Никогда не разговаривай с незнакомцами

Он привязал девушку ремнями к столу, напоминающему операционный. Мужчина не спеша, проверил, хорошо ли они закреплены. Затем он сел в кресло недалеко от стола и посмотрел на часы. Девушка должна была очнуться с минуту на минуту. Ему оставалось только ждать. Не сказать, что у него никогда не было жалости. Она была, но деформировалась и приобрела несколько извращенную форму. В детстве они вместе с отцом охотились, и мальчик нечаянно подстрелил белого соседского кролика. Бедное животное билось в конвульсиях, но смерть не могла быть скорой. Отец, нисколько не огорчившись и не обращая никакого внимания на стоящего в ужасе сына, сказал, что животное обязательно нужно добить, избавив от мучений. Ему показалось забавным, что сын может это сделать. Повинуясь воле отца и обливаясь слезами, мальчик все-таки добил несчастное животное. Ребенок вынес из этой охоты два образа: окровавленную белую шкурку и убийство из жалости. Хотя, тем не менее, первый раз мальчик убил только в двенадцать лет. Странно, но этот день полностью стерся из его памяти. Тогда мальчик привел в гости одноклассницу, в которую был влюблен, чтобы вместе сделать уроки. Неожиданно в комнату ворвался отец с двустволкой, от которого за километр разило спиртным.
-Ты привел домой шлюху? – раздраженно спросил он.
-Папа, перестань. Ты пьян, - пытался успокоить разгневанного отца густо покрасневший сын. – Надя, извини, он не в себе, - оправдывался мальчик перед ошарашенной школьницей.
-Я в своем доме. Что хочу, то и делаю. Что делает у тебя в комнате эта маленькая сучка? Такая же, как ее мать, - сказал он, взяв девочку за подбородок. Его руку она тут же отдернула. – Правда у той рот побольше, - засмеялся он, шатаясь.
-Заткнись, - проговорил сквозь зубы мальчик и разбежавшись попытался свалить отца с ног.
Но тот отбросил его крепкой рукой, как щенка. Несмотря на высокий уровень алкоголя в крови, все еще хорошая реакция – то, что осталось в нем от спортсмена. Мальчик ударился об грядушку собственной кровати головой и на несколько минут его глаза заволокло туманом насыщенно серого цвета. Отец, шатаясь и шаркая ногами, обутыми в давно выцветшие тапки, снова подошел к девочке:
-Зачем тебе нужен этот сопляк? Ты можешь приходить в гости ко мне, - произнес он заплетающимся языком и крепко схватил Надю за волосы, отчего она вскрикнула.
-Дорогой, я дома, - послышался из гостиной на первом этаже голос жены.
-Черт! Кто ее принес, - негромко ругнулся отец. – Иду, дорогая, - крикнул он в ответ, вытирая рот рукой, которую, в свою очередь, вытер о засаленную майку. – Ладно, я с тобой потом поговорю, - сказал он, отпуская девочку и шаркая в сторону двери.
Мужчина захлопнул за собой дверь и было слышно, как он, ругаясь спускался к жене по лестнице. Затем послышались крики снизу. Мальчику были знакомы эти звуки. Он слышал их чаще, чем занудную музыку у соседей. Ему было в деталях известно, что происходит внизу. Мать выразила свое недовольство тем, что отец в очередной раз пьян, а тот, в свою очередь выразил свое недовольство тем, что она слишком много работает, а он пьет исключительно от скуки. Потом они будут выяснять отношения с криками и битьем посуды, но утром они снова помирятся. Это мальчика уже давно не беспокоило, а особенно не волновало сейчас, когда девочка, которая очень нравилась, сидела в комнате и сильно гудела голова от удара. Его переполняли, с одной стороны, злоба и ненависть, а с другой – смущение вместе с отчаянием. Мальчик, едва поднявшись на ноги, тут же двинулся в сторону своей гостьи, чтобы попытаться ей все объяснить, абсолютно не представляя, что именно нужно сказать. Но девочка остановила его, вскочив со стула и вытянув вперед руку со словами:
-Не подходи ко мне! Меня достала ваша чокнутая семейка! Я обязательно расскажу всем, что здесь произошло. Люди должны знать, что вы все – сумасшедшие.
-Надя, - тихо проговорил он невольно снова сделав движение в ее сторону.
-Не подходи, а то я буду кричать! – настороженно сказала девочка.
-Хорошо, - обреченно отозвался мальчик.
