Альберт есаков свидетель вечности, глава 4 историч

Альберт Есаков

СВИДЕТЕЛЬ ВЕЧНОСТИ, глава 4
Историческая приключенческая дилогия

Жизнь и приключения человека, который называет себя  евангельским именем Иосиф Аримафейский. Он творит чудеса, утверждает, что дружил с Иисусом Христом, встречался с королем Артуром, видел Чингисхана, спас от казни Жанну д’Арк… Нашим современникам трудно в это поверить, но Иосиф и  не настаивает.

Примечание:
Дилогия «Свидетель вечности» не издана. Авторские права защищены. Здесь приведена только первая книга.


Книга первая
Глава 4
БУРЛЯЩИЙ БЛИЖНИЙ ВОСТОК

В конце августа в город стали возвращаться студенты, и сразу оживились опустевшие  летом проспекты, скверы и парки. На улицах резко возросло количество веселых молодых лиц, коротких юбок, оголенных до предела завлекательных ножек, улыбок и смеха. Возвратившись однажды после работы, Иосиф застал дома Таню. Загорелая, хорошенькая, слегка пополневшая, она обвила его шею рукам, и ее губки потянулись к его губам. Целуя девчонку, он ласково ощупал прижавшееся к нему тело и сказал:

– Детка, ты, по-моему, вся стала мягче.

– А я тебе такая не нравлюсь толстая?

– Ну, как ты можешь не нравиться такая хорошенькая, такая тепленькая и мягонькая!

– Вот начну заниматься и похудею. А ты по мне соскучился? Хочешь мягонькую и тепленькую девочку?

– Еще как хочу!

– До вечера подождешь или тебе не терпится?

– Конечно, подожду, моя прелесть. Надо тебя еще накормить, распаковать твои вещи, искупать, переодеть и т. д.

Таня приблизила губы к его уху и прошептала:

– Хочешь сам меня искупать?

– С огромным удовольствием!

– Ой-и-и, – радостно взвизгнула девчонка и снова подставила губки для поцелуя.

После ужина началось купание.   Раздевая девчонку, Иосиф вспомнил, с каким трудом приходилось освобождать от многочисленных одежд Саломию в Ирушелеме первого века. Тогда одежда скрывала все, что только было возможно скрыть. Во всяком случае, почти все. Открытым оставалась только часть лица, включающая  глаза, нос, рот, подбородок, переднюю часть щек, часть лба чуть выше бровей, да еще кисти рук. Это было все, что разрешалось видеть посторонним мужчинам, не считая лодыжек ног и босых ступней. В Европе на рубеже второго и третьего тысячелетий концепция одежды девушек и молодых женщин изменилась на противоположную. Задачей летней одежды, в которой головной убор исчез вообще, стало скрывать как можно меньшую часть женского тела, и показать как можно больше. Теперь заинтересованным взорам мужчин открылись практически все женские прелести. Чего стоит, например, одежда, верхняя часть которой состоит из кофточки, длиной чуть ниже груди (так называемый топик), висящей на голых плечах с помощью тоненьких бретелек и похожей больше на лифчик.  А нижняя часть это коротенькая юбчонка, обтягивающая попку, или обтягивающие шорты, скорее напоминающие трусики. При том и юбка и шорты или джинсы не застегнуты на талии, как было всегда, а висят на бедрах так низко, что кажется, вот-вот сползут совсем. Ножки, попки, фигурки современные девушки продемонстрировали мужчинам, так сказать в полном объеме. Вот только груди они пока еще не сумели показать во всей красе, но он не сомневался, что изобретательные модельеры женской одежды обязательно решат и эту «проблему».

Обнаженная Танечка смеялась, визжала, стонала, когда Иосиф старательно и нежно то ли намыливал, то ли,  скорее, ласкал самые интересные места юного тела красавицы.

– Раньше меня так купала мама, – говорила заласканная девчонка. – Я и не думала, что когда-нибудь меня будет купать мужчина и мне даже не будет стыдно. Я красивая голая?

– Голенькая ты очень красивая, моя радость, – говорил Иосиф, поминутно целуя все, что перед этим вымыл.

– А хочешь меня прямо здесь?– хитренько улыбаясь, спросила соблазнительница.

– Мокрая ты будешь словно рыба, моя девочка, а рыбу я не хочу.

– Тогда вытирай меня и неси свою девочку в постель.

Вытирание, как и купание, тоже затянулось из-за того, что Иосиф считал своим долгом поцеловать все, что вытирал. Наконец этот процесс был завершен, и девчонка торжественно проплыла на руках мужчины из ванной в комнату, где уже была приготовлена постель. Ласки, ласки, ласки, поцелуи, тихий счастливый смех девчонки и ее заговорщицкий и шепот:

– Хочешь сам раздвинуть мне ножки? Ты еще не забыл, как это надо делать?

– Еще бы! Это же мое самое любимое занятие! А делать это надо ласково и нежно, вот так, – подражая ей, таинственно шепчет Иосиф, берясь двумя руками за девичьи колени.

– Как я люблю, когда ты это делаешь своими руками. Это меня так заводит, – шепчет Таня. А через некоторое время раздается ее театральный шепот: – Ой, мамочка, меня лишают невинности…

– Ах ты, болтушка! – говорит Иосиф и закрывает ей рот губами.

Долгое время в комнате слышны только шорохи, ритмичное поскрипывание дивана, вздохи и стоны девушки, звуки поцелуев, ласковые слова и междометия. И, наконец:

– Мама родная, как мне было хорошо!

– Твоя мама, наверное, думает, что ты еще невинна, – говорит Иосиф, целуя девчонку в закрытые от избытка счастья глаза и раскрасневшиеся щечки.

– Она спрашивала, нет ли у меня уже кого-нибудь, но я сказала, что я еще девочка и она поверила.

– Во-первых, мамы всегда о своих дочерях все узнают последними, – сказал Иосиф, а во-вторых, ты действительно девочка, а не мальчик.

– Таких, как мы с Катькой девочками не называют. Это Ниночка у нас была девочкой, пока ты ее не испортил. Удивляюсь, что ты позволил ей всю зиму оставаться невинной, учитывая, что так хорошо умеешь раздвигать девочкам ножки. После того, как ты ее одел, как куколку и обвешал золотом, ни одна девчонка не стала бы ломаться…

– Во-первых, ты глубоко заблуждаешься. Далеко не все девочки продаются, как тебе кажется…

– Ой, ой, ой скажите, пожалуйста…

– Не перебивай меня, а то накажу…

– Так, как ты меня только что наказал? – со смехом спросила Татьяна, прижимаясь к нему всем телом. – Я согласна! Как мне нравится такое наказание!

