Ловушка подсознания. Часть 5

- Ром, подожди, - окликнула меня Леночка, - ты куда так быстро?
- А в чем дело, красота моя ненаглядная? – спросил я, начиная привычное заигрывание.
- Тебе тут звонил, - она прервалась, и начала копаться среди многочисленных маленьких листочков на своем столе. Наконец, найдя нужный, она продолжила, - Вот, тебе звонил Суляев Николай Владимирович.
- Суляев? – я очень удивился, - что ему нужно-то? Я же только что от него! Ладно, хорошо, спасибо, я с ним свяжусь. Он ничего конкретного не передавал?
- Нет, но он как-то быстро очень говорил. Нервничал, наверное.
- Не беспокойся. Это он всегда такой.
- Ну так что? Значит, наше вечернее свидание в шикарном ресторане отменяется?
- Ни в коем случае! – воскликнул я и направился за свой стол.
К моему удивлению, за моим компьютером сидел какой-то человек. Кажется, до этого я видел его где-то в западном крыле. Однозначно, это был один из наших сотрудников. Только вот я его совершенно не знал.

- Я, конечно, извиняюсь, - иронично сказал я, обращаясь к незнакомцу, - но вы сидите за моим столом.
- Ой, прошу прощения, - отозвался он, - просто, с моим компьютером какие-то проблемы, его сейчас чинят, а мне срочно нужно кое-что найти. Мне Игнат Николаевич разрешил за этот стол сесть.
- Пусть сидит, пойдем пока поговорим, - послышался голос Ботаника.
Я обернулся и увидел умников, которые стояли у входа в курилку и жестом приглашали подойти.
- Ладно, сидите пока, - кинул я в сторону незнакомца и пошел в сторону курилки.

- Ну, рассказывай, что там со столом у твоего клиента, - сказал Ботаник, отмахиваясь от табачного дыма.
- Я дело Сложной вашей почитал, оно у меня и сейчас в дипломате есть, видел фотографии ее стола. Так вот у Суляева тоже самое на его столе. Только выцарапано.
- А ты где дело Сложной нашел? – спросил Стас
- На компе открыто было вчера, когда я от профессора вышел. Я думал, вы мне его в помощь подкинули. Но он, - я указал на Ботаника, - сказал, что не подкидывали.
- Нет, - сказал Молчун, - не подкидывали.
- Слушайте, а вы внимания не обратили вчера, может этот, который сейчас у меня за столом сидит, может, он отчет открыл? – Умники отрицательно покачали головами.
- А с ванной его там что? – спросил Ботаник, - что тетометр показал?
- А, тетометр, - тихо сказал я сквозь зубы, - тетометр оплавился, ребята. Правда, флешка не повредилась и показания я снял. И опять что-то непонятное, - я достал из кармана флешку и протянул ее Ботанику, - сами посмотрите. Так вы мне лучше про Сложную еще расскажите? Что это она постоянно рисовала-то?
- Неизвестно, - сказал Молчун.
- Ее в психушку поместили, - продолжил за него Ботаник, - она и там постоянно эти иероглифы рисовала. Странно еще было, что днем вменяемая адекватная женщина, а по ночам такая вот штуковина с ней нездоровая. Лечили-лечили ее, да так и не вылечили. Вены она себе вскрыла. Я уж не знаю, чем именно, нам не сообщалось. Знаю только, что прежде, чем умереть от потери крови, она старательно снова стала выводить собственной кровью эти самые символы на ковре.
- Печально, - задумчиво сказал я, - зачем же ее в психушку-то, если днем адекватная?
- А ты сам подумай, - сказал Стас, - сегодня она каракули рисует, а завтра вдруг за нож схватиться?
- Тоже верно, - протянул я. Почему-то мне стало жаль Сложную, - значит, так и не поняли, зачем она рисовала это?
- Нет, - сказал Ботаник, - так и не поняли. Она и сама не знала. В беспамятстве же рисовала-то. А вот теперь, раз ты говоришь, что у твоего клиента такие же каракули на столе, может быть, дело Сложной заново поднимут.
- Как тетометр оплавился? – внезапно спросил Молчун
- Клиент уверяет, что сам по себе. Еще говорит, что тетометр гудел сперва. Знаешь, я почему-то ему верю. Особенно, после того, как показания снял.
- Да уж, - сказал Стас, - все равно тебе теперь Игнату Николаевичу объяснительную писать.
- Ничего, напишем. Ладно, вы, давайте, посмотрите на показания, а я к себе.

