И гроза разразилась...

     Несчастье всегда приходит внезапно. И, хотя предчувствие и ожидание были раньше, человек не хочет верить, что оно уже на пороге. Так было и на этот раз. Она чувствовала себя уже давно не очень хорошо, но заботы не давали возможности заняться собой. Она пришла в больницу с просьбой принять анализ. Симпатичная молодая женщина-врач отказалась передать в лабораторию на исследование материал. В кабинете у зав. отделением она сказала, что уверена, что у пациентки ничего плохого нет. В течение нескольких месяцев, борясь с врачами за право сдать анализы, она сдала нужные анализы. Затем пришел ответ, что результаты анализов хорошие. Ощущая себя слабой, она недоумевала: -Неужели я здорова? Неужели все люди тоже испытывают такую же слабость, как я, но держат себя более мужественно, а я просто хандрю?-
     Прошло две недели. В один из дней раздался телефонный звонок из больницы, куда были сданы анализы. Они подозревали ошибку, и просили повторить анализ уже в онкологическом диспансере. Здесь подтвердили самое худшее, и сказали, что срочно нужна операция.
     Стоял чудесный солнечный день начала июня, природа расцветала, а она шла домой со странным чувством облегчения и некоторой отрешенности от этого мира. Она давно уже ощущала огромную вину перед своей семьей. Ей казалось, что недостаточно хорошо работает по дому, мало пользы приносит близким и много отдыхает. Этот груз всегда беспокоил и тяготил, хотелось для себя объяснения, оправдания. На работе, когда она жаловалась на слабость и усталость, хроническую усталость, коллеги, недоумевая, говорили:" Посмотри на нас, мы ведь устаем так же, как и ты, а работаем часто даже больше. А выглядишь ты гораздо лучше многих." Она всегда стыдилась своей лени и пыталась выкладываться, как могла. Теперь жизнь сняла с нее как бы часть вины. Теперь,- думала она,- муж поймет , что я хотела в жизни отдавать больше, чем отдавала, что я не виновата в том, что многие наши жизненные ожидания не оправдались. Я так устала от жизни. Может быть, так и должно быть, что человек, не сумевший доказать, что он способен на большее, должен уйти, уступить место более сильным?" Она шла и улыбалась. Глядя на других людей, ощущала, что она уже прикоснулась к чему-то такому, чего они не знают, все мирские заботы вдруг показались такими маленькими, не достойными внимания. Она прикоснулась к чему-то огромному и неумолимому. Теперь она защищена от всего мира какой-то невидимой броней и уже обиды и мелкие неприятности не смогут так болезненно жалить, как раньше. И она ощутила в себе прилив сил. Уже подходя к дому, вдыхая теплый летний воздух, видя играющих детей на детской площадке, вдруг начала ощущать все возрастающий страх. -Ведь я могу скоро всего этого больше не увидеть,- подумала она. -А я еще не все сказала, не все сделала, мне 46 лет, но ведь могу же попробовать еще что-то сделать, выправиться,выпрямиться, помочь.- Кровь прилила к сердцу. Чувство глубокой вины и стыда перед мужем охватило ее.
     В квартиру она вошла с горьким чувством страха перед небытием, и победы на невидимом суде своей совести. Муж все понял сразу. -Подтвердилось?- спросил он. –Да,- ответила она, прижалась к нему и замерла. -Неужели?- спросил он снова, не желая верить очевидному. -Еще не все потеряно,- сказала она. -Нужна операция, срочно.
     С этой самой минуты они зажили тревожно и беспокойно. Он хотел сразу пойти с ней в больницу, но она выпросила себе несколько дней , чтобы побыть с ним и сходить вдвоем на дачу. На даче она старалась как можно больше сделать. Настроение было приподнятое и отчаянное. Когда пошли назад, небо вдруг затянули тучи, на землю обрушились потоки воды. Молнии прочерчивали трассы через все небо, деревья сгибали головы перед этой неистовой яростью стихии. Эта гроза могла стать роковой для нее, но никто этого еще не знал. До трассы на город было 5 километров. Они шли босиком в бушующих потоках воды, боясь провалиться в какую-нибудь яму, скрытую водой. Они держались за руки и она улыбалась от счастья, от сознания того, что она стала сильнее и мелочи не трогают душу. Всегда рядом с ним она чувствовала себя бесконечно счастливой и молодой, как в те далекие уже годы, когда она впервые взяла его за руку. Тогда казалось, что они вдвоем преодолеют все трудности, были большие планы на будущую жизнь. Многое не оправдалось, надежды рушились одна за другой, как карточные домики. Началась Перестройка, ее уволили с работы по сокращению штатов; он зарабатывал мало, хотя добился хороших успехов в своей работе.Теперь они жили материально очень скудно.
Всегда денег едва хватало на жизнь. Ей эти трудности казались не очень значительными. Радость от своего большого чувства давала ощущение приподнятости над всем.
