Земной путь глава 31

31
   Сергей покидал особняк Крымова с тяжелым чувством. Когда этот замок, окруженный каменной оградой с колючей проволокой и со скрытой внутри часовней, перестал быть виден в зеркале заднего обзора, Сергей почувствовал непонятное облегчение. Часовня, скрытая от людей; что может быть нелепей. Господь дал людям храмы для того, чтобы каждый желающий мог в них войти, а вовсе не для того, чтобы их посещали только избранные. К тому же писание вкладывает в понятие «избранные» совсем иной смысл. Избранный – это тот, кто строит свою земную жизнь на основании десяти заповедей, и тем самым заслуживший царство небесное, а вовсе не тот, кто имеет земную власть и большие деньги. Праведность человека вовсе не исчисляется теми деньгами, которые он пожертвовал на храм, вопреки заверениям отца Владимира. Это же надо так цинично заявлять, что заповеди даны лишь для тех, у кого нет денег, чтобы откупиться от Бога. И это после того, как сам Иисус Христос говорил о том, что тяжело богатому войти в рай, легче верблюду пройти сквозь игольное ушко. Деньги, деньги и еще раз деньги, вот к чему свел все евангелие отец Владимир. И не слова о том, что сам Иисус Христос указывал своим ученикам на бедную вдову, пожертвовавшую две лепты, говоря при этом: «Сказываю вам, что эта бедная женщина пожертвовала больше всех, ибо все от избытка клали, а она последнее отдала, все пропитание свое». Что стоят по сравнению с этим пожертвования миллионера Крымова, который жертвовал излишками своими, да еще и хвалился перед всеми, создавая себе рекламу, за что, вдобавок, получил еще орден от архиепископа.
   Но вот вопрос: верил ли сам Крымов в то, что его деньги спасут его? Он заверял окружающих, что это так. Этому его учил и отец Владимир. Но верил ли он сам в это? Сергею вспомнились глаза Крымова. В глубине них был затаен страх.
   Крымов утверждал, что теперь он не боится смерти, но это было ложью. Человек, не боящийся смерти, не прячется за каменными стенами с колючей проволокой, не окружает себя вооруженной охраной и сворой сторожевых собак. А это означает, что Крымов сам не верит тому, что говорит. Он хотел бы, чтобы его духовник оказался прав, но в глубине души не верил в это. А значит, и он понимал, что нельзя купить Бога за деньги, что это не более чем самообман, иллюзия, которую он создал себе для самоуспокоения. Потому что заложено в человеке это чувство совести, знание того, что можно, а что нельзя, и человек, здраво рассуждающий, прекрасно понимает, что ни за какие деньги себе место в раю не купишь.
   Но хуже всего было то, что это лжеучение исходило от священника. А это означало, что, по крайней мере, одного человека он совратил. И самое страшное, что этот случай был не единичный. Таких случаев творится великое множество на земле нашей.
   Джип выехал на шоссе, и стал набирать скорость. Ксения, сидевшая на заднем сиденье, завистливо качала головой.
   - Вот ведь, живут люди!
   - Да, - мечтательно подтвердил Роман. – Вот что значит быть депутатом. Какие деньги он имеет! Ты посмотри только на особняк, в котором он живет!
   - Мой дом рядом с ним покажется хибарой! – подтвердила Ксения. – Конечно, с такими деньгами и церковь будет на его стороне, и Бог за него вступится.
   - Ну, ничего, - ободрил Роман. – Он обещал помочь нам с рестораном. А с его влиянием ускорить этот процесс пара пустяков. Если все пойдет на лад, то скоро и мы будем в деньгах купаться. Может, и не в таких, конечно, как у него, но все равно, в обиде, думаю, не останемся.
   - Надеюсь, - произнесла Ксения.
   Роман потрепал ее по руке.
   - Не волнуйся, сестренка, все будет нормально. Главное, иметь надежную крышу, и тогда все будет идти, как по маслу.
   Один лишь Сергей всю дорогу до дома не проронил ни слова. Он, с мрачным видом, вел машину, и не желал вмешиваться в разговор между братом и сестрой.
   Когда джип подъехал к дому Ксении, та ехидно произнесла:
   - Ну что, слышал, что говорил священник? А ты говоришь, деньги не имеют значения. Да за деньги можно даже и Бога купить. Церковь сама учит, что деньги – святыня всех святых.
   Ксения и Роман выбрались из машины.
   - Где же она тогда, христианская справедливость? – продолжала спрашивать Ксения. – Когда сам Христос учил, что ради денег можно идти на все.
   - Да не учил этому Христос! – с раздражением воскликнул Сергей, выбираясь из машины.
   - Как так не учил? – удивилась Ксения. – Церковь преподает такое учение.
   - Да христианства, как такового, вообще не существует на земле!
   - Как так не существует? – ахнула Ксения.
