно или последовательно на двух девушках или женщинах. Эта новость была главной темой, которая повсюду обсуждалась, когда начался праздник. За долгую историю народа ацлан такое решение принималось много раз, но нынешнее поколение знало об этом только по преданиям. Постановление обрадовало мужчин и юношей, что вполне естественно. Довольны были в основном и девушки, для которых возрастали шансы выйти замуж. Не радовались только жены, которым не улыбалась перспектива делить мужа с другой женщиной.

Как бы завершая праздничные мероприятия, ночью разразился тропический ливень. Опоздавший сезон дождей, наконец, пришел на землю ацлан, перекрывая подходы к острову. В беседе с Танэ Хару Валентин сказал, что на его родине считается безнравственным для мужчины иметь двух женщин.

– Не знаю, какими соображениями руководствовались ваши мудрецы, – сказал жрец, – а мы руководствуемся одним правилом: нравственно все то, что помогает народу ацлан выжить. В этот раз мы потеряли не так много мужчин, а были в нашей истории случаи, когда оставались почти одни женщины. Мы уходили от врагов в леса, в болота, в горы и разрешали оставшимся мужчинам брать хоть по десять жен, лишь бы мужчина был в состоянии прокормить детей. Забота о детях, вот что было единственным условием. Наш народ всегда восстанавливал свою численность, а многие народы за эти тысячелетия исчезли с лица земли. Вот и подумай, нравственно мы поступали или нет.

Утром Валентин и Рустам встретились с вождем и начальниками сотен. Решили, что шесть автоматов из восьми, основной запас патронов, и гранаты будут спрятаны внутри пирамиды. Два автомата останутся в отряде, охраняющем южную границу, и будут использоваться только в крайних случаях. Они же будут служить для обучения и тренировки специальной команды, способной владеть этим оружием. Ружье друзья вернули себе. Револьвер «Магнум» без патронов был теперь бесполезен. Поэтому ихориану, в качестве личного оружия, была подарена девятимиллиметровая пятнадцати зарядная «Беретта» с запасными обоймами, «позаимствованная» Валентином в полицейском участке.

Когда все военные вопросы были решены. Рустам еще не совсем окрепший, отправился домой, а Валентин пошел к Танэ Хару. Ему не давал покоя блестящий цилиндр. Жрец встретил его приветливо и повел в пирамиду. Зажгли восковые свечи, которыми пользовались все ацлан, собиравшие мед диких пчел. В одном из помещений жрец открыл потайную дверь, и они стали подниматься по каменным ступеням узкого хода со сводчатым потолком. Ход несколько раз менял направление и на нескольких промежуточных площадках его перекрывали искусно замаскированные каменные двери. Цилиндр хранился в потайной камере шириной сантиметров семьдесят и глубиной около метра, видимо специально сделанной в свое время для него. Сосуд был не тяжелый, и они легко вынесли его на верхнюю площадку. Валентин подумал, что таким легким он мог быть, только если сделан из алюминия. Бронза намного тяжелее. Площадка была идеальным местом для уединения. Борта из кирпича высотой до пояса полностью скрывали сидящего человека от всех, кто находился внизу. Выше площадки были лишь кутаибы да верхушки пальм, лениво помахивающих огромными листьями-веерами. Несколько каменных скамеек и каменный столик служили для занятий астона гирато лагу с учениками.

Теперь, когда Кононенко мог внимательно рассмотреть сияющий золотом, с красноватым оттенком цилиндр, его удивило то, что на зеркальной поверхности не было царапин, забоин, вмятин, которые должны были накопиться за тысячелетия странствий вместе с народом ацлан. Он казался новым.

– Вы его полируете? – спросил Валентин.

– Нет, никогда – ответил Жрец.

– Почему же на нем нет царапин?

– Он очень твердый и очень прочный. К тому же мы его бережем.

Кононенко присел, рассматривая удивительную вещь, и спросил скорее самого себя, чем собеседника:

– Интересно, что это за металл?

– Это орихал,– услышал он ответ Танэ Хару.

– Что? – воскликнул Валентин и вскочил, словно его подбросило. – Орихалк?

– Орихал, – поправил жрец, удивляясь его волнению.

– Неужели это орихалк Платона? Тот самый «испускающий огнистое сияние»?

– А кто это Платон?

– Господи! – пробормотал Валентин,– неужели это правда? Значит, Платон действительно знал об Атлантиде. Он ее не выдумал! Платон это человек живший очень давно. Мудрец, сообщивший миру о том, что в океане был остров Атлантида или по вашему Ацлан-тэ, пояснил он жрецу.

– А разве об этом никто не знал?

– Наверное, знали, но забыли. За тысячу лет можно забыть о чем угодно.

Валентин вынул нож и попробовал царапнуть поверхность острым концом. На бронзе, латуни, алюминии обязательно остался бы след. Но, нет, нож скользнул, не повредив поверхности. Он достал из кармана алмаз – результат тот же. Но ведь алмаз – самый твердый материал на Земле! Да, на Земле. А эта штука прилетела из космоса. Значит, во вселенной есть кое-что и потверже алмаза!

Хранитель знания отвинтил крышку цилиндра. Она держалась на резьбе странного несимметричного профиля. Внутри лежали книги в переплетах из тонких деревянных пластин обтянутых кожей.
Танэ Хару бережно разложил книги на принесенном с собой куске холста, расстелив его на столе. Книг было шесть. Первые три били из бумаги желтого цвета. Во всяком случае, этот материал напоминал бумагу. Может быть, это был папирус, которого Валентин никогда не видел. Их листы не были разрезаны как у современных книг, а сложены гармошкой. Каждый лист разворачивался в длинную ленту. Четвертая, пятая и шестая книги выглядели более привычно.

Они состояли из отдельных листов сделанных из тонкой светлой кожи. Валентин для начала решил сфотографировать по одной странице, а когда все будет записано  на магнитофон, переснять все тексты. Первые пять книг были написаны значками похожими на современные буквы.





 

Строчки шестой книги были заполнены сложными рисунками, напоминающими фигурки человечков, птиц, рыб и каких-то предметов.
Валентин подумал, что пользоваться такой сложной письменностью могли только люди древности, которым некуда было спешить.





 


Он только хотел спросить, почему шестая книга не такая как все, когда Танэ Хару, видимо предугадав его вопрос, сказал:

– Первые пять книг написаны на древнем языке ацлан, а эта на языке племени басаготана. Ты о нем тоже узнаешь.

– Эту вы тоже умеете читать?

Жрец кивнул головой. В это время снизу раздался девичий голос зовущий Валентина. У подножья пирамиды стояла Ила.

– Валентин, мама зовет обедать, – крикнула она, когда он подошел к краю площадки.

Он только хотел сказать, чтобы его не ждали, что он занят, но старик положил руку ему на плечо и проговорил:

– Удивительная девушка! Наши женщины всегда славились своей красотой. Но такой красавицы я за всю жизнь не видел. Цветок такой красоты, расцветает раз в тысячу лет. Иди, Валентин. Эти книги ждали много тысячелетий. Они подождут еще, а женская красота, к сожалению, недолговечна.  В этой девочке красота сочетается с умом, а это совсем уж редкий дар.

Советую обратить внимание и на старшую сестру. Она тоже хороша и умница.  Я бы на твоем месте женился на обеих.

– Подожди меня, сейчас спущусь! – крикнул Валентин.

 Они сложили книги, занесли цилиндр, поставили на место, и спустились вниз.

– Пойдем, – улыбаясь, сказала Ила и протянула Валентину руку.

Он взял ее мягкую ладонь, секунду подержал и приложил к губам. Девушка тихо засмеялась. Валентин притянул ее к себе. Сначала встретились их глаза, а вслед за глазами встретились губы. И все вокруг исчезло. Исчезла громада храма, исчезли леревья-великаны, исчезли голоса птиц и шелест листвы. Существовали и были реальными только теплые губы, ласковые руки, бьющиеся сердца и два тела слившиеся в одно.

Танэ Хару смотрел на них, улыбаясь. Видя, что на него не обращают внимания он, не спеша, направился к своему дому. Светлая улыбка на его лице сделалась грустной. Может быть потому, что столько влюбленных уже состарились на его глазах, и умерли, так же как умерли в свое время их родители, так же как умерли потом их дети и внуки. И все это он видел. Он лучше других знал, сколь быстротечна жизнь и как драгоценны ее короткие радости.

Двое счастливых шли, обнявшись, и Валентин рассказывал Иле, о том, что он пережил, когда узнал, что она в плену у индейцев.

– Ты боялся, что кто-нибудь из них сделает меня своей женой? –  спросила Ила.

–  Когда они вытащили из сарая двух девушек, мне сначала показалось, что одна из них ты.

При этих словах она засмеялась.

–  Почему ты смеешься?

– Потому что Зана – та девушка, которую ты спас от индейца, сказала, что если бы на его месте был ты, она бы не стала сопротивляться.

– Зана это старшая или младшая из них?

– Старшая. Младшую зовут Тиу.

– Она совсем еще ребенок. Сколько ей лет?

– Ей тринадцать, но она такая ранняя, уже целовалась с несколькими парнями и пыталась затащить их на себя.

– Откуда ты знаешь?

– Девчонки все друг про дружку знают.

– А ты целовалась?

– Не-а, до тебя мне никто не нравился.
 
Валентин остановился и привлек ее к себе.

– А я нравлюсь?

– Ты всем девушкам нравишься. Тебе бы ни одна не отказала.

– А ты?

Ила хитренько улыбнулась и опустила глазки.

– Я еще не знаю. Не надо спрашивать, лучше поцелуй меня.

Их губы снова соединились. Дорога среди кустов была пустынна. Валентин нащупал грудь девушки. Какая прелесть! Под нажимом его пальцев две теплые сферы упруго переливались под платьем. Когда он, наконец, отпустил Илу, у нее пылали щеки. Она стояла, опустив глаза, и молчала.

– Ты обиделась? – спросил он. – Тебе не понравилось, что я взял тебя за грудь? Извини, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть...

Ила подняла глаза, и он услышал:

– Валентин, мне очень понравилось. Меня никто не брал за грудь. Это так... Так... Я хочу еще. Возьми их и поцелуй меня.

– «Милое непосредственное дитя природы,– подумал Кононенко, – она просто говорит то, что чувствует, в отличие от наших благовоспитанных девушек».

