В прошлое не ходят поезда. Глава 6

       Машина плавно тронулась с места. А ещё через несколько минут Катерина со своим спутником уже сидели в небольшом зале ресторана, который больше походил на уютное кафе. Похоже, Гаршев бывал  здесь и раньше, так как официанты встретили его с улыбкой и по имени-отчеству. Столик был накрыт на двоих, сервировку дополнял декоративный светильник с абажуром, мягкий свет которого создавал очень интимную обстановку. Кате это даже понравилось, потому что при ярком свете она, наверное, постеснялась бы покушать от души, а перед дорогой нужно было подкрепиться, как следует. Об этом же, видимо, подумал и её спутник, потому что, когда официант хотел разлить по бокалам напитки, Евгений Николаевич отпустил его, сказав, что сам справится с этой задачей. Наполнив её бокал золотистым вином, себе налив из хрустального графина более крепкой прозрачной жидкости, он предложил выпить, во-первых, за встречу, а во-вторых, для аппетита, конечно.
       - Вам надо очень хорошо покушать перед дорогой, - пояснил вторую часть тоста Гаршев, - не стесняйтесь, пожалуйста. А бокал вина, думаю, поможет вам немного расслабиться в непривычной, как мне кажется, для вас обстановке.
       Екатерина, слегка смутившись, сделала маленький глоток и ощутила тонкий аромат напитка:
       - Вкусно.
       - Да, здесь подают хорошие вина, - согласился  Евгений Николаевич, и снова подметил, – вы не стесняйтесь, Катенька, закусывайте. Скоро принесут горячее, а я расскажу вам свою историю, к которой вы, по-моему, имеете прямое отношение.
       Катя, в который раз, вопросительно посмотрела на собеседника.
       - Да, да, когда вы всё узнаете, вы согласитесь со мной, что наша встреча не случайна. А вы допейте вино, вам же понравилось, и покушайте, - ещё раз, заботливо предложил Гаршев.
       Катерина не заставила себя долго уговаривать, с удовольствием принялась за салаты, запивая вином.
       – Знаете, Катенька, когда я случайно увидел ваше лицо там, в редакции, сразу просто обомлел. Вы удивительно похожи на девушку, с которой меня связывали  очень тёплые отношения, - видя, что Катя отбросила всякое стеснение и приступила к трапезе, начал свой рассказ Евгений Николаевич. – Мы были студентами, когда решили пожениться. Шёл 1957 год. Свадьба была назначена на 21 августа, сразу после окончания Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве. Это было счастливое время.  Мы оба принимали участие в таком грандиозном форуме, я – в качестве переводчика, она - в качестве специального корреспондента нашей университетской многотиражки. Это была очаровательная девушка, звали её Ирина, ещё в школе она выпускала стенгазеты, писала стихи. Помните, какой вопрос при встрече я вам задал? Про красный карандаш. Действительно нелепо задавать незнакомому человеку такие вопросы. Но дело в том, что свои стихи Ирина писала на ходу, где придётся, а потому всегда носила в портфеле, в сумочке карандаш и блокнотик из газетной бумаги. Однажды я спросил её, почему именно красный карандаш. Она пожала плечами, но потом ответила, что когда-то, в четвёртом классе, на уроке рисования, сидя за второй партой у окна, она впервые написала небольшое стихотворение про солнечный лучик. Смело ворвавшись в класс, он на время поселился в её альбоме. В руках у неё был красный карандаш. Отсюда всё и пошло. Карандаш стал её вечным спутником. Знаете, Катя, это сейчас есть микрофоны, диктофоны, что, конечно, упрощает работу журналиста. А в то время их инструментами были карандаш с блокнотом. Иришка умела общаться с людьми. С кем бы она не беседовала, люди открывали перед ней свою душу, говорили о самом сокровенном. Она даже не всегда записывала интервью, потому что имела потрясающую память, и ей достаточно было сделать только отдельные заметки по материалу, чтобы при написании статьи вспомнить услышанное. Ирочка могла бы стать замечательным журналистом, она и училась на журфаке, но, - у Гаршева как будто ком в горле застрял, он замолчал, потом с трудом проглотив слюну, взял графинчик, налил водки и резко выпил.
