Сказка новой России. По щучьему веленью

     Ударил гром оглушительный, затряслась земля угрожающе, и вершина горная ТИБЕТ начала разрушаться на кусочки многочисленные, образующие лавины многокаменные, во всех направлениях сходящие.

     ЧАРА надежды на успех финансовый была выпита до дна глубокого после того, как одна из лавин снесла РУССКИЙ ДОМ СЕЛЕНГА, и остался Емеля - лодырь без жилища уютного.
И надумал Емеля, ради сохранности денег оставшихся, поехать в земли швейцарские и вложить купюры зеленые в банки надежные, стражниками ловкими охраняемые.

     Сел Емеля на печь самоходную, сказал слова заветные и поехал в путь далекий, собаками местными до околицы сопровождаемый.

     Долго ли, коротко ли ехал Емеля, кушал бублики маковые, запил молоком козьим, и поехал к границе княжества Киевского, на которой таможня-застава стояла с бойницами на Восток смотрела. А на таможне той витязь киевский Илья Муромец служил и, как увидел водителя-кочегара, сразу брови сдвинул сурово и спросил голосом могучим:

- Далеко ли ты, лежебока, путь-дорогу держишь, и почто к нам направляешься?
Улыбнулся Емеля и отвечал бесхитростно:

- Еду я в Европу свою печь продавать. За нее могут дать деньги иностранные, во всех княжествах и ханствах конвертируемые.

- А не везешь ли ты с собой травы дурманящей и денег тех самых, свободно конвертируемых, которые надобно тебе заплатить за проезд через княжество наше незалежное, самостийным давно уж объявленное?

     Жалко Емеле-лодырю денег, и решил он Иванушкой-дурачком прикинуться:
-Да ты что, Илья свет Иванович? Откуда ж у меня, лодыря, бесталанного, деньги имеются?
" И то, правда,- подумал Илья Муромец, - откуда у лодыря деньги?"
а Емеле, на печи развалившемуся, так сказал:

- Да чего с тебя взять-то, рванина ленивая, езжай бесплатно вдаль заграничную.

     Ехал Емеля лесом густым, бублики докушевал, молоко допивал и вдруг увидел гнездо большое, осиное, а в гнезде том авторитет сидел, Соловьем Макаровичем называемый. И говорил авторитет слова противные и до страсти алчно пахнущие:

- Остановись, проезжий, безропотно. Дань плати немалую, за проезд безболезненный, а не то разнесу твою машину на древесном топливе по кирпичику и останется от нее песок, с глиной смешанный.

     Емеля-лодырь снова Иванушкой-дурачком прикинулся:
-Да откуда ж у меня, пан Разбойченко, деньги имеются, потным трудом заработанные? Я же лодырь по профессии, а Бездельников - по фамилии.

     Задумался Соловей Макарович. Смотрел, прищурившись, на голь перекатную, верил в слова искренние и говорил так:

- Ладно. Езжай безболезненно. Что с тебя взять, кроме сажи сажистой да дыма дымного.

И поехал Емеля дальше, радуясь, обману удачному и соловьиным мозгам безызвилинным.
     А Илья Муромец ходил с товарищами вдоль границы княжества Киевского, ходил и думу думал:

- Да кто ж у лежебоки печь купит в Европе Западной, если туда хан Кучум поставляет в бочках смоленых топливо голубое, в недрах добытое?

     Усмехнулся Илья наивности Емелиной и вспомнил, что не проверил у водителя-кочегара документы личности, взял с места в карьер и помчался вслед Емеле-лодырю. Но повстречался на пути воина великого Соловей Разбойченко, простолюдинами проклинаемый. И решил витязь пленить Разбойченко и отвезти его в стольный Киев-град, где суд присяжных даст злодею наказание строгое, кандалами позвякивающее. И началась между Ильей и Соловьем драка опасная, битва смертельная.

    А Емеля-лодырь добрался до земель швейцарских и ступил лаптями на пол мраморный банка солидного, на весь мир знаменитого.

    И говорил россиянин лапотный, банкиру уважаемому слова простецкие, многим вкладчикам знакомые:

- Примите от меня деньги крупнокупюрные, на времена долгие, под проценты огромные, золотом обеспеченные.

     Удивился банкир речам Емелиным и спросил:

- Да откуда ж у тебя, нищета зарубежная, деньги немалые, и на какой фабрике-мастерской изготовленные?

- Деньги у меня настоящие. От купцов-перекупщиков полученные. Я свою печь самоходную стам купцам продал, вот и накопил деньги немалые, во всем мире конвертируемые.
Удивился банкир пуще прежнего:

- Как сумел ты печь стам купцам продать, если с печью той и остался?
Отвечал Емеля хвастливо и беззастенчиво:

- Продаю я печь нуворушу. Говорю ему, что обогреет она в холода, увезет куда пожелает. Сена не ест и овса не просит. Покупает купец у меня печь самоходную, а я ухожу со двора богатого. И только пройду версту коломенскую, как крикну: по щучьему веленью, по-моему прошенью, встань печь передо мной, как лист перед травой. Печь ко мне и возвращается, а я еду продавать ее купцу следующему.

     Рассмеялся банкир над рассказом Емелиным и не увидел в нем опасности для себя и своих вкладчиков.

     Вернулся Емеля-лодырь домой, повернулся лицом к Западу, сложил ладони рупором и как крикнул:

- По щучьему веленью, по моему прошенью,переместись банк швейцарский, в котором мои деньги лежат, на землю русскую и встань передо мной, как лист перед травой. Хочу быть банкиром банка этого и разбираться во всех операциях финансовых.

     И с тех пор стал Емеля богато жить-поживать кредиты под высокие проценты раздавать.