Слепой огонь

В одной из неведомых ныне стран на просторах Великой равнины располагалось небольшое поселение. Люди в нем жили дружно, занимались различными ремеслами и торговали. Среди прочих жителей этого поселения особенно выделялся кузнец. Из его кузницы все время доносился звон металла, затихавший лишь по ночам, да и то не всегда. Кузнец был высок, бородат и были у него красавца жена, что ликом своим могла бы сравниться с ликом земли нашей родимой, и сынишка, отцова подмога. Мальчик был весьма живой, неугомонный, все-то ему было интересно, да любопытно. Почему цветы к солнцу тянутся, почему шмели жужжат, почему луна то серпом предстает, а то серебряной монетой.
Звали этого мальчугана Сторнвальд, в честь его славного деда, который однажды приплыл из страны холода и ветров в эти благодатные места, и так здесь и остался. День Сторнвальда начинался с первых лучей солнца. Вместе с отцом он отправлялся в кузницу, где постигал великое мастерство преображения. Чудесным образом, словно по волшебству, сырой и невзрачный металл принимал очертания под умелыми ударами молота. Работы всегда было много. Делали они и утварь домашнюю, и пряжки для ремней, и цепи ковали, чтобы животина не убежала, и петли амбарные, да и лошадь могли подковать. В общем, жили в почете и уважении. По вечерам, сделав всю работу, Сторнвальд любил посидеть на крыльце дома вместе с мамой и папой. Из рук матери он принимал ковшик парного молока, а затем, улегшись у нее на коленях, дремал. Мама всегда пахла полевыми цветами и их ароматы опьяняли его и погружали в сладостную дрему.
Но однажды черное горе пронеслось над этими краями. Жуткое воинство без рода и племени прокатилось по ним громом-молнией, огнем и мечом. Поселение сожгли, а взрослых поубивали, оставив лишь детей в живых, да и то лишь наживы ради. Посадили детей в клетки, чтобы как живой товар продать в рабство. Сторнвальда же не забрали, уж больно задиристым он оказался, как и отец его, что бился до последнего вздоха. Бился и он, когда же взяли его, все норовил извернуться да укусить ворога побольнее. Зато выжгли ему глаза прутом раскаленным из собственной же кузницы и бросили умирать среди пепелища.
Сколько часов, а может дней и ночей, пролежал он в беспамятстве, то не ведомо. Когда же очнулся он, вокруг царила тишина. Пожары отбушевали, оставив после себя безжизненную пустошь. Был ли день или царила ночь, не смог разобрать того Сторнвальд. Он поднялся на ноги, тело все еще ныло от боли. Что же ему теперь делать, сироте да к тому ж еще и слепому? Мальчик постарался сориентироваться, там, где раньше были глаза, все жутко горело и ему хотелось облегчить свои муки речной водой.
Недалеко от поселения текла река и сейчас, он силился услышать ее журчание. Вот почудился плеск воды и Сторнвальд направился в ту сторону. Идти было очень сложно, то и дело под ноги попадался какой-нибудь мусор. Так шатаясь и временами падая, он брел в темноте.
По воле случая его нашли. Заметили его беженцы, из соседних поселений. Они увидели его лежащим у самой кромки воды, лишенного всяких сил. Люди пожалели дитя и взяли его с собой.