– Еще раз повторяю. Во-первых, далеко не все девушки продаются, тем более девственницы. А во-вторых, я Ниночку не «портил», как ты изволила выразиться.
– Ну, это так говорят – «испортили», когда девчонку лишают невинности.

– И невинности я ее тоже не лишал. Это сделал ее муж в первую брачную ночь, как и положено.

– Как это не лишал? – удивленно спросила Таня. – Она нам с Катькой сама говорила.

– Она вам говорила то, что вы хотели услышать, а не то, что было на самом деле.

– Она же с тобой спала!

– Ну и что?

– Как это что? Если девчонка спит с мужчиной…

– Это был особый случай, – перебил ее Иосиф и вкратце рассказал, как все было.

– Вот это да! А мы с Катькой думали… Мы даже поздравляли ее утром с избавлением от девственности, а она оказывается… Надо же!

Таня еще долго не могла успокоиться и переварить неожиданную информацию, а успокоившись, спросила:

– А как ты тут летом без нас? У тебя были женщины?

– А у тебя кто-нибудь был? – вопросом на вопрос ответил Иосиф.

– Не-а. У нас там вообще не с кем даже поговорить не то что…

Так говорила девчонка и, возможно, другой мужчина поверил бы ей. Но Иосиф, лежа с закрытыми глазами и обнимая прижавшееся к нему обнаженное тело, ясно «видел» ее в постели с бывшим одноклассником. На дворе ярко светило солнце. Похоже, они занялись этим в то время, когда родители были на работе. Мало того, благодаря своим необычайным способностям, он знал то, чего еще не знала эта легкомысленная девчонка. Она уже вторую неделю была беременна.

– «Дрянной мальчишка, эгоист, – мысленно упрекал он парня. – Такая красивая девочка тебя, можно сказать, счастливила, а ты сделал ей большую пакость. Нельзя же так ни о чем не заботиться, кроме своего удовольствия».

 Иосиф не стал расстраивать Таню. Подождав, пока она заснет и не будет ему мешать, он занялся решением проблемы под тихое посапывание прелестного носика. Сосредоточившись на временном отрезке ее жизни длиной несколько больше недели, вышел в нужную точку на шкале времени, нашел тот момент, когда возникла информация о зачатии, и расформировал ее. Мгновенно вся цепочка последующих событий приобрела иной вид.  Убедившись, что в этой новой цепочке событий беременность отсутствует, Иосиф облегченно вздохнул, тихонько поцеловал теплое плечо спящей и, прошептав: «ах ты, глупая, глупая девчонка», вскоре уснул и сам. Утром, проснувшись, Таня ласкалась к нему, как котенок и не давала встать. Она  даже не догадывалась, от какой неприятности избавил ее Иосиф вчера вечером.

Через два дня приехала Катя. Татьяна во всех подробностях расписала ей, как ее купал Иосиф,  как ей это понравилось, и что после этого было. Но более серьезная и скромная Катя сказала, что она предпочитает в ванной быть наедине с собой, а не с мужчиной. Прямо из ванной она прошла в комнату Иосифа и вышла оттуда только утром. Все вошло в привычную колею. Девочки то спали с Иосифом по очереди, то забирались к нему в постель вдвоем, и тогда в комнате было много смеха и девичьего визга. А комната Нины по-прежнему пустовала. Прошли три недели, и однажды Катя из университета позвонила Иосифу на работу по мобильному телефону. Она рассказала, что к девочкам второкурсницам  подселили студентку первого курса исторического факультета. В комнате на последнем этаже общежития, где она жила с другими девочками, протек и обвалился после дождя потолок.  В комнате второкурсниц и так живут четверо, а ей поставили раскладушку между кроватями, так что с трудом стало можно протиснуться. Заниматься в таких условиях трудно, а тут еще к ней приехала бабушка, которая ее воспитывала после гибели родителей в автокатастрофе. Бабушку поместить вообще некуда, а на оплату места в гостинице у нее нет денег…

– Так в чем дело? – не дослушав до конца, сказал Иосиф. – Вези их к нам. Комната Нины свободна. Пусть размещаются. Я приеду с работы часов в семь вечера не позже.

– Ты меня не дослушал, – произнесла в трубку Катя, – а я хотела сказать что девочка, между прочим, прехорошенькая.

– Тем более. В общем, размещай их, и скажи бабушке, пусть об оплате не беспокоится.

В девятнадцать десять он вернулся домой. Через пять минут уже знакомился с гостями. Бабушке на вид было лет семьдесят. Он ожидал увидеть деревенскую женщину и ошибся. Ирина Степановна была одета очень скромно, даже скорее бедно, но имела вполне интеллигентную внешность. Позже выяснилось, что до ухода на пенсию она была учительницей начальных классов. Девочка, которую звали Лена, действительно оказалась хорошенькой блондинкой с милым лицом и изящной фигуркой. Бабушка стала объяснять ему обстоятельства, которые привели их с внучкой сюда, но Иосиф сказал:

– Катя мне все рассказала по телефону. Вашей беде вполне можно помочь. Вы можете погостить у меня cтолько, сколько хотите, а Леночка пусть заберет из общежития свои вещи и перебирается сюда. Комната свободна. Там есть стол компьютер и все, что необходимо для занятий. Здесь ей будет гораздо лучше, чем в общежитии. Никто не будет мешать заниматься и до университета совсем недалеко. А вы можете приезжать к ней, когда хотите, не беспокоясь о жилье. Там, правда только один диван, но у меня есть раскладушка. Пока вы будете здесь, Леночка поспит на раскладушке, а когда уедете, ей будет удобно на диване.

– Спасибо вам, огромное, – растроганно сказала Ирина Степановна, – о таких условиях, как у вас можно только мечтать. Но отдельная комната очень дорого стоит, а у нас с Леной нет никаких доходов, кроме моей пенсии.

– Зато у меня есть доходы, которые мне просто некуда девать, – с улыбкой сказал Иосиф. – Леночка будет жить бесплатно, так же как Катя и Таня. Они вам подтвердят, что я никакой платы с них не беру, так что пусть вас это не беспокоит.

– Но как же это бесплатно, разве так можно… – растерянно проговорила бабушка.

– Конечно же, можно. Насколько я помню, Иисус Христос учил, что нужно помогать ближним. Просто не все следуют его заветам, да и не у всех есть возможности. А у меня они есть, так почему же мне их не использовать, тем более что помогать мне больше некому. Ни жены, ни детей, ни родственников у меня нет.

– Вы верующий человек? – спросила бабушка.

– Можно сказать, верующий, – подтвердил хозяин квартиры и добавил: – Оставьте свои сомнения и устраивайтесь. В кухне холодильник там полно продуктов, посуда тоже в кухне. Девочки вам все покажут и расскажут, а мне еще нужно съездить в одно место, но я скоро вернусь. А потом я отвезу Леночку в общежитие, и  мы заберем ее вещи.