Его мечты рушились у него на глазах. Надя ни за что не простит его и не будет с ним дружить. Все надежды умирали. Теперь точно они не будут встречаться до восемнадцатилетия, а потом не поженятся. У них теперь не будет троих детей и маленького милого домика в глуши, где они могли бы быть счастливы до конца жизни. Они не умрут в один день: один из них – по естественным причинам, а другой – от горя. Причем умереть от горя обязательно должен был именно мальчик. Но теперь всему этому не суждено сбыться.
-Если ты поможешь мне выйти отсюда, мои родители не станут подавать на вас в суд, - надменно произнесла Надя.
-Пойдем, - отозвался мальчик грустно опустив голову. Он остановился у двери, пропуская вперед девочку.
-Иди первый. Я не хочу, чтобы ты что-нибудь выкинул, - резко произнесла она.
Мальчик делал все, как она говорила. Он молча наблюдал за Надей, не понимая, почему все так быстро изменилось. Он был готов перестать разговаривать с родителями и всеми родственниками, жить на улице и делать все что угодно, лишь бы она смотрела на него и оставалась довольна. Еще совсем недавно Надя была так близко, говорила с ним, улыбалась, смеялась, а теперь она снова стала непостижимой мечтой, видением, которым можно только любоваться. Но мальчик не хотел так просто сдаваться, потому что знал, что если она уйдет сейчас, то уже не вернется. Он думал, что если девочка рядом, можно будет все вернуть. Правда решился на это мальчик только на предпоследней ступеньке неожиданно короткой лестницы:
-Надя, подожди, - тихо произнес он.
-Я не останусь здесь больше ни минуты. Открой дверь.
-Я открою, только послушай меня.
-Открой дверь, если не хочешь, чтобы я ее вышибла, - с нескрываемой злостью в голосе сказала Надя и принялась яростно колотить кулаками в дверь.
Поняв, что девочка не успокоится, мальчик взял с полки ключи и открыл дверь. Сразу за двором их дома начиналось болото. Точнее, раньше это была речка, но из-за неумелой попытки сделать пруд, она превратилась в болото. Несмотря на то, что по этому болоту был протянут крепкий каменный мост, люди старались ходить по нему хотя бы по двое. Мало ли что могло случиться, а в данной ситуации время играло огромную роль. До дома Нади не было другой дороги, как через болото. Мальчик это прекрасно знал, но не хотел злить девочку, поэтому остановился со словами:
-Ты пойдешь по болоту одна?
-Лучше идти одной, чем с тобой, - раздраженно бросила она.
-Через болото так не ходят. Тебе ведь далеко идти, - тихо проговорил он.
Девочка немного поразмыслила и убедившись в опасности путешествия в одиночестве ответила:
-Хорошо. Но когда мост закончится, ты тут же уберешься.
-Да, - покорно ответил мальчик. Он был готов простить ей оскорбительный тон и все ее слова, лишь бы быть с ней рядом еще хотя бы немножко. – Надя, я хочу тебе объяснить…, - начал он оправдываться после того, как они закрыли за собой входную дверь и делали несколько шагов в сторону моста.
-Заткнись, - оборвала его девочка.
-Нет, ты наверное не поняла. То, что ты видела… Ты все не так поняла, - мямлил мальчик.
-Я все правильно поняла. И ты такой же чокнутый, как и вся твоя семейка. Заткнись, если хочешь идти со мной. Я больше ни на шаг не подойду к такому психу, как ты. Тебе не место среди нормальных людей. Вам всем среди них не место.
Далее последовал ряд ругательств в адрес семьи мальчика и его самого. Надя сыпала оскорблениями и продолжала идти. Они уже прошли половину пути, а поток ее слов не иссякал. Мальчик молчал, но почувствовал, как где-то внутри него закипала злоба. Он злился на то, что его мечты рухнули, на отца, который этому способствовал и из-за которого они вообще переехали в эту глушь, на мать, которая столько лет терпит его издевательства, на парней, которые пинали его за углом школы за то, что он слишком худой и небогато одет. Но больше всего он злился на Надю, бывшую его идеалом, а теперь изрыгающую проклятия словно фурия. Вся эта злость в итоге сосредоточилась именно на ней. Мальчик не мог больше молчать:
-Перестань, - сквозь зубы произнес он, схватив девочку за руку.
-Что ты мне сделаешь, чокнутый псих? Вы с вашим папашей способны на что-то только когда напьетесь, - сказала она, рассмеявшись ему прямо в лицо.
