Кризис

КРИЗИС.

  Я болен! Нелепо, страшно и бессмысленно. Казалось - всё пройдёт; казалось – не стоит беспокоиться: прблемы со спиной были лет пятнадцать, нет – двадцать.
  «Жить буду, Эльвира Михайловна?» - не то улыбка, не то гримаса, мол: «... и не такое бывало Я парень бывалый!»,
  Она не ответила – только подозрительно посмотрела. Добрая! Мона Лиза менее загадочна, чем восмидесятилетняя Эльвира. Невропатолог! Все нервы истрепала своей загадочностью.
  «Пациент недообследован!».
  А кто пытался, а? Жить буду? А! А, а, а .....

  Я – миллионер.  Советский. Но всё-таки. Хор, цыгане и т.д. Сочи – «Камелия», ЦеКа; Интурист и прочее.
  «А Вы не будете танцевать голыми при луне?».
  Будем! Деньги не тратятся. Бывает и такое!
  До этого сорвал спину. Работал в цехе и не заметил, как потный, – сам помогал перетаскивать детали, – простыл. Продуло или, уже не помню, выпил холодной воды. Был очень занят. «Станки для резки облицовочного камня» - каждый из двухсотпятидесяти деталей. Запустил тридцать. Пропадёт одна деталь – проблема. Всё складывал своими руками. За всем следил. Потому и такие качественные.
Работать приятно. Неправда – самоотверженно!  Владимир Аркадьевич в Москве  будет доволен.

  «Украинцев слушает!»
  «Я из Еревана. По поводу чертежей. Мы готовы изготавливать станки».
  «Приезжайте!».
  Смотрел телевизор. Ельцин – Председатель Госстроя. Выставка строительной техники на Фрунзенской набережной. Первая.
  «Нужное оборудование!».
  Я ничего не разглядел.
  «Деньги есть – нужно что-либо производить. Станки какие-нибудь.». Сказано «нужное» – значит, нужное. И я в Москве. Ельцину я благодарен. Он разглядел. По-настоящему – «нужное».
  Двумя годами позже уступлю депутату Казанцеву очередь в буфете за пивом.
  Живу в «старом» корпусе гостиницы Москва, а за пивом – московским, экспериментальным, в тёмных бутылочках по "нольтридцатьтри", лучшим, чем «Хейникен» - хожу в «депутатский». Очередь, естественно, большая. Уже – у буфетной стойки. Тут Казанцев, типа «посмотреть» - ну, я его и уговорил. Он отказывался – «Что Вы, что Вы». «Проходите, проходите!».
  В тот же день он уступил Ельцину своё место в Верховном Совете. И закрутилось. А нахами я ...!?
 
 «Вероятный рассеянный склероз в результате повреждения позвонка.».
  Опаньки! Попал.

  «Костик, обслужи людей!».
  Костик – заместитель директора, Эдика, магазина на уже Мясницкой, бывшей Кировской. Люди – это я. Поставляю станочки своего производства и одного из станкозаводов Армении. В Армении тридцать четыре станкостроительных предприятия. Тринадцать из них построил мой отец. Семь орденов – десять долларов пенсии. Я за него.
  «Дядь Лёнь - прими!». Лёня – интеллигентный складчик. Таких магазинов восемь. Дела идут – лучше некуда. Крупные, сравнительно, станки продал ещё в аэропорту, мелкие сдал по магазинам. Уходят влёт – в месяц сто пятьдесят штук. Вылетел домой. В Москве мне делать нечего.
  В Ереване нет ни света, ни тепла, да и хлеба. Есть я и моё желание производить станки. Почему, именно, станки? Я учился этому. В политехническом, в Бауманском тогда ещё Училище. Я потомственный станкостроитель.
  Электроэнергию на арендованное предприятие дают в два часа ночи. Надо собрать рабочих. Кто приходит, кто приезжает на велосипеде, кого я привожу на машине. С бензином тоже перебои. Ночью, неожиданно, выключают свет. Выбраться из цеха в кромешной тьме почти невероятно. Кто-то пытается - падает на металлические заготовки. Металлообработке в Армении приходит конец.

