Ничей мир

  Бесконечный гул города наваливался со всех сторон, стоило лишь выйти на улицу. Бесконечная череда проносящегося со всех сторон транспорта, образовав пестрый гудящий водоворот, грозила навсегда унести прочь любого, решившегося к ней присоединиться.  Шагая по улице, Стефан поймал себя на том, что инстинктивно жмется к стенам, стараясь держаться подальше от кромки тротуара и этого бесконечного потока. Он поправил натирающий плечо мольберт, отер пот с лысины цветастым платком и осмотрелся в поисках какого-нибудь кафе, чтобы позавтракать. В этой части города он раньше не бывал, хотя и прожил в городе всю жизнь.  Перебравшись через поток машин по спасительному мосту перехода, Стефан вошел в кафе, поставил у стола мольберт и стал читать меню.
   Как и во всех кафе, куда ему случалось заходить, в этом, утреннее меню не отличалось оригинальностью. Кроме неотъемлемого кофе, яичницы и тостов, здесь предлагали нехитрую выпечку, и свежую газету. Стефан решил остановиться на первом и последнем. Аромат арабики не произвел на него никакого впечатления, поскольку он точно знал, что на семьдесят процентов это дешевая рабуста, а первая страница газеты привлекла его только на минуту. Отложив газету, Стефан достал вчерашние наброски и стал их рассматривать. Его каждодневные походы на этюды все реже давали результаты, и с каждым разом все сильнее убеждали в том, что он зря решил перейти к городским пейзажам. Для него эта мера была скорее вынужденной, нежели осознанной, нужно было, что-то есть в период между приходами вдохновения. Конечно, он знал, что подобное может плохо кончиться, но не знал что настолько.  Он разорвал три наброска из пяти, и, убрав оставшиеся,  уставился на небо, голубеющее поверх стеклянных шпилей деловых центров.
- Ваш счет! – прервал его размышления официант. – Что-нибудь еще?
- Нет спасибо, - ответил Стефан, расплачиваясь и надевая на плечо мольберт.
  Утренний час пик прошел, и стальной поток поредел, уступая место городскому транспорту.
- Мистер, вы забыли свою газету, -  окликнул Стефана на пороге официант.
- Она мне не нужна, - ответил художник.
- Это подарок нашего скромного заведения.
- Ну, тогда спасибо.
  Сунув газету в нагрудный карман жилетки, Стефан направился к остановке. К счастью, автобуса долго ждать не пришлось, бесшумно покачиваясь на гравитационной подушке, он подполз к посадочной площадке и со звуком лопающегося мыльного пузыря  распахнул двери.
  В автобусе, кроме Стефана, было еще человек пять, то ли проспавших свою остановку, то ли уже работающих на посылках. До парка автобус добирался минут пять, но доехал туда только Стефан. От остановки еще минут десять пешком по гравийным дорожкам, и вот она - граница города.  Парк разбили на западе от города, на краю обрыва, с которого открывался прекрасный вид на долину, раскинувшуюся до самого залива. Ковер долины по мере удаления переливался всеми оттенками от зеленого к голубому. Различить, где начинается залив, было невозможно, и тем более не возможно было определить, где проходит линия горизонта, отчерчивающая небо. Казалось, что от самого подножья обрыва и до облаков простерлась бесконечная изогнутая к верху плоскость.  Дали или Пикассо нашли бы, что с ней сделать, но для Стефана, очень средненького реалиста-любителя, это казалось трудной задачей. Поэтому, он решил нарисовать границу парка.  Установив мольберт на краю обрыва, он надел нарукавники и примятый берет, закусил язык и стал делать набросок. Минут пять он наносил на бумагу тонкие карандашные штрихи, потом карандаш сломался и он достал из кармана складной ножик, чтобы поточить карандаш прямо на траву, но заметил пристально смотрящего на него робота-дворника. С некоторых пор, по решению мэра, программу этих слуг общества несколько изменили, теперь они не только убирали улицы, но и штрафовали тех, кто на них мусорит. Честно говоря, чище на улицах не стало, но прибыль от штрафов позволила расширить парк роботов-дворников, которые тоже собирали штрафы.  А в последнее время роботы только и делали, что выискивали нарушителей. И теперь один из «блюстителей порядка» пристально смотрел на Стефана, и нетерпеливо поскрипывал гусеницами, подаваясь, то вперед, то назад.