Прошло пятнадцать лет. За эти годы Сторнвальд окреп и возмужал. Еще маленьким его пристроили в кузницу, к городскому мастеру Гвиному и тот вскоре по достоинству оценил умения малыша, но пять лет назад жестокая болезнь забрала его из этого мира и кузница осталась на Сторнвальда. За это время он стал известен, даже можно сказать, знаменит, слепой кузнец ковал вещи удивительной красоты. Его каменные цветы, витые ограды, прекрасные кубки украшали богатейшие дома города.
К нему часто заходила дочка соседа по улице, ремесленника изготавливавшего глиняную посуду. Она помогала по хозяйству и оживляла мир вокруг своим присутствием. Звали ее Либерия, у нее был прекрасный, мягкий голос и нежные руки.
По вечерам слепой кузнец и дочка ремесленника часто сидели рядом и беседовали. Либерия задавала множество вопросов, а Сторнвальд как мог, отвечал.
- Как тебе удается создавать такие прекрасные вещи?
- Я слышу, как металл отзывается на удары моего молота, и я чувствую его жар.
- Но твои цветы как настоящие.
- Они и есть настоящие, это цветы из моего детства, я все их видел… И вижу сейчас, когда я работаю они оживают в моей памяти, и я вновь и вновь, чувствую их аромат, которым так сладко пахла моя мама.
- А почему ты никогда не делаешь ножей или мечей? Ведь они гораздо дороже.
- Я не могу делать оружия. Гвином пытался заставить меня ковать его, но в такие моменты передо мной вставал все пожирающий огонь. Я видел страдания и смерть. Он понял мои муки и отступился.
Либерия обеспокоилась признанием Сторнвальда, но была столь юна и любопытна, а посему не удержалась от расспросов. - Это тоже воспоминания из твоего детства, правда?
- Да… Ты угадала, но мне бы не хотелось говорить об этом, давай лучше я расскажу о своем путешествии.
- О путешествии? Каком? Куда?
- О путешествии из тех мест, где я родился, до этой вот кузницы. Давно это было, но я помню все в мельчайших подробностях. На моем пути в эти места встала тогда страшная и опасная для маленького слепого мальчика преграда. Страна, из которой я родом была охвачена пожаром войны и его языки грозили настичь меня, а впереди был необозримый простор моря. Люди заботившиеся тогда обо мне пришли в отчаяние ибо корабли приходили и уходили, но никто не находил для нас места на борту.
- Как же так? Разве можно быть такими равнодушными? – Девушка вспыхнула и даже топнула ножкой от охватившего ее гнева.
- Эти люди не были столь равнодушны, как ты решила. Нет, просто людей лишившихся крова было гораздо больше. Но нам все же улыбнулась удача, и позднее я принес жертву богам, памятуя об этом событии, – кузнец усмехнулся. – В-о-о-т такого барана, - и он поднял руки, показывая Либерии его размеры. – Он был размером с меня, представляешь?! В общем, в один их тех мрачных и бесконечно долгих вечеров все мы были обеспокоены появлением большого корабля, на носу которого виднелась голова дракона, а на борту висели красные щиты. Я конечно не видел этого, но мне рассказали ибо предки хранили меня и не оставили в одиночестве…
Это событие никого не оставило равнодушным. Люди были напуганы и решили, что это враги. Но я был так заворожен этим кораблем…
Мой отец рассказывал, что наши предки из страны скованной льдами, и что мой дед покинул те места на корабле с головой дракона. Поэтому вместо того, чтобы прятаться, как другие я побрел к причалу, чтобы коснуться этого дракона. Когда я не уверенной походкой приблизился к кораблю, меня окликнули с него. - Эй, малыш, ты человек или призрак?
Я, конечно, был озадачен столь странным вопросом, но возможно это была какая-то традиция этого народа.
- Человек, - ответил я и поднял к говорившему свой незрячий взгляд.
На палубе я ощутил замешательство, затем услышал другой голос, который был властным и уверенным. - Это ли земли Ридилланда?
И тут со мной произошло что-то не вообразимое. Я так свыкся с постоянными криками младенцев оставшихся без крова, стонами раненных и умирающих, запахами пожаров и тлена. А здесь ко мне обращались так уверенно и так по хозяйски, хотя эти люди были чужими моей земле, и я решил дать отпор этим проклятым захватчикам, как я тогда решил.
- Да, это земли Ридилланда, - прокричал я, - и стервятникам вроде вас придется дорого заплатить за разорение наших домов.
Я постарался придать себе как можно более грозный вид, но…
- Эй, Радагар, - раздался голос, который я слышал первым, - посмотри какой храбрец. Мал ростом, слеп, но храбр сердцем, - произнес голос с нескрываемой усмешкой.
- Хватит, Эгрон, если бы все жители этой страны были бы хоть на половину такими храбрыми, как этот несмышленыш им бы не понадобилась наша помощь.
- Помощь, - опешил я, – значит вы не враги?
- Нет, мы не враги. Твой владыка и наш конунг заключили договор о взаимовыручке, а по сему получив весть о вашей беде, мы отправились в путь. Я Радагар и на этом корабле моя дружина. Мы прибыли первыми, но за нами придут и другие корабли. Мы поможем жителям Ридилланда избежать истребления!
Так я познакомился с Радагаром, а затем было не забываемое морское путешествие. Все эти не знакомые мне звуки и запахи. Не изведанный, но манящий мир.
- Либерия, Либерия, где ты дочка? – этот голос послышался где-то из-за самого края воображаемой водной глади и разогнал сказочные морские дали.
Оказалось, что это был отец молодой собеседницы кузнеца, обеспокоенный ее долгим отсутствием. Юная красавица сразу засуетилась и побежала к отцу, но на прощание взяла со Сторнвальда обещание дорассказать историю.

