Сказание о Сведущем Таракане

Жизнеописание № 3

Часть первая.
Жил-был Таракан.

            Родителей своих Таракан не помнил. Жил он одиноко в маленькой комнатке на третьем этаже. Стол, пара стульев, книжный шкаф, несколько книжных полок, да и всё, пожалуй… Иногда в комнате бывали люди, поэтому на столе не переводились остатки хлеба и сыра насущного. На полу в избытке лежала смятая бумага – Таракан любил пошуршать в ней на сытый желудок. Спал он в батарее. Для задумчивых шевелений предназначалось место на второй сверху правой книжной полке, возле керамической вазы с высохшими маргаритками.
В мире Таракана не имелось ничего достойного внимания кроме книг. Книги были аккуратно разложены в стопки, они же плотно стояли на полках и в ящиках. Некоторые небрежно громоздились в кучи или валялись, где попало. Одни книги противно пахли, другие благоухали, а у третьих были вполне съедобные корешки. Имелись книги новые и глянцевые – их таракан недолюбливал, так как по ним лапы скользили. Были книги очень старые и пыльные – как раз самые привлекательные на вкус.
            Таракан ползал по разноцветным корешкам, испещрённым разноцветными значками. И когда он наползал по ним в сумме не меньше километра, случилось то, что неминуемо должно было случиться. Чудо, одним словом, - Таракан научился читать.
И начал читать запойно! Прыгал на раскрытые страницы и бегал сначала вдоль черных строк, а когда выучился скорочтению, поперёк них и наискось. Он сновал по строкам до полного изнеможения, чтобы потом еле дотащить лапы до стола, сгрызть пару крошек сыра и забыться прямо среди них коротким и неверным сном.
            В скором времени Таракан научился переворачивать страницы, схватив их крепкими челюстями за углы. Чуть позже он научился выталкивать нужные книги – нырял под них и проползал, высоко подняв брюхо на напружиненных лапах от обреза к корешку. Этот способ Таракан изобрёл самостоятельно после того, как прочитал о рычаге. Право, было чем гордиться!
            Так без особых затей шло время. Весь пол комнаты усыпали разновеликие тома, по их страницам ползал возбужденный Таракан, шевеля антеннами и притоптывая лапой в особенно удачных местах. Иногда он перебегал от одной книге к другой, ища нужное место. Иногда поднимался на книжную полку, чтобы вытолкнуть оттуда новую, упомянутую в ссылке, книгу.  Еще некоторое время спустя Таракан выучился нескольким языкам и читал на них довольно свободно, т.е. совсем без словаря.


Часть вторая.
«Кто я?»

            Эту домашнюю библиотеку любовно собирали люди, которых интересовала медицина, психология, история и право. Попадались книги по химии, градостроительству и архитектуре. Память у Таракана была молодая и цепкая. Многочисленные знания, добытые людьми и хранимые для людей, ворвались в тараканий мозг и принялись крутиться и толкаться, укладываясь в замысловато-немыслимые фигуры. Таракан чувствовал себе философом, историком, врачом и вообще великим человековедом.
            Однако реальных людей он по-прежнему недолюбливал и неизменно прятался от них под одной из картинок на обоях. Они, люди, ни о чём не догадывались, а только удивлялись, в очередной раз спотыкаясь о выпавшие с полки книги. И всё шло так, как оно шло.
            Но вот однажды Таракан вполз на толстенную старую книгу без переплета, которую никогда раньше не читал. Во-первых, потому что он никогда не читал неизвестных книг без переплёта. Во-вторых, эту конкретную книгу он, как правило, ел и объел уже значительно. Теперь он лез на нее тоже с определённой гастрономической целью, но вдруг книга покачнулась и упала вниз, едва не придавив Таракана.
            Это был том Брема. И Таракан впервые прочёл, что кроме людей мир населён великим множеством других существ. Многие из них имеют шесть лап (Таракан пересчитал свои), не более двух пар крыльев (Таракан встопорщил свои) и пару антенн (Таракан покачал своими). Из той же самой книги стало понятно, что он не кто иной как Blatella germanica – повсеместно распространённый вид, живущий большими скоплениями в человеческом жилье.
            Преодолев замешательство, вызванное этим новым, ворвавшимся в его жизнь знанием, Таракан изо всех лап кинулся к окну. Там, между рамами находилось то, что он всегда считал элементом интерьера и не более. Но теперь в сморщенных и запылённых хитиновых шкурках Таракан узнал себе подобных. И здесь же, на прахе предков, он горячо поклялся просветить и осчастливить свой народ.