Домой они дошли нескоро. Пообедав, он направился к Танэ Хару. Закончилась деревня, дорога пошла сквозь заросли. После одного из поворотов Валентин поднял голову, и у него вырвалось:

– О! Легка на помине.

Перед ним стояла та самая девочка Тиу.

– Здравствуй Отина, – сказала она, улыбаясь, и подошла к нему вплотную,

– Здравствуй, золотко. Ну, как сильно напугал тебя тот и индеец?

– Ага. Если бы ты подбежал чуть-чуть позже, он бы меня сделал. Такой здоровый. Я под ним даже двинуться не могла. Только ногами дрыгала.

Она положила руки Кононенко на плечи.

–  Можно я тебя поцелую?

Он не успел ничего ответить, да и не знал, что сказать, а губки девчонки уже присосались к его губам. Что делать? Не стоять же столбом. Он обнял тонкую фигурку и ответил на страстный поцелуй.

– Если бы это был ты, – зашептала малышка, – я бы тебе сразу дала. Даже и ногами бы не дрыгала. Хочешь меня?

– Ну, что ты говоришь, детка, ты же еще маленькая.

 – Никакая я не маленькая. Пощупай, какая у меня грудь.

Она схватила его руку и приложила к своему платью. Ладонь ощутила те самые две сливы, которые он видел при свете костра. Ее губы опять приклеились к его губам. Проведя ладонью по спине и талии, Валентин нашел небольшую попку. Девочка прижалась к нему всем своим гибким телом.

– Сделай меня женщиной, – зашептала она, не разжимая рук, кольцом охвативших его шею. – Идем, там такая мягкая трава. Я подниму платье. А хочешь, совсем разденусь.

Еще одно дитя природы, на этот раз малолетнее!

– Ну, что ты говоришь, дурочка, зачем тебе это в детском возрасте?

– А если мне хочется!

 – Не говори глупостей. Что это ты вбила себе в голову! Вот подрастешь и выйдешь замуж. Это взрослым девушкам не за кого выходить, а твои сверстники все живы здоровы.

С этими словами он решительно освободился от рук девчонки.

– Ну, вот, – грустно сказала Тиу, – я так и знала, что ты меня не захочешь. У тебя есть Ила и Нида... А можно я провожу тебя до храма?

– Пойдем.

Они шли и разговаривали, но когда до конца кустарника осталось несколько метров, девчонка предприняла еще одну попытку.

– Поцелуй меня на прощанье. – И она влипла в него всем телом.

Возбужденный сначала Илой, а теперь этой юной козой, Валентин тискал обеими руками ее небольшую, но выпуклую попку. Ощутив ногой нечто, девчонка, не долго думая, пощупала это рукой и сказала:

– Я же знала, что тебе меня хочется. Почему же ты отказываешься?

– Мало ли что мне хочется, – ответил, смущенный ее нахальством и первобытной логикой, цивилизованный мужчина. – Это не значит, что я должен портить маленьких девочек.

– А если девочка сама хочет, чтобы ты ее испортил? Все наши девушки хотят иметь от тебя ребенка, и я хочу.

– Так! Хватит! – рассердился Валентин, поворачивая ее лицом к деревне. – Марш домой. Все! –  Он шлепнул ее ладо¬нью по попке и быстро зашагал к храму.

– «Надо же, не удержался! – упрекал он себя. – Не следовало руки распускать. Что ни говори, а эта пигалица все же не мальчик. Губки так вкусно целуются, и попка хорошо вписывается в ладони... Фу, черт! Надо скорее жениться, а то можно и глупостей наделать. Однажды эта коза все-таки затащит его на себя и что тогда... Интересно, с какого возраста по законам ацлан девочки считаются совершеннолетними? Уж, наверное, не с тринадцати лет».

Когда они с Танэ Хару снова разложили книги, Валентину вдруг вспомнились строки Омара Хайяма:

  Я спросил у мудрейшего:  «Что ты извлек
  Из своих манускриптов»?  Мудрейший изрек:
  «Счастлив тот, кто в объятьях красавицы нежной
  По ночам от премудрости книжной далек».

Так говорил мудрец, а он Кононенко только что отказался от объятий двух красавиц ради вот этих самых манускриптов. Но, кажется, это был тот редкий случай, когда манускрипты стоили того. Валентин попросил хранителя знаний прочесть несколько строк на древнем языке. Танэ Хару стал читать, водя глазами по строчкам, справа налево. Сколько ни прислушивался Кононенко, он не уловил ни одного знакомого слова. Это был уже давно умерший язык, и было удивительно, что его знание так неимоверно долго передавалось от одного жреца к другому. По сути, Тане Хару был теперь единственным человеком в мире, знавшим этот язык, не считая учеников, которые освоили его в разной степени. Понимая, насколько это важно для науки, Валентин изменил первоначальное намерение и попросил прочесть несколько страниц. Жрец размеренно читал, четко выговаривая слова, а Кононенко сосредоточенно смотрел на мигающую красную лампочку диктофона. Прослушав три страницы, Валентин остановил Танэ Хару, и спросил, правильно ли он понял, что текст написан справа налево? Тот подтвердил. Это было удивительно для неспециалиста, но еще удивительнее было то, что в алфавите древних ацлан не было гласных букв, что некоторые символы попеременно означали то букву, то слог, а то и целое слово. Отчаявшись разобраться в этой абракадабре, Валентин попросил читать сразу с переводом на современный язык ацлан.
Совсем другое дело! Теперь зазвучала плавная, понятная речь. Снова мигал красный глазок диктофона. Валентин слушал первое самое древнее предание о пророке по имени Тикауатану:

«Царство ацлан лежало на западном побережье огромней земли, которая протянулась с севера до юга, и куда их предки пришли давным-давно из холодных краев за морем. Можно было тридцать дней идти в любую сторону от океана, и не достичь конца этого богатейшего царства. Ацлан принадлежали плодородные земли, богатые дичью леса. В их стране брали начало многие реки, в которых водилась в изобилии рыба. Крупные города были расположены на берегу океана. Равнины населяли земледельцы и скотоводы, в лесах жили охотники, а в городах ремесленники, моряки, сановники, духовенство.

Ацлан издавна были искусными мореплавателями. Они строили большие корабли, и умели по звездам находить дорогу в океане. Самый большой порт находился в столице царства. Она называлась Вирутанчукала, что означало «Ворота открытые в океан». Отсюда уходили корабли к далеким островам, лежащим на заходе солнца, и еще дальше, в земли лежащие за островами. Бывало, что корабли возвращались лишь через год, но они привозили много невиданных товаров. В столице было множество великолепных дворцов и прекрасных храмов. Это было в те времена, когда на небе еще не было луны. А Тикауатану был охотником, и все в его роду были охотниками. Они жили на расстоянии двух дней пути от берега в большом селении среди джунглей. Однажды Тикауатану ушел с двумя сыновьями далеко от селения. Настала ночь, и они разожгли костер на берегу реки. Все трое сидели у костра, когда с неба покатилась звезда. Она становилась все ярче и ярче и, наконец, свет ее сделался столь ослепительным, что на него невозможно было смотреть. Охотники упали лицом вниз, а когда свет погас, и они встали, перед ними стояла молодая красивая женщина. На ней не было одежды. Все ее тело было обтянуто змеиной кожей, которая блестела, как серебро, в свете костра.

– Тикауатану, – сказала она, – Боги разгневались на людей, живущих на побережье, за то, что они возомнили себя равными богам. Особенно сердит Бог Океана, которому не дают покоя их корабли. Боги решили погубить всех людей, а их плодородные земли превратить в бесплодные и безводные горы. Я служанка царя всех Богов – великого Бога Солнца – Бога Ра. Слушай меня и запоминай. В двух днях ходьбы отсюда на восток среди джунглей есть гора, а в ней огромная глубокая пещера, в которой могут поместиться тысячи чело¬век. Забирай свой род и веди в ту пещеру. Там вы сможете спрятаться от гнева богов. Сделай запасы пищи на целый год, потому что столько вам придется скрываться под землей. Для подготовки в твоем распоряжении тоже один год от сегодняшнего дня до дня, когда гнев богов обрушится на Землю. Не пытайся увести с собой других людей, кроме своего рода, они тебя не послушают. Торопись! Когда все кончится, веди своих людей на восход солнца до края земли. Там вы найдете новую родину. Запомни, до края земли!

С этими словами женщина отступила за кусты и пропала. Сидевшие неподвижно, как зачарованные, охотники вскочили, схватили горящие ветки и бросились за ней, но увидели только большую змею уползавшую в высокую траву. Они вернулись в селение и рассказали людям о надвигающейся беде. Через день Тикауатану с сыновьями отправился на восход. Они нашли гору, о которой говорила женщина-змея, нашли большую очень глубокую пещеру, и обнаружили внутри несколько источников воды.

Тогда Тикауатану отправился в странствие по городам и селениям ацлан. Он всюду говорил о грядущей катастрофе, но его не слушали, а только смеялись над диким охотником. Никто ему не верил, а правители часто сажали его в темницы.

Только два небольших рода скотоводов да сотня городских ремесленников поверили ему, и ушли к пещере вместе со скотом и всеми припасами. Род Тикауатану, насчитывавший восемьсот человек, был уже там. Все оставшееся время они сносили в пещеру все съедобное, что давали джунгли, земля и вода. И вот настал день, когда задрожала гора, поднялся ураганный ветер, и небо смешалось с землей. Целый год бушевали ураганы, тряслась земля, и стоял великий холод, а когда снова потеплело, и люди вышли из пещеры, они увидели, что на западе, там, где раньше были равнины и джунгли, высились горы, а в небе над горами висела луна. Выполняя наказ женщины-змеи, Тикауатану повел своих людей на восход солнца.

