Пусть Господь благословит вас Очерк

  - А вы, простите, как на нас вышли, почему именно к нам позвонили? - Голос спрашивающего был каким-то напряжённым, если не сказать – настороженным. Но как-то неловко было признаваться директору, что ткнулся я к нему совершенно случайно, потому что в общем списке предложенных, школа эта оказалась первой.
  - Да вот, в городском Комитете образования подсказали, - на ходу импровизирую я. – Меня интересует внеклассное воспитание школьников.
  - А-а-а, - голос в телефонной трубке заметно потеплел. – Приходите непременно, ждём.

  Специальная коррекционная школа-интернат № 3 для детей с задержкой умственного развития находится в Краснооктябрьском районе города Волгограда. Не в самом уютном, может быть, месте, но, в принципе, удобном – в десяти минутах спокойного шага от трамвайной остановки. Внешне пятиэтажное, красного кирпича здание школу вроде бы и напоминает, а в то же время и не очень. «Секрет» раскрылся позже: строили общежитие для интерната, ну, а получилось «как всегда» -  школа-интернат.
 
  Директор, заслуженный учитель школ России Хлестунов Борис Дмитриевич, встречает радушно:   
  - По внеклассному воспитанию вы прямо в точку попали: без этой деятельности в школе-интернате вообще нельзя обойтись, а во многих её направлениях мы просто «пионерами» являемся. Но – знакомьтесь: заместитель директора по учебной работе Сахарова Вера Семёновна; заместитель директора по воспитательной работе Фимушкина Галина Анатольевна; заместитель директора по эстетической работе Казанкова Антонина Владимировна.
Школе нашей уже 32 года. Но до 1967 года она была общеобразовательной и лишь потом стала специализированной. В образовательной деятельности реализуем общеобразовательную и специальную программу для обучения умственно отсталых детей, учитывая их интеллектуальные возможности. На сегодняшний день в школе обучаются 290 учеников, при предельной численности по плану 268.
  - Вы знаете, даже для меня, журналиста, на своём веку много разных школ повидавшем, контингент ваших учеников несколько необычен. Нельзя ли, для начала, на эту тему поговорить: кто они, какие, как вы с ними управляетесь? – Задаю первый вопрос.
Так как отвечали все, причём весьма эмоционально, я, суммируя их ответы, выяснил для себя следующее.
 
  Самая главная отличительная особенность их воспитанников от учеников в обычных школах («массовых» – как здесь говорят) – это выход всех детей на 100% из неблагополучных семей. И даже, что удручает особенно, наблюдается преемственность в поколениях. Директор даже специально подчеркнул: «У нас учится очень много детей, родители которых заканчивали нашу же школу».
 
  Интеллект всех детей нарушен. Не отсутствует, а именно нарушен. Правда, в разной степени. Олигофрения, которая в последние годы опять стала называться умственной отсталостью, специалистами подразделяется на лёгкую, умеренную, выраженную и имбицильность. Все эти степени в школе есть. Потому и учебная программа здесь значительно ниже программы обычной школы. «Наши, заканчивающие восемь классов, это на уровне четвёртого класса массовой школы» - жёстко звучит определение, не правда ли? В классах с первого по четвёртый обязательны ритмика, логопедические часы, лечебная физкультура.
 
  33 ребёнка обучаются на дому. Причина: кроме умственной отсталости, в той или иной степени, у них плюс какое-то другое заболевание. Это и церебральный паралич – самостоятельно передвигаться не могут, и недержание – энурез или энкапрез или психопатоподобное поведение, ярко выраженное.
 
  - Вы бы видели, какие дети к нам поступают, - говорит Вера Семёновна. – Прежде всего, мы читаем протоколы медико-квалификационной комиссии, а там: обобщать не умеет, на вопросы отвечать не умеет, читает плохо, считает ещё хуже. А личико – ангелочек! И начинаем с ними работать. Знания знаниями, а только основная работа, дающая рычаг к развитию их интеллекта – внеклассная. По школьному коридору идёшь и так и слышишь с разных сторон: «Здрассьте!», «Здрассьте!». Да ещё не по одному разу. Я сегодня спускаюсь по лестнице с урока, девочка из девятого класса говорит мне: «Здрассьте, Вера Семёновна!». Я отвечаю: «Здравствуй! Но мы с тобой уж дважды сегодня поздоровались». «Ну и что, и третий раз можно», - отвечает она.
 