-Заткнись или я тебя сейчас задушу! Не смей ничего говорить о моей семье! – закричал мальчик, поднося руку к горлу Нади.
Он только лишь слегка сдавил ее шею, но для девочки этого было достаточно. В ее глазах отразился смертельный страх. Мальчик не знал, что у Нади астма, поэтому очень удивился, когда она вдруг начала тяжело дышать. Он ведь точно знал, что не мог нанести ей никаких увечий, особенно учитывая, что руку он тут же отдернул, увидев ее страх. Сумку вместе с ингалятором Надя забыла в доме мальчика, поэтому приступ только усиливался. Сначала она тщетно пыталась что-то объяснить мальчику по поводу своей сумки, одной рукой держась за край моста, а другую поднеся к горлу, но это ничего не дало. Продолжающийся приступ вообще лишил ее возможности говорить. Мальчик был шокирован увиденным и стоял в каком-то оцепенении, словно он утратил способность двигаться. Из груди Нади стали раздаваться какие-то странные хрипы, и вскоре она упала. Ее лицо покрылось крупными каплями пота, а хрипы стал еще громче и ужаснее. Теперь, лежа на мосту, девочка скорее походила на раненное животное, чем на человека, который только что говорил ужасные вещи. Ненависть и злоба ушли из души мальчика, осталась только жалость. Мальчик видел ее страдания. Тут он заметил увесистый булыжник, лежащий неподалеку, который видимо забыли мальчишки, пугавшие в болоте лягушек. Мальчик точно знал, что нужно делать.
Сейчас он сидел и следил за связанной им девушкой. Она плакала и говорила, что не хочет умирать, поэтому ее пришлось усыпить. Казалось, что мужчина не дышит. Так тихо и совсем не шевелясь он сидел. Еще в детстве он обнаружил, что может не моргать больше трех минут, поэтому точно рассчитал время, чтобы не пропустить ни секунды ее пробуждения. Мужчина, не отрываясь смотрел на похищенную.
Наконец, веки девушки зашевелились. Она с усилием открыла глаза. Некоторое время щурившись от непривычно яркого света от лампочки под потолком, похищенная стала осматривать помещение, в котором находилась. Поняв, что она по-прежнему не на свободе и все так же связана, ее глаза, до того момента сиявшие некоторой надеждой, снова приняли выражение тупой обреченности. Но это было еще не самое страшное, что ее ожидало. Затем глаза девушки скользнули по ее собственному телу и выражение тупой обреченности сменилось страхом. Девушка посмотрела в сторону и увидела странный черный чемоданчик рядом с похитителем. Слишком часто она смотрела голливудские фильмы про маньяков, чтобы сейчас надеяться на что-то хорошее, учитывая то, каким образом ее связали. Ее глаза выражали страх. Абсолютный и чистый в своем проявлении. Вдруг тоненькая блестящая струйка воды пересекла щеку девушки. За ней последовала еще одна и еще. Она оплакивала все то, что ей было дорого и то, что ей уже не суждено было увидеть. Человек всегда боится смерти, как бы он не ждал ее прихода. Скорее всего это происходит именно из-за неизбежности этого события. Мужчина резко встал и подошел к столу. Привязанная к нему девушка вздрогнула и попыталась отодвинуться в сторону, но, понимая безвыходность своего положения, постаралась успокоиться, а слезы все продолжали катиться по ее щекам. Похититель приблизившись стал говорить:
-Послушай меня, - сказал он и девушка снова с надеждой посмотрела в его сторону. Она боялась увидеть его глаза, но голос показался ей достаточно приятным и спокойным. – Я не хочу причинять тебе вред. Мне необходима твоя помощь. Если ты обещаешь не кричать я отклею пленку с твоего рта. Хотя, я конечно дал бы тебе возможность покричать в свое удовольствие, потому что здесь тебя никто не услышит – здание пустует, но у меня болит голова и совсем нет времени. Так мы договорились?
Девушка кивнула в ответ. Мужчина стал аккуратно отклеивать пленку. Девушка морщилась от неприятных ощущений, но по-прежнему не издавала ни звука. Наконец, он полностью снял пленку. Пленница смотрела на своего похитителя с недоумением, густо разбавленным страхом. Она не произносила ни слова, как будто в ожидании, что ей позволит говорить тот, кто так неожиданно продлил ей жизнь.
-Ты будешь помогать мне? – спросил он.