Долго, али коротко жила новая родина Сторнвальда в мире, о том нам не ведомо, а сыскался и в этих землях правитель жадный до чужих земель. Не ведал торговый люд о том, что дела темные замышлялись в стенах крепости Аирбор, хозяином, которой несколько лет назад стал сын старого правителя, жадный Керибор. Замыслил он напасть на земли соседей и отнять их, поработить народ, да угнать скот. Много было у Керибора советников, и среди прочих нашелся, и тот, что припомнил чудесного кузнеца, который живет прямо в столице и творит из металла удивительные вещи. Прознав о нем, жадный правитель решил, во что бы то не стало заставить кузнеца служить ему. На следующий же день за Сторнвальдом отправились воины Керибора с письменным приказом - явиться в кузницу правителя и приступить к работе немедленно.

В тот день слепой кузнец трудился над украшением для дверей дома зажиточного горожанина. Украшение представляло собой переплетение ветвей, листов и прекрасных цветов, выполненных с таким мастерством, что вся эта затейливая вязь казалась живой. Решив передохнуть от жара, Сторнвальд вышел во двор, и как это часто бывало до этого, обнаружил там Либерию с ковшиком молока. Они уселись на ступени кузницы, и нетерпеливая девушка потребовала продолжения истории. Кузнец продолжил…
Это случилось спустя всего день после того, как мы с моими северными знакомыми отправились в спасительный путь. Радагар был ко мне очень добр и, узнав мое имя, признал во мне своего земляка, но был обеспокоен моим незнанием истории и традиций моих предков. Он проводил со мной почти все время, рассказывая удивительные вещи о Северных землях, морских приметах и ориентирах. Управлением же корабля занимался его сын Эгрон.
После того, как небесное светило заняло свое положение в зените, на палубе началась суматоха. Все дело было в том, что нам на встречу плыл другой корабль с драконьей головой на носу. Я был обеспокоен, но ко мне подошел Эгрон и стал на тот момент моими глазами. Он описывал все детали происходящего и сразу успокоил мое измученное опасностями сердце и сказал, что это дружественный корабль. Я спросил, как же он догадался об этом, на что Эгрон пояснил – все корабли северного народа плавают под большим парусом, рисунок которого обозначает принадлежность корабля тому или иному роду. Оказалось, что наш парус белый с красным треугольником, а парус другого корабля белый в черную полоску и это парус добрых соседей рода Радагара.
Приблизившись, корабли, опустили паруса, и перешли на весельный ход. Когда же они поравнялись бортами, моряки сцепили их специальными крюками и суда продолжили идти по волнам как единое целое. Описывая эту встречу для меня, Эгрон сравнил два корабля с огромными орлами, живущими в горах Северной земли. У этих орлов есть очень красивый ритуал. Иногда, две птицы любящие друг друга взмывают на большую высоту, сцепляются когтями и вместе падают камнем вниз. Расцепляется такая пара только у самой земли и как гласит поверье северных народов, так орлы демонстрируют всю силу своих чувств…
Либерия была так поглощена рассказом, что не сразу заметила появившихся воинов. Неожиданно над ее головой раздался незнакомый мужской голос.
- Ты ли известный кузнец Сторнвальд?
- Да, это я, что вы хотели, о доблестные воины?
Хотя Сторнвальд и был лишен зрения, но слух выручал его безошибочно и он отчетливо слышал позвякивание доспехов.
- Слушай же кузнец приказ правителя наших земель, - второй воин развернул письмо и прочел приказ, дважды повторив его концовку. - Сей кузнец, не медля ни часа, обязан явиться в мои кузницы и начать работу.
- Нашему правителю скоро понадобится много оружия, а по сему такой кузнец, как ты должен трудиться на его благо. Собирайся и пойдем.
Впервые Либерия видела Сторнвальда в таком гневе. Он поднялся во весь свой могучий рост и процедил сквозь зубы.
- Я не делаю оружия ни для кого из горожан и не стану делать его для правителя. Передайте мой отрицательный ответ.
- Ах ты, наглец. Если ты не пойдешь по добру, то ты пойдешь с нами силой.
- Не бросай свои слова на ветер воин. Это моя кузница и я здесь хозяин.
После этих слов воины бросились на Сторнвальда, а Либерия отскочила в сторону. Они схватили кузнеца и попытались скрутить ему руки, но их усилия оказались тщетными. Дав воинам, вдоволь времени на бесплодные попытки, Сторнвальд с легкостью медведя сбрасывающего шелудивых псов, схватил их за загривки и вытолкал со двора. После чего запер ворота.