  - Шесть лет назад, - посмеявшись вместе со всеми, перехватывает инициативу Борис Данилович, - под патронажем Волгоградского Государственного педагогического университета мы пошли на эксперимент в области эстетического воспитания наших детей. Под эту программу в учебном плане мы кое-что убрали, кое-что прибавили. Например, часы математики и истории мы подсократили. Зато ввели уроки танцев. Уроки рисования были до шестого класса, мы их продолжили и в восьмом. Нравственно-эстетическое воспитание, как предмет, было с пятого по девятый, мы ввели со второго. Ни артистов, ни художников из них мы не готовим, но навыки хорошего поведения, воспитания, понимание красивого стараемся привить. А это как раз то, чего нашим детям, даже здоровым, порой не хватает.
Бывает, в наши шестые–седьмые классы приходят дети из обычных школ. Случай, конечно, исключительный, но иногда приходят с направлением медицинской комиссии. И когда такой ребёнок появляется в классе, сразу же видна огромнейшая разница между нашими детьми и пришедшим. Огромнейшая! Потому что в обычной школе такие дети, которых впору направлять к нам, это обычно «галёрка», это затурканные дети. В нашем же коллективе педагогов и воспитателей, «дурак» - самое бранное слово. Уделяя эстетическому воспитанию наших детей более пристальное внимание, мы как бы культивируем в них чувство полноценного, нормального человека.

  - Конечно, - дополняет Галина Анатольевна, - результаты нашей работы с детьми проявляются, прежде всего, в степени их поведения вне классов. Ведь посмотрите, на всех смотрах художественной самодеятельности, на всех конкурсах, на всех слётах «артисты» наши (из любых классов!) занимают 1-е места уже в течение ряда лет. И не только в городе, но и области. А в области подобных школ-интернатов 17. Естественно, мы их много тренируем, даже натаскиваем! Но и в обычной жизни так: кому-то один раз достаточно сказать, кому-то и десяти мало. А наши тренируются (пусть и с нашей помощью) до той поры, пока не достигают результата. Какого? Вы увидите сегодня в 15-00. У нас в школе начинается «неделя театра» и сегодня пятые классы показывают первоклашкам свою сказку.
 
  Немного забегая вперед, скажу, что на спектакле я, конечно, побывал. Актовый зал – комната 50–60 квадратных метров, битком набита разномастно разодетой малышнёй. Против ожидания не галдят, не визжат, не капризничают. Мордашки очень приятные, глазёнки осмысленные. Всё внимание вперили в крохотную сцену, где интригующе в статических позах, за неимением занавеса, замерла сказка «Репка», персонажи которой, мужественно перенося неподвижность, «ожить» были готовы в любое мгновение. Но вот гуляющий над рядами шелест детских голосов перекрывает энергичное директорское вступление: «…Старшие ребята подготовили вам эту сказку. Вы ведь любите сказки?». Нестройно и робко в ответ: «Любим…, любим…». «А что же так тихо и недружно отвечаете? Может, сказки вы не любите и зря ребята вам подарок готовили? Так любите или нет?!». «Лю-ю-ю-бим!!!», - ох, как красиво ответил зал. Под аккомпанемент пианино и с помощью обожающей физкультуру Мышки, что она неоднократно и демонстрировала ребятам, Репка, наконец, была вытащена и образцы блюд из неё – условные – на подносе одним из артистов понесены в ряды зрителей. Красиво, трогательно, доходчиво.