Когда я поднялся в кабинет, незнакомца уже не было за моим столом.
Я сел за компьютер и увидел, что он открыл массу окон. Как и в интернете, так и по нашей базе данных. Я принялся все закрывать, приводя в порядок рабочий стол.
В какой-то момент, буквально, за секунду до закрытия очередного окна, я ясно успел разглядеть строчку: «Домовой, он же доможил, доброход, ботан, жировик, дедушка, хозяин».
Слово ботан моментально врезалось в мое подсознание.
Я тут же вспомнил свой сон. Эта ужасная картина снова встала перед глазами. Когда я говорю: «Ну что же ты трубку-то не берешь, Ботан», - и когда это ужасное существо шипит: «Зачем ты меня звал?»
Неужели, я видел домового? Такого мрачного и пугающего. Неужели, у меня дома настолько все запущено, что мой домовой превратился в этого ужасного монстра?
Меня передернуло. Какое-то время я ошарашено сидел за столом и упирался взглядом в пустую страницу браузера, прокручивая в голове сегодняшнее ночное происшествие.

Опомнившись, я решил по памяти ввести в поисковике эту строчку, которую я успел мельком поймать взглядом.
К моему удивлению, поисковик ничего не нашел. Абсолютно ничего. Не выдал ни единого результата.
Пришлось смириться с мыслью, что все это мне просто показалось.

Окончательно приведя в порядок рабочий стол после незнакомца, я решил позвонить Суляеву, чтобы узнать, зачем он пытался со мной связаться.
Трубку он взял моментально:
- Слушаю вас, - с тревогой в голосе сказал Суляев.
- Николай Владимирович, вас беспокоит Роман из института, я сегодня у вас был.
- Да! Приветствую! Я вам звонил! Вы только ушли от меня, в ванной опять загудело что-то. Я посчитал, что вам будет интересно. Когда ко мне люди приедут?
- Я сам только приехал, еще пока не говорил про вас с начальством. Гудело так же, как и вчера, когда прибор оплавился?
- Да! Даже громче! Раньше такого не было. Как будто рычание какое-то. Пожалуйста, поторопитесь.
- Сделаю все, что в моих силах, ждите звонка, - сказал я и повесил трубку.

Дело Суляева пробуждало во мне интерес с каждой минутой. С каждой новой, пусть и незначительной, информацией от меня отдалялся мой скептический настрой.
Но я был уверен, что я не узнаю, чем закончится дело. По крайней мере, не узнаю сразу. На момент, когда дело закроют, я буду находиться где-нибудь на окраине и тестировать очередную квартиру с «летающими книгами», общаться с сомнительными жителями этой квартиры и заполнять скучные отчеты.
Мне хотелось все бросить и поехать на Шумилова, заглянуть в эту ванную и услышать, наконец, лично это гудение. Но я хорошо понимал, что это не в моей компетенции. Как только я сдам отчет, профессор направит к Суляеву людей другой специализации.
И снова становилось как-то дискомфортно от того, что я не мог найти себе оправдания. Откуда во мне взялся такой энтузиазм? Нет, мне, действительно, в какой-то момент стало интересно, но не до такой степени. То непонятная паника, теперь это острое желание во всем разобраться.
Все же, быстро перечитав свой отчет, я решил не идти против правил.

Постучав в дверь профессора, и услышав его обычное «да-да», я прошел в главный кабинет НИИ и протянул Игнату Николаевичу отчет.
Профессор, не говоря лишних слов, взял бумаги и стал их изучать. Я же стоял рядом и ждал, пока он разрешит мне вернуться за свой стол. Это была обычная процедура. Поскольку работников моего профиля у нас не так уж и много, на стол профессора в день ложится не более пяти отчетов, которые он тут же читает в присутствии сотрудников. И если его все устраивает, отчет передается в следующие руки (если дело еще ведется) и так до тех пор, пока дело не закроют.
- Роман, а почему вы не внесли в свой отчет показания тетометра? – Дочитав, спросил профессор
- А я точно не знаю… то есть знаю… - замялся я, - нет, все-таки, не знаю. Не знаю что именно на тетометре.
- Вы меня удивляете, Роман. Вот, у вас тут написано, в графе «Анализ», цитирую: «Тетометром был зафиксирован». А дальше пробел. Если ничего, то так и пишите. А если что-то зафиксировали, то тут уже нужно показания записывать. Так что же вы там такое зафиксировали?
- Я флэшку на анализ отдал, Игнат Николаевич, - неуверенно начал я, - совсем скоро мне скажут, в чем дело, и тогда я впишу это в отчет.
- Хорошо, Роман, ждите результата, - профессор протянул мне отчет и добавил, - вписывайте результат в отчет и, если посчитаете нужным, вернитесь к клиенту для дополнительного тестирования.
Я вышел из кабинета профессора и сразу направился к умникам.