Но Стефан не дал роботу шанса отнять последние деньги. Он расстелил поверх травы лист бумаги и, поточив карандаш, отнес стружку в урну, прикрепленную к «спине» робота. Ему даже показалось, что механизм разочарованно вздохнул, во всяком случае, внутри него что-то щелкнуло. Робот постоял еще с минуту и поскрипел своими гусеницами по дорожке.
   Довольный собой художник направился к мольберту и застал там незнакомого человека с тростью  пристально рассматривавшего его набросок.
- Добрый день, – первым поздоровался незнакомец. – Неплохой набросок.
- Спасибо, - кивнул головой Стефан,  рассматривая незнакомца.
- Хотя если честно, в самой идее нет ничего оригинального. Выбранный вами вид ничем не примечателен.
- Неожиданное замечание, - растерялся Стефан. Не сказать, что поведение незнакомца ему импонировало, но кое в чем он был прав. – Вы тоже художник?
- Нет! – воскликнул незнакомец. – Для этого у меня не хватает усидчивости. Я, скорее зритель, нежели творец. Но мой опыт позволяет мне судить, если вы намекаете на это.
- Вы критик, - прищурился Стефан и криво улыбнулся. Ему почему-то захотелось поговорить с незнакомцем об искусстве, а, возможно и утереть ему нос.
- Нет, - отмахнулся незнакомец. – Я же говорю я опытный зритель, не более.
- И полагаете, что это обстоятельство позволяет вам судить о данном наброске?
- А вы  настаиваете на том, что данный пейзаж, - незнакомей обвел горизонт тростью, -  стоит того, чтобы быть запечатленным вашей рукой?
- Это прекрасное место, - ответил Стефан, не понимая к чему, клонит незнакомец. – Прекрасный пейзаж, парк, небо. Очень одухотворенное место.
- Черта с два! – внезапно переменил тон незнакомец и зашагал прочь, продолжая причитать  и размахивать тростью. – Ровный, как по линейке парк с выметенными дорожками и фонарями, одухотворенное место. Для кого? Для дворника! Для бездарного фотографа с «мыльницей»! Для студента!
  Отойдя метров на тридцать, незнакомец развернулся и совершенно другим голосом крикнул Стефану.
- Я вижу в вас задатки хорошего художника, по крайней мере, увлеченного своим делом. Но вы мыслите штампами! Они не дают вам развернуться, а до тех пор ваш талант можно считать зарытым в землю!
  Стефан хотел что-нибудь крикнуть в ответ, но незнакомец зашагал прочь и вскоре скрылся из виду.  Стефан посмотрел на свой набросок и, выбросив из головы слова незнакомца, продолжил работу. Но как только он коснулся карандашом бумаги, тот снова сломался.
- Прямо заговор какой-то! – воскликнул Стефан и полез за перочинным ножом. На этот раз он не стал брать новый лист, а бросил на мольберт газету и стал яростно строгать карандаш. – Вишь ты, профессиональный зритель. Штампами я, видите ли, мыслю. Пейзаж его не устраивает! Как  будто меня он устраивает!  Попробовал бы он найти другой. Что тут осталось, кроме урбанистической натуры? И где взять одухотворенные места,  когда повсюду таблички «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ», «НЕ ВХОДИТЬ»?  а все то, что без табличек давно разрушено. Только и остались, что вот такие парки, и то того гляди притащиться представитель  владельца и потребует плату! Скоро бесплатно нельзя будет смотреть вокруг! И начнут продавать шоры, для неспособных платить за осмотр достопримечательностей. Хоть бросай все и улетай отсюда ко всем чертям!
  Карандаш быстро укорачивался, но увлеченный своим делом Стефан, не замечал этого, пока не полоснул себя ножом по пальцу. Инстинктивно отбросив на траву предательски ужаливший его инструмент, он сунул палец в рот и полез в карман за платком. 
- Гражданин! - окликнул его металлический голос робота дворника. - Вы нарушаете чистоту в общественном месте и можете быть оштрафованы. Поднимите мусор!
- Да на! – взревел от такой несправедливости Стефан и бросил в урну на «спине» робота огрызок карандаша и стружки, потом он содрал в мольберта незаконченный набросок и тоже швырнул его в урну, потом выгреб из коробки с красками все тюбики и отправил их туда же. – На, все забери.
