Мальчиш Кибальчиш

   Дежурство по классу всегда воспринималось мной как некая обуза, от которой необходимо как можно быстрее избавиться. Особенно мне не нравилось, что после уроков, когда все нормальные люди отправлялись домой, необходимо было остаться и убрать класс. И, естественно, я, как все недалекие мужики, считал уборку чисто женским делом. Именно с такими убеждениями я всегда дежурил и в этот день тоже собирался сделать как можно меньше и слинять домой как можно раньше.
 
   Когда мы с моей соседкой по парте Женькой остались в классе одни, я предложил быстренько убрать мусор, протереть доску и на этом закруглиться. В отличие от меня Женька отнеслась к этому куда серьезнее и не считала возможным уйти, не сделав дело до конца.  Поэтому, заявив, что быстренько ничего не получится, она решительно взяла  управление уборочным процессом в свои руки. Зная, что руководитель всегда отвечает за результат, я подчинился.

   Пока мое участие ограничивалось запланированными мной работами по вытиранию классной доски и выгребанию бумажек из парт, я был спокоен. Но когда Женька объявила, что нужно еще и пол подмести, я возмутился и решительно заявил, что подметание - дело чисто женское, а значит – ее. Но Женька не унималась, она строго сказала, что если это мной не будет сделано, то придется доложить нашей учительнице. Результатом подобного доклада был, как правило, серьезный нагоняй, поэтому я, еле сдерживая крайнее раздражение, согласился подмести пол, но только половину, оставив вторую часть ей.
 
   Когда я закончил работу, Женька, мывшая парты, с деланной строгостью и  легким сарказмом заметила, что у меня отлично получилось, и я неплохо справился бы и с остальной частью класса. Последняя капля переполнила чашу моего терпения, я грозно нахмурил брови и засопел.
- Прекрати издеваться, бери веник и подметай свою половину!- с плохо скрываемой угрозой сквозь зубы прорычал я.
- Ничего, подметешь, не переломишься! У меня много работы, так что если начал, то и заканчивай! И нечего болтать!- услышал я в ответ.
- Слушай ты, командир несчастный! - яростно заорал я – Если немедленно не возьмешь веник, получишь по шее!
   Странно, но моя вспышка почему-то развеселила Женьку.
-А ничего ты мне не сделаешь!- звонко крикнула она и рассмеялась.
-Это еще почему?- так же звонко крикнул я, разозлившись еще сильнее.
-Потому что ты влюблен в меня!- неожиданно выпалила Женька и, улыбаясь, уставилась на меня.

   Это был запрещенный, по моему мнению, прием, вторгаться в область моих чувств я ей не разрешал. Женька действительно очень мне нравилась, я это тщательно скрывал, но женщины обычно легко распознают мужскую склонность к своей персоне, и мой случай, как только что выяснилось, не был исключением. Нужно было немедленно что-то предпринять, и с веником наперевес я бросился в атаку.
 
   Женька, весело хохоча, ловко увертывалась от меня, бегая по классу и легко перескакивая через парты. В отличие от нее я с веником в руках был не так проворен, догнать и стукнуть ее мне никак не удавалось. Наконец, видя бесполезность усилий, я остановился, тяжело дыша и лихорадочно думая, как спасти, или хоть немного выправить положение в свою пользу. Напротив, упершись руками в парту, смотрела на меня смеющаяся  Женька. Проигрыш был налицо.
 
   Наконец появилась, как мне показалось, удачная мысль.
-Да ты сама, Логинова, в меня влюблена по уши!- как можно спокойнее сказал я, с деланным равнодушием повернулся к доске и напряг слух.
-Нет,  Малинин,  я тебя не люблю, у меня есть мальчик, который мне нравится, и мы с ним дружим,- вдруг с некоторой издевкой произнесла Женька.
   Душа моя заныла.
-И кто же это?- стиснув зубы и сдерживая дрожь в голосе, спросил я.
-Он артист и снимался в фильме «Мальчиш-Кибальчиш»!- вызывающе сказала  Женька и замолчала, наблюдая мою реакцию.

   Скорее всего, ее слова были выдумкой, но все, что касалось этой девчонки, мной воспринималось буквально, поэтому выстрел, сделанный ею наугад, попал в цель. Погоня прекратилась. Чтобы скрыть свое крайнее смущение и досаду я, не глядя на Женьку, молча домел пол, швырнул веник в угол, нацепил ранец и поплелся домой. Необходимо было понять, что произошло.
 
   Дома я заперся в своей комнате и погрузился в тяжелые раздумья. «Мальчиш-Кибальчиш» как раз недавно вышел на экран, я с удовольствием посмотрел его четыре раза и всех геройских пацанов из этого фильма помнил прекрасно. Конечно, никаких шансов перед героем-Кибальчишем у меня не было, и я упал духом окончательно, сердце было разбито в куски, и жизнь, казалось, на этом закончилась.
 
   Вечером я долго ворочался в постели, мрачные мысли бродили в моей стриженой под «полубокс» голове, дикое отчаяние сменялось черной злостью на весь мир и самого себя. Но, в конце концов, детство взяло свое, я устал думать и заснул.
 
   Во сне я увидел страшную катастрофу, это было землетрясение. Кренились, падали и разбивались в куски мраморные статуи, в тучах пыли оседали и превращались в груды обломков и битого кирпича многоэтажные дома. Развалины горели, от дыма и пыли было трудно дышать, задыхаясь, я несколько раз просыпался, но, опять засыпая, видел все тот же ужасный сон. Только под утро я несколько успокоился.
 
   В комнату заглянула мать, и я проснулся. На душе было грустно, в школу идти не хотелось, я подошел к окну и прислушался. За окном шумел дождь, капли сочно шлепались на листья деревьев и брусчатку дороги, в лужах плавали пузыри и мелкий мусор. В голове у меня что-то тихо звенело, наверное, это рассыпался хрустальный дворец моей первой в жизни детской любви.

   Больше фильм «Мальчиш-Кибальчиш» я не смотрел никогда, даже по телевизору.