Любить на расстоянии

Трудно любить на расстоянии. А ещё труднее помнить всё о том, кого любишь. Страшнее всего тот момент, когда ты уже не можешь вызвать в памяти глаза любимого человека. Мне пока везет с этим – настороженно-восторженный взгляд зелёных, как весенняя листва глаз не покидает меня ни днём, ни ночью. Правда, с фотографий на меня смотрит совсем не тот парень, который приходит во сне, но я точно знаю, что оба они не настоящие, что тот единственный, которого я не могу и не хочу забыть, не похож ни на одного, ни на другого. Не похож на свое собственное фото? Да, именно так. С портрета смотрит насмешливый парень, которому все равно кто с ним рядом, что происходит в мире и в его жизни, а я люблю взъерошенного мальчишку, который смеётся днем и плачет ночью во сне.
Я никогда раньше не наблюдала за спящими людьми, это как-то нечестно подсматривать чужие сны, но в тот раз просто не могла оторваться от любимого лица. Он заснул с насмешливой улыбкой на лице, которая постепенно смягчилась и стала какой-то беззащитной, а потом и вовсе пропала, сменившись вздохами и всхлипываниями. Так хотелось погладить его по голове, успокоить и приласкать, но я не посмела. Мы были еще слишком чужими друг для друга. Я не имела права лезть в его сон. Потом, когда уже можно было говорить о чём угодно и делать всё, что захочется, я так и не посмела спросить, что видит он во сне, почему плачет, какая тревога подкрадывается к нему по ночам. И сейчас, засыпая, я представляю, что на соседней подушке улыбается человек с самыми зелёными и внимательными глазами в мире. Он слишком далеко от меня, наши отношения закончились, так и не успев начаться, а я до сих пор люблю эти глаза.
Трудно любить на расстоянии, но ещё труднее любить, когда нет надежды, нет будущего. Можно, конечно, надеяться и верить, но на одной надежде чувства не сохранишь. Нужны хотя бы короткие письма и сообщения, редкие звонки, воздушные поцелуи… У меня нет и сотой части того, что было перечислено выше. Нет, он звонит мне, но только в те часы, в которые я мирно вижу последние сны, пишет сообщения, но только короткие и информативные, не выдающие истинного ко мне отношения, а я боюсь надоесть, и стараюсь напоминать о себе только в случае крайней необходимости, то есть только тогда, когда мне становится дико тоскливо.
Иногда на меня нападает непонятная и глухая тоска. Сердце то замирает, то начинает бешено колотиться и выпрыгивать из груди. Волна паники и безнадежности накатывает на меня и заставляет придумывать сто тысяч ужасов. Все мои кошмары связаны с ним. За себя я совсем не боюсь, я же взрослая, рассудительная, спокойная и уверенная в себе, а он… просто маленький, несчастный мальчик, очень взрослый мальчик, который боится вырасти. Моя тревога достигает таких размеров, что я просто не могу держать её в себе, и начинаю выплескивать на друзей. Порой она так заразна и сильна, что задевает и их, заставляя зябко ежиться и вздрагивать от малейшего дуновения ветерка. Я благодарна тому, кто может взять у меня хоть часть того груза, который накладывает страх, что… Я сама не знаю чего боюсь. Мой ужас настолько всепоглощающий и необъятный, что мне даже нельзя вспоминать о нём.
Когда наступает отбой, и волна необоснованной паники спадает, я начинаю успокаивать себя, врать, что он в порядке, что ничего не случилось, что зелёные глаза по-прежнему горят для кого-то. Жаль, что не для меня. Ну и пусть, ведь я люблю его и хочу, чтобы он был счастлив. Мой эгоизм не позволяет даже думать, что другая девушка войдет в его дом, будет смотреть, как он спит, осмелится спросить, почему он плачет, если заметит, конечно. Но разум говорит о том, что нельзя присваивать, пусть даже мысленно, то, что никогда не станет принадлежать тебе наяву.
Трудно любить на расстоянии, но еще труднее совсем не любить, не ждать, не надеяться, не верить.  А я глупая и наивная, я продолжаю верить. Я жду звонка, письма, мимолетного привета. Жду, чаще всего, напрасно. Ну и пусть, а мне так проще, легче пережить то, что называется любовью, проще дожить до утра, дотянуться до рассвета. Никогда и никому я не скажу, что была несчастна, когда любила на расстоянии. Я счастлива!!! Просто от того, что он есть на белом свете, что каждое утро он улыбается солнцу и небу, что каждый вечер встречает с новыми людьми. Я ни о чем не жалею.
Вот и настал тот день, когда даже короткие, лаконичные сообщения перестали поступать на мой телефон. Что ж, я знала, что так будет. От чего же сердце так ноет и болит? Почему в душе по-прежнему робко живет надежда на то, что мы еще встретимся, что он еще улыбнется мне, а я отражусь в самом зеленом и бездонном зеркале в мире?  Говорят, что если чего-нибудь очень захотеть, всё обязательно сбудется. Я очень хочу!!! Хочу тревожиться за него всю жизнь, но не так, как сейчас, а с полным на то правом. Хочу ждать его в НАШЕМ доме. Хочу воспитывать его детей - наших детей. Хочу знать о нем всё, даже то, чего он сам не знает… Желаний получается слишком много, но все они сливаются в одно: я хочу быть с ним. Это сложно, настолько, что кажется просто невозможным.