Когда странный, по мнению бабушки, хозяин квартиры уехал, она стала расспрашивать его квартиранток. И Таня, и Катя подтвердили, что живут второй год и пользуются всеми удобствами совершенно бесплатно.

– Но молодой мужчина… у него должны быть женщины, – говорила Ирина Степановна. – Он к вам не пристает?

– Он к нам нет, это мы к нему пристаем, – со смехом заявила Татьяна.

– В каком смысле?

– В том смысле, что мы с Катей в него влюблены. В него все девчонки влюбляются.

– А почему он не женится?

– Спросите у него сами. Он скажет, что еще молодой и ему рано жениться. Он всегда так говорит. Да вы не беспокойтесь за Лену, он ее не тронет. Если она сама захочет, то еще пусть попробует его уговорить. Иосиф очень порядочный человек. Я вообще раньше думала, что таких мужчин не бывает.

– Можете не переживать за внучку, здесь она будет в полной сохранности, – с улыбкой сказала Катя.

– Если у нее есть, что сохранять, – многозначительно добавила Татьяна.

– Естественно есть! – с гордостью заявила Ирина Степановна, а Лена при этом покраснела и дернула ее за рукав.

После месяца жизни в общежитии без горячей, а часто и без холодной воды с туалетом в конце коридора, Лене очень хотелось остаться в этой удобной квартире. У себя в комнате она сказала бабушке:

– Что ты так за меня волнуешься? Ничего со мной не случится. Тебе кажется, он так сразу на меня и набросится.

– Может и не сразу, но…

– Ну и, что, если даже…

– Никаких если, и даже, что бы я этого не слышала! – строго прикрикнула бабушка на внучку.

– Хорошо, хорошо. Из нашего класса половина девочек давно не девочки, а ты все охраняешь мою драгоценную невинность.

– Не смей мне говорить о таких девочках!

– Ладно, не буду – сказала Лена, пожав плечами.

Вернулся Иосиф, и Лена поехала с ним на его машине в общежитие. Через двадцать минут она вернулась в сопровождении хозяина квартиры, который нес две ее большие сумки. Бабушка прожила в месте с внучкой четверо суток, в течение которых Иосиф запретил Кате и Тане не только входить в его комнату, но и ласкаться к нему в кухне, чтобы не смущать и не пугать пожилую женщину. Он сам вместе с Леной отвез Ирину Степановну на вокзал и посадил в поезд. Женщина уезжала с тяжелым сердцем. Если бы не проклятая бедность, она отказалась бы от этой бесплатной квартиры, за которую ее внучке, возможно, придется платить…. Она даже в уме не решалась сказать, чем. А где-то в глубине ее сознания  таилась невысказанная надежда на то, что может быть, этот удивительный мужчина женится на Леночке. Такая большая квартира, машина и, судя по всему, много денег. Бабушке так хотелось счастья для внучки!

Первого октября Иосиф позвал девочек в кухню и  выложил перед ними три пачки денег по пятьсот гривен со словами:

– Это ваша стипендия за октябрь.

– Катя и Таня поблагодарили и взяли деньги, а Лену пришлось долго уговаривать. Бедная девочка не могла поверить, что девчонки каждый месяц получают такую же сумму и, что она тоже будет получать ни за что, ни про что такие «сумасшедшие деньги». Но ее удивление и растерянность многократно взросли, когда Иосиф положил перед ней три тысячи гривен сказав:

– А это тебе Леночка. Пойди с девочками, они  помогут тебе купить одежду на осень.

Она отказывалась, говорила, что у нее все есть, что она не может принять такой подарок и т. д. Катя и Таня почти силой заставили ее взять деньги. Они объясняли ей, что Иосиф всегда их одевает. Они тоже сначала не могли поверить, а потом привыкли и она со временем привыкнет. А девчонка думала о том, что они отдаются Иосифу. Значит, и она тоже будет должна… В головке у нее от этих мыслей возник полный сумбур, она даже плохо спала в эту ночь. А в воскресенье они втроем ушли из дома и вернулись с большой сумкой одежды. Лену заставили мерить платья, кофточки, юбки свитера и прочее. А когда она надела дорогое кожаное пальто, сапожки и посмотрела в зеркало, то сама себя не узнала, а Татьяна сказала восхищенно:

– Принцесса! – и побежала за Иосифом, который работал в своей комнате.

Он пришел в кухню, где происходила примерка, развел руками и сказал:

– Я знал, что может сделать с красивой женщиной красивая одежда, но это превзошло все мои ожидания. Леночка, от тебя просто глаз отвести невозможно!

– Я даже не знаю, как вас благодарить. У меня никогда такой одежды не было, и я думала, что никогда не будет. Я как будто попала в сказку,– проговорила смущенная Лена.

Она подошла к Иосифу, поцеловала его в щеку и покраснела.

– Мы с Катькой уже второй год живем в этой сказке. Привыкай, – сказала Таня.

– Леночка, – сказал Иосиф, – это не вы меня, а я должен вас благодарить. Это огромное удовольствие видеть, какими вы становитесь счастливыми от такой по сути чепухи, как одежда. Делая вас счастливыми практически без всяких усилий, я чувствую себя в десять раз счастливее вас.

– Все это купленное за огромные деньги вы называете чепухой? – удивленно спросила Лена.

Ей, прожившей практически всю свою сознательную жизнь на мизерную пенсию бабушки, когда приходилось экономить буквально по копейке, трудно было понять, что для кого-то свалившееся на нее «богатство» может быть чепухой.

– Может быть, если бы нам было по две тысячи лет, мы бы тоже так думали, – произнесла Екатерина непонятную для Лены фразу.

Ложась спать, Лена думала с волнением: – «Ну вот, сейчас он придет сюда, и я пропала не смогу же я его прогнать после всего этого». Она лежала и волновалась, а время шло и ничего не происходило. Утром все было как обычно на второй и третий день тоже. В аудитории все девочки обратили внимание на ее новую одежду и, конечно, завидовали. Она сходила после занятий на почту и послала бабушке триста гривен, решив, что оставшихся денег ей вполне хватит, тем более что продукты покупать не приходилось. Холодильник на кухне наполнялся, как бы автоматически. Если им хотелось чего-нибудь, чего не было в холодильнике, стоило только сказать Иосифу, и оно появлялось на второй день.

 Через полтора месяца, удивленная полученными второй раз от внучки деньгами, Ирина Степановна появилась в квартире. Увидев, как одета Лена, бабушка всплеснула руками и прошептала:

– Ты ему отдалась!

