Дороги, что нас выбирают...

Из сайта "Бухарский квартал Петербурга" http://bukharapiter.ru/


         Судьба свела меня с Амоном в золотую пору моего студенчества.
         Являясь на пару лет старше меня по возрасту, мой товарищ, прежде всего, обладал поистине энциклопедическими знаниями, приятной внешностью, горделивой и уверенной осанкой и высочайшей культурой общения, унаследовавшей, по всей вероятности, от своего дедушки - потомственного бухарца, очень авторитетного и уважаемого человека в среде интеллектуалов и религиоведов города. Кроме того, невозможно не отметить такую черту его характера, как остроумие и умение совершенно свободно полемизировать на любые темы. Не раз, его убедительная аргументация и меткие лаконичные высказывания обескураживали и сваливали наповал вполне уважаемых и солидных в научных кругах специалистов. Дилетантов же, он безжалостно уничтожал своим неподражаемым сарказмом, что вызывало во мне всегда двойственные чувства: наряду с некоторым неприятием столь жесткого метода по отношению к оппоненту, невозможно было не восхититься его уверенностью в своей правоте и тем, как это он мастерски проделывал.
         "Коньком" же, его оставалась история. Особенно, что касалось искусства Средней Азии и, конечно же, краеведение. Не случайно, известные специалисты Института Востоковедения, приезжавшие довольно часто по делам в Бухару, изъявляли желание непременно в качестве гида видеть именно Амона, предпочитая его всем остальным экскурсоводам.
         В упомянутую пору, мы работали с ним вместе в гостинице "Бухоро" от ВАО "Интурист", в качестве обычных барменов и буфетчиков, а потому довольно часто уединившись, предавались жарким спорам и различного рода дискуссиям. Естественно, что я не скрывал своих симпатий к нему, а ему, в свою очередь, почему-то всегда было интересно общаться со мною. Так, однажды разговаривая на тему общих знакомых, мы вдруг неожиданно выяснили, что являемся не такими уж и дальними родственниками. Постепенно речь зашла о его дедушке - главном "виновнике" нашего родства - и я, понятное дело, стал выпытывать у товарища некоторые подробности его детства.
         - У деда было две жены. - видя моё упорство, сдался, наконец, Амон. - От первого брака родилась моя мама. Прошло несколько лет и вышло так, что деду пришлось жениться вновь. От второго брака на свет появилось трое детей: двое мальчиков и девочка. Но, поскольку к тому времени моя мама уже успела выйти замуж и родить меня, то разница возрасте между детьми от второго брака и мною была невелика. Таким образом, формально выходило, что они приходятся мне "дядей" ("тётей"), однако фактически мы были братьями, а потому частенько нас всех можно было застать ползающими или сидящими на коленях у счастливого дедушки. Тот же, никогда не делил детей и внуков, по какому бы то ни было признаку, а потому всегда распределял свою безграничную любовь одинаково и ровно между всеми. Довольно часто, во время совместной трапезы, дедушка имел обыкновение кормить нас из своих рук, что является делом привычным для жителей не только Бухары.
         Тут я вынужден был прервать повествование моего друга, заинтересовавшись - чем объясняется тот факт, что обладая поразительной схожестью (все братья впоследствии переняли от деда-отца природную одаренность и уникальный ум), тем не менее, все они являются такими разными по характеру и темпераменту. И вот какую историю мне удалось узнать.
         В один из дней, на обед была сварена шурпа - разновидность распространенного в среднеазиатской кухне супа, состоящего в основном из бульона, мяса и овощей. Традиционно, во многих семьях принято крошить в касушку с супом зачерствевший хлеб или лепешку. Так сказать, для экономичности, бережливости и пущей сытости. Помимо прочего, это ещё и способствует скорейшему остыванию бульона, что имеет немаловажное значение при кормлении детей.
         Все трое мальчиков облепили главу семейства, приготовившись к еде. Дед, как обычно, принялся кормить, приговаривая при этом, обращаясь вначале к старшему:
         -Абдусатторжон, шумо шўрбоя чияша нагз мебинед? ("Абдусатторжон, что тебе более всего нравится в шурпе?").
         - Ман нонаша нагз мебинам, дадажон. ("Я хлебушек люблю, папочка") - скромно ответствовал старший, показывая, тем самым, что он хорошо усвоил уроки жизни и вместе с тем давая понять, что выбор его был не случаен ("хлеб - всему голова"), что, конечно же, не могло не вызвать одобрения со стороны отца.
         - Баракалло! ("Превосходно", "замечательно"!) - умилительно прошептал родитель, растроганно моргая ресницами и, собственноручно отправив размокший и нежный кусочек лепешки в рот сыну, повернулся к среднему:
         - Абдукаримжон, шумо шўрбоя чияша нагз мебинед? ("Абдукаримжон, что тебе более всего нравится в шурпе?").
         - Ман обаша нагз мебинам, дадажон. ("Я бульончик предпочту, папочка") - нашелся тут же средний сын, стараясь ни в чём не уступать в благородстве своему брату и демонстрируя такие качества прилежного мусульманина, как скромность, довольство, непритязательность и забота о других.
         - Баракалло! - не выдержав, прослезился отец, поднося ко рту воспитанного сына деревянную расписную ложку с ароматной янтарной жидкостью.
         Наконец, очередь дошла до младшего.
         - Амонжон, шумо шўрбоя чияша нагз мебинед? ("Амонжон, а что ты более всего предпочитаешь в шурпе?").
         - Ман гўшташа нагз мебинам!!! ("А я мясо люблю!!!") - взревел Амон и, под взрыв всеобщего хохота домашних, кинулся расправляться с бараниной.