12 апреля

Я всегда ненавидела 12 апреля. Точнее, с тех пор, когда отчим переехал жить к нам в дом. А переехал он к нам именно 12 апреля.

Мой отец умер, когда я была ещё совсем ребенком. Мне было может месяцев восемь-девять, от силы. Но не более. Он погиб, вытаскивая женщину из пожара. Нашу бывшую, да и нынешнюю соседку Миссис Гэйлберт. Старая стерва, сука. Даже тогда, когда её вытащил отец, она не сказала ему не слова, а сказала лишь: «В старой банке, за холодильником, деньги. Принеси.» Помню, как она схватила отца за воротник рубашки, которая из белой превратилась в грязно – серую, от копоти и сажи. «Иди!».
Но с деньгами отец так и не вернулся. Дом старой шлюхи реставрировали: дорогой ремонт, и она вселилась обратно, как не в чем не бывало. А когда были похороны моего отца, все, что она сказала, выгуливая мимо нашего дома свою собаку, так это: «Идиот, за холодильником было больше десяти тысяч».

С тех пор, моя мать жила одна. День за днем она ходила на работу, оставляя меня с самой собой. На самом деле, мать оставляла меня с миссис Гэйлберт, но та убегала домой, как только моя мать отъезжала от дома на десятки метров. Но как-то раз, возвращаясь с работы, мать радостно открыла дверь и крикнула: «Сара, теперь у нас будет новый папа!». Ещё тогда мне не понравился её тон, и его вольное: «Куда поставить вещи?». Если бы я знала то, что произойдет позже, я бы засунула ему эти вещи в рот, и достала через его задницу. Но я тогда тихо играла в своей комнате, и лишь одно я запомнила: на моем отрывном календаре значилось 12 апреля.

С того самого дня я забыла, кто такая мать, что она должна делать, и есть ли она у меня вообще. Мне был девять лет, и в школу я добиралась сама. Обратно – так же. Обедала я в школьной столовой, побираясь остатками у пафосных мелких сучек, которые уже в 9 лет знали такие слова, как «липосакция» и «эпиляция». Да, надо мной нередко издевались. Меня унижали, в меня швырялись едой. Но я терпела. У меня не было друзей, и все, с кем я разговаривала, был только мой невидимый друг.
Моя мать полностью отсутствовала, она даже перестала ходить на работу. Я видела её раз в неделю, а остальные разы я только и слышала приглушенный грохот через стену. Она и её дружок все не могли слезть друг с друга, занимаясь сексом беспрерывно.

Однажды, через год, ровно 12 апреля, когда я собирала на кухне остатки от хлеба, этот сраный гавнюк сел на стол и стал мной любоваться. Я чувствовала его взгляд у себя на плечах, на ногах, и скользкий взгляд, который уходил под мою твидовую юбку.
-А твоя мать на работу ушла.
-Я знаю, мистер Стоун.
(«Детка, это мистер Стоун!» - говорила мне мать, когда представляла этого идиота).
-Мистер Стоун? Что за бред! Мы же взрослые люди! Называй меня Гарри. Кстати, малышка, а что у тебя на ноге?
Я наивно начала обтрясать юбку, и ноги, пытаясь не свалится с табуретки.
-Подойди ко мне, я помогу.
Какой я была маленькой и наивной. И тогда он первый раз меня трахнул. Я даже не поняла толком, что случилось- мне совсем не было больно. Помню его запотевшую рожу и ужасно зловонное дыхание. Он поторчал надо мной, потом резко дернулся и сказал идти в школу.
Это происходило не раз, и даже тогда, когда моя мать наконец – то остепенилась и стала готовить нам завтрак, ужин и обед, он залезал мне под юбку и лазил там своими грязными пальцами. Я не могла сказать маме, я думала, что таким образом я предам Гарри. А я не хотела, потому что, когда он меня трахал, он говорил, что любит меня. И я в тайне гордилась тем, что меня любит мужчина.
Прошло 6 лет. Мне было 16, когда мою мать кто-то зарезал в супермаркете. Гарри особо не горевал. Мы до сих пор жили вместе, но он больше не занимался сексом со мной. Он приводил в дом каких то шлюх, рваных проституток, которую водил в комнату, где когда то спала моя мать. Некоторым из шлюх он раздаривал мамины вещи. А я тихо плакала в подушку, когда видела, как очередная женщина уходит, унося с собой мамину частицу.

Однажды, когда мистер Стоун сидел на веранде, я попыталась поговорить с ним, но получила резкое нежелание:
-Слушай, я плочу за твою жрачку, поэтому – отвали от меня! Я живу своей жизнью!

Да, так было когда-то. Сейчас мне 18, и я сижу на трупе. Подо мной – мертвый человек. Человек, который когда-то испортил мою мать. Испортил меня, изгадил жизнь мне.
У этого человека во рту торчит огромная бита, которая натянула складки рта до эластичной упругости, в его заднице торчит мой каблук, а кровь из его головы хлещет так, буд-то многолетний девственник впервые испытал оргазм.
Спасибо, за то, что чему то меня научил. Показал мне то, что я теперь знаю. Я стриптизерша и проститутка, но в этом есть и твоя вина, Гарри.

Я, улыбаясь, встаю с мертвого мужчины и улыбаясь смотрю на экран его разбитого мобильного. 12 апреля.

Теперь я люблю этот день.