Образы

Я здесь, посреди танцевального зала, безликая и свободная.
Я созерцаю сразу все эти жизни, все эти лица. Стоит мне
Отвернуться от них – и они тот час же расплывутся, как
Пейзаж, оставленный позади…
Симона де Бовуар

Катя проскользнула к себе в комнату, стараясь не встретиться глазами с мамой. Закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, облегченно вздохнула. Встревоженная и растрепанная, она некоторое время смотрела в пустоту. Затем поднесла руку к носу и вдохнула запах со своих пальцев. Отпуская воспоминания, ее глаза заблестели… Она перевела взгляд на руки: все такие же красивые длинные пальцы, блестящие аккуратные ноготки. Где были эти нежные пальчики пару часов назад… Катя поправила юбку, подошла к зеркалу и посмотрела все ли сидит нормально. Увидев себя, ей стало неловко… Стыдливо озираясь, она искала в своем взгляде поддержку – находила только струившуюся ото всюду панику… Дура! Зачем думать об этом столько, зачем думать до и после?.. - Она не знала, знала лишь то, что Полина сказала бы на нее.… Обозвала бы ее «Дурой», она всегда делает это, когда Катя нервничает по пустякам…
Полина ругается, а Катю успокаивает ее недовольная болтовня, ей становиться лучше, она перестает волноваться, но сейчас, когда Полина замолчала, ей стало не по себе… Дура!
- Сними обувь! – раздался раздраженный голос за дверью.
- Пошла ты… - прошептала Катя, и словно очнувшись, дернулась…
Посмотрела на босоножки – они на самом деле были на ней: юркнув в комнату, она совсем забыла о них.
Она послушно вышла из комнаты и, вернувшись в прихожую, стала расстегивать ремешки на босоножках. Вдруг, легкий внутренний озноб заставил испытать неловкость, она тот час выровнялась, схватила и прижала к бедрам края юбки. Застыв нерешительности, Катя боязливо огляделась, увидела маму, и чуть было не залилась краской.… Но та, отвернувшись, готовила что-то на кухне. Катино сердце билось стремительно и, пытаясь собраться, она ругала себя за то, что уже второй раз сглупила: пройдя в комнату обутой и не присев, снимая босоножки. Рассеянность последних дней пугала ее.
А может, она просто позабыла об осторожности, или где-то там, в глубине – очень хотела, чтобы ее поймали, чтобы ее поняли, но желания, к сожалению, ничего не решали, их реальностью была лишь тайна.… Но как пугала Катю ее сладкая, чарующая безысходность…
Ее трусики, как всегда, остались у Полины, и, спрятав это в себе, она позабыла.… Но тот час вспыхнувшие в ней образы разозлили ее. Полина! Она как будто нарочно  выставляет меня напоказ! Ей хочется, чтобы меня застукали! Стерва!
Надев домашние туфли, катя снова укрылась в комнате. Посмотрела на часы: половина восьмого.… Снова она где-то задержалась, и нет никакого желания, нет сил садиться за уроки… нет никаких мыслей…
Чистая, таящая истому пустота.… Ощущая в себе давление изнуряющего бессилия, Катя теряет воспоминания… Бессилие пьянит своей сладостью… бессилие обязывает подчиняться…
Мама зовет Катю выйти и помочь ей. Ее голос явно недоволен. Катя обхватила руками голову и, собираясь с мыслями, подходит к шкафу. Роясь там, она хватает первые попавшиеся трусики и быстро натягивает их. Снова позвали из комнаты.
- Уже все! -  крикнула она в ответ и вышла.
Волнение охватывает ее каждую мысль, ее каждую фразу. Неуверенность облачала слова все таким же робким и зыбким. Ей казалось, что, разговаривая - она не договаривает, разговаривая – говорит слишком много…
… Мама, я понимаю, что снова задержалась, но всякое ведь бывает. Да, мама. Я все понимаю, но… Ты даже не хочешь выслушать меня! Нет, слушать не надо, мне все равно нечего сказать об этом, я была у подруги, была в гостях… да. Часто, ну и что… хорошо, постараюсь так не делать…
   Катя, вспомнила, как Полина трогала ее губы, и как ей это нравилось. Когда они были вместе, Кате казалось, что мир словно отдаляется от них. И с каждым разом, возвращаясь, она ощущала на себе его нарастающую скуку… Раз от раза, поцелуй за поцелуем, с каждым новым взглядом – взглядом, тонущим в увлеченности взглядом соприкосновения и соприсутствия, она ловила на себе обжигающий символ расположения своей подруги.
Терзая и распаляя свою влюбленность, Катя пугалась одной единственной вещи: вопроса, ответа на который она не знала – как ей жить дальше? Она ощущала перемены, она менялась, и чувствуя это, все сильнее осознавала, что это только ее явление. За пределами нее самой мир оставался все тем же, но не для нее.… Теперь он был страшным и угрожающим, оставаясь наедине с собой, она находила себя маленькой девочкой – запутавшейся малышкой, вдруг ослышавшейся воли Отца и протянувшей руку к Реальному.
Но, касаясь наслаждения еще и еще, она с каждым новым одиночеством, все больше начинала понимать, что вскоре, подойди она к зеркалу – смотреть на нее будет совершенно Другая…
Похоже, что стало…. Катя впитывала эту отдаленность своим телом – кожей, глазами – взглядами, впитывала свою отдаленность каждым новым днем встречающим ее по утрам. Вместе с этим приходила и легкость, но последняя, чем больше обретала в ней свою явленность, тем ощутимее была та тяжесть, которая обнажалась вслед за ее приходом.
Мама была недовольна и продолжала отчитывать.
… Да, мама, я понимаю, что у меня совсем нет времени на домашнее задание, но… конечно я все исправлю, и все пойдет, как следует. Даже не волнуйся,… нет, я не вру тебе! Нет! Не надо как раньше! Не надо мер!.. Я задерживаюсь, всякое бывает, не волнуйся, мам, ты же знаешь, что все в порядке…
А есть ли повод для волнения? Катя понимала, что, то, что делает ее хоть чуточку счастливее, для других – лишь повод для порицания. Понимала, что мама не сможет понять ее, как никогда и не понимала…. Никогда не сможет узнать, насколько она дорожит своей подругой, и насколько ей больно…
Кате становилось противно. Иногда, она смотрела на себя, как на что-то до ужаса неприятное и неправильное, но это не шло в сравнение с тем, что ждало ее там…. Там, где не было правил, где отсутствовала тошнота от всего ее окружавшего – там была Полина. Они создавали свой мир, обретали свой нежный, глубокий союз – мир внутри мира. Их не заботила присутствующая жизнь, и, учась распоряжаться своими мгновениями, они становились теми, кого видели в себе самих и на поверхности.
Как раньше, так и теперь, Катя ощущала, что чтобы с ней не происходило  - она всегда чувствует это странное присутствие Другой.
Стыд…
Стыд исходил из вне…. А может, пробуждаясь в ней самой, был рядом постоянно и во всем. Катя стыдилась своих неловких взглядов, которые она то и дело бросала на одноклассниц во время уроков. Становилось стыдно, когда при всех, подруга ласково обнимала ее, гладила ей волосы.., плечи.., гладила ей руки… Другие девчонки из класса вели себя почти также – проявляли друг к другу знаки внимания и интереса, иногда даже целовались. Но Катя знала, что это совсем другое – что-то легкое и поверхностное, словно «понарошку». Это было совсем не как у них с Полиной. И поэтому, смотря на эти фальшивые игры одноклассниц, она раздражалась. А злость, как закипевшее масло, брызгая – обжигала все ее мысли, следы которых, Катя так навязчиво пыталась скрыть.
Она разучилась смотреть на подруг как раньше.… Смотреть без негодующего любования и пугающих желаний; смотреть просто и без цели. Красивые девчонки вызывали у Кати странные чувства: ревности - непонятной и беспочвенной; или необъяснимого влечения – ноющего и противоречивого…. Ей хотелось долго целовать их, смотреть, как они закрывают глаза, как изгибаются, наколотые на Катины пальчики, как смущенно отводят глаза, когда им говорят пошлые комплименты.
Катя вспомнила, как Полина увидела ее переодевающейся и сказала: «Девочка моя, у тебя такие трусики!.. Они мне так нравятся! Я бы хотела стянуть их с тебя зубами прямо здесь! Ты не против этого?»
Тогда Катя покраснела и не ответила. Была бы Полина парнем, она сразу бы нашлась, а так – не смогла…. Быть глупой намного проще, чем подчиниться, сейчас Катя воображала все совершено иначе…
Катя стыдилась фраз, которые, как она считала, старались уколоть или пролить свет на них с Полиной. Иногда, когда она смотрела на девчонок и ловила на себе их пристальные взгляды, ей казалось, что они о чем-то знают, и тем самым корят ее. Ей было неловко и, отводя глаза, она уходила в себя. Но подруги были такие красивые…
Но вскоре, эта в себе недосказанность стала пугать ее, и она начала бояться… Бояться ИХ взглядов, бояться ИХ слов и мыслей… своих фраз и мыслей…. Они такие красивые эти, ее подруги…. Замыкаясь в своем воображаемом, Катя безмолвно просиживала уроки, лишь изредка заговаривая с Полиной, которая, казалось не обращала на нее никакого внимания. Когда же кто-нибудь интересовался у нее о причинах ее непонятной тишины, она отвечала, что плохо себя чувствует или устала.
Катя расцветала лишь тогда, когда оставалась с Полиной. Здесь она могла забываться и уходить…
Расцветала ли она?  Катя хотела думать так, но скорее, в эти часы единения, она лишь погружалась в забвение – уходила глубже и глубже. И с каждым новым слиянием с подругой, как ей думалось – пути обратно уже не будет…
Иногда Катю тревожили те неприятные мысли, от которых было так сложно отвертеться, и которые, приносили ей так много жуткого. Она чувствовала, что любовь к Полине заводит ее все дальше, и каждый последующий шаг погружал ее все ниже в то бездонное существование, целью которого было одно лишь оправдание себя… своей чувственности… своей любви…
Но почему она так боится Полины? Катя пыталась собраться с мыслями, и пребывая наедине с одиночеством, копаясь в себе, силилась найти те ответы, которые так тревожили ее…

