Пятипроцентный капитал

Первые экспериментальные детские садики появились в Германии в 1837 году. Их придумал немец Фридрих Фребель. В 60-е годы ХIХ века вначале в Петербурге, затем в Харькове, Тифлисе, Одессе и других крупных городах России появились платные детские сады и «фребелевские курсы», где готовили воспитателей.

Советская власть «усовершенствовала» систему дошкольного воспитания, создав первые в мире детские ясли, куда принимались дети с 1,5—2-месячного возраста! Попирая материнские инстинкты, советские женщины, идя на трудовые подвиги, оставляли младенцев в яслях, где, оторванные от груди, они заражались всеми инфекциями. Кто не умирал, тот с каждым годом добавлял по «цветку» в букет болезней.

Моя бабушка с ужасом рассказывала, как в 45-м отнесла двухлетнюю дочь в ясли, переполненные худыми и плачущими детьми, мамы которых были вынуждены работать и рожать, потому что аборты были запрещены, а о контрацепции и мечтать не приходилось.

Моя тогда еще двухлетняя мама заболела двусторонним воспалением легких. Врач сказал, что ребенок умрет. Бабушка сбежала из больницы, где у нее на глазах тихо скончался четырехлетний малыш, которому не хватило дефицитного пенициллина. Она выходила дочь и, поставив крест на карьере, стала домохозяйкой. У других матерей такой возможности не было.

В СССР к концу 1984 года насчитывалось уже более 127 тыс. детских садов и яслей, где воспитывалось около 15 млн. детей. Но, несмотря на улучшение детсадовских условий, на повсеместное наличие квалифицированной медицинской помощи, желающих отдавать детей в ясли становилось все меньше. Появились первые детские психологи, а педиатры и педагоги заговорили о неблагоприятных факторах раннего отрыва ребенка от матери...

Разруха, охватившая постсоветские страны, привела к обнищанию населения, к сокращению числа детских садов ( в особенности — яслей) и снижению рождаемости. Мамы стали сидеть с детьми дома.

Не будем рассматривать обратную сторону медали. Брошенные дети, новые беспризорники, дети из неблагополучных семей — тема иного порядка. Любимый ребенок из нормальной семьи, как правило, остается с матерью до 4—5 лет. Многие мамы, даже несмотря на бедность, не спешат отдавать детей в сад. Состоятельные родители могут нанять няню, а когда ребенок достигает возраста, требующего общения со сверстниками и начала дошкольного образования, его отдают в особый детский сад. К примеру, в Киеве есть детские учреждения, работающие по системе итальянского педагога Марии Монтессори, специализированные хореографические, спортивные и англоязычные садики. Уже в текущем году несколько детских садов в столице было переоборудовано под 1—3 классы начальной школы.

Но не всем по карману заплатить за хороший детский сад 200, 300 и более гривен в месяц, а отдавая ребенка в сад за 45—60 грн., родители часто обрекают его на плохое питание, никудышных педагогов и постоянные проблемы. К тому же в таких садах собирают деньги на все: от туалетной бумаги до ремонта. Санэпидемстанцией запрещены горшки в младшей группе, но вместо нормальных унитазов, к которым городской ребенок привык дома, ему, пардон, надо сидеть над дыркой! Не все малыши на это способны. В итоге вы тратите все сто гривен в месяц, получая болезни, проблемы с воспитателями и обоюдное недовольство.

Статистика утверждает, что в 1985 году детских садов было 22,9 тыс., в 1995-м — 21,4 тыс., а в 2000-м — 17,6 тыс. Две тысячи из них не работало. Свободные места есть почти везде. Если в 1985 году в садики ходили 60 проц. детей, то в 2000-м это количество сократилось до 40 проц.

Эти тенденции будут расти, пока страна не решит хотя бы частично проблему безработицы и оплаты труда. Многие родители не могут заплатить за детский сад и 40—60 грн., а воспитательницы и нянечки даже при огромной любви к детям не могут профессионально относиться к работе, получая за нелегкий труд по 80 грн. в месяц.

Януш Корчак считал, что «реформы в жизни взрослых нужно начинать с мудрого устройства жизни детей». И если дети — наше будущее, то его у нас осталось совсем мало. Дети до 17 лет составляют неполную четверть населения, а малыши дошкольного возраста — всего пять процентов! Может ли общество, перешагнувшее порог нового тысячелетия, обеспечить им нормальную жизнь?