Дверь в их офис находилась сразу за моим столом, и так получалось, что я всегда сидел к ней спиной. По этой причине, я часто не замечал, когда они выходили от себя.
В этот раз их дверь была приоткрыта, и я сразу заметил, что все трое на месте. Подойдя к Ботанику, я спросил:
- Ну как, флэшку уже просмотрели?
- Да, - уверенно сказал Ботаник, - и, знаешь, видимо, тебе придется еще раз вернуться к своему клиенту. Впрочем, посмотри сейчас провода тетометра у основания, случайно, не оплавлены?
Я кивнул, быстро подошел к своему столу, вытащил из дипломата тетометр, осмотрел провода и, обнаружив, что провода, действительно были оплавлены, вернулся к умникам.
- Да, оплавлены провода, - обратился я к Ботанику.
- Ну вот и все, поврежден отчет. Фактически, тут произошла полная инверсия. Его надо рассматривать не как зашкал, а, наоборот, как отсутствие любой активности. Впрочем, кроме нескольких моментов, когда у тебя тут все на ноль падало – вот это как раз и была фиксация чего-то необычного. Но мы с этим позже разберемся, а ты давай,  бери «магнит» и снова к своему Суляеву. Кстати говоря, что тебе Игнат за тетометр сделал?
- Я пока еще не говорил ему. Все, парни, спасибо за наводку, побежал я.

С чувством восторга и, почти заметной улыбкой на лице, я добежал до склада, быстро заполнил нужные бумаги, взял «магнит» и быстрым шагом направился к метро.
«Магнит» - это тоже один из наших немногочисленных приборов для более точной идентификации аномалий. Это такая небольшая черная пластмассовая коробочка, от которой идет провод, заканчивающийся железным штырем. На этой коробочке есть надпись О.К.О.Э., что расшифровывается, если я не ошибаюсь, как Определитель Концентрации Отрицательной Энергии, что, собственно, и является правильным названием прибора. Но это устройство мы всегда называли «магнитом». А все потому, что когда прибором фиксируется эта самая концентрация, его выходную ручку начинает притягивать в искомое место словно магнитом.
Я сразу понял, почему Ботаник предложил мне использовать «магнит». Все аномалии (во всяком случае, которые рассматривает наш НИИ) делятся на две основные категории – аномальные зоны и аномальные сущности.
Тетометр, конечно, больше заточен под аномальные зоны, а вот «магнит» как раз предназначен для выявления сущностей.
Значит, не выявленная тетометром общая аномалия ванной комнаты как зоны указывает на возможное присутствие аномальной сущности в помещении. В довесок идут два скачка на графике.
Немного смущало то, что тесты на три активности ничего не показали, впрочем, я сам не сильно им доверял.

На часах было без четверти час и вагон поезда, в который я зашел, оказался практически пустым.
Сев на свободное место, я положил дипломат себе на колени, достал из внутреннего кармана блокнот и ручку и, положив блокнот на дипломат, стал чертить небольшую схему.
В верхнем правом углу я написал «Сложная», сразу под этим «стол», заключил каждое слово в прямоугольник и по такому же принципу напротив Сложной вписал Суляева, а напротив стола ванную. Затем провел от Сложной стрелку вниз до стола, а от Суляева так же до ванной.
После этого я остановился и стал думать, возможно ли добавить сюда еще одну или несколько стрелок, указывающих на какую-либо связь.
Аккуратно и неуверенно я соединил стрелкой Суляева и стол. Но, быстро вспомнив, что Суляев не имеет никакого отношения к символам на его столе, я зарисовал эту стрелку.
Я решил, что стоит снова перечитать дело Сложной и, едва я попытался открыть дипломат, как, по своей неосторожности, я выронил ручку. Она покатилась по прямой линии, но быстро уперлась в чей-то ботинок. Пожилая рука подняла ручку и протянула ее мне.

- Спасибо, - сказал я, глядя не на человека, который протягивал мне ручку, а куда-то на его запястье. Поблагодарив его, у меня тут же промелькнула мысль, что это было бессмысленно, так как шум поезда полностью заглушил мои слова.