В другом конце света в далеких северных землях перед очагом в длинном общинном доме сидел постаревший, но не потерявший свою природную силу Радагар.
Мысли его были далеки. Он вспоминал ту давнюю поездку в земли Ридилланда. Последние пятнадцать лет он в своих мыслях часто возвращался туда. В ту страшную и кровопролитную войну, в которой он потерял своего сына Эгрона. Это было одно из ночных сражений. Их дружина хотела под покровом ночи атаковать лагерь противника, но попала в засаду и вырвалась из сжимающихся когтей смерти лишь чудом, но молодому Эгрону уже не суждено было вернуться. Он поступил как достойный сын своего народа. Он яростно отражал натиск врагов, но стрела вонзилась в его шею и с жадностью высосала все его жизненные силы.
Выжившие еще долго оплакивали своих товарищей и дольше всех не находил себе места Радагар. Он был вынужден проводить своего единственного наследника на погребальный костер. И с того момента неизбывная тоска поселилась в его сердце. Но сегодня он вспомнил и другое событие тех времен. Он вспомнил маленького слепого мальчика из Ридилланда. Вспомнил последний день их плавания. Его корабль подходил к долгожданному берегу, но их встретили рифы и туман. Тогда остроглазый Эгрон стоял на носу корабля и указывал маршрут. Корабль миновал прибрежную гряду рифов. Дружина резвее налегла на весла, а Эгрон покинул свой пост. И тут случилось невообразимое, слепой мальчик по имени Сторнвальд перенесший столько страданий и, казалось бы, мирно сидящий прислонившись к борту, закричал, вскочил на ноги и устремился к носу корабля.
- Впереди риф, там риф, я это чувствую. Скорее смените курс. Эгрон где ты? Ты видишь его, он прямо пред нами. Скорее… - неистовствовал мальчик.
- Лево на борт, - скомандовал Радагар и, выполнив команду, вся дружина увидела, как по правому борту их корабля прошел острый риф. Все его мощное тело было скрыто водой, а над поверхностью виднелся лишь острый пик.
После этого события в душах северян и особенно в душе Радагара прочно поселилась уверенность, что Боги пристально следят за судьбой Сторнвальда.

Радагар сидел в общинном доме, ворошил угли, потом в его взгляде стали поблескивать искорки, он выпрямился, и казалось даже, помолодел.
На следующее утро от деревни отчалил большой корабль с драконьей головой и белым парусом с красным треугольником.

В течение следующих дней Сторнвальду пришлось испытать всю силу гнева раздраженного отказом правителя. Ему угрожали, его кузницу пытались сжечь, воины запугивали его покупателей, но все эти действия оказались тщетными. Тогда советники правителя нашли другой способ.