Смотря на себя в зеркало, Катя видела свое лицо…. Приглядевшись, она узнавала Полину. Видела на себе ее улыбку, тот пробирающий соблазн в глазах, который она так любила во взгляде подруги. Те же самые волосы, запах которых пробуждал в ней что-то необузданное. Катя видела в себе свою подругу – Полину в своих чертах…. Подруга будто растворялась в ней - сливаясь с ее телом, самостью, просачиваясь сквозь ее кожу, Полина смотрела на Катю даже тогда, когда та просто подходила к зеркалу.… Подходила совершенно одна – Полина была там…
 Катя всегда знала, как она красива. Раньше, она могла по долгу просиживать перед зеркалом и делать себя еще красивее. Сначала косметикой мамы, а потом и своей. За каждым новым ее образом скрывался следующий, она смывала с себя и его, и по несколько раз, испробовав все помады, карандаши и тени – она любовалась своими перевоплощениями, любовалась собой.
А теперь там была Полина. Иногда. Кате казалось, что всегда, когда бы она ни думала о себе, смотрела на себя – она думала и смотрела на Полину. Сомнения сжимали ее сильнее и сильнее по мере нарастания тех розовых влечений и любви, того необъяснимого… - Катя боготворила Полину…
Вот уже месяц, как, ложась в постель, перед сном вспоминала ее.… Сначала она думала о ее пьянящих глазах, о ее бархатной алой улыбке, о ее нежном манящем теле. После, она уже думала о том, как все это открылось для нее. Думала о потрясающем чувстве, что давали ей эти интимные встречи… нежные руки. Она думала о себе, о в-себе-Полине, и себе в ней…
Похоже, что Катя, не обратила внимания, как очутилась в комнате. Бледно-голубые стены давили на нее своей вдумчивостью, словно подсказывая: «что-то не так»… Она с трудом силилась понять, что именно. Смятение.… Однажды ее уже охватывало подобное состояние, но когда это случилось, она так и не смогла вспомнить.
- Катя, ты выйдешь, наконец, или нет?!
Катя поняла, что мама сердиться, но не спешила… ей нужно было обдумать… обдумать какую-то мысль, но какую?
Стены уже перестали влиять на нее, но чувство щекочущей тревоги не давало свободы. Откуда исходила эта странная паника внутри нее? От кого она исходила?
«… наверное, не хорошо, что я сделала много глупостей, что делаю их с Полиной… делаю с ней, как в первый раз… я боялась, мне было неудобно от ощущения своей для меня несвободы… но страх исчез вслед за ощущаемым от нее теплом и лаской… тогда, как и сейчас, во мне еще присутствует «неловко»…
… но разве нельзя быть «нехорошей девочкой» один раз? Всегда быть нехорошей?!
… я боюсь Полину…- она не обращает на меня внимания, и я сильнее хочу ее… увидеть, почувствовать, нежные руки, горячие губы, грязные словечки обо мне - ей в удовольствие… я помню это, как тогда, сегодня, и все мое время…»
Мы познакомились с Полиной в летнем лагере, она оказалась со мной в одном отряде. Сначала мы поняли, что подружились и стали убегать со скучных концертов. Так стали оставаться одни. Я слушала истории, которые мне рассказывала Полина, и иногда, мне хотелось оказаться там вместе с ней, с ее друзьями и теми парнями, которым она позволяла делать с собой разные вещи. Я стесняюсь мальчиков. Мама запрещает дружить с ними, а перечить ей мне совершенно не хочется. Слушать Полинины истории мне интересно, даже сейчас, не смотря на мою ревность, я бы хотела слушать ее…. Чувствовать, как мне становиться стыдно, совестно и больно, но только для того, чтобы Полина приблизилась ко мне снова и снова – раз и навсегда!
… да, мама, я уже иду,… нет, мам! не наказывай меня! я сделала все правильно!
Слезы наворачивались на глаза. Катя опустилась на колени - что-то опустило ее на колени. Плакать она не смогла. Все еще продолжая вспоминать себя в Полининой подруге, она закрыла глаза, отдаляясь от того, что говорило в ней. Говорило, пересказывая ее воспоминания и мечты, четкую грань между которыми она уже не решалась провести…

… Полина всегда говорила со мной о моей красоте. О том, что если бы не характер, я смогла бы сделать много больше, чем она, но Полина ведь знала, что она совсем не хуже. Пусть ее волосы не были такими светлыми и длинными, как мои, но они очень красивы и мне хочется все время трогать их.
… Раз и навсегда, прошлое не останавливается ни на шаг. Иногда мне сниться, что оно ходит за мной, ходит рядом.… Сейчас же, я чувствую себя позади него…

