Под одеялом

Мальчик рос чрезвычайно впечатлительным. Бурная фантазия заостряла и гигантизировала поступающие извне образы. Читая приключенческую литературу, того же Жюля Верна, он как наяву видел сгрудившихся в тесном гроте не указанного на картах острова промокших воздухоплавателей, пытающихся разжечь костерок единственной оставшейся спичкой. Он чувствовал металлический запах добрых советских роботов из белозубой веснушчатой фантастики Кира Булычева. Слушая грампластинку со спектаклем «Остров Сокровищ», он слышал, как чайки с криками садятся на бушприт «Эспаньолы», а пиратская жажда сокровищ и страшных приключений передавалась мальчику, заставляя его возбужденно дрожать.

До поры до времени мальчик не знал, что помимо образов светлых и притягательных, существуют и тревожные, опасные и попросту страшные. Так в кинотеатре он как-то впервые посмотрел «Кинг-Конга». Появление из леса гигантской обезьяны, с хрустом ломающего толстые стволы деревьев, заставило мальчика в ужасе съежиться в кресле. До конца фильма он не убирал от глаз ладони. В течение нескольких дней он не мог уснуть. Он физически слышал шумное дыхание Кинг-Конга, и зарывался с головой под одеяло.

Скоро он попал на просмотр еще несколько американских фильмов ужасов, обильно наводнивших, подобно домашним муравьям, ставшие популярными видео-салоны. Мальчик старался не поднимать глаз на экран, чтобы не видеть причину истошных криков, утробного рычания и пальбы. В то же время он не хотел выдать свое волнение и испуг сидящим рядом и лузгающим семечки товарищам, увлеченно следившим за сюжетом.

После фильмов про чудище в шкафу и про существо, обитающее в подвале, он начал бояться темноты и неожиданных звуков. При скрипе зеркальной двери старого шкафа, находившегося в спальне, у мальчика дыбом вставали волосы, а мурашки песчаной волной бежали по спине. Ложась спать, он как можно дольше не выключал настольную лампу, бросавшую желтоватый свет 60-ваттной лампочки на уголок комнаты с узкой кроватью. Натягивал на голову одеяло и лежал, надеясь, что чудища, во-первых, не рискнут выходить на свет, а во-вторых, не увидят его. Так под одеялом он нашел свое убежище.  Когда вечером в комнату заходила недовольная мать и требовала выключить лампу, он покорно тушил ее, доставал из-под подушки припрятанный фонарик и залезал в свою теплую укромную пещерку, сворачиваясь калачиком и освещая ее белые своды.

В это время дверца шкафа открывалась, оттуда бряцая костями и капая на пол опарышами, вылезал мертвец и начинал расхаживать по комнате, замогильно ухая. В окне появлялась рожа Кинг-Конга, туповато водившая очами и дышавшая на стекло огромными сопливыми ноздрями. На полу появлялись тысячи плотоядных жуков и пауков, шуршащих своими лапками по паркету. Из-под набухших стыков на обоях начинала сочиться кровища. На потолке возле люстры разрасталось огромное пятно инопланетной слизи, с чавканием разъедающей побелку. В воздухе, наперегонки с бесплотными призраками, носились летучие мыши-вампиры, сталкиваясь в тесноте и злобно пища. Из пианино вылезали какие-то ожившие механические куклы, размахивая отточенными лезвиями, приделанными вместо рук. Возле дверей озадаченно переминались с ноги на ногу бледнолицые сутулые упыри. На письменном столе невидимая рука листала учебники по математике и природоведению. А мальчик лежал себе под одеялом с фонариком и в *** не дул.

Со временем страхи прошли. Ведь весь этот паноптикум происходил на четырнадцати квадратных метрах в небольшой двушке панельного дома, а это тупо тесно. Да и бессмысленно как-то нечисти собираться, если пугать некого. Только время терять да дураками себя выставлять. Да ну на хер!