  Но ещё до похода в «театр» директор школы «со-товарищи» продолжал удивлять меня, а то и восхищать примерами из жизни воспитанников то с помощью видеокассеты, то с помощью слов, а то и подтверждая свои слова на различных этажах этого необыкновенного дома. Да и как можно не восхититься вот этим, к примеру, решением коллектива преподавателей.
В 1991–1992 годах, когда в стране рухнул социализм, когда пионерские организации во всех школах рассыпались, «покувыркались» они может год, может два, потом пришли к выводу – нет, так не годится. Должна быть всё же в школе какая-то детская организация, которая детей бы собирала, организовывала, направляла и управляла, помогала им жить и учиться. И организовали тогда в школе свою детскую организацию с весёлым названием «Радость». Разбили на ступени - по классам - а во главе каждой ступени стал «командир». Тогда же стали практиковать заседания «штаба командиров». А сейчас, сравнивая сегодняшние заседания штаба с теми, первыми, признают с гордостью – прогресс очень большой. Если раньше «командиры» были пассивными, только слушали, но не всегда выполняли всё, что нужно и что с их же помощью намечалось, то сейчас они и выступают, и мнение своё сказать могут, и поспорить, и внести предложение, и даже замечание администрации сделать.
Теперь «командиры» с пятого по девятый классы включительно каждый четверг в 14-00 собираются  в кабинете у директора и работают: обсуждают внеучебную работу школы.
 
  - Ну а, простите, Вас куда «задвигают» на это время, пока заседают? – Спрашиваю директора.

  - Меня? - Смеётся Борис Данилович. - Меня и моих замов «командиры» отстраняют в сторону, и мы сидим рот «на замке». А со штабом только наша организатор детского движения, Никоненко Наталья Николаевна общается. В младших классах свой штаб, но уже «командирчиков». Но эмоций там - ого! – побольше, чем у старших. Каждое заседание штабов протоколируется, скрепляется подписями, и моей тоже. А забот у них хватает: внутри школьные соревнования, работа комиссий, кружков. У нас отдельная комиссия контролирует работу столовой, отдельная содержание земельного участка вокруг школы, медицинская комиссия проверяет состояние спален, следит за общим порядком в школе. А кружков у нас – 24. Все дети, 100% охвачены той или иной внеклассной работой. Да вот Антонина Владимировна, «хозяйка» кружковой и всей внеклассной работы, лучше меня расскажет.

  - И расскажу! – подтверждает Антонина Владимировна. – Вот мы чуть позже поднимемся наверх и я покажу Вам Музей истории школы, Зал демонстрации достижений учеников нашей школы, Зал по кружковой работе. И Вы увидите, какие наши ребята умелые, трудолюбивые и способные, как много красивого они могут сделать. В наших кружках дети шьют, создают мозаичные рисунки из цветных стёкол, рисунки из соломы, мягкие игрушки прекрасные, лоскутную мозаику. Или новое направление – выжигание по ткани: кружева получаются – глаз не оторвать! Неожиданно, но мальчишкам более всего нравится вышивать и вязать макраме. Изделия наши мы всегда выставляем на слётах и выставках, и везде получаем 1-е места. Когда объявляем распродажу – так не успеваем выставлять, всё моментально расходится.
А какой у нас детский хор! Ведь наш преподаватель пения, Байцев Владимир Иванович, 30 лет нашей школе отдал. А ещё у нас танцевальный ансамбль, струнный оркестр народных инструментов, драматический коллектив уже упоминали, кукольный. И все они, хоть и на самодеятельном, но поверьте, на очень высоком уровне работают. А какая у нас великолепная библиотека – около 10 тысяч экземпляров художественной литературы и учебников. Книги сами же ребята в картонажно-переплётной мастерской поддерживают в образцовом порядке. А наша библиотекарь, Шалина Марина Аркадьевна – чудесный человек! Она детям как бы семинары ведёт: о добре, о любви, библейские истины самые известные растолковывает, без которых мы и так не живём, а она детское внимание на них акцентирует
Конечно, Антонина Владимировна увлекается, я это понимаю. Но немного позднее, в Музее истории школы я прочитаю на настенных плакатах: «1991 год – школа, организатор городской спартакиады специальных школ посвященной 100-летию развития Краснооктябрьского района – 1-е место в футболе, 2-е в лёгкой атлетике»; «1998 год – участники областного конкурса «Школа года», получили звание «Школа года». И это только малая часть из переписанных мною дат.
 
  - Внеклассная воспитательная работа, - продолжает Антонина Владимировна, - ведётся у нас огромнейшая, иначе в такой школе и работать нельзя. Причём, в работе этой задействована вся администрация школы. Мы можем быть клоунами, Дедами Морозами, Снегурочками, мы с ними бегаем, резвимся, играем. Директор наш великолепно читает стихи, поёт песни. Привлекаем и родителей, хотя это уже и сложнее.
 