… Нам с Полиной было интересно. Она не говорила мне этого, но вполне достаточно, что это видела я. Наше «женское» всегда становилось пугающе-интересным, когда мы оставались одни.
- У тебя красивая грудь, - как-то сказала Полина, когда мы заперлись в комнате, отказавшись идти с отрядом. Мне стало неловко. Подруга увидела мое смущение. – Тебе что, никто не говорил этого? Или, потому, что я девушка?
 … Зачем Полина задала этот вопрос? Зачем она вообще заговорила о моей груди? Она попросила снять лифчик, сказала. Что глупо носить его вместе с таким топом, как мой.
- Сними его…. Давно хотела тебе сказать: «Выглядишь в нем, как дурочка!»
… Было больно слышать от подруги такое, и меж тем, чувство вины, словно ноющая к себе неприязнь, подавила все мои слова и желание отказаться. Разве доставлять мне боль, не суть желать лучшего? Боль, разве, не есть проявление ко мне любви…
Я послушно сняла лифчик. Стало неловко поднять глаза и посмотреть на Полину. Я протянула ей то, что сняла, даже зная, что она не просила. Просто протянула, наверное, чтобы она смогла лучше убедиться, что его на мне уже нет.
- Зачем? Оставь его себе, - она усмехнулась. – Так намного лучше. У тебя красивая грудь. Теперь это увидят все.
- Я не хочу. Чтобы все видели меня.
Полина не ответила, пропустив мое возмущение. Потом сказала:
- Ты так еще желанней…
… Зачем она заговорила о желании? Но думала ли я сама о чем-то, кроме как о нем. А могла ли я вообще думать о чем-то. Думать о страхе, о том, что скованна ощущением стыда от произошедшего, о том, что уже запуталась от подсказок воображаемого. Такой пустяк, как совет подруги, был ли связан с желанием? Если нет, то, почему она уже думала о своем - о том, как хочется….
Катя явно ощущала свой страх, но не решалась понять его причины.
- Скажи, тебе стало удобней, когда ты избавилась от него?
Катя поняла, что тело на какое-то мгновение потеряло в ней свое ощущение. Только теперь она почувствовала сосками шероховатую ткань топа и приятную тяжесть освободившейся груди.
- Как будто в первый раз сняла его, - вдруг сказала она, и все еще слыша внутри осколки фразы, не узнала в себе говорящую.
- Мне не терпится! Дай! – Полина потянулась рукой к Катиной груди и закрыла ее своей ладонью.
- Зачем? – тихо спросила Катя, почувствовав холодок на теле. Полина трогала ее, а Катя смотрела ей в глаза – в глаза со странным, пьяным налетом.
- Тебе хочется? Хочешь потрогать мою? – не дожидаясь не значащего ответа, Полина схватила Катину руку и, приложив ее к своей груди, заставила ее пальцы сжать себя. – Не бойся, можешь еще сильнее – мне так нравиться…
Необычное приторное чувство вошло в Катю через это касание. Она уже ощущала в себе те последствия, которым служили ее и к-ней-прикосновения. Катя видела, как изменяется Полина: как закрываются ее глаза и как приоткрывается рот.
- Эй! Не так сильно – мне больно! – Полина вскрикнула. – Ты разве не чувствуешь меня?… Хочется…. Мне хочется….
Катя одернула свою руку и отстранилась.
«Зачем я так сжала ее грудь?» – «Невольно, она так нравилась, что хотелось давить ее сильнее и сильнее…»
Полина трогала ее лицо. Взяла его в ладони и приблизилась. Катя почувствовала влажное прикосновение к своему рту, губам – внутри и на поверхности. Теплое наслаждение, странное влажное удовольствие отозвалось в ней… защекотало в глубине и чуть ниже лобка. Полина не останавливалась. Катя потеряла окружавшее ее время,  растеряла все грани своего присутствия. Невольно закрывшиеся веки и странные тени по ту сторону глаз, притупляли в ней ощущение реальности…
Обнажая всю чувственность события, длящийся поцелуй был для нее новым и чарующим. Катины руки повисли словно веревки, тело не поддаваясь – отстранилось. Она стояла напротив подруги, которая взяв в ладони ее лицо, с наслаждением сосала ее рот… сосала внутри и на поверхности…
Присутствие приторного влечения взволновало Катю. Она думала о том, что это происходило. Кто-то подсказывал ей, что еще произойдет. Она же знала, что ей не по себе…. Что еще миг, как она выплеснется, освобождая весь тот поток влажного бессилия, нарождавшийся в ней от подруги…
- Полина, хватит…- с трудом шевеля губами прошептала она отворачивая голову. Глаза Полины блестели и словно возвращая себя – она вдохнула, впустив в себя глоток настоящего. Не осмеливаясь взглянуть на подругу, Катя сказала:
- Это мой первый поцелуй…. Полина, я никогда не делала этого раньше…
- Тебе не понравилось? – в ее голосе Катя услышала растерянность, стало неудобно…
- Я не знаю…. Было необыкновенно… Я представляла все не так… думала, что все будет совсем не так…
Катя находила себя слабой, неправильной и гадкой, но вдумываясь в свои мысли, она слышала и другое: голос говорящий ей, что это и есть «то самое…» - «то самое - правильное…»
- Полина, зачем ты делаешь это со мной? – Катя опустила голову и потрогала себя. – Я даже не знаю, почему так сильно намокла… Теперь придется менять белье.
Полина ничего не ответила, только улыбнулась. Катя впервые увидела в ее глазах это необъяснимое чувство. Взгляд, которым подруга смотрела на нее, смотрела на ее тело, смотрела на то влажное место, которого только что коснулась Катина рука.
Взгляд Полины зачаровывал ее. Он пленил своей чистотой, своим дурманящим налетом, своей слабостью – слабостью перед желаемым. Прочтя в нем им означаемое, Катя поняла насколько сильно, и чего, хочет ее подруга…. На мгновение ей стало страшно, на мгновение стыдно, на мгновение она почувствовала власть…
- Мне хотелось и я сделала это, – очнувшись, и теперь уже пытливо смотря на Катю ответила Полина, - Ты хочешь сказать, что было противно?
  Катя чувствовала, что Полина издевается, но зачем? Так много быстрых перемен в подруге…. Катя находила себя униженной, ведь еще некоторое время назад, Полина вела себя иначе. Ей стало грустно.
- Извини… - вдруг сказала Полина, - Если ты не… Короче, извини, я больше не буду делать этого с тобой.
- Почему?! – вдруг выпалила Катя, и лишь после осознала. Разве мог отказ Полины так напугать ее? Что случилось с ней?
Катя стояла потупившись. Приговорив себя своим отчаянным вопросом, она ждала исполнения. Но слов не последовало. Полина приблизилась и вновь заключив в ладони Катино лицо, осторожно поцеловала ее губы. Мягкий, нежный поцелуй расслабил их. Катя улыбнулась, и ей совсем не захотелось разговаривать. Не захотелось ни о чем. Вдвоем они просто ушли из этого места, оставив в нем воспоминания своих случайных поцелуев и Катину вещь, упавшую и забытую на полу.

Синие стены вокруг возвращали Катю в ее комнату. Здесь был беспорядок: разбросанные вещи, карандаши, тетрадки, напоминали ей о том, что она дома. Чувствовать здесь свое присутствие было печально и больно. Беспомощность то и дело звала ее к побегу, но Катя боялась – бежать было страшно.
Похоже мама звала ее выйти. Воспоминание об этом мерцало в ней словно давно забытое. Кате хотелось видеть Полину.
Она подошла к зеркалу и села на пуф. Увидела свое лицо. Посмотрела в свои глаза. Взгляд – потухший в своей подавленности. Крупные, словно уходящие черты ее лица, веяли грустью. Откуда появилась в ней эта натянутая осторожность, кричащая неуверенность? – Она не знала. Будто смотрела на нее вовсе не Катя – смотрела Другая. А может быть, напротив, это была именно она? – Этого она тоже не знала. Катя хотела привести себя в порядок, но не сообразить с чего начать…. И откуда у нее эта идея – мысль о том, что порядок это то самое - сейчас ей нужное.
Катя не хотела выходить из комнаты, даже припоминая, что мама звала ее. Но сколько с тех пор прошло времени сказать было сложно. Катя молчала, как молчали ее мысли - играя сиюминутными образами по ту сторону ее в себе отражения. Что-то мешало ей. Мешало сидеть, мешало чувствовать – сковывая ее телесность, теперь уже препятствуя некой привычке…. Привычке обретенной и такой для нее необходимой. Катя заерзала на пуфе, словно противясь непреодолимому, точащему зуду.
- Неудобно! Как неудобно! – ее ноющая речь обращенная к себе самой, ее же и заводила, - Зачем так неудобно…
Рывком Катя задрала юбку и сливаясь с собственной истерикой обеими руками вцепилась в трусики. Лихорадочно пытаясь сорвать их себя, словно дергая пугающе-запертую дверь, Катя ощущала, как они врезаются в ее тело приятной болью. Ткань трещала, разрывая трусики в клочья.
- Полина не хочет…. Она не хотела носить их…. Они не нужны на мне! Как неудобно!
Катя была заключена в какую-то ноющую панику, не дававшую ей покоя до тех пор, пока разодранные трусики не были кусками разбросаны по комнате. Теперь она стояла плачущая, растерянная и собой подавленная.
Все еще прибывая за пределами происходящего, она опустилась на колени и зарыдала. Смывая безрассудство, слезы катились по ее щекам черными струйками размытой туши. Чувствуя свою от себя беззащитность, Катя тихо застонала. Она содрогалась всем телом от нежелания и безысходности слушать свои стоны и звуки, спрашивая себя зачем она сделала это? И почему ей так хотелось? Она продолжала плакать, не помня, кто именно это сделал с ней. Приходила в себя только через резкое щипание туши в своих глазах. Пелена застилала ее глаза и сопровождаемые жгучей болью образы поплыли один за одним….

