Дальнейшее развитие событий

Первая рекогносцировочная экспедиция 1988 года прошла дальше через Джанай, почти до местечка Забузан. Здесь проходит дорога Е-40 на Астрахань.
По мере приближения к цели – газоконденсатному комбинату - нас все больше опекали. Сам комбинат показан на фотографии, где виден шлейф черного дыма, а заботу о нас можно увидеть на фотографии с вертолетом. Вертолетчики привезли несколько арбузов. Потом нас будут ублажать красной рыбкой.
В экспедиции мы старались заметить воздействие газоконденсатного комбината на биоту и загрязнение воды. Наивные – мы хотели заметить то, что при наших грубых методах и приборах можно увидеть только в случае гибели биоты. А пока воздействие только приводит к усилению жизненных функций биоты.
Мы были поражены тем, что все озера имели щелочную, а не кислотную функцию pH; щелочная реакция доходила днем до 10-11 (днем, а не ночью!). Когда же мы пришли на последнюю стоянку (см. карту В) то, только и слышали о закислении водоемов под влиянием Аксарайского газоконденсатного комбината. Слышали и другие байки. Одна из них – это байка о загрязнении ртутью некоторых мест Ахтубы. При длительной остановке в месте истока Бузана из Волги (Бузан  – рукав  Волги) - мы подробно исследовали суточные циклы pH и содержания кислорода.
Английские приборы, которые мы взяли, “рискуя своей свободой”, у англичанина, не пригодились. Их чувствительность была на 3 порядка хуже, чем требовалось при измерениях концентрации сероводорода в атмосфере, если стоит задача выполнения санитарно-гигиенических норм.
Все усилия были направлены на определение суточных циклов pH и кислорода в воде микрокосма в реке Бузан у железнодорожного моста. Потом эта работа докладывалась с большим успехом в МГУ. Она удивила гидробиологов размахом pH и содержания кислорода в воде.
Посещение аналитической лаборатории комбината полностью разочаровало нас. Мы были удивлены примитивностью оборудования; наша экспедиция была оснащена более совершенными приборами и то, эти приборы не могли выполнить нужные функции. Видимо, посещение нами лаборатории комбината не прошло даром. Откуда-то взялись и деньги и приборы. Говорят, что теперь лаборатория и станции мониторинга оснащены не хуже западных станций.
За наше вмешательство нам сделали пробный улов рыбы сетью. В ней попалось несколько осетров, севрюг и стерлядей. Ребята торжествовали.

А меня в этот вечер пригласил казах-учитель (завуч школы) к себе на обед. Казахи больше любят сазанов, чем осетров и я довольствовался тройной ухой, чарками водки и рассказами. Рассказы, действительно, были интересными, почти детективными. Например, завуч рассказал о несчастных случаях с летальным исходом на скважинах, которых уже более двух сотен. Газ настолько ядовит, что только одного вздоха такого газа достаточно, чтобы уйти на тот свет.
Школьники учатся в помещениях с противогазами. Казах говорит о школе, в которой учатся дети станицы Сеитовка (см карту). Эта Сеитовка была местом отравления нескольких членов экспедиции, но совсем по другим причинам.
Следует объяснить, почему мы не пошли дальше, как в 1989 году, т.е. до Забузана, а задержались на истоках Бузана в месте близком к протоку Ашулук, который втекает в Бузан недалеко от железнодорожного моста. Это мост, который соединяет Астрахань с Москвой. Причин две.
Во-первых, нас не нашла машина, высланная за нами Астраханским комитетом по охране природы. В это поверить трудно, т.к. железнодорожный мост через Бузан только один и дорога из Астрахани к этому мосту только одна. Ну, шут с ним с комитетом.
Во-вторых, мы сами искали эту злосчастную машину Комитета и даже ходили в Сеитовку, чтобы позвонить в Комитет, где нам сказали, что машина ушла. Была жара не ниже 45 градусов в тени. Мы, обрадованные известием о скорой встрече с машиной, зашли в магазин и попросили воды напиться. Нам предложили сок из алычи, который, якобы, прекрасно утоляет жажду. Деньги были, и мы купили по два стакана. Я залпом выпил два стакана.
“Ребята, что-то не так. Не пейте. Возьмите простой воды” – предупредил я. Но ребята уже выпили по стакану и тоже заметили подвох. Продавщица сказала, что сок свежий и приготовлен только вчера.
“И находился в этой оцинкованной фляге?” – был то ли мой вопрос, то ли утверждение.
“Да!” - как-то радостно сказала продавщица.
Мне все стало ясно. Я вспомнил рассказ Василия Шукшина о чернике в оцинкованном ведре.
Велел спешить в лагерь, где были лекарства. И только в пути я вспомнил, что отдал распоряжение Арутюняну отправляться домой. Мы же должны через два дня сесть на поезд, который останавливается в Сеитовке на две минуты.
Меня начало тошнить на половине пути в лагерь. Я свалился в тени под ивой и велел всем быстрее идти и послать за мной сына. Ребят тоже начало мутить и тошнить, но они, все же, выпили по стакану зелья. Кроме того, я до этого всю ночь не спал, снимая суточные циклы в зарослях макрофитов Бузана. Одним словом, у меня было наиболее сильное отравление. Я даже не заметил, как за мной пришел Влад и притащил меня в лагерь. Там уже знали, что лекарства уехали в Москву с отправленной мной машиной. Выход из положения нашел я сам, велев собрать древесные угли из костра, натолочь их и пить всем, кто был в Сеитовке. Приблизительно через четыре часа после таких процедур мне стало лучше и я начал шутить. Я знал, что и ребятам, тем более, стало лучше. 
Стали понемногу собирать вещи. Оставалось почти два дня. Мы никуда бы не поехали так рано, если бы за нами пришла машина. Пусть обещание Чуйкова  будет на его совести. Чуйкова, который был начальником Астраханского комитета охраны природа. Он обещал свозить нас в заповедник, где нас ждали птичьи базары, цветущий лотос, лебеди, пеликаны, и другие водоплавающие птицы, а также масса рыб (см. карту Г). В этом озерном, рыбном и комарином царстве мне так и не удалось побывать.
Хочется обратить внимание читателя еще на одну особенность владения Волжскими богатствами. Их осталось уже не так много в связи со строительством каскада ГЭС. Читатель, догадайся, какую функцию выполняет этот Калмыцкий палец, ковыряющий Волгу (см. карту Д). Говорят, что по дороге, которая специально проложена точно к Волге, любящие искупаться калмыки, незаконно вывозят значительную часть осетрины и черной икры на черные рынки городов.   

Через два дня после ухода нашей машины мы дождались поезда, побросали в вагон все наши вещи. Самый серьезный и самый трудный поход закончился. Поезд мчался в Москву.

 
Аксарайский газово-конденсатный комбинат.

60