-В чем? – машинально спросила девушка и по ее щеке вновь потекла слеза. Здравый смысл подсказывал ей другой ответ на этот вопрос, но для нее лучше было умереть, чем выжить вот так. Да и тем более, что с мыслью о смерти она уже свыклась.
-Почему? – снова машинально спросила удивленная жертва. Мысль о смерти вместе с этим человеком пугала ее.
-Я убивал людей и попаду в Ад.
Девушка очень удивилась, но побоялась задавать вопросы о религии, хотя не спросить ничего она не могла:
-А при чем здесь я? Вы можете сделать это сами после того, как убьете меня. Вы ведь именно это собираетесь сделать?
-Я не собираюсь тебя убивать! – закричал похититель и ударил кулаком по столу в опасной близости от головы девушки. Она в ужасе закрыла глаза и слезы блестящими дорожками стали пересекать ее щеки все чаще и чаще. Но тем не менее, девушка продолжала молчать.
-Простите, я не хотела, - еле слышно проговорила она.
-Посмотри на меня! Посмотри на меня, - уже спокойнее произнес мужчина. Девушка сделала то, что он приказал.
-Чего вы хотите? – спросила она.
-Я не хочу тебя убивать, - почти по слогам произнес он. – Я не собираюсь этого делать и ты не должна спрашивать об этом. Мужчина наклонился прямо к ее лицу, а девушка от страха невольно зажмурилась.
-Хорошо. Я не буду, - проговорила она, перестав плакать и заставив себя посмотреть в глаза своему похитителю. Больше всего ее удивило то, что они абсолютно не были безумными.
-Успокойся, - сказал он, проведя рукой по ее щеке. Сначала девушка вздрогнула от прикосновения, но затем заметно успокоилась. Ей даже показалось, что в его взгляде появилось какое-то человеческое сострадание.
-Вы меня развяжете? – спросила она, цепляясь за проблеск человечности в похитителе.
-Нет, - спокойно ответил он. – Ты тогда не станешь меня слушать. Ты будешь пытаться убежать, даже зная что это маловероятно. Убежав от меня ты обречешь себя на верную смерть в этих коридорах, многих из которых я даже сам не знаю, - добавил мужчина, перейдя на шепот.
-Я не буду убегать, обещаю, - продолжала девушка.
-Я знаю, что ты говоришь мне неправду, - с улыбкой произнес он, отклоняясь от лица похищенной, а она побелела как мел, услышав это. – И я не осуждаю тебя. Я бы поступил так же на твоем месте. Как тебя зовут?
-Ольга, - изумленно ответила девушка.
-Ольга, мне нужна твоя помощь. Ты слушаешь меня?
Девушка закрыла глаза на несколько секунд в знак согласия. Она не понимала, что происходит. То ли ей верить этому человеку, то ли бояться еще больше, потому что он придумал что-то еще более изощренное, чем она могла себе представить.
-Ольга, мне необходимо умереть, - произнес мужчина, идя к единственному обшарпанному креслу в этом помещении.
-Почему? – снова удивилась девушка. Любопытство уступило страху на некоторое время.
-Я не выйду отсюда живым. Мы оба это знаем. Глупо держаться за жизнь на моем месте, - грустно и вполне искренне ответил похититель.
-А при чем здесь я? Вы можете сделать это сами.
-Я попаду в Ад. Так случится потому, что правосудие слепо. Если я покончу с собой, то окажусь во втором поясе седьмого круга и никогда не обрету своего тела, - таинственным шепотом произнес он.
-Вы считаете, что попадете в Ад? – спросила Ольга. Он мог рассуждать здраво, но она не очень-то в этом верила, поэтому ее интонация выдавала иронию, обильно разбавленную смесью страха и необъяснимого интереса. Ей хотелось загнать его в тупик и раз все, что он говорил было построено на логике, девушка хотела заставить его объяснить то, что не поддавалось логическому объяснению.
-Я лишал земной жизни людей, поэтому по общему порядку должен попасть в Ад, - рассудительно ответил похититель. Он как будто заметил иронию в ее голосе.
-По какому "общему порядку"?
-Это когда все попадают в Ад без выяснения причин. Мне придется ждать Страшного Суда, чтобы выйти оттуда.
-Разве убийство не является убийством независимо от его причины? – девушкой больше не двигал страх. Она не избавилась от него, просто страх отошел на второй план. Ольга была возмущена тем, что этот человек абсолютно не чувствует своей вины и даже наоборот пытается утверждать обратное. Она чувствовала прилив ненависти к этому человеку и эта ненависть заглушала здравый смысл, советующий не задавать такого вопроса, инстинкт самосохранения и даже страх.