 Теперь, когда сбылось предсказание, ему верили и подчинялись все. Построив лодки и плоты, они спускались по рекам вниз по течению, делая длительные стоянки и часто отбивая нападения диких племен. Через два года добрались до великой реки – матери всех вод «Мута Аталану». Здесь они тоже жили на берегах, плыли по течению, опять останавливались, строили хижины на берегу, а через некоторое время снова отправлялись в путь. А река становилась все шире, так что трудно даже было увидеть противоположный берег. На четвертом году странствий перед ними открылся океан. Тикауатану послал гонцов на север и на юг, чтобы узнать, это ли край земли, или есть еще земля на востоке. Гонцы, вернувшиеся с севера, сообщили, что в той стороне берег поворачивает на восток. И снова люди ацлан отправились в путь навстречу солнцу. Они были в дороге целый год. С юга у них был океан, а с севера сплошные болота. Ацлан двигались по узкой полосе берега. Здесь не жили даже дикари, и люди начали роптать. Кое-кто предлагал повернуть назад. Но однажды перед закатом  они увидели впереди горы, освещенные лучами солнца, Еще много дней шли они, пока кончились болота и пришли в прекрасную страну, в которой были и тучные пастбища, и могучие джунгли. Здесь были также   реки с чистой водой богатые рыбой. За джунглями  на севере виднелись высокие горы, Ацлан дошли до самого края этой благословенной земли. Дальше на восток был только океан, из вод которого вставало по утрам огромное солнце. Люди восславили своего вождя и пророка Тикауатану, который привел их в прекрасную страну, указанную женщиной – змеей. Первое, что они сделали на новом месте – построили храм в честь великого Бога Ра, который прислал к ним свою служанку. И было это в пятом году от рождения луны».

Так заканчивалось первое сказание. Ежедневно астона гирато лагу неторопливо читал древние книги, а Кононенко слушал и записывал одну кассету за другой. Когда Танэ Хару отдыхал, Валентин рассматривал таинственный цилиндр. С первого взгляда бросалось в глаза, что глубина цилиндра внутри была примерно на тридцать сантиметров меньше его  высоты снаружи. Значит, там была еще одна полость. Жрец сказал, что все его предшественники предполагали то же самое, но никто не находил даже намека на какую-нибудь крышку, которую можно было бы открыть. Ломать цилиндр никто не решался. Это была священная реликвия звездных людей. Да еще и неизвестно, можно ли его сломать. У нижней кромки цилиндра имелись восемь углублений. Когда к одному из них прикасались пальцем, над ним совершенно непостижимым образом, прямо на металле появлялся значок. При каждом новом касании в том же месте появлялся другой значок непохожий на предыдущий. Хранитель знания сказал, что значки появляются только после того, как цилиндр некоторое время побудет на солнце. Это было похоже на кодовый замок. Валентин был уверен, что с помощью кода должен открываться вход во вторую полость цилиндра, где могут находиться вещи чрезвычайно важные и интересные. Но как открыть замок, не зная ни кода, ни значения символов может быть являющихся цифрами и, не видя самого замка?

Вечером обсуждали все это с Рустамом, но ничего не придумали. Бурханов тоже почти ежедневно работал с Танэ Хару, но у него были другие задачи. Он хотел постичь медицинские секреты ацлан считая, что они могут обогатить современную медицину. Он записывал рецепты, записывал названия растений, и фотографировал эти растения, чтобы после узнать, как они называются на научном языке. Жрец охотно делился знаниями, и Рустам узнал уже много, хотя это составляло лишь малую часть знания Танэ Хару. Потом Валентин рассказал о пытавшейся соблазнить его малышке Тиу, и о том, что Танэ Хару посоветовал ему жениться на обеих сестрах.

– Хороший совет, – усмехнулся Рустам. – Я  так и сделал.

– Что сделал? – удивился Кононенко.

– Ну, официально пока не женился, однако, учитывая постановление совета старейшин...

–  Ну-ну, что ты замолчал?

– В общем, младшая сестра Илис, у которой погиб муж, перебралась к нам. Так что у меня теперь две то ли жены, то ли любовницы, – считай, как хочешь. Я чувствую себя словно падишах или эмир в объятиях двух красивых женщин.

Валентин присвистнул, с интересом глядя на друга, и спросил:

–  Ну, и как?

–  Просто великолепно! У меня нет никакого желания, уезжать отсюда. Мне здесь нравится.

– А как женщины, не ссорятся?

– Боже упаси. Илис ведь сама предложила мне свою сестру. Она ее совершенно не ревнует.

– Ну и ну, чудны дела твои, Господи! – промолвил Валентин.

– Так что ты подумай над предложением Танэ Хару, – посоветовал Бурханов.

– Ладно, подумаю, – пробормотал озадаченный Кононенко.

Просмотрев и обсудив рукопись будущей книги Рустама, друзья решили, что в разделе «Сказания книг хранящих память» он поместит полностью первую легенду, повествующую о женщине-змее и исходе ацлан с западного побережья Южной Америки. Все остальные сказания существенно сократит. Уберет из них малоинтересные широкой публике подробности, перечисление царей и их деяний, описания войн, биографии военачальников и жрецов и т. п. На кассетах все это записано подробно, а в книге должно уместиться в одной главе.

Вечером Валентин занимался русским языком с Илой и Нидой. С Илой он стал заниматься месяц назад, надеясь увезти ее с собой, но вскоре Нида тоже захотела учиться. За месяц девчонки сделали весьма значительные успехи. Ила вообще все схватывала на лету. Способности к чужому языку у нее были не хуже чем у Кононенко. Не очень отставала от нее и Нида. Валентин решил поговорить с Танэ Хару и попросить, чтобы он научил Илу письменности ацлан. Он представлял себе, как будет здорово, когда на каком-нибудь крупном международном форуме доклад о письменности ацлан сделает не лысый ученый, а прекрасная женщина – дочь легендарной Атлантиды.

Закончив занятия, Валентин похвалил сестер.

–  Поцелуй нас за это, – улыбаясь, предложила Ила.

Он чмокнул девушек в щечки.

– Не так! – воскликнула Ила и, обвив его шею, впилась губами в его губы.

После долгого, сладкого поцелуя она сказала, переводя дыхание:

– А теперь поцелуй так Ниду.

Немного растерявшийся Валентин, взглянул на старшую сестру. Она стояла, смущенно опустив глазки, и не думала возражать. Девушка явно ждала, когда он выполнит просьбу Илы. Кононенко взял ее за плечи, и она тотчас с готовностью прижалась к нему. Розовые губки потянулись навстречу его губам и слились с ними, так же, как перед этим губы младшей сестры. Нида целовалась самозабвенно, прильнув к мужчине всем телом. Он чувствовал ее груди, живот, бедра. Все это волновалось и вздрагивало, прижимаясь к нему. Похоже, что девушка давно ждала этого поцелуя, а он, увлеченный младшей сестрой, не обращал на нее внимания. Вдруг он почувствовал, как Ила снимает его руку со спины Ниды. Валентин только успел подумать, что она ревнует, и что напрасно он так увлекся, но в это время Ила переместила его ладонь вперед и накрыла ею грудь старшей сестры. Нида еще крепче обняла его, а он сжал ее левую грудь. Она была побольше, чем у Илы, но тоже тугая, будто накачанная. Он никогда еще не ласкал таких грудей. Правда, ему до сих пор и не приходилось брать за грудь девственниц, не считая, малолетки Тиу, с ее недозрелыми «сливами». Неужели, у них у всех такие?

Сколько прошло времени он не знает, но вот между ними стала втискиваться Ила со словами:

– Теперь меня так..

И снова время остановилось. Когда их объятия все-таки разжались, он увидел счастливое смеющееся лицо Илы и розовое от смущения, но тоже счастливое лицо старшей сестры. Голова шла кругом. Валентин сел на кровать и девушки уселись с двух сторон.

– Почему ты до сих пор ни разу не ласкал Ниду? – спросила Ила. – Разве она тебе не нравится?

– Нравится. Она такая красивая, – ответил он, но у нас не принято ухаживать сразу за двумя девушками.

–  Мы же сестры! –  воскликнула Ила.

– Какое это имеет значение? – спросил Валентин.

– У вас может и не имеет, а у нас имеет, – сказала Ила, прижимаясь к нему и заглядывая в глаза.

– Ты меня любишь?

– Я тебя очень люблю, – признался Кононенко. – О такой девушке я мечтал всю жизнь, нашел тебя на краю света и не хотел бы потерять.

– И я тебя люблю, – прошептала Ила, – и свою сестру люблю. Поэтому я хочу, чтобы ты любил ее так же как меня.

– И тебе не обидно будет, когда я буду ее целовать и ласкать?

–  Если ты будешь ласкать только ее, конечно, будет обид¬но, а если нас обеих, тогда нисколечко.

–  Гм, интересная логика, –  заметил Кононенко.

– Что такое логика?

–  Потом расскажу.

Девчонки стали к нему ласкаться, и вскоре в комнате уже раздавался веселый визг и девичий смех. Две пары губ по очереди встречались с его губами, две пары грудей укладывались в его ладони, два юных тела отзывались на его ласки, и Валентин жалел только о том, что у него всего две руки. Все это продолжалось до тех пор, пока во дворе не раздался голос Тауни. Девчонки постарались быстренько принять невинный вид, но по их раскрасневшимся физиономиям, по растрепанным волосам и блестящим глазкам матери нетрудно было догадаться о том, что здесь происходило. В эту ночь возбужденный Кононенко заснул нескоро. Правда его сверстники еще во время учебы в институте кое-что и похлеще рассказывали о коллективных любовных играх, но он-то был «не от мира сего». Все его время уходило на учебу и тренировки. И вот теперь... Рустаму легче, он имеет дело с двумя женщинами, а тут две девственницы. Они наиграются и рады, а ты потом... как хочешь.

Утром он снова сидел рядом с Танэ Хару, слушал и записывал историю народа ацлан. В сильно сокращенном виде то, что было изложено в шести книгах, выглядело так:
Через несколько столетий после прихода на новую родину, народ ацлан стал многочисленным, и создал большое и сильное государство. Однако в этой земле они были не одни. Здесь, еще до их прихода, обитали девять племен. Люди племени басаготана и кулькан были белыми, а люди остальных семи племен имели черную кожу. Племя басаготана жило в горах на севере страны. Они умели искусно обрабатывать камень, строить из него дома и крепости, и даже могли вырубать помещения внутри сплошной скалы. На вершинах гор они ставили огромные, высеченные из камня, статуи своих предков, пришедших с востока. Эти каменные великаны день и ночь охраняли подходы к горным селениям. Басаготана имели свою письменность. Шестая из сохранившихся книг написана на их языке.

Племя кулькан занимало предгорья. У них тоже была письменность в виде рисунков, но образцы ее у ацлан не со¬хранились.
Племена чернокожих людей: мбвалу, двинго, астару, гбвуло, нгили, свага и твидлао жили в джунглях. Они строили хижины из ветвей, ловили рыбу и охотились. Писать они не умели, но передавали сообщения с помощью различных зарубок на деревьях.