  Меня радостно извещают, что и настоящие артисты не забывают их детей. Часто приглашают на свои выступления Областной кукольный театр, Волгоградский ансамбль «Реченька», а три года подряд местный ТЮЗ обслуживает их Новогодние ёлки. Когда в местном цирке новая программа, первый день выступления отдаётся всем школам-интернатам. Да и Московский цирк с проспекта Вернадского, когда бывает, так же поступает.
 
  И это всё: выезды в театры, в цирк, как справедливо считают преподаватели школы-интерната, конечно же, тоже элементы внеклассной работы.
 
  - А есть ли у вас ваши собственные наблюдения о влиянии вашего, как вы определили, экспериментирования в нравственно-эстетическом воспитании детей на их развитие, духовный рост и вообще дальнейшую жизнь? Проводится ли мониторинг в этой области? – Задаю им очередной свой и, чувствую, не совсем простой вопрос, потому как лица собеседников сразу посерьёзнели.
 
  - Конечно, такие наблюдения есть, - чуть помедлив, отвечает директор. – Но вопрос сложный и ответ будет соответствующий, пространный.
  Вот мы начали выпускать три восьмых класса и один девятый, экспериментальный, хотя в учебном плане его и нет. Но из всех восьмых классов мы отобрали в девятый самых способных для дальнейшего повышения их интеллектуального уровня. И эти ребята, наши самые верные помощники. И, пожалуй, - самое главное. В понедельник наши дети, от воскресного общения с родителями, в школу приходят зачастую голодными. Если у нас мы их худо-бедно, но четыре раза в сутки покормим, то у родителей они (а у 16 человек только опекуны) едят, дай Бог два раза. Да и то – какая там еда… Вот и хочется их немного подольше в школе подержать или, если хотите, поддержать…
 
  - Они же все из самых неблагополучных семей, - не выдерживает Вера Семёновна. – И если бы у нас была просто школа с продлённым днём, если бы и мы, как и их родители, махнули на них рукой и ограничивали свои обязанности только учебным процессом – мало было бы толку от такого воспитания. Точнее – никакого. Только самый широкий процесс внеклассного воспитания, постоянная вне класса работа с ними, в максимально широком её охвате, может дать и даёт свои плоды. Потому они у нас и под круглосуточным наблюдением.

  - Ну, так вот, - размеренно продолжает Борис Данилович. – Закончила у нас недавно девять классов Маша Бошарова. Сами понимаете, не спроста она училась в нашей школе. Но сейчас она в «Аленьком цветочке», городской самодеятельности, поёт, читает стихи. Часто бывает у нас и всегда ребятам приносит прекрасные подарки. Только одно можно сказать – чудная (с ударением на первом слоге – А.А.) девочка! Хотя, казалось бы, с интеллектом не высоким, а вот душа у неё – высокая. Возможно, и судьба её дальнейшая будет по её заслугам, хорошая. Дай-то Бог!

  - А Таня Зыкова! – теперь не выдерживает Антонина Владимировна. – Она сейчас учится в училище на повара, но в Доме культуры Гагарина, как и в школе когда-то, до сих пор танцует индийские танцы. И никогда не отличишь её от девочек, закончивших обычную школу.
 
  - Да, - словно и не замечает нарушения субординации директор, - наши дети после школы поступают в профтехучилища: строительное, кожгалантерейное, железнодорожных рабочих. Причём, уже в феврале начнут наезжать мастера, берут ребят с большой охотой. А в училищах даже организуют специальные группы для обучения наших выпускников. И все их хвалят: мы больше предпочитаем работать с вашими детьми, чем с другими. Но вот после училища наступает пора распределения по рабочим местам, и начинаются муки наших детей и нас. Дело в том, что после школы, после ПТУ дети наши - с таким стремлением к труду, с таким умением трудиться - чаще всего остаются на обочине жизни. Из двух претендентов на рабочее место: нашего - умственно немного отсталого, но прилежного и исполнительного, и полноценного - но ленивого и к работе не приспособленного, обычно работодатели берут более полноценного. Не понимают они, к сожалению, что наш-то как раз и надёжнее был бы на том рабочем месте - даром, что он не совсем полноценен согласно официальным бумагам. Но чиновники не доверяют нашим уверениям, и обижаться в этом на них смысла нет, стереотипы чаще сильнее.
 