-Нет, все по-другому, - проговорил мужчина. Он только открыл рот, чтобы продолжить, но Ольга его перебила.
-Как "по-другому"? Убивать, по-вашему, справедливо? – почти прокричала девушка, но ее не успевшую начаться гневную тираду прервал похититель.
-Разве ты это делала? Тогда откуда тебе знать?
-Человеку не дано давать жизнь и он не имеет права ее отнимать, - парировала Ольга. Собеседник девушке был неприятен, как и то, что он говорил. И наверно больше всего именно потому, что он не оказался настолько отрицательным персонажем, насколько ей бы этого хотелось. В нем даже было что-то притягательное, как ни странно.
-Да. Наверно поэтому люди убивают животных? Или животные не говорят и поэтому не имеют право голоса? – цинично спросил мужчина.
-Животные являются для человека пищей, - растерянно ответила Ольга. Она совершенно не ожидала подобного вопроса и ответила первое, что пришло ей в голову. Ей было неприятно пытаться ответить на этот вопрос и больше всего наверно именно потому, что девушка понимала: то, что он говорит – не бред.
-Beati, quorum tecta sunt peccata.
-Это Библия? – удивилась Ольга.
-Верно. Знаешь латынь? – с интересом спросил мужчина.
-Да, у меня юридическое образование. Вы сказали: "Блаженны, чьи грехи покрыты".
-Люди считают, что им место в раю, хотя всю жизнь убивают и едят животных.
-Это необходимость, а не развлечение, - сказала девушка. Ей была противна даже сама возможность быть похожим на чудовище, с которым она говорила. Хотя и некое рациональное зерно в его словах было и уже одно это ломало привычный стереотип. Он просто говорил то, что она не была готова услышать.
-Да. А охота? В этом необходимости нет. Это справедливо?
-Я лично этого не люблю, но охотой занимаются те, кому это нравится. Это добровольное занятие.
-То есть получается, что животные были созданы для забавы человека? Чтобы он мог сначала поиграть с тем, что собирается съесть.
-Если люди живы, значит Бог это одобряет, - ответила Ольга твердо. Он чувствовала, что мужчина собирается подвести ее своими рассуждениями к какому-то выводу. Она ясно ощущала, что еще одно неверное движение и она окажется в мышеловке и причем без сыра.
-Ты путаешь одобрение и позволение. Не все из того, что делают наши дети нам нравится, но мы позволяем им продолжать, не одобряя это, - произнес похититель. Мышеловка захлопывалась.
-Вы хотите сказать, что убийство человека такое же позволенное событие, как и убийство животных? – озадаченно спросила Ольга.
-Мир – бесконечная череда убийств. Животные пожирают растения, человек поедает животных. На человеке пищевая цепочка замыкается, но иногда человек поедает человека, который в свою очередь после смерти становится пищей для червей, жуков и личинок. И из всего этого в конце концов появляются новые растения. Новое рождается, когда что-то старое погибает.
Девушка внимательно слушала собеседника, и она понимала его, как ни страшно бы это звучало. Но воспоминание о том, что она говорит с убийцей троих людей, отрезвило Ольгу.
-То есть вы убили троих людей ради свершения чего-то нового?
-Я помог им начать новую жизнь.
-Какую "новую жизнь"? Кто вам сказал, что их не устраивала та жизнь, которая у них была? – разозлилась девушка.
-Земная жизнь – жизнь червяка. После нее человек превращается в кокон, из которого зарождается бабочка – его новая жизнь. Все они хотели умереть, можешь быть уверена. Первая женщина умирала от рака желудка, мужчине с редкой группой крови отказывала единственная почка, а у другой женщины был рак крови на четвертой стадии. Они просили меня помочь им.
-Даже если вы говорите правду, у них мог просто помутиться рассудок от боли или лекарств. Вы просто ищете себе оправдание. У этих людей был шанс выжить, а вы его отняли – и тут ничего больше не нужно придумывать, - с горечью сказала она.
-У них не было шанса. Тот, кто не хочет жить не может выжить.
-Почему вы это решали? – возмутилась Ольга.
-А ты бы смогла отказать страдающему человеку в помощи?
-В чем ваша помощь? В убийстве?