Была темная ночь, одна из тех непроглядных ночей, когда даже луна не желает показываться на небосклоне. Единственным светилом в эту ночь была Северная звезда, верная подруга всех путешественников и мореплавателей.
Под покровом этой тьмы, лишь слегка нарушая мелодичные звуки ночи позвякиванием оружия, к дому Либерии и ее отца подкрались воины. Их было пятеро и лица их были закрыты платками. Один из них подошел к двери дома и постучал, в ответ тишина. Он постучал еще и послышались шаги. Из-за двери раздался старческий голос, - Кто там?
- Это посланник твоего правителя, старик, открывай.
- Да, конечно, но почему так поздно?
Послышался звук отодвигаемых засовов, затем дверь открылась, и в проеме показалось обеспокоенное лицо старика.
Вдруг черты его исказила гримаса боли. Безжалостный воин и, безусловно, достойный носитель герба своего правителя, вонзил меч со всей силы в беззащитное тело старика. Удар был нанесен снизу, под ребра и острее меча прошло в легкие. Послышался нервный выдох, а затем уста старого горшечника наполнились кровью.
В этот момент от леденящего чувства страха, внезапно охватившего все ее тело, проснулась Либерия. Не прошло и нескольких мгновений, а в комнату уже ворвались тени, одна из них приблизилась к застывшей от ужаса девушке, воздела свои черные длани и нанесла удар по голове. Сознание покинуло молодое тело, и лишь одинокая Северная звезда видела, как пятеро воинов покинули разоренный дом старого горшечника с пленницей на руках.
Едва забрезжил рассвет, а страшная весть уже неслась по улицам и одним из первых настигла Сторнвальда. Он немедленно бросил работу и отправился к месту ночного разбоя. Кузнец хорошо знал эту дорогу и лишь иногда касался шершавых досок забора соседних домов, чтобы не сбиться с пути.
Подойдя к дому, он услышал тишину и озадаченные вздохи нескольких зевак. Прислушавшись к тихой беседе, незамедлительно появившихся соседей, Сторнвальд услышал следующее: - Слыхала, а старика-то убили, да видно тот и понять ничего не успел.
- А девку, девку-то умыкнули. Что ж это творится-то. Горе вокруг нас ходит…
Затем кто-то тронул его плечо.
- Ты Сторнвальд кузнец, - осведомился незнакомец. Это был начальник городской стражи, пожилой, но еще очень крепкий мужчина с довольно пухлым лицом и пузом, выдающим занимаемую должность.
- Я, - коротко ответил слепой кузнец. Лицо его было седым, а от губ отлила кровь, остальную же часть лица он уже давно привык скрывать под густыми волосами, которые и оставляли на обозрение только что губы да волевой подбородок.
- Если ты еще хочешь увидеть Либерию живой, то немедленно подчинись воле нашего повелителя, иначе кто знает, что может с ней приключиться.
Воин ухмыльнулся и пренебрежительно сплюнул.
В Сторнвальде вскипел первородный гнев, он потерял над собой контроль, резко развернувшись, он схватил стражника за горло и начал с ожесточением душить. Воин захрипел и попытался освободиться, но стальные пальцы кузнеца, закаленные долгой и тяжелой работой, продолжали сжиматься. Подбежал другой стражник и с силой ударил поглощенного ненавистью Сторнвальда рукоятью клинка по голове. На затылке выступила кровь и лишенное сил, тело обрушилось в дорожную пыль. Рядом упал начальник стражи с выпученными глазами и начал жадно хватать воздух.

Кузнеца окатили ведром воды, и он медленно стал приходить в себя. Вокруг царила затхлая атмосфера, под его неуверенными движениями шуршала солома, часть ее прилипла к затылку вместе с засохшей кровью.
- Значит это и есть тот самый наглец, ну что ж посмотрим, что он теперь скажет.
- Да повелитель это он, он самый, еще и придушить меня пытался, – уже знакомый начальник стражи пренебрежительно пнул кузнеца.
Сторнвальд попробовал подняться, но его руки и ноги были прикованы к полу цепями.
- Послушай-ка меня непокорная голова. Я Керибор и ты находишься в моем замке и на моей земле. Никто не смеет перечить моей воле.
- Я не пес, чтобы прислуживать. Я добываю свой хлеб сам.
- Не смей дерзить, твоя девчонка у меня и …
- Ах ты, собака! Ты дорого за это заплатишь, - гнев переполнял кузнеца, но цепи держали крепко.
- Пойми или ты делаешь то, что я тебе прикажу, или она лишится жизни. Это мое последнее слово.
Сказав это Керибор развернулся и вышел, за ним последовал и стражник. Дверь закрылась и Сторнвальд остался один.