   Робот попытался отъехать подальше от странного, кричащего человека, но не успел.
- Все забирай! – кричал Стефан, выбрасывая налокотники, и напяливая на робота свой берет. Он уже замахнулся, чтобы выкинуть в урну газету, но осекся.
- Прошу вас впредь не нарушать общественный порядок, - сказал робот и, повинуясь программе самосохранения, поспешил ретироваться.
  Стефан расправил помятую газету и прочел размещенное на последней странице объявление. С минуту, он пытался понять смысл написанного, потом собрал все, что не успел выбросить в припадке ярости, и быстро зашагал к выходу из парка. По дороге он заметил еще двух дворников, которые, завидев его, также поспешили скрыться. Видимо новость о его поведении уже разнеслась по сети управления роботами во всем парке.
  Автобус привычно хлопнул мыльными пузырями дверей и выпустил его в двух кварталах от места назначения. Это был район, где размещались маленькие частные компании, занимавшиеся всем подряд. От вязания носков до производства кастрюль и  елочных игрушек. На улицах было пусто, рабочий день еще не кончился, работники старались полностью выполнить свои обязанности, чтобы не оставаться допоздна. Интересовавший его адрес он нашел примерно через полчаса. Контора находилась на втором этаже трехэтажного делового центра. В свое время Стефан успел поработать в проектном бюро, проектировавшем именно такие здания для малого бизнеса. На первом этаже его встретил администратор, «человек без лица», как называл их Стефан, поскольку во всех офисах они были одинаково улыбчивы, профессиональны и неприступны в вопросах пропуска без предварительной записи.
- К сожалению, сегодня там никого нет, - ответил администратор, посмотрев объявление и сверившись со своими записями. – Мистер Фокстер, будет завтра.
- А не могли бы вы записать меня к нему на прием?
- Это возможно, - ответил администратор, снова взглянув в записи. – 12:00 Вас устроит?
- Разумеется, - кивнул Стефан. – До свидания.
- Всего доброго, - ответил администратор и вернулся к своим записям. 
  Ровно за десять минут до полудня Стефан вошел в уже знакомый холл делового центра. Администратор отточенным движением подал ему пропуск и проследил, чтобы посетитель  правильно вставил его в гнездо турникета. Стефан поднялся на второй этаж и, поправив галстук, направился искать нужную ему контору. Она оказалась в самом дальнем конце Г-образного коридора. Рядом с дверью красовалась табличка с названием фирмы. Стефан постучал и толкнул дверь.
- Добрый день, я по объявлению.
- Мистер Стефан Прожичек, - воскликнул хозяин кабинета и, выйдя из-за стола, пожал посетителю руку. – Очень рад, что вы выбрали мое агентство.
  Мистер Фокстер был низкого роста толстячком с обветренным лицом и мозолистыми руками, выдававшими в нем человека видавшего виды и посему профессионального в своем деле.
- Так что привело вас на «Космическую Тропу»? – возвращаясь за стол и включая компьютер, спросил Фокстер. – Вы не похожи на искателя приключений.
- Я художник, - начал Стефан.
- Понимаю, – кивнул Фокстер. – Ищите новых впечатлений?
- На Земле с этим туговато, - посетовал Стефан.
- Да, да, да, творческий кризис болезнь всех творцов. Марс? Европа? Ганимед? – начал перечислять Фокстер, щелкая по клавишам. – Может Миранда?  Я бывал там, скажу честно, прелестный ледяной мирок.
- Даже не знаю… - задумался Стефан.   
- Может быть, у вас есть какое-нибудь свое пожелание? – участливо подался вперед Фокстер.
- У меня есть только одно пожелание, чтобы там никого не было.
- В каком смысле? – осекся Фокстер. – В солнечной системе таких объектов почти нет. Может быть, вы хотите отправиться в другую систему? Но это не ко мне. Да и в вашем возрасте…
- Нет, мне бы что-нибудь поближе, но так что бы, по возможности, там не было табличек «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ» и роботов-дворников.
- Знаете что? - вскинул бровь Фокстер, и лукаво прищурился. – А я знаю, что вам подойдет - Луна!
- Луна?