Вчера мне сказали, что все люди стремятся сами управлять своей жизнью, но, ни у кого это не получается. Я хочу, что бы у нас получилось. Мне надоело зависеть от людей, обстоятельств, стереотипов, разлук и расстояний. Всё это просто теряется и стирается перед взглядом любимых глаз, перед улыбкой человека, который уже забыл обо мне. Пока еще я не знаю, что надо предпринять для того, чтобы пробудить в нем воспоминание о девчонке, которая жадно ловила каждое его слово, преданно смотрела в глаза, угощала мандаринами, смеялась снаружи, разрываясь от боли внутри, но я обязательно найду способ напомнить о себе.
Удивительно, чем больше проходит времени, тем четче я представляю его лицо. Когда мы только расстались, мне было очень сложно сложить в одну картинку губы, нос, глаза, а теперь каждый вечер перед сном я с легкостью вспоминаю всё до мельчайших деталей: поворот головы, профиль, изгиб губ, когда он улыбается, блеск глаз, когда с кем-то спорит… Меня это тревожит. Так не должно быть, раньше так не было.
Снова накатывает непонятная тоска, наваливается чувство одиночества и потери. Я гоню их от себя прочь, но ничего не получается, грусть захватывает меня в плен, слезы тихо катятся по щекам. Нет, мне не больно, не хочется рыдать и кричать, только сил больше нет. Нет силы, держать в себе всё то, что копилось долгими осенними ночами и днями, то, что я сама вырастила и воспитала в своем сердце. Эти опыты становятся слишком печальными. Я научила себя влюбляться до беспамятства… Кто сможет научить меня разлюбить без боли? Глупый вопрос. Мне не нужен такой учитель, я не хочу забывать человека, который открыл для меня новый мир, и не хочу помнить его просто как случайного знакомого. Мне не нужен тот день, в который я смогу спокойно произнести имя любимого и не испытать укола радости от того, что оно получило возможность побывать на свободе, что ещё кто-то услышал его. Я вообще не хочу спокойно думать о нём. Наверное, лучше совсем забыть о человеке, чем думать о нём совсем без эмоций. Хотя… Я и не смогу вычеркнуть из памяти парня, которому честно сказала на прощание, что он лучшее из того, что случилось со мной в жизни. Не было в этом ни преувеличения, ни излишнего пафоса, только не совсем удачно сформулированная истина.   
   Вот и выпал снег. Он спрятал под собой ту осень, которая подарила мне чудо. Грустно. Впервые грустно от того, что осень закончилась. Хочется верить, что моя любовь не закончится вместе с ней, ведь всё-таки здорово любить на расстоянии. Это отнюдь не издевательство над собой и не попытка вызвать жалость, это вполне разумное желание удержать возле себя частичку счастья, которое было таким недолгим, но таким настоящим. Да, это было абсолютное счастье, и абсолютная беда одновременно. Срок, отведенный нам, был ограничен километражными столбиками. Как же я их ненавидела. Все ближе и ближе был город, который связал нас, и который должен был разлучить, все меньше и меньше километров оставалось до него, до минуты прощания. Я боялась этой минуты с того самого времени, когда поняла, что не смогу пережить её. Глупо. Не стоило отсчитывать минуты и километры, надо было просто радоваться тому, что пока ещё мы вместе, что он улыбается только мне, что я пою только для него.
Всё закончилось слишком внезапно, как из-под земли на горизонте возник город. Его огни были такими недобрыми и холодными, что по плечам мгновенно пробежала дрожь, и стало невероятно пусто во всём мире, в моём мире. Долго ещё мы колесили по пустынным улицам чужого для меня, и родного для него города. Я точно знала, что лабиринт улиц и переулков выведет нас на вокзал, туда, где уже не будет надежды. Так и произошло. Я не умею прощаться,  никогда не умела, и не хочу учиться. Почти всегда это очень больно, и всегда как-то неловко. Но в эту ночь всё должно было быть не так как всегда. Под темным небом и обжигающим ветром я расставалась с тем, кто за несколько дней стал мне дороже многих людей, расставалась без слёз, с улыбкой. Он тоже улыбался, так искренне и ярко, что невозможно было печалиться и тревожиться. Эта его улыбка и настороженные взгляды наших попутчиков, не позволили мне сказать то, что хотелось, то, что рвалось наружу. Возможно, это даже к лучшему, возможно, словам не было места под лучами его улыбки и взгляда, под волной моей безнадежности. Теперь уже поздно думать о том, что не было сказано, о том, что сказано уже не будет… 
Сегодня весь мир настроен против меня. В каждой газетной статье, в каждой рабочей бумаге красной нитью пролегает история нашего знакомства. Никогда прежде я не видела столько совпадений за один раз. Одно за другим встают передо мной названия городов и поселков, в которых мы побывали вместе. В этом я тоже вижу знак, но пока не понимаю положительный он или тревожный. Проигрыватель услужливо вытаскивает из огромного множества песен именно те, которые я впервые услышала рядом с ним, люди показывают фотографии реки, текущей по его городу… Странно, жизнь как будто не дает мне забыть. Это даже хорошо, значит, буду помнить, буду плакать и смеяться, буду продолжать любить на расстоянии, на огромном расстоянии, на расстоянии длинною в жизнь.