     Придя домой, они услышали сообщение по телевидению о том, что в результате разразившейся стихии в городе прорваны очистительные сооружения, и город остался без воды. По этой причине ей отказали в приеме в больницу. Они знали, что через месяц будет уже поздно, но зав. отделением – полная, уверенная в себе женщина, не переживала. Она выдвигала все новые причины, почему можно отказать в операции. Муж просил разрешения заплатить за машину воды, которую он обеспечит для больницы. Но она сказала, что это запрещено законом. Она ему предложила следующий выход из положения: если он заплатит за вертолет, который ее доставит в одну из окрестных деревень, где есть вода, и  заплатит за время в операционной там, то она согласится сделать операцию. Таких денег не было и они отказались. В муках неизвестности и многочисленных просьбах войти в положение прошло два месяца. За это время она от досады и обиды за равнодушие должностных лиц к жизни человека перестала есть, и была похожа теперь на скелет. Почти все дни проводила она теперь, лежа на диване посреди комнаты и глядя в окно. Ей было видно лишь глубокое синее-синее небо в эти жаркие летние дни. Есть уже не хотелось. Большую часть времени было апатичное равнодушие, и лишь в редкие минуты посещающий страх обдавал ледяной волной тело и подкатывал к сердцу. В такие минуты что-то изнутри готово было ее сбросить с постели, и неодолимое чувство спрятаться куда-то тотчас, раствориться, исчезнуть охватывало всю ее. В один из таких дней глядела она на четко впечатанный в окно на фоне голубого неба силуэт своего мужа. Мыслей не было. Она даже не ощутила, что он стоит так уже давно и смотрит на нее. Ее глаза впитывали лишь этот четкий темный силуэт. И вдруг, о чудо, до нее донеслись слова: -Не уходи от меня!-. Она ощутила, как все ее тело, вся душа начали наполняться чем-то неощутимым, но таким важным, как возвращается жизнь. Пришло чудо. Ей снова захотелось жить.
     К началу августа приехала из отпуска врач этой больницы, к которой ей советовали обратиться и, как говорится, по-знакомству пригласила ее на операцию. Глядя на нее, врач сказала мужу, что надежды уже, видимо, нет.
В больницу она пришла со страхом. Она всегда боялась казенных учреждений, чужих людей. Еще раньше, когда они приходили с просьбами предоставить ей место в больнице, проходя по коридору и заглядывая в открытые двери палат, видела сидящие на кроватях привидения в одинаковых длинных рубахах. Многие с интересом смотрели через широко раскрытые двери палат в коридор. Особенно привлекла вниманиие личность, сидящая на своей кровати в одной из палат. Кровать стояла у самого окна. Сидящее на ней привидение  не было похоже ни на мужчину, ни на женщиину.В женской палате мужчины быть не может. Тогда кто же это существо? Она так и не разгадала этой загадки тогда. Спустя некоторое время, когда ее взяли в больницу, идя следом за санитаркой, в точно такой же длинной белой рубахе, как у других, гадала, в какую же палату ее поместят. Санитарка завела ее в эту палату. Кровать у окна была пуста. Лишь грязный, весь в темных пятнах голый матрац на кровати у окна, казалось, ждал ее. Всегда ранее такая щепетильная в вопросах чистоты, теперь она смело села на эту самую кровать. Осмотревшись, она увидела, что в палате еще пять кроватей, на которых лежат вполне нормально выглядевшие женщины. Почти все женщины были старше ее. Отнеслись к ней хорошо. Матрацы и подушки были в пятнах от многолетнего употребления, но белье было чистым и жить можно было. В ночь перед операцией сердце сжималось от страха перед неизбежным. Казалось, что когда позовут, произойдет что-то небывалое. С самого утра сильно билось сердце, с тревогой смотрела на дверь. Все оказалось гораздо прозаичнее. Молодые санитарки, которых использовали в операционной вместо медсестер из-за нехватки медперсонала, положили её на стол, и все провалилось в пустоту. После реанимации, когда перевезли уже в палату, пришла врач, и, гладя операционный шов, любуясь своим произведением, сказала:
-Я думала, что уже все кончено, но теперь я дарю тебе еще 20 лет жизни.-
А она добавила: -Если не будет ничего другого.
-Да, если не будет ничего другого-, подтвердила врач. Смерть милостиво дала отсрочку.
     У двух женщин диагноз не подтвердился. А рядом, в палате, в отделении были те, кому не повезло. Они лежали после операции, надеясь на выздоровление. Но они еще жили. Они встречали ее в коридоре. Впервые за много лет она почувствовала себя так нужной людям и в который раз пожалела, что не выбрала профессию врача. Женщины жили обычными человеческими чувствами и страстями, старались перед ней выговориться. Она была моложе них, она не была конкурентом. Они не знали, что она получила от судьбы подарок, и, наверное, жалели ее. А может быть, она была возраста их детей. И они искали ее общества. Им оставалось уже мало времени на этой земле, но они жили обычными чувствами и страстями. Им хотелось радости, им хотелось больше всего на свете, чтобы их любили.