– Ему отдаются Катя и Таня. Их он постоянно обнимает и целует, а ко мне пальцем не прикоснулся. Даже обидно, вроде я уродина какая! – ответила внучка.

– Не может этого быть, – проговорила бабушка, не очень уверенно.

– Чтобы ты мне поверила, я готова хоть сейчас пойти с тобой к врачу, – решительно заявила Лена.

– Я даже не знаю, что думать, – пробормотала Ирина Степановна.

Из кухни раздался голос Кати, зовущей зачем-то Лену. Оставшись одна в комнате, бабушка сидела и думала, что на сумасшедшего Иосиф вроде бы не похож. Может быть он импотент? Как объяснить поведение мужчины, который одевает, обувает, кормит красивую девушку, не берет денег за квартиру и еще выплачивает стипендию. И при всем при этом не пытается уложить девушку в постель. Это не укладывалось в голове и не вязалось с ее собственным опытом. Когда она была в возрасте Леночки, мужчины всегда хотели от нее одного и того же, и никто никогда не предлагал ей деньги просто так. Кто-то постучал в дверь. Это оказался Иосиф. Он пригласил Ирину Степановну зайти к нему в комнату, любезно подвинул к ней мягкое кресло и, когда она села скал:

– Уважаемая Ирина Степановна, я хочу прояснить ситуацию, которая вас так беспокоит. Я не сумасшедший и не импотент. Это, во-первых. Во-вторых, я не собираюсь принуждать Леночку к сожительству со мной. В-третьих, я, к сожалению, не могу жениться на Леночке, как вам хочется.

– Почему вы все это мне говорите? – краснея от стыда за свои мысли, спросила женщина.

– Дело в том, что я читаю мысли людей, с которыми общаюсь.

– Даже через стенку? – испуганно спросила Ирина Степановна.

– Стенка не является преградой. Мысли мгновенно распространяются в пространстве, и для них вообще нет преград. Эта способность помогает мне, кроме всего прочего, вести бизнес. Партнеры не могут меня обмануть.

– Неужели это возможно? Откуда у вас такие способности?

– От Создателя. Они нужны мне в связи с той миссией, которую я выполняю здесь на Земле. Именно эта миссия не позволяет мне жениться ни на Леночке, ни на другой девушке. Я всегда буду холостым. Вы не понимаете, как можно тратить такие деньги на посторонних девушек и ничего не требовать взамен? Мне доставляет огромное удовольствие видеть, какими счастливыми они становятся. Поверьте, отдавать во сто крат приятнее, чем брать. А отдавать у меня есть что. Я очень богатый человек и я одинок. Куда прикажете мне все это девать, если у меня нет, и не может быть семьи? Скажите, куда?

– Не… не знаю, – растерянно пробормотала Ирина Степановна.

–   И я не знаю. Вот я и придумал себе развлечение. Я беру девочек из бедных семей, обеспечиваю их всем необходимым, даю возможность получить образование, покупаю им квартиры, когда они выходят замуж, и если нужно, помогаю в дальнейшем. Если некоторые из девочек, как Танечка и Катюша добровольно дарят мне свою любовь и ласки, я тоже чувствую себя счастливым. Но ни одну из них я никогда не принуждал. В комнате, которую сейчас занимает Леночка, жила Нина. В отличие от Тани и Кати, которые потеряли невинность еще в школе, она поступила в институт девственницей. Она пользовалась всеми благами так же как они и, окончив первый курс, вышла невинной замуж. Поэтому вам совершенно не о чем беспокоиться, поверьте мне. Давайте лучше займемся вашим здоровьем. У вас повышенное давление и частые головные боли. Вот и сейчас от всех этих волнений у вас разболелась голова. Разве не так?

– Так, – подтвердила удивленная Ирина Степановна.

– Вам нужно очистить от холестерина сосуды. Кроме того, у вас в почках и в мочевом пузыре камушки. Они растут и могут причинить вам крупные неприятности. Вам об этом говорили?

– Да, говорил врач. Он говорил, что есть аппараты для их разрушения, но в нашей районной больнице  такого аппарата нет.

– Мне не нужен никакой аппарат. Я могу ликвидировать все ваши проблемы с помощью моего сознания. Кроме того, вы  чувствуете сильную боль в коленях, особенно когда идете по лестнице. Я прав?

Не зная, что и думать, женщина только кивнула головой.

– Начнем с самого простого. Расслабьтесь, пожалуйста, и посидите спокойно несколько минут. Я сниму боли.

Через пять минут он спросил:


– Как вы себя чувствуете?

– Голова уже не болит, – ответила удивленная чудом женщина.

– Пройдитесь и присядьте несколько раз.

Она прошлась по комнате, осторожно присела, потом еще раз и сказала:

– Не больно.

– Вот и прекрасно. Очистка сосудов и удаление камней займет больше времени. Если вы поживете у нас еще пару дней, мы эти проблемы тоже решим.

– Я слышала  много об экстрасенсах, но никогда не видела. Огромное вам спасибо, – проговорила Ирина Степановна.

– Спасибо скажете через два дня, когда я закончу лечение. Вы можете быть в своей комнате или уходить в город, когда хотите. Ваше место нахождения не имеет значения. Я все равно эти дни буду вами заниматься, – сказал Иосиф, провожая женщину до двери. И добавил: – Здоровьем Леночки я займусь сразу после вас. Она у вас в детстве много болела. Надо кое-что в ее организме отрегулировать, чтобы она была здорова.

Вернувшись в свою комнату, бабушка рассказала внучке о том, что с ней произошло, и что Иосиф обещал позаботиться о здоровье Леночки.

– Девочки говорят, что он даже рак может вылечить, – сказала Лена, – а у них, с тех пор как они здесь стали жить, ни разу ничего не болело.

Прошло два дня. Иосиф дал Ирине Степановне деньги и попросил пойти в платную поликлинику на ультразвуковое обследование. Вернулась она в прекрасном настроении и заявила, что камней нигде не обнаружили, а давление у нее  130 на 90 как  в молодости. Она сидела в комнате Иосифа и не знала, как его благодарить, а он говорил, что она не должна беспокоиться о внучке, и может быть совершенно уверена, что с Леночкой ничего плохого не случится.

– А куда же делись мои камни? – спросила женщина.

– Я их дематериализовал.

– Что это значит?

– Они перестали существовать.

Видя недоумение в глазах своей гостьи, он сказал:

– Как бы это показать вам на примере… Выньте, пожалуйста вашу заколку для волос.

Ирина Степановна сняла большую пластмассовую заколку, с помощью которой собирала в пучок волосы на затылке, и по просьбе Иосифа положила ее на свою открытую ладонь. Вдруг заколка стала, как бы тускнеть, потом ее очертания потеряли резкость, и она исчезла.