Этот подлый и омерзительный правитель не оставил слепому кузнецу и малейшей возможности для выбора. Он любил Либерию, любил всем сердцем с того самого дня, когда впервые познакомился с ней. В тот день он работал в своем новом доме со старым кузнецом, а Либерия принесла ковшик с молоком. Это была традиция, которая появилась еще до приезда Сторнвальда. Сосед горшечник держал у себя корову и каждый день посылал дочку к кузнецу с молоком, а тот в благодарность помогал, когда были нужны его молот и наковальня. С того дня слепой мальчишка ждал ее появления с нетерпением и всегда сквозь грохот кузницы различал ее легкую поступь. Но теперь, когда он стал взрослее и понимал, что слепота отнюдь не украшает его лицо, он так и не решался открыть свои чувства молодой девушке.
Зная, что от его мастерства зависит ни в чем не повинная жизнь, Сторнвальд взялся за работу. Из под его молота стало появляться оружие, которому не было равных. Мечи его работы были остры и разрубали любые преграды, а наконечники для стрел поражали любую цель.
Со временем он смог добиться освобождения Либерии и даже получил возможность иногда навещать ее в городе, настолько Керибор был доволен его работой.
Встретив свою возлюбленную после долгой разлуки, молодой кузнец не смог сдержать своих чувств и лишившаяся отца девушка поняла, что не так и одинока на белом свете. Что есть человек, которому она дороже жизни.

Все эти достижения стоили очень дорого. Сторнвальд испытывал страшные душевные муки, которые лишали его сил. Он не спал по ночам, его преследовали кошмары. Кругом была кровь и огонь, а своим мастерством он лишь множил горе. Скольких людей поразило его оружие, сколько деревень было разграблено и сожжено. И даже возможность встречаться с возлюбленной не могла его утешить.
Но и в этот раз Боги не отвернулись от своего избранника. Однажды, Либерия встретила его на пороге дома словами: - К тебе пришли гости.
- Гости, кто?
- Пойдем…
Войдя в дом, молодой кузнец почувствовал что-то давно ушедшее, а потом услышал и давно забытый голос.
- Здравствуй, храбрый юнец с Ридилланда.
- Радагар! Не уже ли это правда ты, а Эгрон тоже с тобой?
- Да это я Сторнвальд… - старик замолчал. - Эгрон уже покинул наш мир и пирует в чертогах богов вместе с другими храбрыми воинами.
- Как же это произошло?
- Не будем об этом сейчас, он куда более в лучших условиях, чем ты сейчас. Либерия мне все рассказала и, кстати, поздравляю, она очень хороша собой, – слушавшая разговор девушка, залилась краской от столь теплой похвалы.
- Что привело тебя в наш край Радагар?
- Я приплыл за тобой. Я хочу забрать тебя к себе в Северные земли. Мне нужна достойная опора. Мне нужен ты.
- Ты знаешь, что я всегда хотел увидеть земли своих предков, но захочет ли этого Либерия? - мужчины повернулись в ее сторону, и Радагар вопросительно приподнял брови.
- Конечно же, я согласна. На этой земле не осталось ничего дорогого для моего сердца, здесь только боль и страдания.
- Тогда, мои дорогие, я готов забрать вас сегодня же.
- Это не так просто сделать, стража не выпустит нас из города.
- Ты думаешь эти увальни остановят мою дружину? Ведь ты не думаешь, что я приплыл один?
- Значит, у тебя есть люди?
- Да.
- Радагар, я не смогу покинуть эти земли пока не выполню клятвы, которую дал самому себе. Я поклялся отомстить за гибель отца Либерии и за все наши с ней муки. Помоги мне выполнить клятву, и я последую за тобой, куда бы ты не отправился.
- Мои люди и я в твоем распоряжении. Клятва, данная на земле, дана Богам.
- Нам нужно проникнуть в его крепость Аирбор. Я хорошо знаю это место, но нужно сделать это очень осторожно. В руках стражи Керибора будет мое оружие и поверь, я знаю его смертоносную силу.
- Дорогой мой мальчик, - старый воин ухмыльнулся. – Но ведь ты  можешь сковать нам оружие не хуже, а может и лучше, - и Радагар снова таинственно улыбнулся, а затем продолжил. – Отправляясь сюда, я приготовил для тебя подарок. На корабле я привез не обычный металл. Как гласят легенды нашего народа, этот металл в давние времена передали нашим предкам Боги. Он очень крепок и может сослужить хорошую службу.
- Покажи мне его, – если бы у Сторнвальда были глаза, в них сверкали бы искры не поддельного интереса.