  Нам всем, нашим детям остро нужна социальная служба, занимающаяся устройством подобных детей в их дальнейшей жизни после школы. Такой службы нет.
 
  Речь не идёт о насильственном, приказном трудоустройстве наших выпускников на каком-то производстве. И толку не будет от подобных решений, да и невозможно это, наверное. В Америке на заводах Форда для таких вот людей созданы специальные цеха. Цеха! Всесоюзное общество глухих на наших заводах – Ижорском, Балтийском, например, - имеют цеха, где работают только глухие. А наши, союзные ещё, общества слепых? Они объединены! Пусть далеко не все, но многие работают, приносят пользу себе и государству. И не пополняют численность бомжей, преступников, наркоманов и проституток. Почему же нашими людьми никто не занимается?!

  О такой социальной службе, предназначенной помочь подобным детям, идут пока одни только разговоры. Скажу грубее – болтовня. А наш бывший ученик, в течение стольких лет и ценой таких затрат, материальных и моральных, подготовленный нами к другой жизни, как правило возвращается в свою семью, где растут 2 – 3 таких же по развитию ребёнка, да такие же и родители. Всё, для него с выходом из школы или ПТУ, жизнь закончилась. А через несколько лет в подобные же школы-интернаты придёт уже новое их поколение. И что же – опять мы работаем на преемственность?

  М-да. Такого «мониторинга» я никак не ожидал. И, очевидно, прочувствовав моё состояние, Борис Данилович бодрым тоном восклицает:
  - Но мы верим, как и когда-то, в светлое будущее наших детей! Давайте, наконец, пройдём по школе, и мы расскажем вам, как выкарабкиваемся из своего не сильно завидного положения и покажем наше главное богатство – детей.

  В коридорах школы красочные плакаты. На видном месте «Режим дня»: «Подъём – 7-00» - однако… «Пребывание на воздухе – с 14-30 до 17-00» - нормально. «Сон – 21-00». В середине и «Обед», и «Занятия в школе», и много чего другого. Ностальгически пахнуло стародавним духом пионерских лагерей. А всевозможные обращения к ученикам с плакатов, под стеклом спортивные кубки и грамоты - как не вспомнить старые, добрые (ну, кому как, конечно) времена советской школы.
 
  Мимо то и дело проходят дети. И действительно: «Здрассьте – Здрассьте», «Здрассьте – Здрассьте», - пустячок, а приятно.
 
  Столовая удивила чистотой (и бедной опрятностью), особенно своими размерами, а ещё более пространством, совершенно свободным от потертых пластиковых столиков – как плац. «А здесь мы по понедельникам общешкольное построение устраиваем, - пояснил директор, - больше-то негде».

  Поднимаясь по этажам, натыкаемся на межэтажный проход с женщиной на стуле посередине.
  - У нас первые–четвёртые классы находятся в отдельном крыле здания, куда доступ остальным школьникам запрещён, - объясняет ситуацию Борис Данилович. – Дело в том, что здание это строилось не как интернат, а как общежитие для него. Поэтому здесь спортивного зала нет, актового зала нет. Как-то, конечно, приспособились, но… Если бы нам какой «волшебник» построил – территория-то есть - пусть маленький, но спортивный зал, да ещё хотя бы минимум спортивных снарядов там расставил; пусть крохотный, но бассейн, куда можно было бы залить чистую воду и устроить там хоть «лягушатник»; пусть небольшой, детей на сто, но свой актовый зал со сценой – вот бы мы ему в ножки поклонились всем коллективом, да «Во здравие!» каждый понедельник пели не в столовой. Но пока подобное волшебство не про нас.
 
  На пятом этаже, куда всех пропустил бдительный страж с добрым лицом, находился жилой блок для младших: классы, детские комнаты с игрушками, туалеты и спальни. «Народ» как раз безмолвствовал, т.е. тихо сопел в подушки в послеобеденном сне (причём мальчики в своей спальне, девочки в своей). Сонно сопели, правда, не все, и няни в белых халатах тихонько гладили их по головкам. Вытянув шеи и взглянув на эту идиллию, мы чуть слышно удалились (полы, как успел заметить, хотя и жутко выщерблены, но от души густо замазаны краской).
 
