Стул

Я работал в общественном душе в качестве надсмотрщика уже несколько лет подряд, ровно столько же лет я вижу одну и ту же девушку в одной и той же кабинке. Я наблюдаю за ней ровно столько лет, сколько сижу на этом полуразвалившимся стуле. Она вряд ли знает, что в каждом душе установлена видео камера, и вряд ли догадывается, что я вижу все. Её ссадины, синяки, её сеансы расслабления и мастурбации. Я видел и вижу все. Эта девушка младше меня на двадцать лет, эта девушка – моя дочь.

Я покинул свою жену ещё 16 лет назад, когда она начала курить, пить, и впала в глубокую депрессию по поводу того, что я ничего не могу дать не ей, не нашей прелестной дочери. В четыре года я покинул кроху и ушел с их жизни. Но три года назад она появилась на пороге общественной мойки. Я помню все, и как она вошла, и как забронировала себе кабинку. На четыре года, ежедневно, в семь часов вечера. И все эти три года она приходила без пяти семь, и проходила в свою кабинку. А я наблюдал. Усаживался за экраны и делал вид, что смотрю матч по футболу, или что читаю книгу.

А ваш отец, или отец вашей подруги знает, сколько раз его дочь занимается мастурбацией в час? А за сколько минут достигает оргазма? Вряд ли. А я знаю.

Нет, я не старый извращенец, я просто люблю наблюдать за телом, которое я когда то создал. Божественно.

За ней часто приходит парень, которого она называет Джерри. Он, похоже, гомосексуалист, и они всегда весело приветствуют друг друга и уходят, а я провожаю их взглядом. Я пытался проследить за тем, куда она идет, но мне не удавалось. Вот уже три года она скрывается от меня.
--

Сегодня, 18 февраля, был обычный день. Она пришла ровно в срок, и даже не посмотрев на меня, ушла в кабинку. Я сел наблюдать. Она сидела на кафеле душа и плакала. Так продолжалось несколько минут, потом она подняла глаза и позвала меня. Да, она махнула рукой в камеру. Я думал, что мне почудилось. Но она повторила свои движения ещё раз. И я пошел. Старый дурак.

Я вошел в душевую комнату и неуверенно направился к её кабинке.

-Я могу вам помочь, мисс?

-Как будто я не знаю, что ты подсматриваешь за мной. Знаешь, ты напоминаешь мне мужчин с моего клуба. Я работаю в стриптиз - баре на Оуэн стрит. Теперь можешь не ходить за мной, теперь ты знаешь где меня найти.

Она приоткрыла кабинку и улыбнулась. Её глаза, щеки, губы – все было в черных подтеках туши.

-Так вы стриптизерша?

-Нет, я обычная раздевальщица. Точнее – не обычная. Я собственность начальства клуба, поэтому меня никто не может трахать. Я просто снимаю предмет одежды за деньги. Клиенты готовы плотить, они любят мое тело. Они даже готовы подраться из–за своей жадности. Каждый считает что именно он должен заплатить за то, что бы увидеть мое тело. Но для клуба разницы нет… И знаешь, они смотрят. Они пускают слюни на белоснежные рубашки, и шарят руками в своих штанах. Это так мерзко.

Вот она, моя дочь. Девушка, за которой я наблюдал три года. Девушка, за цену наготы которой дерутся какие то богатые боровы.

-Я не жалею, что так вышло, - говорит она и вытирает свои глаза. – У меня совсем нет друзей, а отец бросил нашу семью, когда я была ещё маленькой. Правильно сделал, моя мать совсем свихнулась и застрелилась. А я осталась одна, поэтому и приехала в город, что бы хоть как то заработать. Знаешь, такая редкость, когда девушка работает в стриптиз баре и остается девственницей. Но сегодня я хочу изменить все это.

Моя дочь. Девственница. Боже, я счастлив. Но я не допущу ничего плохого. Я так долго искал её и нашел. Точнее – не искал, а ждал пока она придет. Пока поманит рукой в душе. Я слишком ленив, что бы оторвать свою задницу от стула, что бы найти свою дочь.

-Я прихожу сюда ровно в шесть пятьдесят пять, потому что смена в кафе, где я работаю официанткой, заканчивается в шесть. После душа я иду прямиком в бар. Да, и тот парень, который приходит за мной, Джерри. Он транссексуал, поэтому перестань меня к нему ревновать. Да, и если тебе так нравится за мной наблюдать, можешь меня потрогать.

Боже, она не знает. Она не догадывается, что я её отец. Это слишком большое давление на мою психику.

Я встал и закрыл её кабинку, развернулся и пошел, сел на чертов стул. Я выключил все камеры, и даже не обратил особого внимания на то, что в седьмой кабинке какая то пара занималась сексом. Все равно. Я должен был забрать свою дочь с собой, когда уходил. Я должен был найти. Чертов стул, это он виноват. Это он заставил мою задницу привыкнуть к комфорту.

Где-то под стулом я нащупал пистолет. Старый и ржавый, в нем было всего три патрона на случай, если вдруг общественную душевую решат ограбить. И какой дурак на это решится?
Я приставил пистолет к своему виску. Я, или она? Если я убью её – с ней не случится ничего плохого, если убью себя – так и не узнаю, что с ней произойдет в жизни дальше. А ведь мне так нравилось за ней наблюдать.

Я услышал как хлопнула дверь, и вышла она. Моя дочь. Мокрая и дрожащая от холода.
-Знаете, а на Бэйли стрит открыли новую душевую, где нужно плотить всего десять центов. Я буду ходить туда, поэтому зачеркните то, что я забронировала эту кабинку. До свидания.
Она ушла. А я даже не сказал ей, что она моя дочь. Чертов стул, это ты заставил мою задницу стать ленивой. Ленивой даже для того, что бы подняться и не упустить свою дочь. Чертов стул.