     Из воспоминаний того времени сильнее всего прочего осталось чувство удивления той зависти, которую эти женщины испытывали к одной умирающей старухе. Старуха лежала в закутке, который ширмой отделили от коридора. Всегда было страшно проходить мимо. Этот женщина – живой скелет, свесив немного голову с кровати в сторону, ясными и чистыми глазами с огромной жадностью и интересом смотрела на все , словно пытался впитать в себя в эти последние дни хоть что-то из жизни, теперь навсегда уходившей. К ней приходил очень старый человек с трясущейся головой, ее муж, он уже с трудом передвигался. Брал за руку, и почти все дни молчаливо сидел рядом. Это последнее, что еще осталось у них на границе вечности, было бесконечно трогательно и больно наблюдать. Ей делали постоянно уколы, чтобы она не ощущала боли. И вот ей завидовали. Женщины подходили и говорили о том, что у них в жизни нет такого счастья, что никто не сидит рядом, держа их руку в своей.Делали вывод, что она в жизни получила уже сполна чего-то, чем многие обделены и поэтому ее жалеть не следует.
     Ее это сильно поражало, но частично она понимала их, их боль. Может быть, они жалели отдавать в жизни, думала она. И поэтому не получили ответного чувства. Но она их не расспрашивала ни о чем. Тогда она была уверена в том, что если человек не смог удержать любовь, значит, мало отдал в ответ, тогда она многого еще не поняла. Понимание пришло позже с собственным опытом.
     Муж привез ее домой. Настроение было приподнятое, несмотря на слабость и плохое самочувствие. Жизнь продолжалась, и она радовалась, как ребенок. Вдруг обнаружилось, что в доме нет ни копейки денег. Ему уже полгода на работе не платили зарплату. Он мрачный уезжал на дачу на велосипеде, копал там картошку и варил для нее. На работе он обратился за материальной помощью. Но, неожиданно для супругов, ему отказали. К тому времени уже почти тридцать лет проработал он в своем НИИ, неоднократно получал грамоты и поощрения. Это было ударом. Теперь, после Перестройки, многие почувствовали наконец свободу в том смысле, что можно на работе, никуда не уходя, на государственном оборудовании организовывать уже свое дело, используя старых заказчиков, старые идеи работников, получающих лишь одну мизерную зарплату, и уже не получающих ее, уволенных и растоптанных, поставляя теперь уже свою личную продукцию. Приток денег в государственную казну уменьшился, зато в личные карманы избранных сильно увеличился. На зарплату людям, не вошедшим в эти структуры, денег не было, и на помощь в тяжелых случаях, видимо, тоже. Как говорится, любая революция требует жертв, а неудачники пусть плачут. Те, кого супруги считали друзьями, узнав о ее болезни, отмежевались от них, Она поклялась себе никогда в жизни не заводить больше друзей, или, по крайней мере, не впускать их настолько близко в душу, чтобы могли ранить ее.
Через несколько дней, приехав с дачи, он привез в шапке маленького ежика, которого поймал в лесу. Он объявил, что хочет продать его и получить деньги. Она восприняла это как шутку, но он твердо стоял на своем. И они вышли вдвоем на то, что считалось базаром. Люди, продающие то, что смогли из дома вынести, не- и полу-неудачники. Люди стояли вдоль улицы уже за пределами базара и продавали свое. Она держалась руками за живот, где был послеоперационный шов, а он бережно оберегал ее, чтобы не толкнули. Они выстроились в ряду других искателей счастья. Люди проходили мимо, изумлялись, показывали ежика своим детям, просили разрешения его погладить. Но покупателя не находилось. И вот через несколько часов подошел человек, чувствовалось, из числа новых предпринимателей, и купил ежика для своего ребенка. Теперь у них были деньги на целый месяц жизни. Со слезами на глазах смотрела она на своего любимого спасителя и в душе поклялась, что никогда, до самой своей смерти, не забудет этого. Развернувшиеся дальше события оказались сильнее ее клятвы, и на несколько лет она забудет обо многом, и об этом тоже. Вскоре выплатили долгожданную зарплату.И они вздохнули свободнее.
     Она сумела преодолеть в жизни многое. Боль, отчаяние, разочарование. Ей было дано еще многое испытать, узнать и понять. Прошло еще несколько лет, прежде,чем она сумела восстановить в душе нарушенное равновесие и свою веру в жизнь.Но какая-то часть души умерла навсегда, и она не смогла спасти и восстановить ее, хотя всей душой желала этого. Она ее похоронила уже без сожаления, но с большой надеждой, что это только ее касается, что в мире все же существует высшая справедливость. И в любви тоже. Пусть тех, на чью долю падет узнать это и мало, но они обязательно есть, а, следовательно, есть на земле то, ради чего каждому стоит жить и надеяться. И, стоя над могилой своей бывшей души, она думала: -Люди! Будьте счастливы!-

                С. Б.  2002 г.