- Куда ты собралась?! – вся напомадилась… - мама гневно взглянула
на Катю. – Снова с этим мальчиком?! А?! Отвечай.
Катя молчала… Рука, в которой она держала помаду, не хотела ее слушать. Она не знала, что ответить, мама была права, но что было дурного, в том, что друг пригласил ее погулять… Нам было хорошо вдвоем, иногда они тихо обнявшись, не роняя ни слова, сидели на лавочке.
Кате нравились эти протяжные минуты неопределенного ожидания было хорошо и спокойно. Но что было дурного, почему мама так недовольна ей… Катя молчала.
- Я спрашиваю, куда так напомадилась! Нарядилась?! Не рано ли ещё? Не рано ли ещё в 13 лет-то?!
- Что рано мама?!
- Не смей здесь дурочку разыгрывать(!) я видела вас,  видела, какой он. Здоровый буйвол! - закричала женщина.
- Он не буйвол, мама, - чувствуя, как накатывают слёзы. Защищалась Катя.
- Я сказала – буйвол! Что он сделал? Что сделал, что ты перечишь матери?! А, отвечай! Отвечай стерва, вы чем там занимались?! А! Отвечай, тебе говорю! – воображая себе «для-себя-отвратительное», женщина иступлено смотрела на дочь. Теперь она перешла на крик.
Слезы скользили по щекам Кати.
- Нет мама!
- Не ври мне! – вслед за криком последовал удар. – Щека вспыхнула.
- Не ври мне стерва! Я знаю, чем вы занимались! ****ством!   
Катя отрицала свою вину, но мать не желая слушать, схватила в руки стоявший тут же утюг, который недавно скользил по Катиной кофточке.
      -    Снимай  тряпки! Снимай, говорю! Я покажу тебе как заниматься глупостями с мальчиками! Я отучу тебя врать матери. Снимай, говорю!
Не дожидаясь, она вцепилась  в волосы дочери протащив ее за собой, перегнула через бортик дивана…
- Нет мама, не надо, я не виновата! Мама! – Катя пыталась вырваться, но кормилица крепко прижала её.   
Задрав юбку, и рывком стянув с дочери трусики, она оставляла на ней жгучие полосы.
- Не смей заниматься ****ством, сколько говорила?!
Провод от утюга оставил на ней красные, местами бардовые рубцы.
Рыдая, Катя опустилась на пол. Исполосованная плоть коснулась холодного, стало спокойней.
 Оставив дочь на полу, рыдающую от боли и обиды, валяющуюся с задранной юбкой и спущенными трусиками, мама ушла на кухню.
И вновь Катина нагота испещрена вспухшими   пламенем рубцами…
Мать, уже не сдерживая слезы, рыдала на кухне…
   
 - Я не хочу вспоминать. Достаточно того, что забыть не смогу, - Катя отвернулась. – Полина повернулась вслед за ней приподнялась и облокотившись о локоть, осторожно, словно боясь разбудить, гладила Катины волосы, вплетая в свои бережные касания все те нежные пристрастия наводняющие ее разум. Стало жалко Катю.   Боясь обнаружить волнение своих пальцев, Полина убрала руку. Катя повернула голову и чуть слышно спросила:
     - Ты дрожишь...?
     - Иногда… можно я поцелую тебя?
Катя не ответила. Просто закрыла глаза и открылась поцелую. Теплые шелковые губки коснулись друг друга… еще и еще – не в силах остановиться они играли своим чувственным сплетением… еще и еще не в силах прерваться, словно боясь что-то потерять, боясь отпустить. По щекам Полины потекли слезы. С каждым новым поглощением друг друга, девочек охватывала их причастность к скрытому и томящему изнутри желанию неразрешенного в них соблазна. Касаясь воспаленной кожи и желая охватить все сразу их руки метались по телам друг друга. Катя, завладевшая грудью подруги с трудом удерживая себя от дикого желания укусить, смаковала ее возбужденный сосок. Переполняя свои желания нежной жестокостью они играли телами, шептали вздохами, понимали стонами.
Зачем все то, что происходит, что происходило и что произойдет? Зачем слезы на глазах? Зачем свобода под юбкой? Зачем Полина взяла ее той ночью… зачем она взяла ее вслед за ней?
Кто разбудил ее в ней спящую, породил в ней родившуюся? А может она все время была именно такой, и только очнувшись пробудилась…
«Мама звала меня… что если она войдет?!» Катя подняла голову и бросила быстрый взгляд на дверь: она была заперта изнутри – не войдет.
Катя поднялась с колен и за пеленой слез увидела в зеркале отражение своего лица: тушь черными полосами, размазанными пятнами испачкала его. Красные глаза смотрели дико и опустошенно.  Чувство тихого, ноющего, всепроникающего страха пронзало каждую ее мысль. Достав из стола салфетку, катя попыталась вытереть лицо. Глаза продолжали болеть. Катя вышла из комнаты.
     - Сколько можно тебя ждать ?!  - мама услышала как скрипнула дверь и позвала.
В ванной включилась вода, Катя смывала с лица черные разводы и промывала глаза. Приятная влага помогала ей прийти в себя.

Иногда Кате казалось, что всегда, когда бы она ни думала о себе, она думала о ней. Когда бы она ни смотрела на себя, она видела там ее. Сомнения стегали ее сильнее, но по мере нарастания Катиной любви, она боготворила Полину. Вот уже месяц, как ложась в постель она, перед сном, вспоминает ее – вспоминает со странной мыслью об утраченных воспоминаниях. Сначала она думает о ее пьянящем взгляде – их взглядах, затем, о ее бархатной улыбке – их улыбках, о ее нежном манящем теле – их телах. Катя думает о том. Как все это открывалось для нее думает обо всем потрясающем, что давали ей это интимные встречи, их нежные руки, губы, языки. Ночь за ночью она думает о себе, о «в-себе-Полине» и «себе-в-ней». Она думает об утраченных воспоминаниях… Силясь воскресить забвение, Катя пробуждает лишь пульсирующие образы, каждый раз возвращающие ее к Полине. Вместе с подругой к ней приходит лето…
- Я уговорила вожатую! Она разрешила нам сдвинуть кровати, - сказала Полина в тот вечер. – Сказала. Что тебе бывает страшно и что так будет лучше.
Катя не знала что ответить. Догадываясь о причинах Полининой затеи, она увидела в ее глазах что-то жуткое и неестественное.
- Зачем ?
- Дура! – выпалила Полина и развернувшись вышла из корпуса…

Катя вытерла лицо и избегая своего отражения выбежала из ванной. Ее мысли, воспоминания, слова, сорвавшиеся с губ  - все они и все с ней происходящее, словно желтеющие листья уходящего лета – жухли и срывались в пустоту. Свое присутствие тяготило ее. Вернувшись в комнату, она не медля закрылась.
- Да ты выйдешь наконец! – послышался окрик мамы.
- Нет мама… не сейчас, - прошептала Катя. – Мне нужно побыть одной…