– Это и есть дематериализация, – улыбаясь, пояснил хозяин квартиры своей растерянной гостье. – Но вы же без заколки не можете, поэтому я сейчас материализую вам другую. Держите ладонь открытой.

Ирина Степановна уставилась на свою пустую ладонь, и увидела на ней какое-то туманное образование, которое стало сгущаться, приобретать четкие контуры. И вот у нее на ладони уже лежит красивая ажурная заколка из серебра с тремя рубинами. На ощупь ; теплая.

– Вам такая нравится? – спросил улыбающийся Иосиф.

– Как же это… Я не знаю… Как вы это  сделали? Она же очень дорогая… – бормотала растерянная и совсем сбитая с толку женщина.

– Носите на здоровье, – сказал Иосиф, который уже знал, что Ирина Степановна скоро подарит заколку Лене, а себе купит самую простую. На вопрос, как он это сделал, предпочел не отвечать.

Вернувшись в комнату, с чудесной заколкой в руках,  взволнованная Ирина Степановна рассказала все внучке. Удивленная не меньше бабушки внучка, рассматривала заколку и говорила:

– Девочки совершенно серьезно утверждают, что Иосиф бессмертный, и что он дружил с самим Иисусом Христом. Они говорят, что он направлен на Землю Высшими Силами с какой-то таинственной миссией. Я сказала, что не знаю верить этому или нет, а они говорят, что когда я поживу здесь столько, сколько они, то тоже поверю. Они говорили, что он умеет творить чудеса, и ты теперь сама это видела.

– Не только это, а мои камни в почках, а мои боли, а мое давление! – воскликнула Ирина Степановна.

– Вот видишь, а ты еще боишься за меня.

Ирина Степановна уезжала не с таким тяжелым сердцем, как в первый раз, но голова у нее шла кругом от всего, что произошло за последние несколько дней. В сумочке у нее лежал мобильный телефон. Иосиф подарил телефоны ей и Лене, чтобы бабушка всегда могла позвонить внучке. Он же научил обеих пользоваться этой техникой. Время шло, и однажды поздним вечером у Лены возникли проблемы с компьютером – он неожиданно стал сам сбой перезагружаться. Она позвала Иосифа. Посидев за компьютером пять минут, Иосиф пришел к выводу, что нужно переустановить операционную систему. Пообещав завтра вызвать мастера и осмотрев стол, он увидел среди стопки книг по истории книгу Фоменко и Носовского «Империя» и несколько томов «Новая хронология…»

– Ты читаешь такие серьезные книги? – спросил он.

– Я еще в школе интересовалась историей, поэтому и поступила на исторический факультет, – ответила девушка.

– Я бы тебе не советовал говорить своим преподавателям, что ты читаешь книги Носовского и Фоменко.

– Почему?

– Ругаться будут. Книги очень спорные и многие историки их воспринимают как оскорбление исторической науки.

– Да, в них столько необычного! – согласилась Лена. – Они вообще ставят всю мировую историю с ног на голову, а может быть, с головы на ноги. Я, например, раньше увлекалась книгами Василия Яна о Чингисхане, а теперь мне вообще непонятно был ли Чингисхан на самом деле. С крестовыми походами тоже нет ясности.

– Чингисхан был, Леночка, можешь не сомневаться. Чингисхана я, правда, видел всего один раз за несколько дней до его смерти, а что касается крестовых походов, то я, можно сказать, был их участником. Правда, участвовал я на стороне мусульман. Ты слышала о Саладине?

– Нет.

– Это был великий воин, освободивший Ближний восток от крестоносцев. Так вот его я знал с детства и, как мог, помогал ему в борьбе с нашествием рыцарей-бандитов.

Не зная относиться ли к его словам, как к шутке или воспринимать их всерьез, Леночка сказала:

– Объясните мне, пожалуйста, почему они несколько раз освобождали этот самый Гроб Господний? Почему его не увезли в Европу сразу после захвата Иерусалима?

– Леночка все дело в том, что гроб, о котором идет речь, это не деревянный ящик, в современном понимании этого слова. Гробом в древней Иудее называли яму или пещеру, куда помещали мертвое тело. Так что гроб это некое место, которое нельзя увезти с собой.

– А-а-а! Вам хорошо вы все знаете.

– Я знаю много но, конечно, не все. Как говорится в сказках, поживешь с мое, тоже многое узнаешь.

– А, правда, что вам две тысячи лет, и что вы знали Иисуса Христа?

– Правда. Я сам предложил положить его тело в тот самый пресловутый гроб, т. е. в пещеру возле дома, который тогда арендовал в Иерусалиме, и я видел, как он воскрес.

– Расскажите когда-нибудь?

– Когда-нибудь расскажу, – пообещал Иосиф, вставая. – Когда вернешься завтра с занятий, компьютер будет уже в порядке, а сегодня пока обойдись без него. Спокойной ночи!

Для Афросиаба промежуток времени между серединой двенадцатого и серединой тринадцатого столетия был богат на встречи с выдающимися  полководцами. Самым выдающимся среди них был великий полководец Чингисхан. Но он знал и Саладина, и Ричарда Львиное сердце и некоторых других. Время для Ближнего Востока было очень непростым. Мусульмане сунниты издавна враждовали с мусульманами исмаилитами. Мусульмане воевали с мусульманами, с армянами, с Византией, а в последнее десятилетие одиннадцатого века на Ближний Восток обрушилась новая беда. В1095 году римский папа Урбан II призвал христиан всего мира освободить Гроб Господний, который якобы оскверняют в Иерусалиме нехорошие мусульмане. Столетиями христиане совершали паломничество в Святой Город, и никто им не мешал. Паломникам не чинили препятствий, потому что они приносили доход. Но у Папы были свои тайные цели, а европейские короли увидели в этом призыве возможность для себя завладеть чужими землями и увеличить свои богатства. Каждый же из графов, князей и баронов, последовавших за королями, надеялся приобрести для себя какое никакое королевство и сделаться королем.