– А как попали в Ацлан-тэ другие племена? – спросил Валентин.

– В книгах есть записи только о племени басаготана. Об этом говорится в первом сказании шестой книги.

– Можете его прочесть?

– Могу, –  с загадочной улыбкой ответил Танэ Хару, и взял книгу.
Открыв ее и глядя на фигурки человечков, он запел протяжно и заунывно. Валентин смотрел на него с удивлением, не понимая, что это значит. Хранитель знания перестал петь и сказал:

– Басаготана не читали свои письмена. Они их пели. А смысл первого сказания сводится к следующему:

Народ басаготана жил в горной стране, далеко на восходе солнца, которая с запада омывалась океаном, а с юга внутренним морем отделяющим земли белых людей от жаркой страны чернокожих. Однажды умер их царь. Власть перешла к старшему сыну, но через несколько лет младший сын поднял восстание. Часть народа пошла за ним и началась междоусобная война. Счастье оказалось на стороне старшего брата. Воины младшего вынуждены были отступать вместе со своими семьями, скотом и скарбом. Их загнали в глубокое ущелье, ведущее к океану. Младший сын царя поставил отряд воинов защищать вход в ущелье, а остальным велел рубить деревья, росшие на склонах, там, где ущелье расширялось у берега, и строить плоты. Он решил увести свой народ в страну черных, т. к. здесь им всем грозила смерть. Старший брат поклялся, что всех, кто поддержал мятежника, уничтожит вместе с женами, стариками и малыми детьми. Когда были сделаны большие плоты, басаготана связали их между собой и ночью отплыли на юг, держась вблизи от берега. Но поднялся сильный ветер,  и плоты стало относить все дальше в океан. Утром они обнаружили, что берега совсем не видно. Много, много дней несло их течение в ту сторону, где заходит солнце. Больше половины людей умерло от жажды и голода. Запасов воды и пищи было мало, а всех взятых с собой животных они съели. Наконец их прибило к берегу, где росли бананы кокосы и другие съедобные плоды. Отдохнув и набравшись сил, они отправились в горы, т. к. это было привычнее для них, чем жить на незащищенной равнине. Так в горах Ацлан-тэ обосновались люди басаготана.
Конечно, тогда эта земля еще не называлась Ацлан-тэ. Скорее всего, она никак не называлась. Другие племена, видимо, ничего не помнили о своем прошлом, поэтому в книгах и нет записей.

Все племена враждовали между собой и с народом ацлан. Для защиты от соседей приходилось строить вокруг селений крепкие стены. Сначала ацлан занимали низменную часть побережья, но со временем им стало тесно, и они стали селиться на равнине, расположенной высоко над морем, вырубать джунгли и расселяться до самых предгорий, где приходилось чаще вступать в схватки с чернокожими и людьми племени кулькан. Ацлан были многочисленнее и сильнее, и почти всегда выходили победителями. Среди тех, кто пришел очень давно с Тикауатану, были люди умевшие строить корабли. Они передали свое искусство детям и внукам, а те довели его до совершенства. Сначала корабли ходили на запад вдоль побережья до устья великой реки – Матери всех вод. Потом ацлан отважились на больших парусных кораблях отправиться на восток. Четыре корабля достигли берега большой страны, где живут чернокожие люди. На обратном пути их настигла сильная буря, и назад вернулся только один корабль из четырех. Но теперь они знали, что на востоке тоже есть земля и туда снова и снова отправлялись корабли.

Прошло еще несколько столетий. Мореплаватели изучили повадки океана, знали, когда в какую сторону дуют ветры, и морские путешествия стали более безопасными, хотя и тогда корабли часто тонули. Если отправляться с южного берега Ацлан-тэ, то течение здесь постоянно несло корабли на восток, и даже без парусов можно было достичь страны черных людей. Здесь пополнялись запасы воды и пищи, и корабли шли вдоль берега на север до большого внутреннего моря, которое соединялось с океаном таким узким проливом, что с одного скалистого берега, виден был противоположный. Море разделяло страну чернокожих и страны, где жили люди с белой кожей. На его берегах жило много разных народов. По этому морю корабли ходили далеко на восток и возвращались с красивыми коврами и тканями, оружием и изделиями из серебра и меди. На обратном пути, когда корабли выходили из горла внутреннего моря, через некоторое время, течение подхватывало их и несло сначала на юг, а потом на запад к северному берегу Ацлан-тэ. Государство ацлан делалось все богаче, дворцы знати и храмы все роскошнее. Соседние племена уже не решались нападать, а наоборот, сами все дальше уходили в джунгли. Так продолжалось из века в век, пока не грянула беда. Она пришла с неба.

Однажды на небе появилась новая звезда. Сначала о ней знали только жрецы, изучавшие звезды, да, может быть, моряки. Но постепенно она становила все ярче. У нее появился светящийся хвост, и ее увидели все люди. Ученые жрецы не знали что думать. Они никогда не видели такой звезды, и не читал о ней в своих мудрых книгах, а она все приближалась, и народ решил, что это плохое предзнаменование. Настало время, когда она стала видна даже днем. Кое-кто вспомнил сказание о пророке Тикауатану и стал искать убежища в пещерах. И вот однажды звезда вспыхнула так ярко, что затмила солнце. С неба покатился огромный шар огня. Небо ревело и грохотало. Огонь упал на западе, а вслед за этим вздрогнула земля и с моря пришла волна высотой до облаков. Тучи и черный пепел закрыли солнце. Ночь продолжалась много суток. А когда наступил рассвет, и море успокоилось, люди, жившие на возвышенном плато с ужасом увидели, что побережье на несколько дней пути имело такой же дикий вид, как тогда, когда их предки впервые увидели его. Не осталось даже следов не только от живших здесь людей, но и от того, что они построили за много столетий. Волны смыли города и селения, дворцы и храмы, уничтожили весь флот ацлан. В живых остались лишь те, кто жил на возвышенных местах, до которых не докатились гигантские водяные валы.

Вновь избранный правитель послал отряд воинов на запад, туда, где упал огонь. Они вернулись через сорок дней и сообщили, что дошли до края земли. Дальше на западе только океан. Небесный огонь уничтожил болотистый перешеек и отделил страну ацлан от их прежней родины. Так трагически закончился еще один период в истории народа. Это случилось в 2402 году от появления луны.

После катастрофы почти сто лет никто не селился в прибрежной части Ацлан-тэ, но постепенно, о трагедии стали забывать, и снова начали расти города и селения на удобных плодородных землях. Только ацлан больше не строили кораблей. Жрецы вспомнили сказание о том, как боги наказали народ на старой родине за то, что ацлан осмелились плавать по океану. Они решили, что новая беда послана небом за те же грехи. Строительство кораблей было запрещено навсегда под страхом смерти. Разрешалось делать только маленькие лодки для ловли рыбы. Запрет продержался шесть тысяч пятьсот двадцать лет, до того времени, когда на равнину неподалеку от столицы ацлан опустился с высоты сияющий как солнце небесный корабль.

Шел 8840 год по календарю ацлан. Весть о небесном пришельце разнеслась не только по городу, но и по окрестным селам. Тысячи людей собрались посмотреть на небесного гостя. Это было огромное сооружение квадратного сечения, состоящее из шести ступеней. Каждая верхняя была меньше нижней. Шестиступенчатая пирамида была в несколько раз выше самой высокой башни городской крепости. Она казалась сделанной из золота и отражала солнечные лучи как зеркало. Сначала люди боялись приближаться к ней, но она стояла неподвижно, из нее никто не выходил и в ней, кажется, не было даже дверей. Постепенно ацлан осмелели, и самые храбрые подошли вплотную. Некоторые пробовали отковырнуть кусочек золота, но ножи и наконечники копий из самой твердой бронзы не оставляли даже царапин на зеркальной поверхности.

Это было время правления царя Пасардаранга, названное золотым веком. Мудрый царь сумел объединить под своей властью все десять племен, населявших остров. При чем сделал это почти без кровопролития. Он оставил на своих  местах прежних правителей племен, которые управляли принадлежащими им  землями и людьми от его имени и от имени великого Бога солнца – Бога Ра. Царь всей Ацлан-тэ был один и бог должен  быть один. Прежние боги были объявлены приближенными Бога Ра. Молиться им не запрещалось, но люди сами постепенно перестали к ним обращаться. Кто же станет просить о здоровье, удаче или богатстве второстепенного бога, который, похоже, всем этим не распоряжается. Правда, чернокожие люди, жившие в джунглях, еще долго продолжали поклоняться своим богам, а горцы басаготана к имени Ра добавляли, привычное для них, «инка», что на их языке означало Бог.

Столица ацлан город Тант находилась на расстоянии 1250 локтей от берега океана. Для защиты от врагов она была обнесена мощной стеной из огромных камней с высокими башнями и литыми бронзовыми воротами. Жрецы и правители, запретившие ацлан строить корабли, не могли запретить это народам других стран. Очень редко, но все же добирались сюда корабли с востока. Моряки и купцы, приплывавшие на кораблях, называли Тант городом золотых ворот, ибо стража, по приказу царя, регулярно начищала ворота до блеска и бронза сияла как золото. Купцы привозили ковры, тонкие ткани, слоновую кость для украшения дворцов, пряности, а увозили оружие из бронзы, золото, драгоценные камни, добываемые в горах, красное дерево, сборы лекарственных трав, которые составляли искусные врачеватели ацлан, а также пшеницу, лучше которой, как говорили, не было нигде. Царь Пасардаранг приказал прорыть вокруг города широкий и глубокий ров, а затем провести канал от океана. Ров, заполненный водой, стал дополнительной преградой для тех, кто осмелился бы напасть на столицу. Через ров к воротам вели подъемные мосты. Правда, когда наступил длительный мир, защитные сооружения утратили свое значение, но царь следил за тем, чтобы они содержались в образцовом порядке, и чтобы это видели правители девяти народов, один раз в год прибывавшие в столицу, обсудить новые законы, отменить устаревшие и решить накопившиеся за год проблемы.