Странные тяжелые предчувствия об утраченных воспоминаниях… О чем-то, произошедшем в ней помимо нее самой и воли… Предчувствия об украденных у нее, ею же самой образах, событиях, поступках…
Катя боялась выходить, ей казалось, что она уже была там, но мама так настойчиво звала ее. И сейчас Катя находила себя виноватой… «но разве маме известно о Полине?  Что я скажу ей?..» - «Нет! Откуда она может знать?.. Знать это…» - «Что это?» - «О чем сейчас был мой разговор?» - «О нас с Полиной… но что, то самое «Это», о котором может знать мама?»
Катя забилась в угол комнаты, обхватила голову руками и зажмурилась. Пытаясь извлечь что-нибудь о своих воспоминаниях, она чувствовала непреодолимый страх, причина которого была за ее пределами.
Они стали спать вместе. Ночь помогала им обрести себя, помогала кончить, заканчивая свой очередной день.
- Мне никогда не было так хорошо… - тихо сказала Полина, обнимая Катю, и прижалась к ней как можно плотнее, – Я боюсь, что не вынесу нашего расставания.
- Мы никогда не расстанемся… - касаясь своими губами лица Полины, шептала Катя, - я не хочу об этом думать.
- Я люблю тебя... - Слеза скатилась по щеке и впиталась в подушку, - Я так еще никогда не любила… Думала, что все будет совсем не так… нас никогда не поймут.. только не здесь.. только не сейчас… Они не поймут нас..
Полина говорила тихо и слезы пропитывали ее слова, словно кровь рубашку. Уткнувшись в любимое лицо она тихо завыла. Катя обняла ее, погладила ее волосы и не произнося ни слова скользнула под одеяло – подальше от слез. Она не знала, были ли они неприятны ей, или это было желание успокоить Полину… и было ли в этом вообще что-нибудь. Она хотела делать то, к чему взывала в ней грусть, то что нашептывало ей Оно, а может, та другая, не зависящая от настроения.
Полина научила ее верить желаниям, не искать им оправданий, не убеждать себя в их присутствии… Научила ее слышать свой голос, струящийся изнутри и щекочущий ее своим приближением…
Почувствовав свою голову между бедер Полины, помогая себе руками, Катя лизала ее. Получала наслаждение и гасила жажду. Последняя не покидала ее с того момента, как она впервые осознала себя погруженной в подругу…

Однажды в душе, очнувшись от своего зачарованного взгляда, Катя поймала себя на том, что не может спустить глаз с лобка одной из девчонок, которая мылась напротив. Катя отвернулась – почти стыдно. Но стерпеть было мучительно. Украдкой рассматривая желаемое, она захлебывалась в своих закипающих фантазиях.
- Шлюха! Сука! – кричала ей Полина чуть позже. – Я видела, как ты смотрела на нее!.. Еще чуть-чуть, и бросилась бы на колени!

Не хотелось вспоминать об этом. Но мысли о Полине и ее признании в любви, обрывками прошлого невольно вспыхнули в памяти… Тогда Катя не смогла ответить ей… было сложно понять себя и описать свои чувства. Той ночью она просто опустилась под одеяло и стала гасить свое неумолкающее желание.

Катя посмотрела на часы. Уже поздно. Голод давал о себе знать. Поднявшись с пола, она на мгновение застыла по направлению к двери. Постояла и теперь уже решительно вышла из комнаты.
- Наконец-то! – улыбнулась мама, когда дочь пересекла порог кухни. – Пока тебя дозовешься, можно уже все попеределать. Приготовить не помогла, так хоть поешь, сядь.
«Что такое? Мама намного веселее, чем я думала…» Катя почувствовала легкость и спокойствие. Улыбнувшись, она села за стол.
- Извини, мам… Спасибо…
«Иногда кажется, что тело не принадлежит мне…» Катя лежала в кровати и мысли медленно плыли по сознанию. Вспомнилась мама: «добрая, заботливая… сложный она человек…» Полина пронеслась и канула. Любовь стремительна и бесконечна. Школьная подружка Марина и вереницы смысла. Образы за закрытыми глазами, то вспыхивали, то потухали.
За окном было темно.
    На едине с воспоминаниями и фантазиями. На едине с жутким… «Это не означает жуткое! - Они делают это жутким!»… Полина вспыхнула поцелуем в ее сознании. «Я так еще никогда не любила… Думала, что все будет совсем не так… нас никогда не поймут.. только не здесь. только не сейчас… Они не поймут нас…» - шептала ей Полина.
«Мы никогда не расстанемся» - ее губы шепотом читали ее мысли. Катя засыпала. Усталость… Она порядочно нервничала сегодня, и напряжение стремилось погасить себя. Скрываясь от реальности в бессознательном, Катя  проваливалась в сон.