- Это вам спасибо, Роман, - произнес пожилой человек. Я удивился тому, насколько хорошо я его слышал. Помимо этого, его голос показался мне очень знакомым.
Я медленно поднял взгляд и увидел, что напротив меня сидит профессор.
- Большое вам спасибо, Роман, - спокойно продолжил он, видя мое замешательство и удивление, - спасибо за то, что не сказали мне про испорченный прибор. Спасибо вам за то, что не проинформировали меня о данной поездке. Спасибо, что не поделились со мной своими мыслями о возможной связи вашего дела с делом №4726.
- А меня еще в чем-то подозревал, - раздался голос справа. Я сразу же узнал голос Суляева. Повернув голову, я увидел, что он сидит рядом со мной. Суляев презрительно на меня посмотрел и продолжил, - на себя бы сначала посмотрел. Это тебе у меня страшно стало. Это ты паниковал, а не я. Это мне стоило тебя в чем-то подозревать, а не наоборот. Я вызываю человека из сомнительной организации, который еще говорит мне про какие-то пункты в договоре, намекая на то, что меня могут выселить, а потом еще этот человек смеет думать, что я слишком нервный?
- А зачем строить из себя кого-то, - услышал я слева, резко обернувшись, я тут же увидел соседку Суляева с нижнего этажа, - журналистом себя назвал зачем-то. А я старая больная женщина, вижу плохо и что, значит, теперь этим пользоваться можно?
- А он так всегда, - сказал человек, сидевший напротив меня, рядом с профессором. В нем я узнал нашего охранника, - лишний раз пропуск достать тяжело, а то, что мне совсем не легко таких, как ты останавливать каждый раз, не подумал?
- Конечно, не подумал, - услышал я голос Леночки, - ему бы все шутки шутить и на чувствах играть. А, может, я всегда ждала, что ты пригласишь меня куда-то? Может, мне надоела эта скучная обыденность в офисе! Конечно, ты про это не думал, ты думал только о себе. Ты же такой важный сотрудник, куда тебе до простых секретарш.
- Делаешь вид, что наш уровень знаний проверяешь, а сам не можешь признать, что ты просто ничего не знаешь, - снова раздался голос справа. Это из дальнего конца вагона, по направлению ко мне шли умники. Говорил Молчун, - ты чем-то интересуешься, деловито с чем-то соглашаешься, а сам без нас и шагу ступить не можешь. Ты считаешь, что у нас скучная работа, что мы офисные крысы, а ты такое важное звено института, весь в делах и разъездах. Ничего подобного, основная часть института держится на основе проделанной нами работы, а не станет тебя и других «важных» персон твоего отдела ни кто и не заметит. Ты же, элементарно, даже не знаешь, как нас зовут. Так, с чего же тогда, мы должны уделять тебе наше время?
- Почему же? Как меня зовут, он знает, - язвительно сказал Стас.

Умники засмеялись, а вместе с ними начал смеяться и весь вагон. Смех был очень громким и пугающим потому, что смех всей этой толпы звучал как одно целое. Каждый смешок они все издавали одновременно, слаженно и не отставая друг от друга ни на секунду.

У меня стала кружиться голова. Я не мог объективно оценить происходящее. Я закрывал на несколько секунд глаза и, открыв их, продолжал видеть эту странную и безумную картину. Тяжесть десятков взглядов невыносимо давила на меня, а я продолжал закрывать глаза и повторять себе, что это сон.

Мне становилось все хуже и хуже, а в голове непрерывно прокручивалось каждое слово, которое было сказано в мой адрес этими людьми. Было неприятно, стыдно, страшно…
Наконец смех стал стихать. Но стихал он как-то неестественно. Как будто кто-то просто убавлял громкость.

Когда он полностью пропал, я открыл глаза. Передо мной была темнота.
«Я ослеп? Я ослеп и оглох? Что вообще происходит?» - думал я.
Всем телом я испытывал непонятное ощущение, которое, определенно, мне не нравилось. Желудок сводило. Дышать было тяжело. Попытавшись пошевелить рукой, я понял, что у меня просто все затекло и, к тому же, я нахожусь в лежачем положении.