  Заглянули в учительскую: квадратных метров 15–16, два стола, двадцать один стул, на стене полка с цветами и две заповеди учителю.

  Обстоятельно осмотрели школьные мастерские по всем пяти профилям: швейному, картонажно-переплётному, столярному, слесарному и штукатурно-малярному (временно закрыта по уважительной причине). Трудовому воспитанию в школе отводится чуть ли не половина учебного времени. «Можно бы и поменьше», - тихо прокомментировал за моей спиной чей-то женский голос.
 
  Потрясли Музей истории школы (на самом видном месте чуть склонённые два пионерских знамени, два горна и барабан: «Трам-тарарам! – Салют, Мальчишу!») и оба демонстрационных Зала. Конечно, не без помпезности, но это ж какая проведена работа, и хочется верить, большей частью руками учеников. Впрочем экспонаты Зала по кружковой работе никаких сомнений в этом не вызывают и уходить оттуда долго не хотелось.
 
  Внизу, в кабинете директора, ожидал ещё один сюрприз:
  - Знакомьтесь, это наша «изюминка», тот самый организатор детского движения. Будущий, как я полагаю, директор этой школы. – В голосе Бориса Даниловича слышится откровенная гордость. - Наталья Николаевна, покажите столичному журналисту ваш штаб.

  «Изюминка» (молодая, симпатичная женщина) улыбнулась. Молча развернулась и деловитой походкой пошла вперёд.
  - Мы находимся у входа в комнату с названием «Штаб командиров». Здесь вся наша деятельность наглядно отображена в плакатах, обращениях и фотографиях. Каждый год на слётах вспомогательных интернатов наша стенная печать занимает 1-е места. Да и вообще, по всем остальным видам соревнований тоже 1-е места занимаем…
 
  - Наталья Николаевна, - решился я перебить почти рапорт, - а вот не для протокола: как работать Вам с ними, с этими ребятами – не очень тяжело?

  - Нет, Вы знаете, не очень. – Тембр её голоса стал доверительнее, теплее. – Я в этой школе пятый год, а до этого работала в одной из районных администраций города. Тоже организатором детского движения. Придя сюда начала работать по той же программе, что и в общеобразовательной школе. Дети не «потянули». Но если к ним по-простому, не выдумывая ничего особенного, обычными словами, не пользуясь сложными словосочетаниями – они, в принципе, всё понимают и выполняют. На своем уровне. Поэтому, если о них судить по их уровню – с ними легко. То есть нужно уметь туда войти, в их уровень. Войти-то войти, но самому на него не опускаться, следить за этим.

  - Это что же, что-то типа «виртуальной реальности?».

  - Да, да, - смеётся. – Что-то вроде этого. А ещё нам в общении с нашими учениками помогает элемент игры. Например, 2-е и 3-е классы называются у нас «Семицветиками»; 4-й – «Волгорята»; 5-7-е - «Город Мастеров»; 8-9-е – «Алые паруса» или «Клуб старшеклассников». Вроде ничего особенного и довольно бесхитростно, даже может показаться примитивно на слух не посвящённого человека. Но поверьте - это то, что нашим детям и нужно: простые чувства, простые и ясные отношения.
 
  Вот тебе и «изюминка», думал я искренно благодаря Наталью Николаевну за интересную беседу. Ведь и действительно – хороший директор в будущем, если в «рапорта» не уйдёт.
Чуть ранее, в книге записей почётных гостей школы среди множества прочих увидел одну, безымянную: «Пусть Господь благословит вас!».

  «Эх, - в ответ на моё любование этой строкой горестно вздохнул Борис Данилович, - нам бы хоть финансирование школы до нормы довели». От всей души присоединяюсь как к первому, так и ко второму. И благодарю за всё.
 
P.S.
Этот очерк был написан в 2000 году и предназначался для «Учительской газеты» и для газеты «1-е сентября». По разным причинам он на страницы этих изданий так и не попал, хотя и там и там, было, пошёл в вёрстку. А у меня до сих пор осталось чувство вины перед этой славной школой – им так хотелось прочитать о себе на страницах центральной прессы… И теперь, восполняя пробел, я помещаю так и неопубликованный нигде очерк в этот сборник и надеюсь, что рассказ о столь необычной школе, её учениках и их общих проблемах будет интересен широкому кругу читателей.