- Именно! - воскликнул Фокстер, и, откинувшись на спинку кресла, сделал лирическое лицо. – Спешка. Гонка. Несут нас куда-то прочь в далекие миры, и вы знаете, Луна невольно оказалась на обочине этой дороги. Там нет ничего полезного, она видна невооруженным глазом…
- И там нет ничего, о чем я упомянул?  - уточнил Стефан.
- Абсолютно,  Луна признана бесперспективной и, к тому же, является общемировым достоянием. А потому, в наш век никому не нужна и даром. Общее, значит ничье.
- И что, там никого нет?
- Ну почему, - возразил Фокстер. - Там есть станция слежения, кое-какие узлы связи, ну и городок для персонала, по-моему, в Копернике. Но в целом она пуста и будет в полном вашем распоряжении. Вы сможете остановиться, где вам заблагорассудиться
- Когда я могу туда попасть? – с нетерпением забарабанил пальцами Стефан
- Если подпишем договор сегодня, - прикинул Фокстер. – То через неделю вы уже будете гулять по Морю Паров, или Спокойствия, или Бурь, как вам заблагорассудиться.
- Где нужно подписать?
  Заполнение бумаг заняло не более пятнадцати минут. Страховка, плата за перелет, обязательства сторон.  Поскольку на Луне нет гостиниц, Стефану пришлось заплатить за  мобильный жилой купол и скафандр. Кроме договора с «Космической тропой», Стефан оплатил расходы на кислород, который лунная база должна была ему предоставить по прилету и пополнять запасы по мере надобности. Вот и все нехитрые премудрости.
  В день отлета Стефан так волновался, что пять раз проверил свои чемоданы, и примчался в космопорт за час до отлета. Но, не смотря на все его волнения, космолет оторвался от бетона точно в назначенное время.
  Пройдя все необходимые формальности в Лунном космопорте, Стефан сел за руль своего модуля и запустил двигатель. Во время прибытия на Луне была ночь и единственным источником света кроме колючек-звезд, были фары модуля. В панель приборов был встроен навигатор, точно указывающий положение модуля на поверхности. Огни городка давно скрылись за горизонтом, а Стефан все катил и катил по угольно черной пыли в направлении Моря паров. Судя по карте, там должны были быть живописные места.
 Стефан ехал, делая остановки через каждые два часа, и достиг интересующей его местности через сутки. Это была почти ровная, покрытая слоем пыли низменность, со всех сторон окруженная горами. Когда Стефан проснулся, уже был ослепительный лунный день. Он знал, что ночь придется проводить в модуле, поэтому он решил не терять времени. Первый набросок он сделал прямо у входа в модуль. Особенно хорошо ему удался горизонт, на Земле он никогда не был так четок, словно отчерчен карандашом. На Луне нет атмосферы, поэтому свет не преломляется и не искажает контуры поверхностей. Здесь нет ни облаков, ни туманов которые Стефану редко удавалось перенести на холст. Зато здесь было нечто другое – свет. Он словно лился из самой Луны, но при этом не отрывался от поверхности. Этот свет имел строго очерченные границы, в тени камней все предметы становились невидимыми. Стефан отер кисть специальной тряпочкой, и отошел на шаг назад, любуясь своей работой.  Гористая местность, переливающаяся от желтого к голубому, а затем к серебряному, смотрела на него с холста. Неподвижный узор теней и в тоже время угольно черное небо, усыпанное алмазными крошками звезд.
 Закончив первый пейзаж, он сел на маленький трехколесный луноход и отправился к подножью ближайшей горы, привлекшей его внимание непривычностью своих форм. Поднимая фонтанчики пыли, луноход настырно полз по пологому склону и скоро забрался на вершину и Стефан на минуту открыл рот. Стоя на бровке громадного, диаметром в несколько километров, кратера, он смог видеть совершенно другой мир. Внизу, на равнине, металлической точкой поблескивал его модуль. А с другой стороны, насколько хватало глаз, простирались, сменявшие друг друга кратеры.