- Да все с тобой в порядке. Ну, почти в порядке, - раздался голос откуда-то сверху. Голос был довольно сильно похож на мой собственный. Разве что он был немного более басист и звучал несколько приглушенно.
- Что со мной? Где я? Почему я ничего не вижу? Кто ты? – Взволнованно произнес я.
- Ты, не падай только… Хотя как ты упадешь, ты же и так лежишь, ха! Короче говоря, ты в гробу. Под землей.
- Что? – Я испытал такой сильный шок, что едва не потерял сознание, - Как я оказался тут?
- Тихо-тихо. Дыши ровно, у тебя итак тут кислорода кот наплакал. Ха, представляешь котов, плачущих кислородом? Ха-ха!
- Ты еще шутишь? Ты кто такой? Как я тут оказался? Ты мне можешь помочь? – Собрав все силы, я все же овладел своей рукой и, попытавшись ее выпрямить, действительно уперся во что-то твердое. В то, что это была крышка гроба, мне верить не хотелось.
- Давай мы с тобой вместе вернемся в прошлое. Вот смотри, что мы видим? Ты заходишь в гости к Николаю Владимировичу Суляеву, так? Так. Что мы видим дальше? А дальше Николай Владимирович тебе говорит, сейчас процитирую, - послышался кашель, после чего тот голос, который слышал я, сменился голосом Суляева, - «Я привязываю к ноге веревку, а другой ее конец оставляю в комнате. Только так я могу оттуда выбраться. Когда это все начинается.… Только так я могу отличить иллюзии от реальности», - после этого он сделал небольшую паузу, снова прокашлялся и продолжил говорить тем голосом, каким он был изначально, - Вопрос на засыпку: что будет, если зайти в ванную Николая Владимировича не привязывая веревку к ноге? Не утруждай себя, я сам отвечу. Варианта тут три: ты обгоришь, ты захлебнешься, ты впадешь в кому. Надеюсь, ты из прошлого в наши дни еще не вернулся? Нет? Вот и хорошо, потому, что мы с тобой продолжаем следить за развитием событий. Что же ты делаешь дальше?  Ты достаешь свой прибор и заходишь в ванную. Ха-ха! Достал прибор и в ванную, так и надо! Ха-ха! Ну, так вот, заходишь ты, как ни в чем не бывало, а сделать-то ты кое-что забыл! Веревочку-то не привязал! Несмотря на то, что не прошло и пяти минут после предостережения Николая Владимировича! Что дальше? Вот, сам мне скажи, давай, что дальше было, - голос смолк. Я понял, что он не шутит.
- Дальше я поехал обратно в офис, - почти шепотом сказал я.
- Ну, так не интересно. Поехал он в офис. Сперва тебя Николай Владимирович из ванной вытащил. Так? А вот и не так! Ты, как только зашел туда без веревочки-то, так сразу плашмя и упал. В кому ты впал моментально. А наш многоуважаемый Николай Владимирович что? А ничего, он хозяйственный мужик. Хозяйственный и трусливый. Испугался он скорую тебе вызывать. Подумал, что его вместе с тобой заберут. Тебя в больницу, а его в милицию. Пульс пощупал – не нашел. Правильно, а как он его найдет, если даже не знает, где щупать, ха-ха! Он же сам на токаря учился, а не на врача какого-нибудь. Так вот, а еще у Николая Владимировича есть друг один, который на кладбище работает. Вот он ночи дождался, приятель его приехал, тебя они вынесли, привезли на кладбище и, собственно, вот он ты. И, кстати, чуть не забыл, нет, я тебе помочь не могу.
- Не может быть, - произнес я, задыхаясь то ли от недостатка кислорода, то ли от только что полученной информации, - не может быть, - снова повторил я, - меня из института должны были искать. Сколько я тут уже? Сутки?
- Трое. Ты крепкий. Организм у тебя крепкий, то есть. Я думал, как раз сутки и протянешь. К тому же, совсем не ожидал, что в себя придешь. А из института тебя искали. Ну, как искали? Позвонили Николаю Владимировичу, спросили, когда ты от него ушел, а он в отказ! Сказал, что ты к нему вообще не приходил. А родни у тебя нет, друзей, как таковых, тоже, институт твой закрытый, бумаг подтверждающих, что ты там работаешь, тоже нет. Короче говоря, если и спохватятся, то хорошо, если через неделю. Забегая вперед, могу тебя заверить, что никто из дома Николая Владимировича не видел, как он с товарищем тебя ночью увозил и, тем более, как ты к нему днем заходил.
- Это тебя я видел в тот вечер?
- Что? Когда? А-а-а, - протянул голос, - я понял, про что ты. Нет, какого меня-то? Ты ботана и видел. Ну, как ботана? Ну, в голове твоей он родился, скажем так.