После этого дня все свободные ночи слепой кузнец проводил в своей кузнице. Он работал, не покладая рук над чудесным металлом из Северных земель. Сторнвальд готовился сдержать клятву. Из под его молота выходили не виданные до сели мечи и доспехи. В такие ночи в кузнице творились настоящие чудеса и завороженная преображением своего любимого, Либерия наблюдала, как рождается каждая вещь. Она видела, сколько энергии кузнец вкладывает в каждый удар молота, и засыпала под незнакомые ей слова, которые тот нашептывал над раскаленным металлом. И вот настал то день, когда все было готово.
Северная дружина во главе со Сторнвальдом облачилась в доспехи и взяла в руки оружие, а слепой кузнец закинул на плечо свой кузнечный молот. План был таков. По требованию Сторнвальда и под его присмотром в крепость Аирбор доставлялось все необходимое для кузницы Керибора. И именно под видом обоза северная дружина легко проникла в стены крепости.
Продолжая играть свои роли, они дождались вечера, а затем, бесшумно обезвреживая часовых, попали в покои Керибора, тот спокойно спал в своей кровати.
- Поднимайся Керибор, я пришел вернуть тебе твой долг за невинно убитого отца Либерии. Вставай и прими свою участь.
Хозяин Аирбора вскочил в своей кровати и быстро оценил ситуацию. Он был один и его окружали хорошо вооруженные воины. У кровати стоял слепой кузнец.
- Значит ты решил убить меня, как вор пробравшись ночью к постели и это после того, как я отпустил Либерию и разрешил тебе с ней видеться? Да ты просто трус.
Эти слова задели молодого кузнеца. Убить Керибора безоружным, значит уподобиться его же мерзким делишкам. Потерять свою честь, убив безоружного.
- Радагар и его верные люди, - обратился он к стоящим рядом воинам. – Будьте же свидетелями, пусть будет поединок и нас рассудят Боги. Дайте ему оружие и доспехи.
Дружина Радагара зароптала.
- Это не справедливо, ведь ты слепой, ты не можешь драться.
Но, как и когда-то давно Радагар поверил в Сторнвальда и сам отдал доспехи и оружие Керибору.
Воины освободили пространство для поединка.
Кузнец снова обратился к дружине. – Помните, братья, поединок священен и если я проиграю, вы не тронете этого человека, но и ты Керибор знай, что если ты не дашь моим друзьям беспрепятственно покинуть свою крепость, кара Богов настигнет тебя.
- Хватит болтать. Ты оказывается не только кузнец, но еще и проповедник, но ничего я укорочу твой язык.
Правитель Аирбора сделал первый выпад, но Сторнвальд увернулся. Ночь немного сравнивала их шансы, так как комната освещалась лишь лунным светом.
За долгие годы, проведенные в темноте, остальные чувства кузнеца обострились до предела и, не видя противника, он слышал и чувствовал его.
Еще удар, снова мимо цели, еще, еще… Керибор пытался сломить противника натиском, но каким-то чудом молодой кузнец уходил из-под ударов. Казалось, он предугадывал все действия хозяина крепости. Снова замах и снова удар. Сторнвальд ускользал из-под ударов словно тень, он выматывал противника, а тот с остервенением размахивал мечем.
- Ты не сможешь вечно бегать от меня, - замах. Я достану тебя, - удар в пустоту. Ты еще поплатишься за свою дерзость вместе со своими дружками, - замах. Ты порождение… А-а-а!
В очередной раз, уклонившись от удара Сторнвальд, нанес удар молотом в ноги своего врага. Пронесшийся как тяжеленный снаряд, молот с хрустом достиг выбранной цели. Керибор повалился на пол и выронил меч, ноги его оказались не естественно вывернуты. Под поверженным врагом медленно растекалась лужа кровь.
Занеся молот над головой своего противника, слепой кузнец произнес: - По воле Богов и во исполнение клятвы, - и обрушил последний удар на замершего хозяина крепости.
Так Сторнвальд сдержал свою клятву, а Боги подтвердили свой выбор.
Той же ночью корабль Радагара отчалил вместе с Либерией и слепым кузнецом, взяв курс на Северные земли.

________________________________________
Апрель 2007г. – Февраль 2009г

Посвящается Барзиловичу Алексею.