Афросиаб имел тогда богатый дом в Дамаске. Будучи однажды по делам в Баальбеке, он излечил жену правителя Айюба по происхождению армянского курда и приобрел его глубокое уважение и расположение. Через три года к нему явился гонец из Баальбека в сопровождении десяти воинов с просьбой от Айюба помочь его пятилетнему сыну, который заболел неизвестной болезнью. Мальчик таял прямо на глазах, и местные врачеватели ничем не могли помочь. Айюб писал, что надеется только на дар, данный Афросиабу Аллахом, и просил приехать как можно скорее. Афросиаб выехал на следующий день после получения письма. Сына Айюба звали Юсуф. Это был очень бледный красивый и смышленый мальчик, который сразу понравился Афросиабу. Обычно очень подвижный и энергичный, он сделался в последние недели, по словам матери, вялым скучным, перестал бегать и часто ложился, не имея сил. Найти причину болезни и устранить ее не составило большого труда и уже на второй день у ребенка порозовели щечки, а через несколько дней он бегал с таким проворством, что за ним не могли угнаться многочисленные няньки. Отец и мать готовы были носить Афросиаба на руках и просили гостить у них как можно дольше. Он прожил во дворце правителя еще неделю и, убедившись, что здоровью ребенка больше ничто не угрожает, покинул гостеприимную семью. Десять воинов в полном вооружении сопровождали его до Дамаска в качестве почетного эскорта. Через три года Айюб с семьей перебрался в Дамаск, где занял важное положение при дворе, а в 1154 году, когда власть перешла к Нур ад-Дину, новый султан назначил Айюба управителем столицы. Его сыну Юсуфу ибн Айюбу, излеченному Афросиабом в Баальбеке было уже шестнадцать лет. Юноша был совершенно здоров, атлетически сложен и изучал богословие, математику и другие науки в знаменитом медресе, считавшемся центром исламской науки. Отец заново познакомил сына с человеком, который излечил его одиннадцать лет назад и юноша часто приходил к дяде Афросиабу, дом которого был неподалеку от медресе. Афросиаб обучал его боевым искусствам. И хотя Юсуф еще не решил, какую карьеру выбрать – духовную или военную, он занимался военными упражнениями с большой охотой и делал в этом серьезные успехи. Вскоре он превзошел не только тех сверстников, которые обучались в медресе, но и тех, которые готовили себя к карьере воинов и обучались у специалистов военного дела.

Но в доме Афросиаба Юсуф не только махал кулаками и мечом. Его учитель позаботился о всестороннем расширении его кругозора. Он много рассказывал о разных странах, обычаях и философии различных народов. В медресе Юсуф изучал учение Мухаммеда, а Афросиаб знакомил его с учением Будды и Христа, чтобы показать, что в своей основе они существенно не отличаются от учения великого исламского Пророка. Он старался объяснить, что христиане такие же люди, как мусульмане или иудеи, со всеми достоинствами и  недостатками присущими людям любой веры и расы. Не христиане виноваты в захвате крестоносцами мусульманских земель. Это христианские короли и князья лицемерно прикрывают свою жажду чужих богатств религиозными призывами. И в этом они не лучше и не хуже некоторых мусульманских султанов, готовых грабить не только христиан, но и своих единоверцев. Афросиаб хотел, чтобы молодой человек знал, что ни один пророк не учил людей плохому, и что Христос и Будда, так же как Мухаммед, достойны уважения.

 Еще при жизни Омара Хайяма у Афросиаба установились с ним дружеские отношения. Два года после паломничества в Мекку, с 1094 по 1096 Хайям даже жил в доме Афросиаба, так как возвращаться  в Исфахан, где он жил до хаджа, при сменившейся там власти ему было небезопасно. Испытывая огромное уважение к великому философу и вольнодумцу, Афросиаб давал Юсуфу читать его труды по математике, астрономии, философии, медицине. Эти творения и, особенно, бессмертная поэзия Омара Хайяма произвели на юношу огромное впечатление и оказали существенное влияние на формирование его мировоззрения. С разрешения родителей Юсуф даже совершил вместе с Афросиабом путешествие на родину Омара Хайяма в город Нишапур, чтобы поклониться могиле великого ученого и поэта на кладбище Хайры.

По окончании медресе Юсуф ибн Айюб избрал военную карьеру и поступил на службу в войско, которым командовал его родной дядя по отцу Ширку. В 1164 году султан Нур ад-Дин двинул войско Ширку на Египет. Одной из причин этого было то, что крестоносцы вторглись в долину Нила. Но была и другая причина. В Египте в то время правил халиф из династии Фатимидов. Фатимиды гордились тем, что ведут свой род от дочери самого пророка Мухаммеда Фатимы. Фатимиды были приверженцами шиитской секты исмаилитов и ортодоксальные мусульмане – суниты, к числу которых относился и Нур ад-Дин, считали их еретиками. Обосновавшись в восьмом веке в Тунисе, династия Фатимидов со временем подчинили себе всю северную Африку, Сицилию и Египет. Находившийся под властью Фатимидов Египет был опорой халифов исмаилитов и постоянной угрозой для державы Нур ад-Дина. Пять лет война с крестоносцами, войсками Иерусалимского королевства и Византии в Египте проходила с переменным успехом. Вскоре до Афосиаба стали доходить слухи о подвигах молодого Юсуфа ибн Айюба. Храбрость и полководческий талант молодого человека принесли ему широкую известность, а за благородство, честность и умение держать слово его стали называть Салах ад-Дин, что означает  «Честь веры». Рыцари – крестоносцы, тоже восхищавшиеся его мужеством и благородством, называли его проще – Саладин. Это простое слово им было легче произносить, чем непривычное для европейцев Салах ад-Дин.

 Афросиаб втайне гордился своим воспитанником. Тем временем и крестоносцы, и византийцы вынуждены были уйти из Египта, и дядя Ширку стал визирем при египетском халифе аль Адиде. Возникла парадоксальная ситуация – при исмаилитском халифе визирем являлся суннит, подчинявшийся Нур ад-Дину. Но в 1169 году Ширку умер, и пост визиря унаследовал Салах ад-Дин, фактически ставший правителем Египта при слабом халифе. Он получил титул «аль-Малик аль-Назир», что означает «Несравненный правитель». К халифу Салах ад-Дин относился с присущим ему тактом, но после смерти аль Адида в 1171 году, он решительно приказал убрать его имя во всех каирских мечетях и заменить именем суннитского халифа Багдада. Авторитет визиря к тому времени был так велик, что никто не посмел возражать. Салах ад-Дин занялся укреплением стен и башен, Каира, освобождением от крестоносцев ближайших крепостей, а после смерти Нур ад-ина, последовавшей в 1174 году, занял почти всю Сирию, в том числе Дамаск,  и другие обширные территории. В 1175 году халиф Багдада признал Салах ад-Дина султаном.

Новый султан вел войны с крестоносцами, освобождая от них все новые и новые территории, и Афросиаб не встречался с ним. Но вот в 1187 году у Салах ад-Дина возникла серьезная проблема.