 Пейзаж был завораживающий. На дне кратера, лежащего у ног Стефана, виднелись кратеры поменьше. Некоторые держались особняком, некоторые сливались в причудливый узор, словно налезая друг на друга. Стефан быстро установил мольберт и стал писать картину, без карандашного наброска, прямо кистью.  Эта работа сильно отличалась от работы кистью на Земле. В отсутствии атмосферы и низкой гравитации краски вели себя иначе, не говоря уже о том, что для такой работы обычные краски не подходили. Стефан выдавливал их на специальную лопаточку, потом наносил на холст и размазывал  жесткой кистью. Работа была не из легких, но Стефан был на подъеме и работал самозабвенно, забыв обо всем на свете. Он упивался свободой и новыми впечатлениями. Но особенно свободой. Он уже приготовился нанести последний мазок, когда его кто-то тронул за плечо.
  Стефан обернулся и чуть не опрокинул мольберт. Перед ним стояло шестиногое  четверорукое существо и рассматривало его восемью глазами.
- Мать честная! - воскликнул Стефан.
  Существо наклонило голову и приблизило к Стефану металлическую коробочку, похожую на детекторный приемник.
- Говорите сюда, пожалуйста, - сказала коробочка.
- Я говорю, «мать честная», - сам не зная почему повторил Стефан, и попытался убежать, но ноги не слушались.
- Очень приятно, - сказала коробочка, и существо протянуло Стефану конечность с тремя  гибкими, похожими на стебли одуванчиков, пальцами. – Я Глапп. Простите, коллега, что отвлекаю вас, но не найдется ли у вас угля?
- Простите? - пожал протянутую руку Стефан. Только сейчас немного прейдя в себя, он обратил внимание на стоящий неподалеку телескопический штатив с закрепленным листом грифельной бумаги.
- Я по рассеянности оставил свои запасы, в фургоне у Спарва, - пояснило существо. – А все, что было при мне, закончилось. И я предположил, что у мастера работающего в таком стиле должен найтись уголь.
- Я сейчас посмотрю, - ответил Стефан и полез в коробку с красками. Порывшись там, он протянул пришельцу коробочку с углем для набросков.
- А нет ли у вас бесцветного? – огорошил его пришелец.
- Бесцветного?
- Да, или хотя бы нралифового, - пояснил пришелец. -   Мне будет сложно перекрашивать черный.
- Как это перекрашивать?
- Вот так, - сказал пришелец и стал по очереди моргать глазами. Кусочек угля в его пальцах вдруг побледнел, потом стал белым, а затем приобрел необычный цвет близкий к лиловому и серому одновременно. 
- Невероятно, - сказал Стефан.
- На моей планете это может любой, - ответил пришелец. – Не хотите ли взглянуть на мою работу?
- Пожалуй, -  заинтересовался Стефан и пошел следом за пришельцем, пристально вглядываясь в его движения. Пришелец был иноходцем, то есть сначала переставлял все правые ноги, а потом левые. Взглянув на работу пришельца, Стефан зажмурился от ударившего ему в глаза многоцветия.
 Пришелец нанес куском угля еще несколько разноцветных штрихов и вернул уголек Стефану.   
- Поразительно сколько цветов вы использовали, - заметил Стефан.
- Всего два, ну еще пять-шесть их оттенков, - ответил пришелец. – Просто, вы несколько иначе воспринимаете цвета. Это кажущееся многообразие результат вашего, по-видимому, цветного зрения.  Например, я вижу только трелевый, барзиль, черный и мратон,  зато различаю более семидесяти оттенков каждого и могу все их воспроизвести.
- Поразительно, господин…
- Глапп, -  опять представился пришелец.
- Да, Глапп, - поправился Стефан. – Но что вы делаете здесь на Луне?
- Я здесь вместе с моими друзьями из Галактической Лиги Форм Зрительного Восприятия и Воспроизведения.
- Галактическая Лига художников? – уточнил Стефан. – И много вас здесь?
- В галактике насчитывается более семисот известных видов зрительного восприятия, признаюсь, некоторые из них могут показаться поистине отвратительными. И около пятисот биллионов воспроизводителей изображения, которых вы назвали художниками. Но наша делегация немногочисленна, всего около тридцати представителей 
- И что привело вас сюда?
- Эта как вы говорите, Луна, оказывается, никому не принадлежит, и здесь можно работать без разрешения со стороны властей, но главное здесь есть вот это, - ответил Глапп и указал на поднимающуюся над горизонтом Землю. – К сожалению, не все члены Лиги могут увидеть этот прекрасный восход и нас направили запечатлеть его в силу своих скромных возможностей. И я искренне рад, что встретил здесь местного мастера, надеюсь, вы не откажетесь присоединиться к нам?