       - Простите, Катенька, за этот выпад, не по- джентельменски получилось. Но когда вспоминаю тот кошмарный день, не могу управлять своими эмоциями, - извинился Евгений Николаевич, заметив, как отреагировала Катерина, когда он, не предложив тоста, выпил один, молча.
       - Да всё нормально, я понимаю ваше состояние, - отозвалась Катя. – Так что же произошло в тот кошмарный день?
       Гаршеву было приятно, что женщина слушала его внимательно, и в своём вопросе повторила в точности его слова. После маленькой паузы он продолжил:   
       - Это был день закрытия фестиваля. Наступило солнечное яркое утро, хотя синоптики накануне предсказали переменную облачность и, местами, осадки. Ничто не предвещало беды. В полдень, когда все мероприятия фестиваля завершили свою работу, мы встретились с Иришкой в кафе, что возле университета. Как это нередко случалось и раньше, времени было в обрез. За чашкой кофе обменялись последними новостями и впечатлениями и договорились, что перед началом  церемонии закрытия я буду ждать её на пятой трибуне.  На прощанье она поцеловала меня в щёку и сказала: «Женечка, дорогой, мы с тобой обязательно встретимся, обязательно, - и добавила, - хотя, может быть, это произойдёт не скоро». Я ещё пошутил в ответ, что действительно не скоро, ведь до вечера так много времени. Потом я отправился к делегации алжирцев, которую сопровождал на протяжении всего форума, она – в пресс-центр фестиваля. Но с той самой минуты меня не покидало беспокойство. Анализируя потом каждое её слово, вспоминая взгляд и улыбку, я понял что Иринка, предчувствуя неладное, прощалась со мной, - Гаршев на несколько секунд замолчал. Екатерина, понимая, как тяжело ему вспоминать былое, не перебивала, слушала внимательно, забыв, что она пришла сюда пообедать. Зато очень хорошо знала, как порой просто необходимо выговориться. Возможно, её собеседник об этом мечтал десятки лет, и кому, как ни ей, совсем незнакомому человеку, можно рассказать о самом болезненном периоде в его жизни. Так часто бывает, что случайному попутчику доверишь больше, чем близкому другу.
       - К сожалению, так оно и было, - прервав молчание, произнёс Гаршев, - на церемонии закрытия фестиваля мы не встретились.  Позвонить поздно ночью, после окончания праздника, ей домой я не решился, тогда не было принято звонить своей возлюбленной по ночам. До утра я так и не смог заснуть, перед глазами всё время стояло лицо Иришки. Я понимал, что непредвиденные обстоятельства могли не позволить ей присутствовать на церемонии закрытия, но почему-то в ушах всё время звучали её прощальные слова. В голову лезли разные мысли. Самая назойливая: «Вдруг она приняла приглашение кого-то из иностранных журналистов и уехала?» - просто не давала покоя. Я доверял Иринке больше, чем себе, но, как человек творческий, она, возможно, могла соблазниться деловым перспективным предложением. 
       Только на утро я узнал страшную новость: накануне, в пресс-центре моей любимой девушки не стало. Причём она ушла так незаметно, просто уснула за рабочим столом, склонив голову прямо на исписанный лист бумаги с очередным репортажем. Вокруг было много народа, суеты, все в те дни не досыпали, и потому никому  в  голову  не  пришло  растормошить уснувшую девушку. И только когда к ней по делу обратился её коллега-сокурсник, вдруг обнаружили, что она не просто спит.
       У Иришки был врождённый порок сердца, потому оно и не выдержало таких больших нагрузок, которые преподнесла ей работа на фестивале.               
       Так я потерял свою самую большую любовь, а её родители – единственную дочку. Я до сих пор навещаю её маму, отца, к сожалению, уже нет в живых. Она живёт с семьёй своего сына, который родился через год с небольшим после смерти Ирины, - закончил, как показалось Екатерине, свой рассказ Гаршев.

2004 год.
Продолжение следует...