-В этом случае это бы единственный способ помочь. Они устали и я помог им покинуть бренную оболочку, чтобы переродиться во что-то новое.
-Зачем вы заматывали тела? – спросила Ольга и невольно сама вздрогнула от слов, что только что произнесла.
-Я же сказал, чтобы стать бабочкой человеку нужен кокон. Древние египтяне это знали и правильно хоронили умерших, а в наше время все эти обряды забыты, поэтому души усопших не могут успокоиться, - произнес он и посмотрел на девушку, как на глупого ребенка. Этот ответ как будто привел Ольгу в чувство. То, что он говорил до этого было логичным и рассудочным, но последняя фраза – абсолютно безумна. Ее пронизало чувство горечи. Она чуть было не попалась на его удочку.
-Но вы все их убили, - сказала она и заплакала.
-Ты думаешь легко отнимать жизнь? Нет. Но продлевать страдания еще хуже. Про этих людей все забыли. За три недели, что я навещал их, никто больше не приходил проведать. Они были не нужны своим семьям и самим себе. Я дал им то, что им было нужно.
-Им нужна была смерть? Вы все время говорите о Боге, вы считаете, что Бог, создавший людей не знает, когда они должны умереть? Вы ведь не Бог.
-Бог знает, сколько кому отмеряно, но разве современная медицина не попирает его законы, своевольно продляя жизни тех, кто должен был умереть? Вы попрали божьи законы и он теперь карает вас вашим же оружием.
-Причем тут Бог? Им вы хотите оправдать свое желание убивать?
-Ольга, ты же меня совсем не знаешь, как ты тогда можешь меня судить?
-Достаточно знать, что вы сделали, чтобы понять, что ничто другое из вашей жизни больше не важно. Я уже поняла, кто вы такой.
-А как же христианская догма о прощении? Иисус Христос учил, что каждый может раскаяться и имеет на это право.
-Некоторых людей не нужно прощать, - жестко сказал Ольга.
-Для тебя желание мстить значит больше Божьих заветов, - подытожил он.
-Создав таких, как вы, Бог покарал людей. Я считаю кару достаточной для того, чтобы ее прекратить. И мы призваны это сделать.
-Ты считаешь себя уполномоченной это решать? Не ты ли говорила о Боге?
-Это другое, - огрызнулась девушка. Несмотря на шаткое положение, в котором она находилась, обстоятельства беседы и личность собеседника, страх прошел практически бесследно. Ее рассудок был чистым и ничем не затуманенным, словно при светской беседе. Она даже удивилась собственной мысли о том, что не уверена, что ушла бы отсюда, если была бы развязана.
-Почему другое? Все люди равны, не так ли?
-Люди равны только при рождении. Будущее у каждого свое и он строит его сам.
-Тогда можно оправдать холокост. Фашисты рассуждали примерно как ты.
-Это вы мне говорите? Вы, который убил стольких человек? – злилась девушка.
-Я уже называл причину этого. Мной двигало не желание убивать.
-Вы правда в это верите? Тогда почему бы вам с вашей непоколебимой уверенностью не попытаться убедить в этом кого-то еще, вместо того, чтобы вот так умирать?
;-Я не спрашиваю твоего мнения, - сказал мужчина, повысив голос, что заставило Ольгу вздрогнуть. – Я отдаю себе отчет в том, как все это выглядит со стороны. Если бы кто-то убил мою бабушку, я бы непременно желал бы ему самой мучительной смерти в мире. Но я ухаживал за своей бабушкой. Я до последнего момента был с ней рядом.
-Мне должно стать вас жаль? Свою-то бабушку вы пожалели, а этим людям не было и пятидесяти! – гневно прокричала девушка, воспользовавшись молчанием похитителя.
-Твоя бабушка просила ее убить? – спросил он, заставив Ольгу в очередной раз вздрогнуть. – Они не знают, что такое страдания близкого человека, поэтому мучают их. Кому хочется умереть в больнице с воткнутыми в тело трубками, а не в родном доме? Никто не ставит себя на их место. Я помог им найти смерть, которой желала бы для себя.
-Какую смерть? Насильственную? Вы бы хотели быть убитым незнакомым психом? – кричала девушка.
-О каком насилии идет речь? Я три недели приходил навещать этих людей и у них была масса возможностей сделать так, чтобы меня не пускала охрана.
-Вы привязывали их к себе и это делает ваше преступление еще более чудовищным, - со злостью в голосе проговорила Ольга. Она чувствовала к этому человеку именно отвращение впервые с момента своего пробуждения.