Среди крестоносцев бы рыцарь ; Рено Шатильонский. Человек бесчестный и бессовестный, он не интересовался судьбой Гроба Господня. Его интересовала только нажива. Захватив неприступную крепость Крак, он устроил там разбойничье гнездо. Из крепости он совершал набеги на соседние государства и княжества, грабил купеческие караваны, которые снабжали продовольствием и всем необходимым города, в том числе и находившиеся под властью крестоносцев. Однажды он захватил большой караван, с которым из Египта в Дамаск ехали мать и сестра Салах ад-Дина. Всех купцов убили, а товары и двух женщин Рено приказал привезти в свою крепость. Когда он потребовал у Салах ад-Дина выкуп за мать и сестру, это возмутило не только мусульман, но и христиан. В это время между мусульманами и крестоносцами было заключено перемирие, которое могло быть нарушено его неразумным поступком. Разбойника пытались урезонить уважаемые среди крестоносцев рыцари, но тщетно. Тем временем две женщины оставались в плену. Вот тогда-то Афросиаб и решил вмешаться в ход событий.

Салах ад-Дин двинул на крепость Крак десятитысячную армию, но ее появление не застало врасплох защитников замка. Дело в том, что к главным воротам крепости, еще за полчаса до подхода армии, подскакал рыцарь в сопровождении двенадцати солдат. Рыцарь стал кричать, что он Анри Франсуа барон Ангулемский прибыл по поручению самого Рено Шатильонского, и требовал срочно открыть ворота. Когда их впустили рыцарь, потребовал, чтобы его незамедлительно провели к коменданту крепости. Ему сказали, что комендант занят и примет его позже. Тогда рыцарь в бешенстве выхватил меч и, размахивая им, закричал:

– Идиоты, позже будет поздно! Закрывайте скорее ворота. Сюда идет целая армия сарацин11. Нам чудом удалось ускользнуть. Через полчаса они пойдут на штурм.

Его вынуждены были провести к рыцарю, отвечавшему за оборону замка. Прибывший  доложил, что его отряд сопровождает два сундука с драгоценностями, отправленными в замок из Иерусалима самим Рено Шатильонским, и что в пути они наткнулись на огромную армию мусульман идущую по направлению к крепости. Чудом не попали в плен и добрались сюда раньше врагов только потому, что поскакали более короткой дорогой. Комендант приказал дать сигнал тревоги, и занялся подготовкой к обороне. Рыцарь, которого по всей вероятности, отнюдь не радовала перспектива остаться в осажденной крепости, требовал срочно принять у него груз, с тем, чтобы он и его люди успели уехать, до подхода неприятеля. Но комендант считал, что, во-первых, подготовка к обороне замка важнее, а во-вторых, лишние люди во время штурма не помешают. Прибывший рыцарь со своими солдатами еще может пригодиться, и не стоит его отпускать. Вскоре подтвердилось, что рыцарь говорил чистую правду. Дозорные на стенах увидели облака пыли на двух дорогах ведущих к замку. Враги подходили с двух сторон, и вот уже крепость окружена огромной армией мусульман.  Однако, похоже, что мусульмане не собирались идти на штурм сходу. Сверху было видно, что осаждавшие не имеют ни метательных машин, ни передвижных башен, ни лестниц, ни других приспособлений, необходимых для преодоления высоких крепостных стен. Значит, по крайней мере, в ближайшее время штурма не будет. Это несколько успокоило защитников крепости. Продовольствия и воды у них достаточно, а пока мусульмане подготовятся к штурму, из Иерусалима, Тира и других городов подойдет подкрепление. Убедившись, что непосредственной опасности нет, комендант принял, наконец, у рыцаря под расписку два тяжелые сундука опечатанные личной печатью Рено Шатильонского. Но покинуть крепость было уже невозможно. Прибывшего рыцаря и его людей разместили в одной из пристроек неподалеку от башни, в подвале которой держали захваченных в плен мусульман. Многие в крепости, почти  не скрываясь, возмущались поступком ее сумасбродного хозяина, захватившего женщин самого Саладина. Сколько крови теперь прольется из-за двух баб!  Вынужденный, по милости коменданта, отсиживаться в осажденной крепости барон Анри Франсуа Ангулемский, слушая эти речи, поинтересовался, из чистого любопытства, надежно ли охраняются пленницы.

– Куда они денутся! – воскликнул один из местных командиров, и указал на верхний этаж одной из башен. – Мужчины могли бы с такой высоты на веревках спуститься, если бы у их были веревки, и если бы на единственном окне не было решетки, да еще, если бы были достаточно сильны для такого спуска. А женщин, из которых одна старуха можно вообще не охранять. Я бы на месте коменданта тех двоих бездельников, которые их стерегут, отправил на стены. Больше было бы пользы.

 Когда стемнело, и по всему периметру стен дозорные зажгли костры, к коменданту явился прибывший с ценным грузом рыцарь. Он сообщил, что двое из его людей были в плену у мусульман и приняли ислам. Вернувшись из плена, они снова обратились в христианство, но он постоянно присматривал за ними, так как не мог им полностью доверять. А сейчас, когда крепость окружена врагами, оставлять их на свободе стало опасно.

– Я приказал их связать и прошу разрешения поместить их к пленным мусульманам. Пусть, пока посидят взаперти со своими, так сказать, единоверцами. У меня будет спокойнее на душе.

Комендант одобрил это решение, и вскоре солдаты барона привели двоих со связанными за спиной руками, и втолкнули в подвал. Арестованные кричали, возмущались и просили хотя бы развязать им руки, на что им ответили.

– Руки вам «свои» развяжут.

Троим охранникам, находившимся в небольшой комнате рядом с местом содержания пленных, барон сказал:

– Не верьте ни одному их слову, чтобы они ни говорили, и чего бы ни требовали. Если их начнут бить мусульмане или произойдут еще какие-нибудь беспорядки, немедленно доложите мне.

Настала ночь. Замок погрузился в тревожный сон. На стенах перекликались часовые, костры освещали зубцы и бойницы неровным, мерцающим светом. В стане врага, обозначенном цепочкой огней, не заметно было никакого движения. Еще засветло мусульмане расположили усиленные отряды на расстоянии полета стрелы напротив всех ворот крепости, но никаких активных действий не предпринимали. Вообще они вели себя очень странно. Комендант был уверен, что они выдвинут ультиматум, с требованием немедленно освободить пленниц, и будут угрожать. Честно говоря, он не одобрял поступка своего господина. По его мнению, не следовало брать в плен мать и сестру самого Саладина, тем более во время перемирия заключенного с мусульманами. Теперь придется расхлебывать последствия этого недальновидного поступка. Спать комендант отправился уже за полночь, убедившись в том, что охрана на своих местах и никаких неожиданностей, по крайней мере, до утра, не предвидится.