  Пришелец развел в стороны все четыре руки, и Стефан увидел, как на вершину кратерного кольца поднимается множество самых разнообразных существ. Здесь были и студнеобразные  и состоящие их палочек, и крылатые и многоногие. Один художник  вообще был почти правильным шаром с глазами по всему телу. Он летел над поверхностью, а его вещи следовали за ним как привязанные. Существа расставляли штативы, триноги, подвешивали свои «холсты» над поверхностью и воспроизводили всходившую все выше и выше голубую Землю. Стефан решил не отставать от пришельцев и тоже стал рисовать. Он поместил свой мольберт рядом со штативом Глаппа и с интересом поглядывал за работой своего инопланетного коллеги. Совместная работа представителей множества миров продолжалась больше часа и, по окончании, прямо здесь организовали импровизированную выставку. Стефан прохаживался по Луне,  рассматривая работы своих инопланетных коллег и  удивляясь разнообразию их восприятия одного и того же пейзажа.
  Тем временем пришельцы, собравшись вместе, организовали что-то вроде собрания, и председательствовавший на нем полупрозрачный пришелец очень бурно обсуждал что-то и постоянно указывал на работу Стефана и на окружающий пейзаж. Потом к землянину подошел Глапп и, включив коммуникатор, заговорил.
- Дорогой землянин, руководитель нашей делегации настаивает на том, чтобы ваши работы были выставлены в музее Лиги, поскольку отличаются редкой для этой части галактики самобытностью.
- Ему действительно понравилось?
- Поверьте, это большой специалист,  к его мнению прислушиваются, я даже думаю, что будет поднят вопрос о вашем членстве в нашей организации. А пока вы получаете должность кандидата на членство с испытательным сроком на один ваш год.
- Я право польщен, - усмехнулся Стефан. – Но даже не знаю, что от меня требуется?
- Сущий пустяк, вы должны регулярно представлять свои работы на суд Лиги и участвовать в подобных экспедициях. Последнее, как правило, принудительно, но вовсе не утомительно.
- А зачем вам мои работы?
- Помните, как вас удивила моя работа, а ведь мы с вами рисовали один и тот же пейзаж. Теперь представьте, какой фурор произведет ваша работа, скажем на… Ну, скажем, на моей планете.
- Глапп, ведь как вы сказали, вы не различаете тех цветов что я,  - прищурился, ища подвох, Стефан.
- Это вопрос восприятия, а не искусства, - отрезал Глапп и протянул Стефану удостоверение кандидата в члены Лиги и металлическую шкатулку. – Нам, к сожалению пора. Ждем ваших работ. Здесь все, что вам понадобиться. Там же вознаграждение за ваши работы.
- Позвольте это же мои работы…
- Искусство принадлежит всем, поднял палей пришелец. -  А значит оно ничье.
  Глапп пожал землянину руку и спешно удалился. Через несколько минут, из тени скалы вылетел блестящий конус и умчался в темноту космоса. Стефан собрал свой мольберт и вернулся в модуль.
  Утром он проснулся со страшной головной болью. В двери модуля кто-то ломился, он встал, чтобы открыть, но не успел, двери выломали и вошедшие внутрь врачи уложили его на кровать, облепив всевозможными приборами.
- Все понятно, неправильно отрегулированная кислородная система, откинув стекло шлема, сказал молодой человек с нашивками инженерной службы. – Кислородное опьянение.
- Позвольте, - отстраняя врачей, воскликнул Стефан. – По какому праву, вы врываетесь в мой дом?
- Устав лунной базы, пункт 17, - пояснил инженер. – Вы не выходили на связь более трех суток.
- Не порите чушь, я только позавчера приехал, - попытался возразить Стефан, но его никто не слушал.
  По состоянию здоровья его путешествие прервали и с неделю продержали в госпитале базы.  О своем приключении он врачам не рассказывал.  Уже по возвращению из путешествия нашел среди своих вещей удостоверение и странную блестящую шкатулку. Это доказывало, что все произошло с ним на самом деле, но, к сожалению Глапп в спешке не сказал, как шкатулка открывается. По началу это расстроило Стефана, но вскоре он вспомнил, что участие в экспедициях Галактической  Лиги Форм Зрительного Восприятия и Воспроизведения является принудительным, и с воодушевлением взялся за краски.