Сластена. Рассказ

          Минут через десять после начала урока, когда Светлана Владимировна закончила объяснять новую тему, Валежкин поднял руку.
          – Что, Бориска? Тебе что-нибудь неясно? – спросила учительница.
          Бориска поднялся и застенчиво сказал:
          – Не-а. Светлана Владимировна... мне бы это… выйти, – он поморщился, давая понять, что с ним приключилась авария, то есть в туалет приспичило.
          Светлана Владимировна, разумеется, поняла сигнал бедствия и разрешила Валежкину выйти.
          Бориска под шёпоток и едва уловимый смешок одноклассников торопливо вышел.
          Хм, смейтесь, смейтесь, тут дело неотложной важности...
          Бориска, выйдя из класса, на цыпочки побежал на первый этаж к вестибюлю. Пробежал по лестнице, прыгая мягко по ступенькам. Только у раздевалки замедлил бег.
          Ему никто не встретился. Пустынно в коридорах и тихо в школе. На удачу, даже вахтерши не было в гардеробе.
          Бориска приоткрыл дверцу раздевалки и нырнул под откидную доску…
          Вернувшись в класс, он, с молчаливого разрешения учительницы, сел за парту.
          После уроков все разошлись кто куда: одни – по домам, другие – в студии, в кружки, или в спортивные секции на тренировки, а кто-то мог себе позволить развлечение. К примеру, аттракционы в городском парке: качели, карусели, - и между этими делами – мороженое (пломбир в шоколаде), пирожное, зефир... Бориска большой сластёна.
          После самолёта Бориска вышел на аллейку, слегка покачиваясь: такие виражи, такой полёт – дух захватывает. Красота!
          В городском саду из репродуктора лилась музыка. Солнце светило ярко, по небу плыли лёгкие белые облака. На тополях, клёнах и кое-где на дубах распустились маленькие лепесточки, а ряды акаций покрылись курчавой зеленью.
          Радуясь теплу, дружной весне, на дорожках аллеи, на газонах, то там, то там шумели задиристые воробьи, видимо, поучая какого-нибудь плутишку или воришку, слишком разгулявшегося в эти тёплые дни.
          Бориска, идя к киоску "мороженое", вспугнул их.
          – Кишь, шпана!.. – воскликнул он и взмахнул портфелем.
          Птицы улетели.
          Мальчик шел, посмеивался, сам не зная отчего, наверное, от удачного дня. И напевал песенку, что звучала из репродуктора:

                Король с войны возвращался домой.
                На крыше ждала королева его.
                Она ему машет, завидя полк,
                Она смеётся, она поёт.
                Тирья-тирьяри, трам тирья.
                Тирья-тирьяри, трам тирья...
                Уря-а-а!..

          Бориска, подойдя к киоску, взял брикетик мороженого в шоколаде и отошёл за угловой столик, там было немного прохладнее, в тенёчке. Он развернул бумажку и надкусил уголок твердой массы. Рот обожгло морозцем, заломило зубы. Бориска потянул ртом теплый воздух, перекатывая сладкий комочек язычком. От наслаждения он даже прикрыл глаза. Смакота!
          Музыка прекратилась, и через короткое время послышались позывные радиостанции "Маяк". Диктор объявила:
          – Московское время четырнадцать часов. Передаём последние известия...
          "У-у, ещё рано, – пронеслось в голове мальчика. – Можно ещё часа два погулять, пока родители на работе".
          А что сидеть дома, когда на улице так хорошо, и когда в кармане у тебя есть денежки.
          Бориска полез в карман и достал мелочь. Рубли он уже прокатал на аттракционах. А что жалеть? – не свои же. Он пересчитал деньги, и оказалось, что набирается ещё и на мороженое, и на кино.
          Бориска спрятал деньги и сосредоточился на мороженом, оно уже размякло. Он с наслаждением ел лакомство.
          Его не покидало ощущение праздника.
          По улице вокруг парка в розовой болоньевой курточке шла Иринка Колобердина. Она брела какая-то скучная, задумчивая и совсем не радовалась этому тёплому весеннему дню. Видеть человека в таком настроении было даже как-то и не уместно. Сидела бы уж дома с квашеной миной. Бориска отвернулся.
          Иринка вошла в ворота парка, немного помедлила у входа.
          За деревьями над парком возвышалось огромное "чёртово колесо", доносился скрип качелей и гул аттракционных самолётов.
          Девочка вздохнула. Ей туда дорога заказана, как говорит бабушка. На аттракционы приглашают только тех, у того есть деньги, а у неё их нет. Вернее, у неё их не стало. Бабушка дала перед школой. Но в школе их украли. И как она могла оставить их в курточке? Вот разиня!..
          Девочка побрела по аллейке, поглядывая обиженными глазами, на распустившиеся деревья, кустарники, на задиристых птиц, как будто бы вся эта весёлая компания дразнит её, смеётся над её несчастьем. И эта красота расцвела как будто бы не для неё. На душе у девочки сады не цвели. И оттого окружающий мир ей представлялся в тоскливом цвете. Даже мороженое купить не на что. Она безнадёжно, уже в который раз, пошарила рукой в карманчике куртки. Пусто. Не для того их кто-то стибрил, чтобы они там вновь появились.
          Иринка с тоской посмотрела на киоск "мороженое", вздохнула и направилась дальше бесцельно бродить по парку. Домой идти не хотелось.
          Девочка не замечала, что происходит вокруг, и потому не видела, как Бориска, пригнувшись и прячась за стойки, за киоск, за кустарник, уходил из парка. Он воровато оглядывался на девочку и ворчал:
          – Принесло тебя, Колобердиха... Уроки надо делать, а не шляться по паркам. Колобродиха...
          Настроение у него испортилось. Чужие деньги ему как будто бы жгли карман. На какое-то время он даже почувствовал жалость к девочке и раскаяние в том, что во время урока умыкнул из чьих-то курток чьи-то денежки, в том числе и Иринкины. Надо было уж у неё не брать...
          Однако, удачно разойдясь с девочкой, забежав за угол, он тут же забыл о раскаянии. Запрыгнул в троллейбус и покатил в центр. Там тоже немало удовольствий. И сладостей тоже.