Она бежала по школе, как тогда, бежала к туалету. Туда же пошла Марина. «Вдруг она уже закончила… тогда все срывается…» Марина собирается сесть  и вот уже закрывает дверь, как Катя рядом:
- Зачем закрываешься?
- В смысле?..
- Стесняешься? Ссы не стесняйся…
- Иди на..й, Катя!
- Хочу посмотреть как ты писаешь…
- Сейчас зайдут!
Катя промолчала. Марина отвернулась и уткнувшись глазами в мусорный бак, стала писать.
…Учительница в классе задавала вопросы…
- А твоя мама знает? Знает, что у тебя с Мариной?! Ты распущена! Ты очень распущена! Это мерзко! Мерзко! Мерзко! – учительницу Александру Викторовну всю заворачивало, и она трясла руками и повторяла: «Это мерзко! Мерзко! Мерзко!» Потом, Катя увидела, что Александра Викторовна задрала юбку и зовет ее… Стало противно и она выбежала из класса…
Полина что-то говорила…
Желание – это ТЫ!
Я – это ТЫ!
«Катя, кто смотрит твоими глазами?» - «Я не знаю, мам…» - «Знаешь!» - «Ты ничего не знаешь обо мне!» - «Много ты знаешь обо мне?»
- Привет!  - она увидела своих  одноклассниц и как Полина подошла к ним.
- Говорят в лагере зависала?
- Да. Кто сказал? – Полина удивилась, что люди уже в курсе. Что еще знают?
- Горовец сказала… Я встречала ее неделю назад…
- Откуда ты Полину знаешь? – спросила она.
- Маринка лижет у нее… Уже три раза.
- Сука!
Катя вздрогнула. Эмоции сметали с ног…
Она лежала на кровати и дрожала… Ей только что приснился кошмар. Катя открыла глаза и озиралась, смотря по сторонам привыкая к темноте.
Часы показали половину пятого утра… страшно… Ей приходилось силой отгонять от себя звенящий в сознании образ Полины - "Полина подошла и сказала: «я уже не здесь… меня уже нет...» - «дура!», - крикнула Катя и ударила ее по лицу".
Теперь уже спокойней, но Катя все еще не закрывает глаза. Закрыла… и опустилась в глубину. Страх задел ее своим плечом. Она шатнулась…но вновь погрузилась в сон.
Утро было спокойным.  Начинался третий учебный день. Катя собиралась в школу на бегу. Косметичка - Она села перед зеркалом и начала приводить себя в порядок: сначала обвела глаза карандашом по внутреннему краю нижних век, потом стала наносить на верхние ресницы густой слой черной туши; ее губы, которые от природы были сочно-алыми, она притушила перламутром. Пожалуй все. Она спокойно поела и снова в движении. Без пятнадцати она выбежала из дома и направилась в школу.
Женя и Саша - девчонки из параллельного класса, шли впереди нее и Катя поспешила.
- Вы знаете где Марина?
- Нет…Вы постоянно ищете друг друга… у вас там что ?
- ЛЮБОВЬ!
- Понятно, а то мы с Сашей не догоняли…
Катя обогнала подружек и перешла улицу. Дождя не было, но небо было серым и все тоже серело. Какое-то безразличие витало в воздухе. Было сложно воспринимать людей счастливыми. Школа давала о себе знать, и еще не дойдя до корпуса, катя видела кругом школьников… Все шли учиться. Кто постарше и по наглее - курили в подворотнях у стоящий рядом домов, кто по младше, делали вид, что не замечают этого.
Катя искала Марину. Ей не терпелось рассказать сон и поговорить с ней. Марина опоздала и появилась только ко второму уроку. Катя ждала ее около пятнадцати минут, а потом ее настроение испортилось. Она уже не хотела делиться. И когда Марина вошла в класс, ей уже было параллельно. Не хотелось разговаривать с человеком, который испортил ей все настроение.
Потом она обмякла и  снова расположилась к подруге. Марина словно не замечала Катю. Только иногда, они бросали друг на друга странные взгляды. Ей вспомнился утренний разговор с теми лошицами по дороге в школу. Что они имели в виду, когда спросили: «У вас там что ? И разве это так, что Марина тоже ищет меня?» Тогда она не предала этому значения, но теперь, вспомнила фрагменты сновидения, где желание посмотреть принадлежало ее образу.
Она не хотела разговаривать с Мариной, и это бывало часто, но Марина никогда не заговаривала с ней первой. Наверное, Марина побаивалась Кати и ее странного взгляда...
Однажды Катя очутилась с Мариной в одной компании и вскоре, пошла  игра. Играли в бутылочку и на кону стоял настоящий поцелуй. Катя выиграла у Марины и лихорадочно впилась в нее. Ее губы с жадностью пробовали Марину, а Марина чувствовала тревогу и жгучую страсть. Ей было стыдно. Катя испугалась своего голода и прекратила. Марина еще минуту держала Катю в объятиях и смотрела в ее глаза… Они казались ей такими близкими и такими глубокими.
- Ну что, дальше крутите! – позвали из-за спины, и Марина продолжила игру.
Любое заклинание - это слова. Это программирующий сознание текст. Катя заклинала Марину…
 "…После уроков катя подошла к Марине и сказала:
- Я знаю, что тебе понравилось целовать меня...
- Что?
- Я видела твои глаза… Ты все еще хочешь меня!
- Отстань! Ты помешалась, Катя!
- Заткнись! - Катя схватила Марину за плечи,- Я видела твои глаза…
Марина попыталась отцепиться, но Катя держала крепко.
- Порвешь пиджак… Отпусти! - Марина хотела крикнуть, но Катя звезданула ей пощечину.
- Не ври, сука"...
…Катя отбросила мысли и подойдя к Марине, которая собирала учебники в сумку, спокойно сказала:
- У меня мама завтра в ночь, не хочешь прийти ко мне?
- Зачем? - Марина пыталась понять к чему клонит Катя.
- Я не знаю, мне бывает почти всегда страшно. Когда я остаюсь одна... мама на работе. А я одна дома, и это неприятно как-то... ты понимаешь?
- Да…- Марина вспомнила, как она не любит оставаться одна. Как, когда уезжают родители, она не находит себе места… Что с парнем, она переписывается уже год, и быть физически одной было страшно, - Тебе сейчас куда-нибудь надо?
- Домой только...
- Торопишься?
- Да нет,  а что?- Катя пристально посмотрела на подругу. Марина смущенно:
- Просто, можно сейчас пойти ко мне, отец купил новый фильм, можно глянуть.
Катя не верила, что это происходит, и боялась вдруг повести себя не так.
- Что посмотрим?- спросила она, когда они вместе вышли из школы.
- Давай "Соблазн", там Бандерас и Джоли, сестра говорит, что SUPER!
- Давай "Соблазн", это эротика? - словно с надеждой спросила Катя. Марина засмеялась:
- Посмотрим...
Марина взяла мотор и они доехали очень быстро. Когда зашли в квартиру,  часы показывали половину третьего.
"Не поздно",- подумала Катя. Марина предложила ей удобные домашние туфли, и они пошли в зал. Это была  просторная комната. Мебель и стены здесь были в изумрудных тонах. Катя поняла, что чувствует себя не так уверенно, как предполагала - территория была Марины и сейчас она попала к ней.
- Можешь садиться на диван - сказала Марина переобуваясь.
- Я у тебя дома… интересные ощущения,- Катя причмокнула и плюхнулась на круглый кожаный диван, пытаясь всем видом скрыть свое волнение.
Изумрудный и скрипучий, диван очень понравился ей. В этот момент, она была в восторге.
- Располагайся как дома...- сказала Марина
- Но не забывай, что в гостях...
- Я этого не говорила! - защитилась Марина.  Сейчас она стояла посреди комнаты с флакончиком.
- Я давала тебе попробовать свой новый запах?
- Нет... а что это?
- это DKNY! The fragrance!  - восторженно проговорила Марина, - Папа привез их месяц назад. Я просила, и он нашел... я так по всем этим вещам встреваю… Ты любишь журналы? У меня много разных журналов... я собираю интересные статьи, некоторые вещи стремлюсь достать, вот духи например...
Катя улыбалась, с Мариной ей было интересно. Каждую минуту она удивлялась и эта инаковость нравилось ей. Марина была теперь совершенно другой. Не такой как привыкла ее знать Катя, да и она раньше никогда не общалась с ней, вот только теперь…
- Вот понюхай... - Марина протянула Кате флакон. - Только не брызгай, а вот - я в пробочку...
Катя вдохнула легкий аромат: Августовские дни минувших каникул... такие дождливые и теплые. Катя вспомнила лето. Словно оно продолжается сейчас и никогда и не кончалось. Ей стало приятно, и она ощутила ту неуловимую грусть, которая обычно сопровождает приятные воспоминания. Поцелуи...