Часть третья
Добро пожаловать в сообщество!

            Да-да, свой народ, который для начала следовало найти. И не теряя более ни минуты на бесполезное чтение, Таракан покинул библиотеку.
            Путешествие было унылым. Из-за пронизывающего холода двигался он медленно и неуверенно и, находясь в полутьме, не запомнил ничего, то есть совсем ничего, кроме того, что просто долго полз. Проползая мимо одной из щелей, таракан почувствовал, что исходящий оттуда запах привлекателен. Он, не задумываясь, юркнул туда и очутился в мире, густонаселённом тараканами.
            Маленькие и большие, величественные и убогие, молодые и старые… Многие не досчитывались лап и антенн, однако встречались и такие, чьё строение казалось совершенным. Среди них было много юных самок – их плавные линии вызывали смутное беспокойство и сладостную тревогу, а исходящий от них запах сводил с ума.
Членистоногое сообщество непрерывно шевелилось, перемещалось и разговаривало на языке, которого Таракан ещё не знал. И он бросился в эту кучу, не чуя под собою лап, а она расступилась перед ним ровно на ту толику времени, которая необходима, чтобы самцы оценили доминантность чужака, а самки – его сексапильность. Потом куча поглотила его, завертела и увлекла с собой.
            Дальнейший период времени мало интересен для нас, поскольку Таракан был занят изучением языка (и нашёл его варварским), завоеванием общественного положения и привлечением внимания самок. Читать он, казалось, совсем разучился. Да и нечего было там читать, поскольку попал он на кухню – а куда же ещё?
            И вот однажды, спеша куда-то и имея в голове совершенно конкретные мысли о кефире, Таракан заметил, что бежит он как-то уж слишком прямо… Таракан наклонил голову – чёрные палочки под лапами сложились в буквы, буквы – в слова, слова – во фразы. Таракан заорал и завертелся на месте от радости. Способность к чтению вернулась! И он понял, что именно это выгодно отличает его от всех, всех без разбора, самцов.
            Таракан вполз на кулинарную книгу и начал читать её с выражением, синхронно переводя текст с человеческого на тараканий. Молодые самки, сидящие поблизости, прислушались, а потом со сладостным стоном и весёлым щебетом последовали за ним.
Так Таракан стал знаменит и востребован, потому что умел то, чего никто не умел. Самые крутые тараканы приглашали его почитать чего-нибудь на свои крутые пиры. У него всегда было много вкусной еды и несколько молодых красивых самок. Его теперь легко узнавали в местах массового скопления. Молодые честолюбивые тараканы подражали ему и соперничали за право быть его учеником. Он умел то, чего никто не умел!