По велению царя, от небесного корабля отогнали людей и поставили оцепление из воинов. Целые сутки ничего не происходило и вдруг, над пирамидой поднялось нечто большое, круглое, напоминавшее сплющенную сверху и снизу тыкву. Оно облетело вокруг города и приземлилось на площади перед царским дворцом. Из огромной летающей «тыквы» появились двое. Они были такие же, как ацлан, только безбородые. Навстречу им вышел начальник стражи. Пришельцы вежливо поклонились, но заданных вопросов не понимали. Они показывали на небо и говорили на своем языке. Увидев, что при них нет оружия, их проводили во дворец, и царь их принял. Пасардаранг пробовал говорить с ними на всех десяти языках, которые он хорошо знал, но посланцы неба не понимали ни одного из них. Подарив царю волшебную шкатулку, они удалились, и улетели в своей «тыкве». В той шкатулке происходили удивительные вещи. Там танцевали и пели красивые женщины, возникали горы и море, из которого вставали сразу два солнца. Невиданные деревья, невиданные звери и птицы жили в той шкатулке.

Прошло время, пришельцы научились говорить на языке ацлан, и рассказали о себе. Они показали очень яркую красноватую звезду на небе и сказали, что там их родина. С тех пор их стали называть тана алаго, то есть люди звезд. По их словам, у них было два солнца. Одно красное, а второе белое немного голубоватое. Белое солнце они называли Иси, красное – Дао. Свою планету называли Нар. От людей звезд ацлан впервые узнали, что наша Земля, как и их планета, представляет собой огромный шар летящий в пустоте. Год у них на Нар примерно равен восьми с половиной земным годам. Оба их солнца вращаются вокруг общего центра и делают полный оборот почти за шесть лет планеты Нар, или за пятьдесят земных. Их солнца находятся ближе многих других к Земле, и все же это очень далеко. Это так далеко, что даже свет долетает до Земли за 8 земных лет и 217 дней. Когда утром у них восходит первое солнце, оно заливает все красным светом. Потом поднимается второе и к красному примешивается голубой свет. А когда вечером первое солнце заходит, все делается голубым. Ночью у них по небу плывут две луны. Всего лун три, но одновременно видны только две из них. Их ученые жрецы предсказали, что придет время, когда красное солнце может вспыхнуть так ярко, что жар от него сожжет все живое на планете Нар. Поэтому правители давно посылают разведчиков во все концы вселенной, искать подходящую планету, куда можно было бы переселить всех тана алаго. Их корабль летал очень далеко и очень долго, а на обратном пути с ними случилось несчастье. Они повстречали черную звезду, которая высосала все силы их корабля, и теперь они не могут вернуться домой. Люди звезд будут посылать сигналы, и жить на Земле пока за ними не прилетят.

Кононенко вспомнил, что читал где-то о невозможности жизни на планетах двойных звезд. Но, во-первых, ученые тоже нередко ошибаются, а во-вторых, не исключено, что книги ацлан всего лишь собрание сказок, хотя Танэ Хару утверждал, что все записывалось жрецами по следам реальных событий, а кроме того... цилиндр из звездного орихала – вот он стоит рядом. Пусть в этом разбираются специалисты. Кононенко спросил жреца, знает ли он, о каких звездах идет речь, и хранитель знания, оправдывая свой титул, в тот же вечер показал звезду, сказав, что Иси и Дао отсюда видны как одна звезда. Она была очень яркая. Пожалуй, самая яркая из всех, но описать ее положение на небе Валентин не смог бы, т. к. из всех созвездий знал только одну Большую медведицу.

Что касается звездных людей, то из дальнейшего повествования следовало, что их было всего шестеро. Они были одеты в непривычную для ацлан одежду и носили на шее обручи с черными камнями. Воздух Земли был не совсем таким, как на планете Нар, поэтому большую часть времени тана алаго носили на голове странные шлемы, и тогда их головы напоминали птичьи. Внутри шлемов они дышали привычным для них воздухом, который вырабатывали у себя в корабле. Однако, при необходимости, они могли довольно долго обходиться и без шлемов. Сначала они жили в пирамиде. Потом для них построили неподалеку от дворца царя большой дом. Они сами делали чертежи и руководили строительством. Царь предложил им взять молодых красивых женщин, но они отказались, сказав, что все они очень стары, и жить им осталось не так много. Царя и жрецов, а также мастеров ремесленников, умевших плавить бронзу разных сортов, очень интересовал материал, из которого были изготовлены большой и малый корабли пришельцев и многие предметы, которыми они пользовались. Этот материал люди звезд называли орихал. Нож из орихала разрубал самую твердую бронзу, словно простое дерево. Люди просили тана алаго научить их делать такой материал. Начальник звездных людей по имени Амо Тико Танг объяснял и царю, и жрецам, и простым людям, что они не скрывают секрет изготовления орихала. Они сами не умеют его делать. Этим на их родине занимаются специально обученные люди. Кроме того, производство его настолько сложно, что люди Земли не смогут его понять. На Земле еще нет условий для изготовления такого материала.

Тана алаго установили в царском дворце светильники, которые светили без огня. Свет им посылал большой корабль, по-прежнему стоявший на равнине неподалеку от столицы. На площади у дворца они поставили на высоких столбах большие диски, которые днем впитывали солнечный свет, а ночью каждый из них светил как луна. Люди звезд поднимали на малом корабле высоко в небо царя и придворных, а когда правители девяти племен прибыли на ежегодную встречу, их пригласили в корабль-тыкву и они облетели по воздуху весь остров.

Тана алаго сделали из бамбука и прочной ткани крылья, похожие на крылья летучей мыши, и научили нескольких молодых людей летать, прыгая с высокой горы. На таких крыльях можно было долго парить в небесах. Но царь издал приказ, по которому летать разрешалось только людям, назначенным им лично, а рисунки крыльев были переданы на хранение главному жрецу.

Пришельцы много раз улетали на малом корабле. Он поднимался так высоко, что его едва можно было разглядеть, а затем исчезал. Они бывали в разных странах, несколько раз облетели вокруг Земли и нарисовали все страны, которые были на Земле. На большом белом листе было видно, где находятся земли, моря и океаны. Потом они велели мастерам сделать большой вращающийся шар и на нем нарисовали тоже все земли с реками, морями и океанами. Этот шар стоял в царском дворце.

Чтобы легче было определять размеры зданий при строительстве, величину земельных участков и расстояния, они предложили царю установить единую меру. До этого размеры в Ацлан-тэ измеряли шагами, локтями, стопами, ладонями, пальцами. Люди звезд говорили, что мерой должно служить что-то, что не зависит от людей. Они взяли измеренное ими расстояние от северной до южной макушки Земли, разделили его на тысячу, потом еще на тысячу, потом на десять и получили меру. Самую первую меру они сделали из орихалового бруска. Она была длиной примерно два с половиной локтя. На нее нанесли с помощью огня десять меток, расстояние между метками разделили на десять частей, а потом еще на десять. Мастера ацлан сделали много таких мер из бронзы и дерева, и царь приказал отныне пользоваться этой мерой повсеместно. Приказом царя кроме простой меры была установлена большая мера равная ста простым, и царская – равная тысяче простых мер. После этого царь хотел назначить специальных людей, которые измерили бы его владения, но тана алаго сказали, что земля ацлан уже измерена ими с неба.

Длина острова с востока на запад составляет 409, а с севера на юг в самом широком месте 283 царские меры.
Валентин спросил жреца, не сохранились ли рисунки Земли сделанные звездными людьми. Танэ Хару нашел в пятой книге страницу, где на кожаном листе была нарисована карта. Похоже, это была не слишком точная копия, сделанная с других копий, много лет спустя, после изготовления оригинала. На ней не было привычных для нас параллелей и меридианов, но были изображены все континенты, в том числе Австралия и Антарктида. Насколько мог судить Кононенко, изображены весьма, похоже. Самое ценное, по его мнению, было то, что здесь была показана Ацлан-тэ. Если верить этой карте, земля ацлан по широте находилась на уровне северного побережья Южной Америки, а по долготе ближе к Америке, чем к Африке. Валентин с волнением рассматривал рисунок на коже. Если это правда, то теперь, наконец, установлено место, где была Атлантида. Но что еще скажут ученые?

На двадцатом году правления царя Пасардаранга, в 8850 году, к северному берегу Ацлан-тэ прибило большой корабль длиной около сорока мер без мачт и парусов. На нем было тридцать восемь истощенных больных людей. Когда их откормили и вылечили, и они научились говорить на языке ацлан, оказалось, что они из царства Та Кемет, что лежит на востоке внутреннего моря в стране чернокожих. Двое из них – молодые люди,  были знатного происхождения. Один, по имени Имхотеп, был зодчим приближенным к самому царю. Несмотря на молодость, он уже построил два дворца и храм. Второй, по имени Эхтарон, был любимым учеником и помощником главного жреца. Он брил голову и ходил, как женщина, в белой юбке.

Их царь снарядил корабль, для поиска водного пути в землю народа хабе,  живущего в западной части страны чернокожих, богатую медью и золотом. Старшим на корабле был назначен Имхотеп. Он не был моряком, но только он один знал язык хабе, т. к. его предки происходили из племени ару – одного из четырех племен этого народа. Они благополучно достигли горла внутреннего моря, вышли в океан, и уже три дня плыли вдоль берега на юг, когда началась буря, которая отнесла их в открытый океан. Через несколько дней, во время второй бури, они потеряли мачты и паруса, и теперь им оставалось надеяться только на Бога. Сорок пять дней их несло течение и принесло к берегу Ацлан-тэ.

 Молодые люди оказались очень любознательными. После того как починили корабль, поставили мачты и паруса, они еще два года жили в Ацлан-тэ. Царского строителя интересовали постройки из камня. Оказывается, в его стране все строили только из глины, спрессованной в бруски. Он долго жил в горах у басаготана, учился обрабатывать камень. Вместе с Эхтароном они изучали медицину у жрецов ацлан, и особенно много учились у одного из тана алаго, по имени Каро Онго Тау,  который и жрецов ацлан научил многим премудростям врачевания. Чтобы сохранить свои знания в тайне, молодые люди все записывали на языке ацлан. Имхотеп хорошо рисовал. Он перерисовывал карты для Эхтарона, рисовал также храмы, дворцы, башни, звездный корабль и людей звезд.

