Лина бендера колодец,

                КОЛОДЕЦ
                рассказ

                Х                Х                Х

  Собственный домик в деревне с молодых лет был заветной мечтой мало кому известного начинающего писателя Вени Фомичёва, но прошло много долгих тягостных лет, прежде чем удалось его приобрести.  Нет, не на гонорары от неизданных литературных трудов.  Вене так и не удалось пробиться в нужные круги со своими откровенно графоманскими опусами, но надежды он не терял.  И в сорок лет, как когда-то в двадцать, ему казалось, что однажды всё образуется, и синяя птица писательской славы осенит его широкими крылами.  Но никак не раньше, чем он избавится от мешающих настоящему творчеству нудных житейских неудобств и с головой погрузится в благословенное одиночество, где на свободе от опротивевших семейных обязанностей занимательные сюжеты потекут к нему рекой.  Простому смертному не дано понять жаждущую тишины и покоя ранимую душу талантливого человека, не желающего омрачать собственное плодотворное в отношении пера и бумаги существование присутствием назойливых и бестолковых домочадцев.
  Однажды ему крупно повезло в лотерее, и на свою часть полученной суммы Вене удалось недорого купить предмет давнего вожделения.  Не слишком далеко от города, но и не близко, а так, чтобы можно было без особого труда добираться на службу (опять же, до поры, до времени, пока не прилетит к нему жар-птица литературного счастья).
  Теперь никто не мешал Вене наслаждаться приятным процессом одинокого словотворения.  Едва оформив необходимые бумаги, Фомичёв без сожаления покинул на произвол судьбы жену с тремя детьми и удалился от грубой городской реальности с её омерзительной борьбой за тёплое местечко под солнцем в тихую деревенскую обитель. Он стремился к размеренной жизни с определённой целью создать бесценный шедевр, благодаря которому его имя прославится в веках и потомках.

                Х                Х                Х

   Водворившись на новом месте, несколько дней Веня Фомичёв блаженствовал, от души наслаждаясь долгожданным одиночеством и покоем первого деревенского отпуска и, с бессердечностью закоренелого эгоиста отодвинув в сторону все насущные проблемы, с удовольствием любовался великолепным окрестным пейзажем, втайне жалея лишь о том, что он не художник.  Тем, по его мнению, жилось не в пример легче, нежели бедолагам -писателям.  Им не нужно высасывать сюжет из пальца, а натура всегда перед глазами, имелся бы талант, да кисть в руках не дрожала.  Писательский хлеб намного горше, - так думал Веня, с энтузиазмом усаживаясь за стол и взяв в руки перо.
  Но прошёл час, другой, третий…  Наступил вечер, и после долгого бесплодного сидения, когда через открытое окно в избу любопытно заглядывала полная луна, а на полу вокруг горе -писаки образовалась груда без толку изведённой бумаги. Его внезапно сморила чуткая дрёма, и он уснул, положив голову на чистый, едва вынутый из пачки белый лист.
  Впрочем, у Вени осталось такое впечатление, будто он вовсе и не засыпал, а зачем-то вышел из дома и по узкой, заросшей высокой травой тропинке направился за огороды.  Шёл он с конкретной целью что-то там найти.  И конечно же нашёл.  В густых зарослях красноватой лебеды у соседского забора, в совершенно неподходящем месте увидел колодец.  Это не был обычный глубокий, с выложенными камнем стенами шурф в земле, где вода спрятана глубоко на дне, и чтобы достать её, нужно иметь ведро на длинной цепи или верёвке.  Наоборот, вода стояла в нём почти вровень с краями, но глубина казалась неизмеримой.
  Там, во сне, Фомичёв как заворожённый смотрел на гладкую тёмную поверхность, словно ожидая, когда оттуда вылетит птичка.  Разумеется, она не вылетела – да и с чего бы ей вдруг?  Но на воде стали расходиться широкие ровные круги, будто в середину колодца бросили невидимый, но реально весомый камень.  На глазах у ошеломлённого невиданным зрелищем Вени обрамлённое зелёными стрелками травы оконце начало увеличиваться вширь, как случается лишь в сновидениях, когда невероятное становится возможным, и в одно мгновение бывший колодец превратился в бездонный сумрачный омут.
  От неожиданности Фомичёв невольно отступил назад, и вовремя.  Поверхность воды раздалась в стороны, как брызнувшие от удара осколки зеркала.  На берег стремительно выскочило странное длинноногое существо болотно-зелёного цвета, выбежало за огороды и кругами заскакало по поляне.  Тут Фомичёв по-настоящему перепугался и рванулся прочь, но как всегда бывает в дурном сновидении, ноги налились свинцом и отказывались нести своего хозяина обратно к дому, видневшемуся неподалёку, всего в двух десятках шагов от зловещего колодца.
  Между тем снова взметнулись брызги, и из воды выпрыгнуло второе такое же существо, размером поменьше, и помчалось вслед за первым.  Фомичёв успел хорошо его рассмотреть: членистые, как у кузнечика, ноги, тонкие прутики-ручки, круглая головка с пучком зелёных волос на макушке…  Можно было принять его за большую лягушку, но перебивали слишком явные признаки выраженного хомо -сапиенса.  Этакое нечто среднего рода, без возраста и пола, вроде ставших анекдотом зелёненьких человечков…