Часть четвёртая
Зрелость

            Наконец, Таракану надоела кулинарная книга. Он пытался читать соплеменникам обрывки газет и журналов, но его никто не хотел слушать. Ещё меньше нравились рассказы Таракана о людях: как и чем они живут, как строят свои жилища и добывают еду. Таракан много думал об удивительном сходстве в устройстве обществ. Он даже создал теорию, за которую его едва не предали позорной публичной казни – испечению в духовке. Приговор уже был вынесен, но тараканы о нём просто забыли, а вскоре и вовсе освободили теоретика из-под стражи и даже вернули право публичного голоса.
            Таким образом, некоторая часть тараканов по-прежнему слушала Сведущего Таракана, но довольствовалась лишь малой толикой знаний. Людей тараканы боялись и презирали, хотя и признавали, что людские кулинарные традиции весьма и весьма недурны. Другая часть сообщества по-прежнему желала Сведущему Таракану скорейшей гибели. И только считанные единицы слушали его и внимали каждому его слову.
            Таракан не мог обучить их чтению, поскольку в его одинокой молодости, по странному стечению обстоятельств, ему не встретились среди книг ни один букварь и ни одна азбука. Он пытался рассказать ученикам, как это произошло с ним самим, но слушатели частью не верили, частью не понимали.
            Да он и сам не мог понять… Некогда зоркие и проницательные тараканьи глаза становились всё слабее и слабее. Он уже с трудом разбирал газетные шрифты и не бегал, а с трудом ползал вдоль строк. Таракан очень печалился и тщательно скрывал эту связанную с возрастом физическую слабость. Благо, кулинарные книги он знал уже наизусть и мог свободно продолжить рассказ с любого места.
            Теперь Таракан снова подолгу сидел один, медленно поводя антеннами и слушая сам себя. Почтительные последователи ждали в отдалении и дождались. Однажды Сведущий Таракан вышел к ним и сообщил о своем решении вернуться туда, откуда он пришёл. Самые молодые его ученики тут же стали собираться вместе с ним, ибо где же ещё, как не в чудесной, необитаемой, желанной библиотеке они научатся читать и пополнят сокровищницу знаний о мире, которую заложил их Учитель.
            На том они и оставили привычный мир.

Часть пятая
Исход

            Второе путешествие пожилого Таракана было столь же безрадостным, что и первое. И не запомнилось оно ничем: те же пустые мрачные коридоры, те же стылые лестничные марши.
            Наконец, старый Таракан привёл часть своего народа туда, куда хотел вернуться сам. Его ослабевшим глазам предстали милые сердцу полки, забитые книгами. Книги стояли в шкафах, лежали в стопках на окне, валялись на полу… И всё это богатство покрывала прекрасная серая пыль. Она лежала тонким слоем на обложках и висела в воздухе.
            Старый Таракан встал на самые задние лапы, а передние и средние протянул к своим спутникам.
            - Я привёл вас. Ползите вперёд! Ползайте, трогайте, погружайте свои лапы в эту тонкую субстанцию. Она ведь не что иное, как пыль веков…
Молодые тараканы бросились к стеллажам. Они ползали, и ползали, и ползали по корешкам. Они щупали, и щупали, и смело погружали свои лапы в тонкую субстанцию, а некоторые и вовсе вывалялись в ней по самые глаза.
            Однако, странное дело, стали вдруг молодые тараканы отовсюду падать. А упав, оставались лежать неподвижно. Вот уж и у Сведущего Таракана начали холодеть лапы и прерываться дыхание. И перед самым концом на очень краткий миг обрели его глаза былую силу и разглядели, что стоят и валяются повсюду вовсе не книги, а картонные коробки. И написано на коробках «Тараканий супер-яд», а тонкая пыль веков – этот самый супер-яд и есть.
            - Как изменился мир, пока он был вне нас! – громко процитировал Сведущий Таракан, умирая.
            И тихо добавил:
            - Ах, дурак я, дурак…


Часть шестая
След в веках

            Горстка тараканов, еще не вкусивших пыли веков, бросилась со всех лап вон из страшного места. Некоторые из них сумели вернуться на родимую кухню, но большая часть так и сгинула где-то.
            Учение Сведущего Таракана было все-таки запрещено, а впоследствии и попросту забыто. Самый факт его физического существования подвергался сомнению. Из множества знаний, переданных Сведущим Тараканом, остались лишь самые предметные и необходимые в быту – строительство, коммуникации, медицина, право и кулинария. Если не верите, пронаблюдайте за популяцией, которая с вами сожительствует. Они живут в наших плитах и холодильниках, они неплохо разбираются в ядах и понимают-таки толк в нашей еде.
            Однако, тараканьей культуре не суждено было стать цивилизацией. А я вам скажу, почему… Потому что со времен Сведущего Таракана и его учеников у всех прочих тараканов выработалось весьма своеобразное отношение к журналам, газетам и книгам. Недвусмысленно и незамысловатое: в массе своей тараканы на них гадят.