- Что за иероглифы были на столе Суляева и Сложной? Что они значат? – я чувствовал, что сознание медленно отключается. Говорить было все труднее.
- Да какие иероглифы? Упаси тебя… - голос запнулся, - эх… Пойми, не было никакой Сложной, никаких иероглифов, никаких показаний ты не снимал, никаких странных совпадений ты не замечал, никаких умников не существует. Нет, умники существуют, ха-ха. Это я опять шучу. Короче говоря, все реальным было до тех пор, пока ты в ванную не сунулся без веревки. С тех пор все события развивались исключительно в твоей голове. Сам разве не замечал, как мир вокруг тебя стал меняться? Не замечал, как время текло быстро, а когда тебе нужно было, то оно, буквально, замирало? Не обращал внимания, что в метро ты всегда ехал в вагоне с одними и теми же людьми? Как люди изменили стиль общения, как они отношение к тебе поменяли, как различные факторы стали тебе на руку играть, не заметил? Это все потому, что ты сам так хотел. Но ничего этого не было. Реальность была три дня назад и есть сейчас.
- А ванная? Что с ванной?
- Ну, ванная вполне реальна. Тебя, наверное, интересует, почему люди после ванной в такие вот плачевные ситуации попадают? А я скажу почему. Потому, что мозгов у людей нету. Николай Владимирович всех всегда предупреждал, чтобы без веревки туда ни-ни!  А они все равно туда лезут и сами же потом и страдают. А кто виноват в том, что они страдают? Они и виноваты. А если интересно, почему это все происходит, помимо того, что мозгов у вас нет, то я отвечу – потому, что я так хочу. У меня таких «ванных» по одной только Москве штук двадцать. Назовем это «ловушкой на людей». Нет, лучше так: «Ловушкой на безмозглых людей», ха-ха. Конечно, попадаются они не регулярно, но время от времени такие вот, вроде тебя и попадаются. Я-то, вообще, обычно эти свои ловушки в заброшенных домах ставлю, а ванную комнату в жилом доме в качестве эксперимента выбрал. И, знаешь что? Она работает лучше всех остальных вместе взятых. А знаешь почему? Потому, что в заброшенных домах некому сказать тебе: «Не вздумай туда заходить». Да, ты хочешь узнать, а причем тут веревка? Да не причем. Просто нельзя же мне было хозяина квартиры сразу забирать, а он решил, что веревка его спасет, ну я и сделал ему такую вот защиту своеобразную веревочную. Думаю, пускай порадуется, ха-ха.
- Кто же ты такой? – прошептал я. Вместе с осознанием моей беспомощности в данной ситуации, на меня навалилось чувство глубочайшего отчаяния. Возможно, самый захватывающий и богатый на события день моей серой жизни, оказался плодом моего воображения. Да еще и понимание, что я почти ничего не успел сделать в этой жизни и вот он – конец, убивало всякие надежды. Хоть мне это и абсолютно ничем бы не помогло, но я хотел знать, с кем я говорю.
- Тихо-тихо ты, береги силы и кислород. Впрочем, силы тебе уже ни к чему.
- Кто ты? – снова прошептал я.
- Знаешь, если я тебе задам встречный вопрос, ты же сам на него толком ответить не сможешь. Человек ли я? Нет, не человек. Реален ли я? О, да, еще как реален. Видят ли меня окружающие? Сугубо, по моему желанию. Слышит ли меня сейчас кто-нибудь, кроме тебя? Нет, не слышит. Исчерпывающе?
- Ты так и не ответил, кто ты? – собравшись, спросил я уже в голос. Дыхание немного перехватило, перед глазами возникли желтые круги. Я начинал терять сознание.
Ответ не последовал. Но было ощущение, что тот, кто со мной говорил, находится где-то совсем рядом, пристально смотрит на меня и злорадно улыбается. Ждет, пока сознание меня покинет и в предвкушении потирает руки.
- Кто ты? – что есть мочи прокричал я.


«Кто ты?» - эхом разнеслось по кладбищу. Старенький сторож вздрогнул, налил себе сто грамм водки, выпил, поморщился, занюхал небольшим куском черного хлеба, поежился, встал и закрыл дверь плотнее.
Подобные крики он слышал почти еженощно, но, не смотря, ни на что, он никак не мог к этому привыкнуть.

Прибавив звук на старом радио, он снова поежился, боязливо посмотрел на дверь, затем перевел взгляд на окно и стал ждать рассвета.
К счастью для него, остаток ночи он провел без лишних волнений, и до самого утра больше ничто не нарушало гробовую тишину кладбища.