Глазами любви

    Козлина умел любить по-детски ревностно. Пожар, потоп, война  впускались в его воображение пикантными приправами всего лишь, по сравнению с адом его визуального апокалипсиса: "Волны твоих волос на подушке , и ты в руках чужого мужчины. Лучше умереть! "---Художественная  натура. Младенчик.
   Маугли  покорял лавинообразно , безусловно. В пыльце его баритона купалась сама жизнь, в глазах плескался горячий шоколад. Все, к чему он прикасался , источало флюиды его чувственности. Жизнь любила его. А он и был  сама жизнь.Вместо крови, в нем пульсировала песня. Поэзия.
    Серж зависал облаком, таская меня с собой в качестве этюдника и обрамляя натуру земными пейзажами. Безбожно, как  умеют только художники, выматывал душу, извлекал из-под обломков страсти неукротимый соломеин взор, обращенный в себя. Облако над усмиренной водой .
    Торнадо умел восхищаться и восхищать. Меры не знал. Крылатый барс. Роскошь бытия отзывалась в нем сорока жизнями. Казалось, его голос хлещет из кратера самой преисподней, а руки вращают солнце. Не казалось. Прошлое не для него.Мог восхищаться и плакать---как петь.
    Дракон  объял плетьми рук вселенную еще до сотворения мира. Без его рук она не существовала. Подниматься по ступеням его гипнотизма, осязать ресницами тональность его увертюр. Скрипка высекала из него слезы. Стих погружал в пучину. Страсть подымалась исподволь, исследовательски глубинно, налагая запрет на жизнь.Хотелось ослепнуть---и слепла. Хотелось  оглохнуть--и глохла. Хотелось растворяться в колыбели рук и литься вкрадчивой патокой.
    Волк  опрокидывал навзничь реальность . Стреноживал себя целью.Домовой : ваял и строил все изничего. Глаза волчьи, душа ангела , сердце вынуто женскими руками. Жадность иазарт наполеоновские.Хищные зенки уставились в рыжий закат.Доблесть узурпатора--ничто.Добыть бы нежность.