   - А вот так! Христианское учение есть, а христиан нету! Есть только маска с ликом Христа, которую надевают на себя люди, чтобы оправдать свои поступки. Ты сама так говорила. Единственным христианином, когда-либо жившим на земле, был сам Иисус Христос. Апостолы и те сомневались в нем. И они соблазнились, и они впали в отчаяние, утратили веру, когда Иисуса Христа распяли. А Петр, так тот вообще отрекся от него трижды. Почему он это сделал? Да потому что человек слишком слаб, и душой и телом, чтобы быть настоящим христианином. В нем слишком сильно укоренился инстинкт самосохранения. И слишком глубоко проникли бесы в душу человека. Апостолов, и тех больше всего волновал вопрос, кто из них главнее, просили Иисуса Христа дать им сесть по правую, и по левую руку в царствии небесном. Да, конечно, когда спаситель явился к ним после своего воскресения, они укрепились в вере своей, и стали стараться поступать во всем так, как он их учил. Но, когда Господь вознесся на небо, и они остались одни, сколько у них возникло спорных вопросов? Как они находили ответ на эти сомнения? Путем простого голосования или жребием. А разве можно голосованием или доверившись слепому случаю выяснить истину? Конечно, нет. В спорах не рождается истина, в спорах побеждает большинство. А это значит, что уже появились домыслы, пусть хоть и не значительные, но домыслы. Ведь апостолы проповедовали далеко не только то, что они записали со слов Иисуса Христа, в Евангелиях. Сколько было еще и соборных посланий. И все правильно, апостолы хоть и были учениками самого Иисуса Христа, но они оставались простыми людьми. Иуда Искариот тоже был апостолом, однако же продал Иисуса Христа за тридцать серебренников. Апостол Павел учил своих учеников, говоря им: «Подражайте мне, как я подражаю Иисусу Христу». Подражайте! А подражание – это совсем не то, что быть подобным Иисусу Христу. Это всего лишь жалкая попытка быть похожим на Спасителя. Почему апостол Павел так говорил? Да потому, что он прекрасно понимал, что быть таким же, каким был Иисус Христос, ему не позволит его греховная человеческая сущность. Он прекрасно это осознавал, потому так и говорил. Потому и вел речь всего лишь о подражании, так как знал, что никто из его учеников не сможет быть безгрешным, каким был Господь Иисус Христос. Мы же, следовательно, являемся подражателями апостолов, то есть, мы подражаем подражателям. И о какой тут праведности можно говорить.   
   А потому, когда умерли апостолы, то их место заняли епископы и священники, которые должны были собою являть прообраз апостолов. Но ни один из этих священников и наместников не видел Иисуса Христа своими глазами, не был свидетелем чудес, творимых им, а потому-то в глубине своей души они имели сомнение. Особенно же трудно уложить в человеческой голове представление о воскресенье Господнем. И уже тогда, в первые века христианства, стали возникать еретические учения, вносимые в церковь. Тогда-то и стали созываться вселенские соборы, на которых должна была восторжествовать истина. Но вместе с искоренениями ереси стали возникать догматы, которые церковь утверждала за Истину. Следовательно, в церкви стало появляться множество домыслов, с помощью которых пытались восстановить пробелы, существующие в Евангелии.
   А когда христианская церковь получила статус официальной религии, тут-то она и стала повторять все грехи ветхозаветной церкви. Священники стали принимать подарки, закрывать глаза на то, на что нельзя закрывать ни в коем случае. Вместо христианского смирения в духовенстве стала возникать гордыня. Священники, именовавшие себя наместниками Иисуса Христа, стали считать себя выше простых людей. Стали считать себя избранными. Человек всегда останется человеком, а значит, всегда будет грешным.
   А уж когда христианская церковь разделилась на католичество и православие, она перестала быть таковой, потеряла свою чистоту. Началась взаимная борьба друг с другом. Вместо того чтобы быть примером и образцом христианского образа жизни, обе церкви занялись лишь переманиванием друг у друга паствы, называя учение соперника богопротивным. В результате этой борьбы, у паствы зародилось сомнение в истинности вообще христианского учения. Тем более что со временем обе церкви стали фактически бороться за карман паствы. Снова началось поклонение деньгам. На первом месте стало личное благо. И духовенство объявило служение собственным нуждам, служением Богу. Церковь заменила собой Бога. В католичестве начались инквизиции, охоты на ведьм, что категорически отвергалось учением Иисуса Христа. Но разве могла подобная мелочь оказать препятствие церкви? Были времена, когда католичество даже запрещало своим прихожанам читать Библию, ссылаясь на то, что простой народ все равно не поймет написанного. Поступайте так, как учит католическая церковь, а уж в том, что есть истина, а что есть ложь, она разберется сама. Это же надо! Прихожане все равно не поймут написанного в Евангелии. И это несмотря на то, что Иисус Христос никогда не делал тайны из своего учения. Оно было обращено ко всем людям, и должно было быть проповедано по всей земле.
   В результате такой политики и возникли дальнейшие расколы. Появилось протестантство и другие направления, которые извращали учение Христа все больше и больше. А церковь, вместо того, чтобы попытаться разъяснить заблуждения раскольников, занялась их истреблением. Конечно, как может вразумить кого-то тот, кто сам отпал от Христа, тот, кому нужно было только имя христово, а не он сам. Все эти крестовые походы, испанская конкиста, все это отвращало людей от Спасителя. Церковь вырядила Иисуса Христа в шкуру какого-то душегуба, желающего смерти всем, кто не поклоняется ему. В глазах людей Иисус Христос стал каким-то демоном, символом зла и несправедливости. Уж, о каком тут христианском человеколюбии можно говорить?