Братск, 1989 год

В августе 1989 года я был назначен руководителем государственной экологической комиссии. Она должна была успокоить население в Братске. Восемь или десять цехов электролиза криолита с целью получения алюминия давали 800 000 тонн этого металла в год. Братск был на четвертом месте в мире по производству алюминия (после США, Канады и СССР). Могут ли эти громадные цеха оставить нетронутой природу? Конечно, нет. Гигантское количество фтористого водорода и бенз-а-пирена убили на многие километры тайгу, оставив одни стволы, а бенз-а-пирен стал причиной рака мочевого пузыря у человека.
В десяти километрах от этого “чудесного местечка” расположился целлюлозо-картонный комбинат, который также выбрасывает в воздух букет органических веществ. Когда выбросы алюминиевого комбината встречаются с выбросами целлюлозо-картонного комбината, образуется такая смесь, которую можно получить только в случае военных действий с применением химического оружия.
Местному населению говорят, что вы получили работу и большую зарплату, но этим их уже не прельстишь. Здесь не место рассматривать выходы из положения. Ясно, что такие гиганты нельзя строить в зонах вечной мерзлоты.

А Братская ГЭС? Так ли она построена, как нужно строить такие объекты? Когда к ГЭС подъезжаешь, гордость охватывает, и по телу ползут мурашки. Но когда вспоминаешь историю строительства, то мурашки начинают ползти от головотяпства. Кто заставлял спешить и затапливать тайгу, не вырубив ее? Зачем нужно было спешить, если была построена только одна линия электропередачи, способная передать в общие сети только 25% всей получаемой на станции энергии. Еще 25 % съедали местные предприятия, а 50 % крутились в турбинах впустую.
Сколько ртути выпустила растительность, находящаяся под водой! Ртути, которая усвоена деревьями, будучи выброшенной производством хлора.
На теле плотины 2х метровыми блоками выложено: “Коммунизм есть социализм плюс электрификация всей России”. Что теперь будут означать эти слова? Коммунизм недостижим. Значит ли это, что и полной электрификации не может быть?
Мы застали целлюлозо-бумажный комбинат в полной разрухе. Уже ходили группки людей, понимающих, что скоро-скоро что-то начнется. Комбинат был почти ничей, и начались убийства. Директор целлюлозо–бумажного комбината, который нас встречал и водил по руинам, через три месяца был убит в Москве на Каширском шоссе.