Лина Бендера Гибель одинокого пьяницы рассказ

                ГИБЕЛЬ   ОДИНОКОГО   ПЬЯНИЦЫ
                рассказ

                Х                Х                Х

  Как у всех нормальных людей у него, конечно, имелась фамилия, но в цехе его звали Витькой Политурой – за неодолимое пристрастие к спиртному во всяком виде и любой упаковке.  Лаборанты прятали подальше клей и жидкие канифоли.  Если нечего было выпить, он ходил к малярам нюхать ацетон.  Однажды прямо на работе Витька опился «ёлочкой» (1).  Едва откачали.

  Вряд ли его стали бы держать в хорошем месте, но после перестройки завод попал в число нерентабельных.  Зарплату выдавали от случая к случаю и в мизерном количестве.  Хорошие специалисты давно разбежались кто куда.  Остались такие, которым бежать было вовсе некуда, либо дотягивали считанные годы до пенсии.  Поэтому цеховое начальство морщилось, но Политуру терпело.

  Жена от Витьки ушла, не выдержав его беспробудного пьянства, и теперь коптил он небо без всякой пользы, одинокий, неухоженный и никому в свои неполные тридцать пять не нужный.  С тех пор мужское естество умерло в нём безвозвратно, уступив место иной жажде, намного более злой и неутолимой.

                Х                Х                Х

  В тот день Витька пришёл на завод слегка навеселе.  Вчера выдали просроченную за три месяца зарплату, сулившую впереди не меньше недели узаконенного кайфа.  Ночную смену он особенно любил: начальства нет, а на территории тайно торгуют казённым спиртом в розлив.

  Маленькие радости начались тотчас, едва горе-работник ступил за проходные.  Из-за облезлой от времени доски почёта с унылыми фотографиями просроченных передовиков производства (как шутил под хмельком Витька, никогда не нюхавших ядрёного первача), - из-за доски высунулись две небритые физиономии закадычных дружков из деревообрабатывающего, таких же, как он сам синюшных, успевших отовариться «полторашкой», которую здесь же, не отходя далеко, и прикончили.  Закусили, как водится, рукавами.
 
  Увы, всем троим страдальцам некому было собрать из дома традиционный рабочий «тормозок».

                Х                Х                Х

  Весёлый и бухой заявился Витька на малярку.  Оттуда пришёл заказ на наладчика – в конце дневной смены полетела вентиляция.  На столе стоял большой бидон с ацетоном.  Привычным жестом Витька сорвал крышку и глубоко, с наслаждением, втянул носом запах.  Поверх спирта оно крепче било по шарам.  Но тотчас же на него коршуном налетела бригадир Антохина, отняла бидон и тычками погнала от стола.

- Ты зачем сюда пришёл, Политура проклятая?  Нюхать в нужнике будешь.  Иди, гляди мотор, нам из-за тебя внакладе оставаться не интересно!

  Маляры работали сдельно.  Антохина орала ещё что-то.  Баба она была вздорная и крикливая.  И Витька покорно полез за инструментом.  Но ту на участок заглянул начальник цеха, имевший привычку перед уходом осматривать свои владения.

  Услышав у дверей его раскатистый бас, изредка прерываемый пронзительным, с привизгами, фальцетом Антохиной, Витька съёжился от страха и завертел головой в поисках укрытия.  Со свежим сивушным выхлопом из организма попадаться на глаза начальству не стоило. 

(1) «Ёлочка» - по специальной технологии выболтанный из клея БФ спиртосодержащий суррогат.


  Но вот беда, спрятаться на малярке совершенно негде, лишь в углу гостеприимно зиял распахнутым широким жерлом вытяжной шкаф.  Свившись жгутом, Витька нырнул внутрь за секунду до того, как подошли начальник с орущей дуром Антохиной, а за ними – целая свита соскучившихся по работе баб, - и успел услышать визгливое бригадирское:
- Да где же он, пропоец?  Пять минут назад здесь был!

- В  окно вылетел, - съехидничал кто-то из маляров.

  Поискали по углам, но наладчика не нашли.

- Сбежал, Политура проклятая.  Лишь бы не работать, - с ожесточением проговорила бригадирша.

  Острый запах непросохшего в вентиляции лака щекотал обоняние и сладко кумарил охмелевшую Витькину голову, и спать ему захотелось прямо-таки неодолимо.  «Подремлю четверть часика, с них не убудет»,- расслабленно подумал он, удобно подложил локоток и уснул сладко, как в собственной постели.

                Х                Х                Х

  Витька спал, и снился ему кошмарный сон.  Будто плывёт он по морю водки и, широко разевая рот, жадно хватает и глотает, ощущая приятное тепло, разливающееся в изжаждавшемся за долгие дни воздержания организме.  И, поднимаясь на очередной подкатившей под брюхо волне, видит вдруг  мелькающие впереди острые плавники акул – один, второй, третий…  Ох и мамочки, да их там целая стая!

  Он судорожно колотит руками и ногами по волнам и пускается вплавь с удвоенной силой.  Сразу ему становится не до водки – где там!  Но акулы настигают его со скоростью быстроходных яхт, трубно завывая.  Ещё секунда – и окружили со всех сторон.
  «На помощь!» – пытается крикнуть Витька, но из пересохшего горла не вырывается ни единого звука.  А хищницы – уже вот они, рядом.  Разевают огромные пасти, усаженные рядами длинных и острых, как ножи, зубов, и маленькие злые их глазки горят кровожадным вожделением.

  Это было последнее, что успел заметить бедный пьяница, а в следующий момент акулы бросились на него и вцепились в мясо.  Заорал Витька от боли и проснулся.

  Слишком поздно сообразил он, что случилось.  Оказывается, Антохина поднажала-таки на начальника, и тот вызвал другого наладчика.  Мотор починили, включили, и теперь мощной воздушной струёй Витьку неудержимо несло на лопасти вентилятора.  Последний вопль несчастного пьяницы безнадёжно затерялся в хитром переплетении вытяжных труб и улетел на улицу, разбившись там о глухую кирпичную стену соседнего сборочного цеха…

                Х                Х                Х

  С приятным чувством исполненного долга маляры садились обедать, точнее, ужинать, поскольку время приближалось к полуночи.  Несмотря ни на что, сменную норму удалось выполнить.  Со стола убрали бидон с ацетоном и разложили еду.  Издавна у маляров существовала традиция трапезничать дружно, с обязательным подробным пересказом семейных проблем и кулинарных рецептов.

  Сегодня Антохина испекла какой-то уникальный пирог, который торжественно водрузила в центре стола.  Убедившись, что бригада приготовилась смотреть и слушать (ну а потом есть, разумеется), она замерла в выжидательной позе с ножом в руке…

  И вдруг, сломав торжественность момента, с потолка закапало прямо на пирог.

- Вентиляция подтекает!

- С чего бы ей подтекать, на улице дождя две недели нет.  Глупости!

  Но из вентиляции капала вовсе не вода.  Боясь поверить собственным глазам, бригадир медленно подняла голову вверх.  Вслед за нею то же сделали и остальные.

  … Оскалившись в мерзкой гримасе, через решётку на них вытаращенными глазами смотрело чьё-то лицо…

  Несколько минут стояла звенящая тишина.  Присмотревшись, молчание нарушил кто-то из маляров:
- Да это же Политура!  Надо же, мерзавец, куда забрался!

- Пьяному море по колено, - в сердцах бросила Антохина и с сожалением посмотрела на пирог.

  Великолепное произведение кулинарного искусства было непоправимо испорчено.

                Х                Х                Х