-Посуди сама. Как человеку должно быть грустно и одиноко, чтобы он доверился первому встречному? Я не произвожу впечатления располагающего к себе человека.
-Вы могли использовать грим, - "отрезала" девушка.
-Тогда меня бы сейчас не разыскивала наша доблестная милиция. Если ты помнишь, в моем деле все обвинение строится в основном на записях камер наблюдения. Но даже если бы я использовал грим, я не смог бы ничего сделать с глазами. Они всегда говорят о человеке больше, чем он сам о себе может сказать.
-А что вы видите в моих глазах? – осведомилась Ольга.
-Интерес, - ответил мужчина после непродолжительного взгляда в ее сторону. – Интерес и засевший где-то глубоко внутри страх. А еще некоторую долю отвращения, но только долю. Ты не ненавидишь меня, вопреки своему желанию и общественному мнению. Потому что ты видишь так близко, как никто другой, - уверенно проговорил он.
-Странно, что вы никого не можете убедить в своей правоте, кроме себя самого, - пыталась сказать Ольга с сарказмом, но ее попытка была слишком жалкой.
-Нам не смысла обманывать друг друга и себя. Я собираюсь умереть здесь, поэтому ты практически говоришь с покойником, который никому ничего не расскажет. В моих планах твоей смерти нет, но если все пойдет не так, как я задумал из-за тебя, то я ничего не смогу гарантировать. Поэтому нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что я могу оказаться твоим последним собеседником.
-Меня это не утешает, - со вновь приобретенным цинизмом произнесла Ольга.
-Со мной ты можешь быть честной. Отбрось все рамки, все приличия. Говори то, что думаешь и думай то, что говоришь. Вот – единственное правило.
-Почему я должна говорить вам правду?
-Потому что я – единственный человек, кто хочет ее слышать в том виде, в котором ты готова ее рассказать. Будь искренней хотя бы раз в жизни.
-Правды хотите? – "взорвалась" Ольга. – Хорошо. Думаете, я буду петь вам хвалебную оду? Нет. Я пошла на это задание только для того, чтобы одним омерзительным типом на нашей земле стало меньше. Нет поверите, сколько раз я представляла, как выстрелю вам в голову и ее содержимое разлетится по асфальту. Потому что вы действовали особенно подло. Вы использовали эмоции своих жертв и планомерно подводили их к осуществлению задуманного вами.
-Ты так считаешь? Ну, хорошо. Легко осуждать других, только вот в твоей жизни тоже не все так гладко, как бы ты хотела. Я тоже навел кое-какие справки.
-Откуда вы могли что-то про меня узнать? – с искренним удивлением поинтересовалась пленница.
-Очень неосмотрительно было размахивать удостоверением перед охранником в больнице. Или ты никогда не слышала, что убийцу тянет на место преступления? – спросил похититель, приветливо улыбнувшись. – Это – одна из причин, по которым ты здесь. Ты даешь волю своим эмоциям, позволяешь им захлестнуть тебя, а это пагубно в твоей профессии.
-Вы знаете, что я работаю в милиции? – опешила Ольга.
-Да. Я с самого начала это знал.
-Знаете, что с вами будет за убийство сотрудника милиции при исполнении?
-Что по-твоему можно сделать трупу?
-Вы уверены, что умрете? – на этот раз без ехидства спросила девушка.
Мужчина ничего не ответил. Он молча подошел к своему чемоданчику, раскрыл его, достал хирургический скальпель и подошел к девушке. Ольга напряглась всем телом и мелко задрожала, потому что с первого взгляда на скальпель ей стало ясно, насколько он острый. Несколько секунд похититель смотрел на похищенную, а она не выдержав его пристального взгляда плотно сжала веки. Слезы хлынули бесконечным потоком, она уже не боялась всхлипывать. Мужчина после этого еще немного посмотрел на девушку, а затем стал перерезать скальпелем ремни, которыми она была привязана к столу. Пытаясь понять, что происходит, Ольга открыла глаза и увидев перерезанные ремни стала смотреть на своего похитителя глазами, полными удивления и какой-то животной благодарности. А мужчина, продолжая свое нехитрое занятие, стал говорить: "Ты с самого начала была неосторожна. Эта сцена с удостоверением в первый день все же была твоей главной ошибкой, а потом она повторилась с другим охранником. Да, через несколько дней ты заметила, что видишь меня уже не в первый раз, но зачем ты пошла за мной? Тебя не остановило то, что я шел закоулками и то, что я подошел к машине в глухом и темном дворе. Тебя не было в моих планах даже до того момента, как ты спросила у меня, могу ли я ответить на некоторые вопросы. Вот тогда я понял, что ты не оставишь меня в покое. Может, запихнуть тебя в машину и уехать было не слишком оригинально, но мне ничего больше не оставалось".