Катя отдала Марине ее запах.
- Я вспомнила свое лето... - призналась Катя
- Мне этот запах определяет настоящее. Я не могу связать его с прошлым...
- Почему?
- Он у меня не так давно, и еще никаких особых впечатлений... хочешь побрызгаться?
- Давай, только  ты сама меня...
- Вставай тогда, я сидящую тебя не буду.
Катя встала и подошла к Марине. Марина несколько раз брызнула на нее и сказала:
- Вкусно пахнешь...
- Спасибо... - Катя потерла запястья.
- Что хочешь: фильм смотреть или журналы посмотрим?- тут же спросила Марина.
- Давай фильм
- Давай... мы же за этим и пришли да?
- Ну давай тогда журналы... – Катя увидела, что Марина хотела журналы и не стала спорить, впрочем, ей было все равно - она хотела побыть с подругой.
- Да ладно, фильм, так фильм...
"Стиль - это не размер..." - это было написано на одной странице в каком-то журнале - реклама "Marina Rinaldi" - разве думают, что стиль - это размер?- спросила Катя.
- Не знаю, но "стиль - это не размер" - это как - "быть стильным не так просто", думаю так...
- Неплохо девчонка одета, - "Норковая куртка от Guillaume Poupart, кожаные брюки Ralph Lauren" Кате нравились эти фотографии в ярких журналах, тем более, они сидели рядом с Мариной, и Катя чувствовала ее своим плечом и бедрами.
- А вот это тебе как? - жадно спросила Марина показывая на одной из страниц украшение Миланского ANTONINI от салона DA VINCI – это была платиновая цепь с кулоном: объемный круг состоящий из четырех фрагментов, разделенных невидимыми линиями крест на крест, центр круга уходил несколько вглубь, образуя объемные внутренние стенки. Один из четырех фрагментов круга был усыпан маленькими бриллиантиками или его поверхность была просто сделана шершавой, бугристой.
"Отверстие" - пришло Кате в голову.
- Красиво... - ответила Катя, но Марина видимо не была удовлетворена таким отзывом.
- Это истинно женское украшение! Вот смотри… Например, то, что это дырка - здесь и сомнений нет, но что мне интересно, так это вот эти четыре части, почему именно четыре?..
- Так удобней было...- начала было помогать Катя, но Марина перебила ее:
- Я думаю, что четыре части говорят о четырех сторонах женщины: первая это то, "что все думают и знают о ней", я имею в виду в первую очередь мужчин, они знают и уверены в своей правоте, но не все так просто... Вот, второй фрагмент круга - это "то, что знают о ней ее подруги", ты ведь понимаешь, как много знают наши подруги о нас, иногда матери, иногда друзья-мужчины, но больше конечно подруги... У тебя есть близкая подруга?
- Нет... есть... была... Я не знаю...- Катя не хотела думать об этом. Полина вспыхивала в ее сознании довольно часто и вся эта неопределенность… Катина забывчивость... Мысли о чем-то, чего не хватает и словно утеряно... ее воспоминания...
- Если еще нет, то будет, она обязательно должна быть, - блокировала Катину растерянность Марина, - Так вот, третья часть круга - это "то, какая женщина на самом деле": то, как она себя воспринимает, ее мысли, желания, мечты, воспоминания, что-то интимное и... короче говоря ЕЕ ЛИЧНОЕ. Четвертая часть круга, вот видишь, если «против часовой», она совсем другая, ее поверхность шероховатая, так специально сделано - это «то, что никто не знает о женщине», скорее всего, даже она сама не знает... Я думаю - это четвертое пространство и подталкивает ее...
- К чему подталкивает? - с интересом спросила Катя, с трудом осознавая, что хочет она сама. Марина была так близко и несколько раз она уже делала попытки обнять ее, но рука словно не слушалась, боялась приблизиться... Когда Марина говорила, Катя наблюдала за ее губами. Вспомнила их единственный поцелуй...
- Подталкивает ко всяким делам… безумным делам… нехорошим... Ты пробовала наркотики? - глаза Марины хитро заблестели.
- Нет... а ты?
- Только не говори никому... - Марина сверлила Катю глазами,- Один раз я пробовала героин... Катя, со второго раза, говорят, привыкают… но только один... Знаешь, быть на гране... это как тогда... наш поцелуй, помнишь?
Катя покраснела.
- Помню... - Катя не удержалась и вцепилась в губы марины своими. Поцелуи... Марина взяла ее лицо в свои руки, и еще пол минуты они сосали друг друга...
- Извини, я так часто об этом думала. О нашем поцелуе. Так хотелось еще... - начала было оправдываться Катя.
- Вот и еще... Тебе понравилось так же? - Марина говорила с некоторым лукавством, но ее внутренняя серьезность диктовала другие правила. - Давай еще посмотрим...
Катя согласилась, но ей стало непонятно. Чего хочет ее подруга и как вести себя теперь... Можно ли снова поцеловать ее или на этом все... разве больше не будет и не было здесь никакого желания, был только интерес или попытка доказать...
- Хочешь музыку поставлю...
- Да хочу... а когда родители придут? - спросила Катя. Прошло уже около часа и она задумалась о времени.
- Только через три дня они приедут… у мамы - отпуск, у папы - командировка... кто где... сестра живет с парнем, хотя она может прийти... а что?
- Просто спросила, что слушаешь?
- Много разного, - Марина подошла к центру и включила вставленный в него диск. Началась песня ТАТУ "Не верь не бойся не проси" и Марина, предвкушая удовольствие, потерла рукой об руку, - Обожаю эту темку! А ты что слушаешь?
" Разные ночи
Разные люди
Хочет, не хочет
Любит, не любит
Кто-то отстанет
Кто-то соскочит
Кто-то устанет
И перехочет
Кто-то закрутит
Провод на клеммы
Кто-то замутит
Новые темы
Кто-то понты
А кто-то маньяк
Кто-то как ты
Кто-то как я"
- Тоже разное, но мне нравиться ТАТУ, я летом под них угорала,...- немного подумав, ответила Катя.
- Не зажигай и не гаси! Не верь! Не бойся! Не проси! и успокойся! - кричала Марина вслед за песней. - Тебе нравиться ТАТУ, потому-то ты сама с девчонками угораешь!
Некоторые фразы Марины шокировали Катю, и она не могла ответить на них сразу. Неуверенность и возбуждение пропитывали ее мысли и думать становилось сложно…
- Даже не знаю, просто летом часто слушала и нравиться... - неопределенно сказала она.
- Мне эти темы нравятся тем, что они не как все... тут текста прикольные, и музыка... слушала эту тему, "Не верь не бойся..." здесь есть момент, мне нравиться...
- " Кто-то уйдёт
Кто-то вернётся
Кто-то найдёт
Новое солнце
Кто-то в кусты
А кто-то в меня
Кто-то как ты
Кто-то как я..." – цитировала Марина, только что спетый текст, - Здесь о разных людях, у всех свое в голове и не обязательно, что они будут как ты, я, и как кто-нибудь: кто-то всегда кончит в кусты, кто-то нет... Знаешь, не все так думают…
- Есть такие, которые считают что ты должна быть как они… Да все так считают!
- Да... например наши родители... Правда, все же не все... Ты думаешь, что все так считают - значит ты считаешь так же...
Катя вспомнила маму… Отца она не знала, вернее помнила с трудом, мать говорила, что он пил.
"Тебе не за чем знать об этом! Я еще буду время тратить на разговоры об этом ублюдке" - говорила мама, и это был ее ответ воспоминаниям. Да и разговоры ее особенно не устраивали, если только пожаловаться на закон, о котором она говорила, что там такие же как  отец. Да и во всем она всегда могла усмотреть его волю.
- Я стараюсь этого не делать…
- Понятно... знаешь, я не боюсь казаться другой, казаться странной... Ты же знаешь, как я одеваюсь… Но это ерунда, хотя скандал с директором о моем внешнем виде, в прошлом году... Короче, стоит меньше задумываться о том насколько ты странный на самом деле... - все странные...
Катя промолчала. Журнал был интересным... Сейчас она листала ELLE, и яркие страницы увлекали ее. Из центра рвался звенящий трек НИЧЬЯ одноименной группы:
"Это медленный яд...
если можешь, кричи...
это слово ничья...
это слово ничьи...

