из Ауробиндо Гхоша

Сюрреалист


В тумане у моря гудела сирена, пугая овцу,
От сладостных звуков скатилась слеза у меня по лицу.
Но, к счастью, овца находилась на том непростом берегу,
Что вряд ли пером описать я смогу.
Овцу оседлав, прыгнул в море я с ней.
Мне вечности стали границы видней.
Но вдруг заревела в тумане сирена опять.
Погибла овца, от боли в ушах не сумев устоять.
Я в Даль безбрежную решил на лодке плыть тогда,
Владеть звездой полярною хотелось мне всегда.
Но в лодке находился гусь опасный  тот,
Его на волю выпустил какой-то идиот.
С животным диким тем не стал я препираться,
Хоть и не думал я того гуся бояться.
И вот на берегу я вскоре очутился,
Вдогонку мне и крик, и визг отчаянный катился.
В ужасной тревоге я кинулся в логово льва,
Три тысячи сабель меня не настигли едва.
А лев, испугавшись, ушел через заднюю дверь
И взвыл недовольно и жалобно зверь.
Тогда, осмелев, абсолютно безстрашно
Я бросился к тигру в пещеру отважно.
Но услыхав раскаты грозного рычания вокруг,
С тоской пижаму я ночную вспомнил вдруг.
У тигра напряглась и вытянулась морда
И взгляд свой в сторону отвел я гордо.
А ночью зверь когтями спину стал мне рвать
И прорычал, что я его свояк и должен это знать.
Подумал я, что лекаря мне надо бы найти.
Уж солнце было высоко, я встал, чтобы уйти.
Но лекарь, головою покачав, сказал: “Увы,
Лекарства лучшего, чем соль и перец, не найдете вы”.
Не принял я столового рецепта легковерно,
Сочтя, что лекарь не в своем уме, наверно.
Затем я в хижину свою убогую вернулся,
Событий ход не столь ужасно в результате обернулся.
С нацистским грохотом обрушился в конечном счете мир,
Халат свой стал искать я - заветный ориентир.
Проснулся я, упавши на пол со своей кровати,
Акула барабанила мне в дверь, с какой - не знаю стати.