Похититель договорил последнюю фразу как раз перед тем, как разрезал последний ремень, опутывающий девушку. Она по-прежнему лежала не шевелясь. Тогда, мужчина отошел от стола и сел в кресло. Ольга некоторое время все еще раздумывала в тишине, которую не нарушал ни один звук, кроме биения ее сердца, а затем все-таки осторожно приподнялась и села на столе, испуганно озираясь.
-Это была вынужденная мера, - проговорил мужчина, кивая на брошенные на пол обрезки ремней. – Надеюсь, тебе было не слишком больно, - сказал он, глядя ей прямо в глаза с тем непритворным сочувствием во взгляде, которое не изобразит даже лучший актер. Ольгу удивило его отношения к ней, но память, которая все еще хранила три убийства, тоже напомнила о себе.
-О каких справках вы говорили?
-Я знаю про твою бабушку и знаю, что ты чувствуешь.
-Что вы знаете? – спросила девушка, но ее вопрос словно растворился в тяжелом воздухе подвала.
-Она парализована уже восемь лет. Единственное, чем она может пошевелить – веками, и это – единственное, чем она доказывает то, что жива. Она является членом вашей семьи, но как бы больно и отвратительно не было бы это говорить, бабашка – почти как растение, с той лишь разницей, что приносит еще и неудобства. Ты любишь ее, но в то же время чувствуешь, что жизнь приносит страдания и ей самой, и тебе. И порой ты желаешь ей смерти. Но не со злости и не умыслом, а просто как возможность освободиться, обрести иную жизнь. Не менее угнетает и отношение к ней. Из более опытного и мудрого члена семьи она давно превратилась в обузу, постоянный груз ответственности. И хуже всего то, что родственники забывают ее прошлую роль в их жизни, а помнят ее только как балласт. С ее мнением уже давно никто не считается. Ты желаешь освобождения не потому, что она приносит слишком много хлопот, а потому, что на ее месте предпочла бы смерть такому существованию. Тебя наверняка никто не понимает и не поддерживает, потому что с бабушкой возишься ты, а все остальные только сочувствуют, и то не тебе. Хотя с каждым днем все сложнее видеть ее глаза, полные боли и ощущения собственной никчемности.
 Девушка с трудом дослушала его до конца. Слезы, которые катились по щекам почти не иссякающим потоком уже нельзя было скрыть. Она плакала так редко за последние пять лет.
-Откуда вы можете это знать? Просто скажите мне. Лучше убейте, но не обманывайте, - прошептала Ольга сквозь слезы.
-Моя бабушка умирала у меня на руках.
Мужчина встал и подошел к девушке, продолжая держать в руке скальпель. Он положил его на стол, что не скрылось от глаз Ольги и обнял ее. Девушка не оттолкнула его, а продолжала плакать. Так прошло около трех минут. Затем мужчина приблизившись к ее уху, стал тихо говорить: "Напротив стола в конце зала есть дверь. За ней повернешь налево, а потом пойдешь прямо по коридору, пока не упрешься в металлическую дверь. Это – выход на улицу. Только там плохое освещение и идти минут пять, но ты не заблудишься".
Договорив, он остался в таком же положении. Ольга нащупала правой рукой скальпель и плотно сжала его в руке, ручейки слез стали бежать быстрее. Через несколько минут скальпель уже торчал из груди лежащего на полу мужчины, вокруг которого расплывалась лужа крови. Она бесшумно слезла со стола, дошла до двери и остановилась в дверном проеме, затем обернулась, словно на прощание и продолжила идти. Ольга повернула налево, шла по темному коридору, вытирая слезы и дорожки от размазавшейся туши и думала, что теперь газеты напишут в утренних заголовках: "При попытке к бегству был убит серийный убийца, орудовавший в больницах". Прошло почти пять минут, прежде чем она смогла распахнуть дверь и ее захлестнул поток яркого света. На улице было полно машин, в основном, милицейских. Едва увидев ее, к ней бросились люди, но она их совершенно не слушала. Теперь все закончилось, только вот воздух почему-то не стал свежее.