                Х                Х                Х

  Проснувшись, Фомичёв обнаружил себя за письменным, то бишь, за деревенским колченогим столом, доставшимся ему вместе с прочей мебелью от прежней хозяйки и за неимением лучшего приспособленным для литературных трудов.  В окошко счастливо улыбался ясный солнечный денёк, а перед Веней по-прежнему сиротливо скучал пустой лист бумаги без признаков начала гениального романа.
  «Вот он, сюжет!» - вспомнив необыкновенный сон, подробности которого накрепко врезались в память, подумал Фомичёв и бодрой рукой нарисовал в верхней половине листа: «Глава первая».
  Сюжет был действительно великолепным!  Чистая фантастика, за ней не нужно далеко ходить – например, про облюбовавших задворки его дома космических пришельцев, точно так описываемых очевидцами: маленькими и зелёненькими.  Правда, те, из его сна, были побольше, но ведь главное – сюжет, и мелкие несостыковки Веню не смутили.
  Возбуждённый внезапным приливом творческой лихорадки, Фомичёв схватил перо и уткнулся им в бумагу, но вдруг остановился, охваченный нестерпимыми сомнениями.  У будущего гениального творения пока не имелось названия, но прежде чем приступить непосредственно к делу, следовало кое в чём убедиться самому.
  Фомичёв бросился к выходу и с гулко бьющимся в груди сердцем выбежал на задворки.  Между принадлежавшим ему заросшим сорняками огородом и забором соседского сада вверх вела узенькая тропинка, точно такая, которую он видел сегодня во сне.  Обнадёженный этим нежданным совпадением видения с реальностью, Веня помчался бегом, машинально отмечая успевшие стать знакомыми мелкие детали окружающего пейзажа: куст репейника на обочине, следом – колючка с двумя крупными красными головками, пучок чертополоха в непаханой борозде…
  С замирающим сердцем Веня выломился на поляну в полной уверенности, что увидит и колодец.  Но к его великому разочарованию там ничего не оказалось.  Тяжело дыша, прижимая дрожащие руки к вздымающейся от волнения груди, он ещё раз огляделся.  Да, та же поляна, забор соседского сада и лебеда вокруг, но главного, колодца – нет!  И быть не может!  Оказывается, его ввела в заблуждение неуёмно разыгравшаяся фантазия, заставив перепутать сонные видения с реальностью.
  Едва не заплакав от горького разочарования, Веня повернулся и медленно побрёл назад.  Начавший великолепно закручиваться занимательный сюжет снова застопорился.

                Х                Х                Х

  Весь день Фомичёв ходил сам не свой.  Ему не елось, не пилось и не писалось тоже.  Томительно тянулось время до вечера.  А когда стемнело, и на небо выкатилась полная луна, подгоняемый неким необъяснимым предчувствием неизведанного, Веня вышел на улицу и, не раздумывая долго, той же дорогой направился за огороды.
  Тёплая летняя ночь изумительно сверкала над его головой крупными блестящими звёздами, рассеянный свет луны волнистыми струями заливал землю, создавая необъяснимое призрачное свечение воздуха и окружающих предметов, отчего Фомичёву казалось, будто он не идёт, а плывёт, раздвигая руками серебристые волны, по широкой лунной реке.
  Часы на его руке пропищали полночь, и с последним звуком электрического зуммера Веня остановился там же, где днём безуспешно искал колодец из своего фантастического сновидения.  Ночь и луна изменили восприятие реальности, сделав скромный деревенский пейзаж больше похожим на сон, расплывчатый и неясный.  И, о чудо! –  колодец оказался на месте.  Небольшое круглое оконце глубокой тёмной воды вдруг слабо дрогнуло, как тогда и, подсознательно ожидая знакомого эффекта, Фомичёв жадно протянул руки вперёд, стремясь ускорить события, помочь тайной завесе распахнуться, чтобы снова увидеть обитающих на дне смешных зелёненьких человечков, но внезапно почувствовал, как нечто холодное из глубины крепко схватило его за запястья.  Перед глазами Вени поплыл зелёный туман, сконцентрировавшийся в плоские головки с пучками волос на макушках.  Дёрнувшись попавшей в смолу мухой, Фомичёв хотел вырваться, но вместо этого катастрофически быстро  начал терять равновесие, пока не оборвался в бездну, и мокрая ледяная волна накрыла его с головой, перехватывая дыхание и останавливая биение сердца.
  Фомичёв ещё успел понять, но, к сожалению, слишком поздно, что сюжет романа с треском провалился, и вовсе не инопланетяне облюбовали задворки деревенского дома, и ему уже никогда не видеть писательской славы, как и красной крыши родной избы, ставшей вдруг страшно далёкой и недосягаемой…
  … Когда ранним утром взошло солнце, первые робкие лучи осветили лежавшее на траве бездыханное тело Вени Фомичёва, небрежно облачённое в старые трико и короткую застиранную футболку.  Лицо погибшего исказила мучительная судорога, сопровождающая смерть от внезапного сердечного приступа.
  Понятно, никакого колодца рядом не было…
 
                Х                Х                Х