не о чем не жалеть, не любить и не болеть,
не бояться не успеть
и не спеть и промолчать, не оставить и не взять,
разделив не разделять...

пополам-пополам, здесь с собой, а сними там,
как на зло своим мечтам,
лучше трогать и не брать
или врать себе и врать, чтоб кончать и кончать...

...перерезать пережить не просить, не дорожить,
быть собою, значит быть
не давать себя догнать, не давать себя догнать никому и никогда!"

- Как тебе ? - спросила Марина, разрезая тишину.
- Второй раз слышу… мне нравиться... задумываюсь о себе...
- Тогда скажи, по сути, нам всегда приходиться врать, чтобы быть собой. Чтобы кончать - тоже… приходиться плести штрихам всякие истории, помнишь тот вечер, я вообще сказала, что у подруги была днюха...
- Мне тоже всегда приходиться врать… даже сегодня придется...
- Ты хочешь есть?
- Да, - Катя обрадовалась, потому что чувство пустоты  в животе давало о себе знать. Перекусив на большой перемене, каким-то пирожком, она изрядно проголодалась. - А ты что на самом деле тогда кончила?
Марина пригласила Катю пройти в кухню и они сели за стол. Ели они жадно и вкусно. Марина поставила на стол две салатницы с мясным и крабовым салатами, жареную курицу и рис с овощами.
- Ты сама готовила ? - кусая курицу спросила Катя
- А кто еще будет ? - жуя ответила Марина
- Вкусно…
- Спасибо, папе тоже нравиться, как я готовлю…
- А маме ?
- Ей тоже...
Справившись с обедом девочки вернулись в зал.
Марина села на диван, Катя села рядом... дальше было удовольствие...
Лежа на кровати - лежа обнаженной, лежа усталой и влажной, Катя, чувствовала рядом горячее тело Марины. Они вздыхали беспорядочно, и Марина все еще не выпускала изо рта большой палец Катиной ноги. Соприкасаясь their own genitals , словно склеившись текучими частями, они наслаждались отливами своих возбуждений. Катя гладила ногу любовницы, а ее тело вспоминало только что угасшие оргазмы… Теперь они словно бредили в ожидании их окончательного забвения...
Только что ушедшее вновь вспыхивало, и Катя слышала свои приказы и дыхание...
- Лежи ее! Лежи сильнее... Марина, да! Соси ее! Маринааа... - иногда Катя теряла контроль, и неистово терлась своей влажной pussy о лицо Марины. Подруга беспорядочно ерзала языком, ощущая его нарастающую усталость. Катя не уступала, и ее голодный рот исступленно высасывал бесконечную чувственность.
Девочки наслаждались своими жаркими телами и теряясь друг в друге, будили в себе дионисийские инстинкты...
Стремительно... хаотично... беспорядочно... иррационально... развратно... упоительно... окунаясь в женственность...
- Воткни в нее что-нибудь! - шептала Марина переходя на сдавленный дыханием крик,- Воткни в меня что-нибудь, Катя! Пожалуйста, воткни…
Удовольствие от просьб, удовольствие от ее мольбы, заводили Катю... Нежная жестокость вплелась в ее движения и разрывая Марину четырьмя пальцами, она лихорадочно сосала ее рот...
- Вон там... там… - Марина указывала куда-то в сторону и повернувшись, Катя увидела ее желание... Схватив со столика тонкий цилиндрический, в два пальца, дезодорант, она стала облизывать его... Марина раздвигала себя руками и продолжая просить, получала свои металлические вхождения...
- Так больно... больно... Катя...
Катя не хотела останавливаться, и ноющее чувствование Марины, ее жжение и желание прекратить проникновение, так заводили, что еще несколько секунд она продолжала...
Вынув, она отбросила это в сторону и стала лизать Марину. Еще несколько мгновений... еще истеканий... еще неистовства...
Они легли раздвигая друг перед другом. Соприкоснувшись священным, их тела обрели ритм и доводя себя до черты, кончали жадно и судорожно...
Содрогание... напряжение... бессилие...
Теперь, лежа обнаженными... лежа уставшими и удовлетворенными они отдыхали, и Марина все еще не выпускала изо рта Катины пальцы...
Боль не является чем-то отдельным от удовольствия, и сейчас, Катя ощутила это... Это ви;дение ее связи, ее желаний и истины... Она словно отдалялась... исчезала... стиралась, находя себя то там, то здесь...
Время, иной раз, было странным и текучим. Распознать себя и найти все входы и возможности покинуть, не представлялось возможным... но только если не знать, что есть что-то еще... Марина была рядом и Катя ощущала ее тепло...
- Верная, неверная. Тихая, печальная. Я твоя не первая... ты моя случайная... - вдруг сказала она  словами из песни ...
Катя молчала... ее мысли были запутанны и нарастающее чувство непонятной ревности-завести съедало их корни...
- Почему, когда я возбуждена мне хочется ударить свою письку ? - Шлепнуть ее ладошкой... ударить...- спросила она.
- Я не знаю... Может потому что тебе это просто нравиться...
- Хочу, чтобы ты сейчас это сделала...
Марина с трудом встала и села рядом. Катя раздвинула ноги и ощутила резкий, но неуверенный удар...
- Сильнее... шлепни ее... еще… вот так...
Стало больно и Катя непроизвольно сомкнула ноги... Когда мышцы ослабли, Марина с силой раздвинула ее, и снова полоснула ладонью...
Катя выгнулась и странное удовольствие жаром вспыхнуло в промежности...
- Еще бей! Бей ее, Марина... - попросила она и получая желаемое забывала себя... - Больше не надо... хватит... поцелуй меня...
Марина поцеловала...
- Ты такая разная, Катя... я видела, что на уроках ты постоянно пишешь одно имя... Кто она ? Ну скажи, Катя... кто она...
- Я люблю писать только свое имя... Ты напутала... - вопрос не понравился - от него становилось не по себе.
- Я же видела... кто она ?
- Я...
- Как хочешь... - Марина отвернулась, встала и прежде чем пойти на кухню подняла Катины трусики. - Соку хочешь ?
- Да...
- Сейчас принесу...
"Что скажет Полина... вдруг узнает Полина"... - роились тяжелые предчувствия в ее голове...
"Она тогда уйдет... уйдет из жизни... моей жизни… своей жизни... покинет нас, не захочет общаться... больше не будет ничего и не будет даже случайного…"
Катя шла домой и часы предательски подсказывали ей, что уже поздно...
Пятнадцать минут восьмого и все прошедшее время проведенное между ног у другой девушки... Вдохнув запах со своих пальцев, Катя с наслаждением сглотнула. Воспоминания сложной и противоречивой вереницей наполняли ее головку...
Катя вспомнила вопрос заданный ей пол часа назад:
"Ты знала Горовец... знала Горовец... знала Горовец... знала... знала... знала... знала... знала... знала... а почему она это сделала? она это сделала... она это сделала... она это сделала... она это сделала..." - вертелось в ее голове, уходя куда-то в глубину и дикая тревога сковывала движения...
"Ты врешь! врешь! Сука! врешь! Сука! врешь!  Сука! Сука!"
"Куда ты? Катя! что я такого сказала... сказала... сказала... сказала..." мысли опять не давали покоя и еще раз вдохнув с пальцев, она успокоилась... 
 
Быть на грани, означало для нее все, и не понимая своих мыслей, Катя путалась в настоящем...
Прошлое густым туманом застилало ей дорогу и не находя многих ответов, она предпочитала не спрашивать. Вопросы пугали и отсылали к одиночеству...
На улице было пасмурно.
Метаться... раствориться... не верить... только желания и ее любовь к Полине... Она уже ненавидела свои слабости, ибо они означали очередные измены...
Хотеть... желать... стремиться... Так учит ее подруга, но смутные предчувствия об отсутствующем, не дают покоя...

Катя проскользнула к себе в комнату, стараясь не встретиться глазами с мамой. Закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, облегченно вздохнула.
Встревоженная и растрепанная, она некоторое время смотрела в пустоту. Затем поднесла руку к носу и вдохнула запах со своих пальцев.
Отпуская воспоминания, ее глаза заблестели… Она перевела взгляд на руки: все такие же красивые длинные пальцы, блестящие аккуратные ноготки.
Где были эти нежные пальчики пару часов назад… Катя поправила юбку, подошла к зеркалу и посмотрела все ли сидит нормально.
Увидев себя, ей стало неловко… Стыдливо озираясь, она искала в своем взгляде поддержку – находила только струившуюся отовсюду панику… Дура!
Зачем думать об этом столько, зачем думать до и после?.. - Она не знала, знала лишь то, что Полина сказала бы на нее.… Обозвала бы ее «Дурой», она всегда делает это, когда Катя нервничает по пустякам…
Несколькими часами позже, она говорила с Полиной… Найдя ее рядом, Катя выливала ей свою любовь и желания... Полина смотрела на нее то ласковым взглядом, то тревожным и Катя чувствовала, что Полина понимает ее.
Уже было слишком поздно, но свет в комнате, где была мама все еще горел... Катя боялась, что их с Полиной могут застукать, ведь мама не знала о том, что она пришла… Полина приходила так внезапно, что Катя иногда забывала запереть комнату...
Полина хотела любви и Катя никогда не отказывала... Вместе они наслаждались своими касаниями, наслаждались с трепетом и со страстью...
Во многое они не хотели верить, и лишь это останавливало тоску... Катя стирала грани своих снов и реальность больше не казалась ей такой далекой.
Полина хотела любви и Катя давала ей себя, и их фантазии переплетались... Еще тогда, Полина много рассказывала ей о своих желаниях и сейчас, Катя знала как заставить ее кончить...
Они кончали вместе, изливались бурно и протяженно, их тела трепетали. Катя никогда не знала, когда придет Полина и это бесконечное ожидание сводило ее с ума...
- Полина, да... Полина еще… сильнее... сильнее, Полииинаа... - просила она подругу и получала желаемое. Полина знала, что Катя хочет часто, и старалась не заставлять себя ждать...
- Весь день я думала о тебе... - вдруг сказала она, отрываясь от тела любимой. - Я знаю, что ты была с Мариной...
- Это не правда! Не правда! Я была с тобой! - крикнула Катя... - Люби меня больше Полина... Люби меня как всегда и сильнее...
Полина целовала ее грудь, даже не пытаясь сдержать слезы. Катя получала удовольствие, смотря, как это делает другая - ей нравились ее ласки и ее возбуждение.
- Ты чего кричишь!? Знаешь сколько времени! - мама стремительно вошла в комнату... - Катя...
Она нашла свою дочь перед зеркалом... Уставившись в свое отражение, Катя удовлетворяла себя, ее руки возбуждали свое тело, гася неумолкающее желание...
И только сейчас, только под испепеляющим взором матери, она отчетливо вспомнила Марину:
- Ты же знала Марину... Скажи, почему она убила себя ? Почему она это сделала...




SMS©2003