В это время случилось событие едва не погубившее множество людей. Тана алаго, вернувшиеся из очередного полета, сообщили, что с востока идет огромное облако саранчи. Эта весть повергла всех в ужас. Когда-то давно саранча уже нападала на остров. Тогда она съела почти всю растительность. Был страшный голод, и много людей умерло. Царь Пасардаранг обратился с просьбой о помощи к звездным людям. Когда  в конце дня черная туча показалась вдали, закрывая небо от края до края, тана алаго подняли в воздух большой корабль. Сверкающая как само солнце пирамида поднялась над тучей саранчи и двинулась над ее краем. На днище засветились фиолетовым цветом три кольца одно внутри другого. На глазах тысяч людей саранча посыпалась в океан, словно из тучи хлынул черный ливень. Из-за горизонта подтягивались все новые и новые полчища прожорливых насекомых, а звездный корабль скользил в высоте поперек их движения, оставляя за собой полосы чистого неба. До наступления темноты с саранчой было покончено. Три дня на всей земле ацлан праздновали победу и славили тана алаго.

А однажды главный тана алаго – Амо Тико Танг, попросил царя и главного жреца принять его и сообщил следующее: Люди звезд уже довольно хорошо изучили Землю, и теперь они знают, что цветущая страна Ацлан-тэ находится в плохом месте. Морское дно и земля под ней неустойчивы и здесь близко подходит к поверхности жидкий огонь, который находится в центре Земли. Они не знают, когда это случится, может, через двадцать лет, а может через сто, но горы Ацпан-тэ могут однажды выбросить огонь и погубить все живое на острове. И тогда единственным спасением могли бы стать корабли. Амо Тико Танг посоветовал отменить запрет на строительство кораблей и послать группу толковых молодых людей изучать устройство корабля страны Та Кемет, пока он еще не ушел. Посоветовавшись с мудрецами, царь отменил старый запрет. Среди приплывших моряков оказался один, который имел опыт строительства кораблей, и десять молодых людей стали учиться новому ремеслу.

А Эхтарон и Имхотеп продолжали учиться у мудрецов ацлан. Эхтарон подолгу беседовал с жрецами. Его интересовало, как в Ацлан-тэ был введен культ единого бога. Люди его страны поклонялись множеству богов, и не было среди божеств, главного, такого как Бог Ра у ацлан. Он думал, что солнце, дающее жизнь всему на земле, достойно звания верховного божества. Его интересовали карты земли и карты звездного неба. Солнце планеты Нар, где жили тана алаго – звезда Иси-Дао была давно известна жрецам Та Кемет. Они наблюдали за ней, потому что вскоре, после того как ее мигающий красный глаз появлялся на востоке, опережая встающее солнце, начинался разлив их великой реки Хапи, которая течет с юга на север через всю страну и дает воду полям.

За два с лишним года, пока люди страны Та Кемет гостили на острове, ацлан построили первые два корабля и научились управлять парусами. Покидая Ацдан-тэ, Имхотеп сказал, что если царь поручит ему строить гробницу, он сделает ее похожей на звездный корабль. Его судно нагрузили пшеницей, медью и золотом. Это был подарок царя Пасардаранга. Еще он отправил в дар царю страны Та Кемет большую искусно отлитую из золота статую лежащего ягуара с человеческим лицом и короной на голове. Такой же ягуар-человек, но высеченный из белого камня, лежал у входа в царский дворец, символизируя собой власть, силу и мудрость.

Ацлан продолжали строить корабли, учились плавать, а люди звезд помогали им, снабжая картами, и обучая находить дорогу в океане и определять свое место по солнцу и звездам. Царь Пасардаранг умер, когда его сын был еще маленьким. Правила страной, до совершеннолетия нового царя, его молодая и энергичная мать – царица Клейто. Во времена ее правления был расширен и углублен канал, соединяющий защитный ров вокруг крепости с океаном. Теперь в плохую погоду корабли могли пройти чрез канал и укрыться от волн прямо у стен города. А звездные люди стали один за другим умирать от старости. Их тела укладывали в специальные ящики внутри большого корабля, чтобы их могли оживить на родине, когда за ними прилетят их земляки. Но за ними никто не прилетал. Последним, уже в царствование молодого царя, умер Амо Тико Танг. Перед смертью он сказал, что люди их планеты рано или поздно обязательно прилетят на Землю. Ацлан не умели открывать вход в большой корабль, и похоронили последнего из звездных людей на холме недалеко от города. Над его могилой по велению царя построили каменную пирамиду, такую же, как корабль, в котором были погребены его друзья. Обруч, снятый с шеи покойного, стал переходить от одного главного жреца к другому, а найденный в доме тана алаго цилиндр из орихала, использовали для хранения важных документов. Со временем ацлан построили в разных местах острова храмы в виде шестиступенчатых пирамид, посвященные Богу Ра.

Через семьдесят лет после смерти последнего тана алаго произошло первое землетрясение, и тогда вспомнили о его предсказании. Но прошло еще сто лет и ничего плохого не случилось. Корабли ацлан снова стали плавать на восток. Образовались даже колонии где-то на островах, неподалеку от страны чернокожих, и на одном из островов внутреннего моря. А еще через сто лет Ацпан-тэ стало трясти так часто, что корабли пришлось строить ускоренно, тем более, что старые все время приходили в негодность. Самые сильные землетрясения происходили в горах, и народ басаготана стал перебираться на равнины. Корабли для себя строили ацлан, басаготана и кулькан. Лесные люди боялись океана и не верили, что на воде безопаснее, чем в джунглях. Только племя двинго построило пять кораблей.

Погибель пришла в конце 9217 года. Раздался страшный гул под землей, слышный по всей стране. Земля задрожала и закачалась, а на севере над горами возникло красное зарево. Царь и совет при нем решили, что пришло время, уходить из родной земли. Двести шестьдесят кораблей в последний раз отчалили от пристаней. На них брали только молодых здоровых мужчин, молодых женщин и детей. Корабли отошли от острова и остановились. Люди еще надеялись, что все обойдется. Через десять дней стали взрываться горы. В небо поднялись столбы огня и пепла. Пепел сыпался на палубы, тучи закрыли солнце. Подняли паруса и решили отойти подальше и еще подождать. А за кормой раздавался страшный рев, и тучи покраснели от огня, полыхавшего на земле ацлан.

Корабли уходили под ветер на запад трое суток, и все это время стояла ночь. Солнце не могло пробиться сквозь тучи дыма и пепла. Вскоре мгла закрыла даже зарево за горизонтом. На четвертый день корабли потащило течением обратно на восток, хотя ветер дул по-прежнему на запад и паруса были туго натянуты. Их тащило с утра до полудня, а потом с востока пришла огромная волна, опрокинувшая много кораблей. Волны пошли одна за другой с большими промежутками, но их высота становилась все меньше. Постепенно море успокоилось, но еще несколько дней стояла тьма. Когда, наконец, лучи солнца пробились сквозь тучи, корабли пошли назад, в ту сторону, где недавно полыхало небо, сверкали молнии, и черный дым поднимался выше туч. Ацлан уже умели определять свое место по солнцу и звездам. С нескольких кораблей почти одновременно поступил сигнал, что они пришли на место. Но... вокруг была только вода и никаких признаков земли. Раздались голоса, что жрецы и корабельщики ошиблись в расчетах. По приказанию царя корабли еще несколько дней ходили кругами, уходя все дальше и дальше и, наконец, снова собрались вместе. Сомнений больше не осталось. Легкий ветер качал их на волнах там, где недавно были поля и джунгли, где жили люди, где стояли построенные их предками города и крепости, там, где почти триста лет простоял сверкающий корабль звездных людей. Стоны и рыдания неслись над океаном. Ацлан оплакивали утерянную родину и тех, кто вместе с ней исчез навсегда.

Потом корабли пошли на юго-запад к устью великой реки Мута Аталану. Так решили уже давно, потому что восточные страны населяли многочисленные воинственные народы, а в стране, лежащей на западе, было много свободной земли. К тому же, согласно старинным преданиям, когда-то  оттуда пришли их предки. Море было спокойным, ветер почти попутным, и двести тридцать шесть оставшихся  кораблей благополучно добрались до западной земли. После отдыха корабли пошли вверх по реке. Долго шли на запад из одной реки в другую, пока на их пути не встали пороги и  водопады. Здесь корабли пришлось оставить и дальше идти пешком. Путь был нелегким, но люди трех племен и около трехсот человек из племени чернокожих, добрались почти до западного побережья. Они обосновались в гористой стране. Нашли большое горное озеро, недалеко от южной оконечности которого, обнаружили гигантские древние развалины.

Кое-кто  предполагал, что это были остатки города, построенного предками ацлан еще до появления луны. Здесь на озере и в окрестностях жили племена местных людей, которые называли пришельцев «виракоча». Сначала они встретили переселенцев враждебно, но потом смирились. Ацлан и другие племена снова начали строить города, дороги, каналы для орошения. Особенно преуспели в этом басаготана, привыкшие жить в горах, и иметь дело с камнем. Постепенно люди  племени кулькан и ацлан переняли их искусство строительства. Правили страной по-прежнему цари ацлан. Много поколений людей родилось и умерло на новой родине. Все забывалось, но у жрецов были их древние книги. Они вспомнили о звездных людях и   том, что за ними должны прилететь. Где же будут искать пришельцы тех, кто знает о тана алаго и хранит память о них? Тогда и  решено было дать знак новым тана  алаго с помощью, линий, спиралей, прямоугольников, которые их предшественники научили чертить ацлан, чтобы, совмещая их со звездными картами, вернее находить дорогу в океане, и определять времена года. В период царствования трех царей, сменявших на троне один другого, в каменистой пустыне сделали огромны рисунки, чтобы их было видно с неба. Первыми провели прямые линии, указывающие положение восходящего и заходящего солнца в летнее и зимнее солнцестояние. Потом были проведены линии луны и звезд. Жрецы басаготана предлагали нарисовать птиц, рыб, животных, но главный жрец ацлан не согласился. В одной из старых книг нашли рисунки и описание крыльев, на которых когда-то ацлан поднимались в небо на родине. Когда сделали крылья, молодые помощники главного жреца поднимались на них в высоту с окрестных гор и проверяли правильность рисунков на каменистой равнине.

Много столетий прошли в мире, но потом к власти пришли цари из народа басаготана. Они были не такими мудрыми, как прежние правители, и стали всячески притеснять другие народы. В 10327 году ацлан, кулькан и немногочисленные потомки чернокожих людей из племени двинго, покинули страну, и ушли на север. В пути они разделились. Ацлан остановились на берегах Великой реки, а остальные ушли так далеко на север, что от них почти не доходили известия. Жизнь на реке была не такой привольной как в Ацлан-тэ. Приходилось терпеть голод и болезни. За несколько столетий численность ацлан сократилась в несколько раз.

