Утренний диссонанс

подражание хармсу



- У меня нет ушей! - гордо выдал я Наташе.
 - Помилуйте, - сказала Наташа - Как это нет ушей?
 - А вот так! Лежу я значит, думаю о Наташе, вдруг в дверь стучатся и приносят ее письмо, а у меня, представьте себе,
совершенно нет ушей!
 - Совершенно? - Наташа приподнялась на носочках, сидя на кресле
 - Совсем! Ни правого, ни левого, ни среднего! - я важно раскуривал папиросу, развалившись на софе
 - Кошмар какой... - Наташа притихла и снова вжалась в подкладку
 - Да! Почтальон испугался и я наблюдал его обморок.
 - Да? И что же вы сделали?! - Наташины глаза округлились до размеров тарелок.
 - Я не потерял самообладания, взял телеграмму, расписался в ведомости, и пошел ставить себе примус.
 - Какой вы смелый! - голос Наташи превратился в благоговейный шепот. - Скажите, а что же было написано в моем
письме?
 - В вашем?
 - Ну да. Которое принес почтальон! - Наташа чуть слышно перепорхнула ко мне на диван.
 - Ну... там было написано, что вы любите меня. - Я попытался сверкнуть глазами, но, думаю, из - за дыма это было
малозаметно.
 - Правда? - Наташа придвинулась ближе.
 - Да! - я старался отвечать уверенно, не замечая ее юбки и ее хорошеньких ножек.
 - Ну что же, знайте, - Наташа была уже около моего лица. - Что он не врал...
  Я быстро вскочил с дивана, прямо из - под Наташи. Она удивленно распахнула серые глазки и пыталась что - то
сказать.
 - Не дождешься! - гордо крикнул я, взяв с полочки шляпу. - Профурсетка!
 Наташино милое личико стало краснеть, оно краснело, краснело, и вдруг стало похоже на лицо пережаренного гуся.
Казалось, что гусь сидит передо мной, а не Наташа. Я присмотрелся - и правда! На диване сидел гусь, хлопал крыльями и тихо гакал.
 - Ну что ж... Маран афа! - сказал я, одел шляпу, и пошел на Мясницкую, куда, по слухам, привезли отличные польские
охотничьи ножи.