  Свет в конце тунеля. Длинный коридор, а в конце свет. Наверняка – помер! Клиническая смерть. Нет! У меня есть долги, у меня есть обязательства! Я ещё не закончил ....
  Резко встал и головой ударился о что-то твёрдое.  Сознание мигом вернулось. Спал я на полу под журнальным столиком в гостиничном номере. Вчера выпил много. Очень много! Гостиница шикарная, а настроение паршивое. Прогорел я.
  Эдик ездит на «Мерседесе»; Костик нос воротит – магазин купили иностранцы. И так везде. Не прошло и месяца. Продукцию некуда сдавать. Идёт процесс "импортомзамещения". Я им место в Веховном Совете, а они ... вон с кем породнились!? А я?
  Из отечественного товара - только ****и. Необходимо переквалифицироваться в сутенёры. Но этому меня не учили. Нет, как пользоваться - знаю, но ...

  «В 96-ом, там вот сорвал. Вот, вот. И ниже тоже. Как? 5, 6, 7. А ноги причём? Притом !? Скажите, а что так и расстением всю жизнь проживу? Долго живут!? А сколько? Пятнадцать лет!?».
  Добрая! Мне всего-то сорок пять.

  «Наборы письменных принадлежностей из камня. Ест! Есть! Конечно... Президенту!? В малый кабинет? Запросто!».
  Опять благодарен Борису Николаевичу. Нет, что ни говори, а жить можно. Недомыслия много, но .... А когда его не было? При Хрущёве что-ли? При Брежневе? «Позднем». Извини, Леонид Ильич – уважаю ... но истина дороже!
  Не успели придумать новую продукцию из камня и прорекламировать её – уже пошли заказы. Администрация Президента – десять штук. «Поставщик Его Величества ...». Газетная фотография Ельцина в малом кабинете – моя реклама. Набор стал так и называться – «Президентский»,
  В таможне сомневались. Одни говорили, что надо брать непомерную пошлину, другие, – ничего не надо. Когда выходил, – охранник на вахте, ни с того ни с сего, напустил на меня собаку. Типа, сама напала, а сам стоял и смотрел. Вид у меня интеллигентный, но собаку еле оттащили. От меня. Досталось и охраннику. Сука! До сих пор трясёт.
  В «Сокольниках» выставка. «Ювелир, там сколько-то».  Решил сократить – пошёл лесом. Что-то слегка огорожено. Зашёл. Что в парке может быть огорожено? Опять напала собака. Оказываеся како-то *** огородил городской парк и устроил там типа "леспромхоз"а. Долго лаялись. Собаке досталось. Злой я стал.
  Плюнул на всё – завёз на своём горбу. Помучался, но обслужил. Так и повелось – всё на горбу.
  К сорока годам был как выжатый лимон. А главное:я «только» - они «уже». Всё дорожало изо дня в день. Везде, где сложились монополии, – всё дорожало. Монополисты заели. Такое впечатление, что чья-то рука постоянно в кармане шарит. Я со времён незабвенного «Тотра»  неприемлю ни монополистов, ни империалистов. Ни газовых, ни энергетических, ни идеологических, ни националистических, ни чинушно-коррумпированных.. Никаких! Тоже хотелось ловить их и топить в Чёрном море.

  «Вот, вот, там. Больно. Ой, ой!».

  «А где Ваша регистрация?».
  А где Ваша? Я в Москву с 68 года езжу. 1900. Вы что тогда делали? Что Ваши родители тогда делали? Я хоть из города приехал. Ты откуда прибыл? Братское чувырло. Достали! Все тринадцать лет достали. Да пошли вы! Вместе с «регистрацией» в заднице.
  Недомыслие было всегда, но, именно сейчас,  с ним мириться невозможно. Или не хочется.
  Снился сон. По-моему ... - уже не помню - в аду. Темно, жарко, стены какие-то говнистые. Ходит по кругу. Явно – черти. Требуют регистрацию. Он всё хорохорится. А они всё требуют и требуют. Может и не он. Лысый, толстый. Только лицо потное. Ничего не видно. Голый почти. В какой-то тоге или ... короче, отрепьях. Без кепки. Значит не он ...
  Все ответят. За всё ответят! И я отвечу! За то, что молчал.
 
  Устал. Очень устал! Кризис. Когда он закончится? Тогда, когда перестанут шарить в моём кармане. Я им заплачу  столько, сколько смогу заработать, а не столько, сколько хотят чинуши и созданные ими монополии.
  «За проливной дождь – тристо лир!». Фигушки!