В 12042 году к ним добрались несколько семей с западного побережья и рассказали, что басаготана потерпели поражение в битве с объединившимися дикими племенами. Погибло очень много людей, а те, кто остался в живых, ушли на плотах и камышовых лодках по океану на запад.

В 13084 году ацлан увидели идущие по реке большие парусные корабли. На них приплыли белые люди в металлической одежде, вооруженные палками, которые с грохотом выбрасывали невидимые круглые стрелы. Ацлан приняли их радушно, но они начали грабить и насиловать девушек. Поэтому, когда их корабли возвращались назад, им не дали пристать к берегу. Их встретили градом стрел. Женщины ацлан всегда умели хорошо стрелять из лука, и они встали на защиту своих жилищ и своих дочерей вместе с мужчинами. В этот раз удалось отбиться. Пришельцы уплыли, но вслед за ними все чаще стали появляться другие, и тогда ацлан, в который раз, покинули насиженные места и ушли в джунгли. Они уходили все дальше и дальше на юг. Их оставалось уже немного, и после долгих блужданий они нашли удобную землю почти со всех сторон защищенную болотами. А со временем болота разрослись и совсем отделили их остров от остального мира.

Вот вкратце то, о чем поведали «книги хранящие память». Не будучи специалистом, Кононенко, инстинктивно понимал их огромную ценность для науки, и извел массу кассет, чтобы переписать все, что было в них записано. Когда все книги были переписаны и пересняты на фотопленку, Валентин вплотную занялся цилиндром из орихала. Ему не давала покоя вторая, недоступная часть сосуда. Что если попытаться определить, какие значки, означают какие цифры? Судя по тому, что меру установленную звездными людьми они разделили на десять частей, у них была десятичная система счета. Значков, появляющихся при касании пальцем углублений, было тоже десять. Интересно первый это единица или ноль? В конце концов, это не так уж и важно. Нетрудно проверить оба варианта. Но как узнать код? Он подолгу рассматривал блестящую поверхность. Над тем местом, где появлялись значки, были изображены четыре рисунка. На первом круг и линия диаметра внутри круга идущая с наклоном примерно 45 градусов. На втором рисунке круг без линии диаметра. На третьем наклонная линия диаметра без, круга, а на четвертом прямая горизонтальная линия. Кононенко думал, что код не должен быть слишком сложным. Скорее всего, цилиндр закрывался от посторонних, а свои должны были легко догадаться, даже не зная, кода заранее. Может быть, расчет был на то, что «посторонние» не смогут определить код просто в силу низкого уровня знаний.

Однажды он взял мини рулетку, которую купил, собираясь делать кое-какой ремонт в доме, и измерил диаметр круга. Затем измерил длину наклонной линии. Это был тот же диаметр. Длина горизонтальной линии оказалась чуть больше трех диаметров. И тогда Кононенко осенило. Число «пи», т. е. отношение длины окружности к диаметру – вот что было кодом! На цилиндре восемь углублений. Вероятно код – восьмизначное число. Но он, как и большинство инженеров, знает значение числа «пи» только до второго знака после запятой – 3,14. А что же там дальше?  Вспомнил, что на его калькуляторе есть клавиша с обозначением «пи», но калькулятор дома. Интересно сколько там знаков? Валентин посмотрел на жреца. Танэ Хару сидел, закрыв глаза, но явно не спал, размышляя о чем-то своем. Внутри черных камней на его обруче вспыхивали и гасли красные огоньки.

– Извините, астона гирато лагу, у вас никогда не пытались похитить или отнять волшебный обруч? Это ведь так заманчиво – обрести долголетие, – спросил Валентин.

Старик открыл глаза и заговорил:

–  Когда-то очень давно у моих предшественников, может быть, и пытались отнять, но их хорошо охраняли. Ведь главный жрец это второй человек после царя. А у меня не пытались. Куда тут денешься с обручем на шее? А держать его спрятанным бесполезно. Но самое главное состоит в том, что обруч обрекает человека на одиночество. Я не слышал, чтобы кто-нибудь из хранителей знания женился. Кто захочет смотреть, как превращается в безобразную старуху его когда-то красивая жена, в то время как сам он остается молодым. Кто захочет смотреть, как старятся и умирают его дети, как за ними умирают внуки и правнуки, как уходят из жизни близкие люди и ты остаешься один среди чужих. К сожалению, у долголетия есть вторая невеселая сторона.
В принципе, согласившись с ним, Валентин подумал, что в большом мире найдутся тысячи людей, которых это не испугает, и которые пойдут на любое преступление, чтобы продлить свою собственную жизнь.

Дома сразу схватил калькулятор, включил и нажал клавишу «пи». На дисплее высветилось: 3,1415926 – ровно восемь знаков. Ура! От дома до пирамиды он не шел, а бежал. Настроение было праздничное. Вот он набирает первый вариант кода, считая, что первый значок это единица. Никакого эффекта. Набирает второй вариант, считая, что первый значок – ноль. Результат тоже ноль. От праздничного настроения не остается и следа. И вдруг... послышался щелчок и тихий звон. Сердце замерло. Кононенко заглядывает в цилиндр и видит, что в промежуточном дне открылось большое отверстие. Из него куполом выпирает что-то черное.

– Астона гирато лагу! – кричит он не своим голосом.

Взволнованный его криком на площадку поднимается жрец.

–  Смотрите, я его открыл!

Волнуясь, не меньше Валентина, Танэ Хару засовывает руку и осторожно вытаскивает нечто черное, пористое, похожее на поролон. Оно раздувается вдоль и поперек и становится вдвое больше диаметра цилиндра. Вероятно «поролон» служит для заполнения пустоты, жрец снова засовывает руку и достает один за другим пять обручей с черными камнями.

–  Вот куда они их складывали, снимая с умерших, –  говорит он. – Значит, вот этот, самый верхний, положен рукой Амо Тико Танга.

Затем хранитель знания достает три плоских шестигранника. Кононенко измеряет их рулеткой. Высота пять с половиной сантиметров, ширина – восемнадцать. Больше внутри ничего нет.

–  Я думаю, обручи нужно спрятать. О них никто не должен знать, –  говорит Валентин.

–  Ты прав,  –  соглашается Танэ Хару и опускает их обратно в цилиндр. Они рассматривают шестигранники. Цвет черный, но кое-где есть желтые и синие участки. Одна плоскость гладкая, вторая по центру имеет сферическую выпуклость. На боковых гранях несколько отверстий разного диаметра .В глубине некоторых просматривается что-то блестящее, в других – ничего. Посередине одной из граней круг диаметром сантиметра три. Он кажется как бы прозрачным.

–  Можно я возьму один из них домой? Покручу, поверчу, подумаю.

Получив согласие, Валентин принес один из шестигранников к себе. Несколько дней они с Рустамом рассматривали его вдвоем и поодиночке, сидя в комнате и на улице в тени деревьев. В лупу можно было видеть очень точно пригнанные разъемы, но как разобрать эту штуковину было совершенно непонятно. Однажды, когда Рустам ушел к Танэ Хару на очередной урок по народной медицине, Валентин уже в который раз рассматривал шестигранник, сидя на бревне в тени дерева. На земле у его ног лениво смещались туда-сюда солнечные пятна в такт с покачиванием ветвей от легкого ветерка. Каждый раз, когда Валентин подставлял под солнечный луч полупрозрачный круг, который он окрестил «объективом», ему начинало казаться, что вокруг что-то происходит. Слышались какие-то слабые голоса, перед глазами время от времени что-то проплывало – смутное неясное. Когда солнце освещало весь шестигранник, ничего подобного не происходило, а стоило спрятаться в тень и подставить под луч один «объектив», как «это» опять начиналось. Непонятно, необъяснимо, но факт. Валентин пошел к себе в комнату. Дерево перед домом закрывало солнце. В комнате стоял зеленоватый полумрак. Лишь отдельные солнечные пятна лежали на полу и на столе, стоявшем у окна. Он положил шестигранник на стол так, чтобы луч заходящего солнца попадал на «объектив». На столе стояла коробка с набором светофильтров к фотоаппарату. Стал брать светофильтры и по очереди ставить их перед «объективом». Желтый, голубой, зеленый – ничего не изменялось. Кононенко поставил поляризационный фильтр. Ощущение того, что вокруг что-то происходит, усилилось. Может эта штуковина реагирует на поляризованный свет? Валентин приспособил фильтр между коробкой и крышкой, чтобы он не падал, потом взял в руки, повернул подвижную часть до положения максимальной поляризации и снова поставил перед «объективом»...

....... Громкий крик чайки. Она пролетела над самой головой, коснулась воды и взмыла вверх. Другие птицы спокойно покачивались на ленивых, поблескивающих зеркальными боками, округлых волнах. С тихим шорохом волны накатывались на красноватый песок берега. Вот очередная волна выбросила небольшую медузу, но следующая тут же унесла ее обратно в прозрачную воду.

Насколько хватало глаз, перед ним расстилалась водная гладь. Солнце клонилось к закату, собираясь окунуться в спокойную воду там далеко, где встречались две голубые стихии – небо и океан. Жара еще не спала, и легкий бриз приятно охлаждал лицо и грудь. Он повернулся и подставил ветру  спину. Справа от него глубоко в пологий берег вдавалась бухта. До противоположного ее берега было метров пятьдесят, но это была горловина. Дальше бухта расширялась и была, пожалуй, метров двести шириной и метров триста длиной. За бухтой, примерно в полукилометре, на невысоком холме видны мощные стены, окружающие город. Две башни и между ними, кажется, ворота. Вдали за городом... Но почему все выглядит размытым как на нерезкой фотографии? Он трет глаза, но это не помогает... Вдали за городом не очень высокие горы. Снизу склоны покрыты лесом, а выше освещенные солнцем голые скалы. Он идет вдоль берега бухты. Высокие деревья, кусты, какие-то цветы. В просветах между кустами невдалеке видны обработанные участки земли, на которых, согнувшись, трудятся люди. Вот женщина разогнула спину и, посмотрев в его сторону, улыбнулась. Кажется, она молода. Во всяком случае, фигура стройная. Двое мальчишек выскочили из-за кустов и пробежали рядом, с веселым смехом, потом остановились, с любопытством глядя ему вслед. Тропинка ведет по берегу бухты все дальше от океана. Оказывается, от бухты в сторону города тянется канал шириной метров десять. У берега лодка с шестью гребцами. Раздетые до пояса крепкие бородачи. Лица приветливые. Он входит в лодку, и гребцы налегают на весла. Лодка, долбленная из цельного дерева темного цвета. Гребцы переговариваются между собой, но слова звучат неразборчиво, как будто в ушах у него вата. Что за чертовщина? Даже голова начала болеть.

Медленно приближаются крепостные стены. Очень высокие, пожалуй, метров около десяти. Снаружи широкий, опоясывающий город канал. На берегу его встречает пожилой человек с седой бородой, одетый в белую одежду, похожую на древнегреческую. Человек что-то говорит на незнакомом языке и тоже неразборчиво, вежливо кланяется и идет вперед. Они поднимаются на холм к стене сложенной из огромных прямоугольных камней светло-серого цвета с желтыми и голубыми прожилками. Проходят сверкающие золотом ворота. Он бросает взгляд на дома, спрятанные за стенами, и входит в башню. Полумрак, узкая винтовая лестница. Каменные ступени. Подъем длится долго. Башня намного выше стен. Но вот они на площадке, окруженной огромными зубцами. Он подходит к проему. Город раскинулся далеко. В ту сторону, где горы, даже не видно конца, тем более, что там холм понижается. Крыши, кажется, из черепицы. Стены белые и серые. Небольшие окна в несколько рядов по числу этажей. В стороне противоположной заходящему солнцу на равнине сверкает гранями огромная шестиступенчатая пирамида. То ли виновато солнце, то ли так оно и есть, но она кажется золотой. Впрочем, видно довольно плохо. Что же это с глазами? Он снова трет глаза и виски. Кажется, солнце уже зашло. Вокруг все темнеет. Он поворачивается и видит, что край солнца еще не коснулся океана. Почему же так тускло... Совсем темнеет... Какая-то серая пелена.....      

….Перед ним снова знакомая стена комнаты. Валентин с удивлением осматривается, трясет головой, прогоняя наваждение. А голова действительно немного болит. Шестигранник стоит на своем месте, светофильтр тоже, но луч солнца уже не попадает на «объектив», он сместился в сторону.

Вот оно что! Невероятно! Эта штука работает. Работает от солнечного света. Работает, пролежав в цилиндре несколько тысячелетий? Этого не может быть! Но он только что был там... Где? Он был в городе атлантов? Как же она работает? Ведь эффект присутствия был полным. Он чувствовал тепло солнечных лучей, дуновение ветра, слышал шум волн и голоса, кажется, даже ощущал запахи. Все что он видел, происходило не на экране.   Видимо эта штука воздействует непосредственно на органы чувств. Может быть, плохая резкость изображения и головная боль оттого, что органы чувств у него и у тех, кто сделал эту удивительную штуковину, устроены не совсем одинаково. Нет, скорее всего, это зависит от качества поляризованного света. Фотографический светофильтр это слишком примитивный поляризатор. Нужно заняться шестигранниками в специальной лаборатории, где можно получить действительно поляризованный свет.

Но это же открытие, даже трудно сказать какого масштаба. Это мировая сенсация! Видеоинформация из глубин прошлого, оставленная пришельцами и, к тому же, неопровержимое свидетельство того, что он действительно нашел атлантов. Но как этой информацией пользоваться? Показывать каждому из тысяч сомневающихся? Вот если бы ее перевести в обычную видеозапись, сделать фотографии ... А как это сделать, если все события происходят в сознании? Черт знает что, голова кругом идет. Может, ученые смогут. Надо идти за Рустамом и показать ему это. Интересно сколько человек одновременно могут смотреть это «кино», и на каком расстоянии от «аппарата»? Валентин спрятал шестигранник и вышел в соседнюю комнату. На скамье у противоположной стены сидела Ила. Видимо она недавно пришла. Вид у нее был странный.

– Ила, что с тобой? – заботливо спросил он, садясь рядом и беря девушку за руку.

– Мне было видение, – прошептала она. – Наверное, я скоро умру. – И она заплакала, уткнувшись лицом в его плечо.

– Что ты, девочка, успокойся. Расскажи, что ты видела. Ты видела море и птиц и город с высокими стенами?

– Да-а, – прошептала она. – Откуда ты знаешь?

– Успокойся и перестань плакать. Это не видение. Это сделал я. Ты видела родину твоих предков там далеко, далеко в океане. То, что ты видела, происходило много тысячеле¬тий назад. А теперь перескажи мне все подробно.

Девушка точно описала все, что видел он сам, добавив некоторые подробности, на которые он не обратил внимания. Например, она заметила вытащенные на берег лодки. А он их не видел. Она видела птиц над башней и слышала пение где-то внизу, у ее подножья. Ила подтвердила, что видела все нерезко, но голова у нее не болела.

Значит, эта штука действует в радиусе, по крайней мере, пяти метров, и деревянная стена этому не мешает. Успокоив и поцеловав Илу, Валентин побежал к Рустаму, но дома его не было. Илис сказала, что он ловит рыбу. Кононенко бросился на берег. Рустам сидел с удочкой в тени большого куста. У него был вид счастливого человека, и стоило большого труда оторвать его от рыбной ловли и увести с собой. По дороге Валентин, сбиваясь и волнуясь, рассказал о своем открытии. Солнце еще светило в окно и эксперимент можно было повторить. Ила была дома. Валентин попросил ее посидеть во дворе метрах в десяти от дома. Выглянув в окно и убедившись, что девушка выполнила его просьбу, он запер наружную дверь, сел рядом с другом, подвел все свое сооружение под солнечный луч. На этот раз все кончилось, когда он поднимался на башню. Луч солнца перемещался под другим углом и ушел быстрее. Расширенными от удивления глазами на него смотрел Рустам. Он не сразу пришел в себя, а когда опомнился, подтвердил все виденное и слышанное Валентином и Илой. Действительно на берегу, на той стороне бухты лежали лодки и сушились сети, или что-то похожее на них. Ила была права. Рустам тоже отметил плохую резкость, и у него слегка болела голова. Валентин позвал девушку, и оказалось, что на этот раз с ней ничего не происходило. Значит, расстояние было слишком большим.

– Выходит, что эта штука каждый раз начинает показывать сначала, – сказал Рустам.

– Наверное, есть какой-то способ начать с того места, на котором остановился, просто мы его не знаем, – предположил Валентин. – Видишь сколько здесь углублений и выступов, да еще мест другого цвета, о назначении которых мы даже не догадываемся. Где-то тут спрятаны органы управления.

Идти сейчас к Танэ Хару не имело смысла. Солнце уже заходило, а завтра утром оно как раз будет светить в окна дома хранителя знаний. Рустам отправился домой, а Ила тут же оказалась в объятиях Валентина. Ее сладкие губы, ласковые руки и умопомрачительные ножки заставили мужчину забыть о науке, об удивительном открытии и чуде, которое он воочию увидел. Самое чудесное из чудес сейчас было в его руках. Теплое, нежное, трепещущее, жарко реагирующее на ласки...

Когда вернулись Тауни и Нида, младшая сестра поспешно вышла им навстречу из комнаты Валентина. Глянув на ее помятую юбку, зацелованные напухшие губы, мать подумала:

– «Похоже, что она только что из-под него встала. Может, он ее уже сделал»?

Ее не волновало, что дочь, может быть, потеряла невинность. Девственность мужчинами ацлан ценилась не очень высоко. Если она есть – хорошо, а нет так и не надо – хлопот меньше. Главное чтобы дочь не осталась беременной, когда гость уедет. Хотя он, кажется, так в нее влюблен, что ни за что не оставит. И грустно и радостно. Грустно потому что расстанется с ней, радостно потому что человек хороший попался.

Тауни подозвала Илу, и что-то у нее шепотом спросила. Девчонка покраснела и энергично завертела головой. Мама вздохнула с облегчением. После ужина Тауни пошла к соседке, а вскоре после ее ухода Ила, смеясь, открыла дверь в комнату квартиранта, и втолкнула старшую сестру со словами:

– Валентин, Нида говорит, что у меня юбка помята. По-моему, ей завидно. Помни и ей что-нибудь.

Она закрыла дверь, а Нида подошла и обняла Кононенко. Через полчаса бдительная Ила крикнула:

– Мама идет!

Вся измятая, в перекошенной юбке и расстегнутой кофточке, старшая сестра выскочила от Кононенко за секунду до появления матери, и забилась в самый темный угол комнаты.

Прошло еще полчаса и Валентин, которому не спалось, вышел на улицу. Вокруг стоял первозданный мрак. В городе такого не увидишь. Неисчислимые звезды усеяли небо от края и до края. Ослепительно яркие и еле заметные, рассеянные по одной и кучками, уложенные в узоры чьей-то неведомой рукой, они мигали и переливались разными цветами. Вот и сверкающий шлифованными гранями голубой бриллиант Иси-Дао. Странно, что Валентин знает, как называется эта звезда на планете Нар почти за девять световых лет отсюда и не знает ее земного названия. Величественный и загадочный млечный путь пересекает небо и уходит в неизвестность. Где-то далеко, далеко за болотами осторожно высунул из-за горизонта свой рог молодой месяц. Валентин подумал, что эти тропические ночи он еще не раз вспомнит с грустью у себя на Украине.

Сзади послышался звук легких крадущихся шагов, и он ощутил на шее теплое дыхание, а вслед за этим прикосновение мягких рук. Ему не нужен был свет, чтобы узнать свою мечту. Через секунду Ила уже была в его объятиях. Руки охватили кольцом его шею, губы в темноте нашли его губы. Валентин оглаживал сверху вниз ее гибкое податливое тело. Не спеша, растягивая удовольствие, опускал ладони ниже и ниже. Вот пальцы ощутили упругие округлости, и он сильнее прижал девушку к себе. Почувствовав его напряжение, Ила тихо засмеялась и спросила:

– Тебе меня очень хочется?

– Мне очень тебя хочется, и я очень тебя люблю, – сказал Валентин, целуя ее в глаза и щеки. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

В ответ он услышал тихий счастливый смех. Ила потерлась щекой о его щеку, и положила голову ему на плечо.

– Ила, Илона, звездочка моя, ты не ответила, согласна ли ты, выйти за меня замуж?
Она чмокнула его в губы и прошептала:

– Я согласна. Конечно, я согласна. Я люблю тебя. Только женись на мне и на Ниде. Возьми нас замуж обеих.

См. окончание гл.8.