Глубокой ночью барона Анри Франсуа Ангулемского разбудил прибежавший охранник и сказал, что арестованные им люди дерутся друг с другом. Барон немедленно поднял на ноги свой отряд. Но, войдя в караульное помещение, вместо того чтобы утихомирить пленных, он приказал своим людям разоружить и связать ничего не понимающих  охранников.

После этого, взяв с собой всех своих солдат, кроме арестованных, он беспрепятственно миновал двор и поднялся на башню, в которой содержались женщины.  Двоих охранников застали спящими, сонных связали и открыли дверь в комнату пленниц. Испуганные женщины вскочили на ноги. Увидев нежданных гостей, и всмотревшись в лицо возглавлявшего их рыцаря, младшая вскликнула:

– Мама, это же Афросиаб!

– Афросиаб, это правда ты? – воскликнула мать.

– Ну, конечно я, Мариам ханум. Юсуф прислал меня за вами. Поторопитесь, мы уходим.

Спустились вниз и во дворе наткнулись на рыцаря и троих солдат, которые совершали обход замка. Пришлось драться. Все четверо, растерявшиеся от неожиданности были убиты, а один из спутников Афросиаба легко ранен. Но лязг оружия и крики, сопровождавшие бой, нарушили покой защитников крепости. Решив, что враги прорвались внутрь, со всех сторон сбегались вооруженные люди. К башне пришлось пробиваться с боем. Трое его людей были убиты. Сверкающий молнией меч Афросиаба который он неожиданно перебрасывал из одной руки в другую, сбивая с толку противников, жужжал и свистел, рассекая воздух и сея вокруг себя смерть. Потом очевидцы, которым посчастливилось остаться в живых, говорили о таинственном рыцаре, что это был не человек, а дьявол в человеческом образе. Кое-кто рассмотрел даже рога и хвост. Хвост ослиный черный с кисточкой на конце. У входа в башню Афросиаб отражал натиск врагов до тех пор, пока женщины и его оставшиеся в живых солдаты не скрылись внутри. После этого он захлопнул дверь и закрыл железный засов. Ломиться в массивную дубовую дверь защитники крепости будут еще долго.

 Двое «арестованных» им солдат доложили, что его задание выполнено. Они нашли в помещении, где содержались пленные, и вынули с помощью спрятанных под одеждой ножей, плиты прикрывающие дверь в подземный ход. Выслушав доклад Афросиаб взял у старшего охраны ключи, отпер решетку и  вошел в помещение, встреченный восторженными приветствиями пленных. У них нежданно-негаданно появилась надежда на спасение. Перса волновал вопрос, работают ли старые замки. Они могли так заржаветь, что с ними ничего не сделаешь. Но строитель замка оказался и здесь на высоте своего славного имени. Замки и механизмы были, видимо, смазаны толстым слоем жира. Колеса довольно легко вращались. Приказав всем отойти и не подсматривать, мнимый барон набрал нужную комбинацию положений четырех колес и услышал характерный лязг железа. Чтобы открыть тяжелую железную дверь, пришлось налечь на нее втроем. Дверь подалась и открылась внутрь подземелья. За ней была только таинственная чернота.

Тем временем люди Афросиаба зажгли заранее заготовленные факелы и все вместе с женщинами и пленными мусульманами спустились вниз. Сам он просунул руки между прутьями решетки, закрывавшей выход из камеры пленников, и снаружи запер замок. Это будет дополнительное препятствие для преследователей. Все четыре колеса на двери провернул, оставив в случайном положении. Вошел в подземелье и налег на литую дверь. Ему на помощь пришли еще двое, и дверь медленно поддалась их нажиму. Запоры, находившиеся где-то внутри, сработали с громким лязгом, надежно закрыв вход. Проход был узким. Идти можно было только по одному. Движение задерживала старая женщина. Тогда ее подхватили один из мужчин спереди за ноги, второй сзади под мышки и понесли. До второй двери дошли без приключений. Снова приказав всем отвернуться, Афросиаб повернул колеса в нужные положения, и дверь открыли, после чего он, как и в первый раз, покрутил колеса, изменив их положение. Закрыв за собой дверь, двинулись дальше, но  наткнулись на завал. Здесь обвалилась часть кровли. Пришлось пустить в ход заранее приготовленные лопаты с короткими ручками.  Работали около часа, засыпая проход сзади себя вынутой землей. Больше девать ее было некуда. Становилось все труднее дышать, так как никакой вентиляции в подземном ходе не было, а тут еще факелы сжигали драгоценный кислород. Наконец пробились сквозь завал и молились только о том, чтобы ничем не укрепленная земля не рухнула им на голову. Но опасное место прошли благополучно. На пути встретился еще один завал, правда, не такой большой и его раскопали быстро. Вот и третья последняя верь. Ее механизмы оказались так же хорошо смазаны, как и у двух предыдущих. Открыв ее, оказались в глубоком овраге. С трудом вскарабкались по крутому склону, поднимая на руках старую женщину, и помогая молодой, и увидели, что находятся за линией огней мусульманского окружения. Это значило, что они спасены. Пленники и мужчины и женщины ликовали и прославляли милость Аллаха. Пошли в сторону огней и вскоре оказались среди своих. Утром десятитысячная армия, не выпустив по крепости ни одной стрелы, сняла осаду и ушла, оставляя за собой клубы пыли.

Только тогда комендант крепости и другие рыцари поняли, что окружение нужно было мусульманам лишь для того, чтобы не дать защитникам замка выйти наружу и захватить беглецов, когда они появятся из подземного хода. Враги учли, что побег может не остаться незамеченным, и тогда беглецов могут схватить за пределами крепости. Откуда этот проклятый барон-оборотень знал о существовании подземного хода, о котором не имел представления ни сам Рено Шатильонский, ни кто-либо другой из находившихся в замке? Комендант рвал на себе волосы, представляя, что будет, когда вернется его господин и узнает о побеге. Рыцарь уже не сомневался, что в сундуках, привезенных этим проклятым мусульманским лазутчиком, представившимся бароном Ангулемским, никакие не драгоценности, а простые камни. Однако вскрыть личные печати своего господина он не решался. Если печати подделка, то сделанная очень искусно. Во всяком случае, он хорошо знавший эту печать, не мог ни к чему придраться.

 Так удалось без боя и с минимальными  потерями освободить мать и сестру Салах ад-Дина. А все началось с того что, узнав о неблагородном и недальновидном разбойничьем поступке Рено Шатильонского, Афросиаб стал думать о том, как помочь своему бывшему воспитаннику, а теперь прославленному полководцу.

С крепостью Крак у него были связаны некоторые воспоминания. Когда-то давно он дружил с одним купцом из Дамаска по имени Хасан, и не раз совершал с ним вместе дальние путешествия. Долгими вечерами у походного костра купец рассказывал, что его дед был строителем известным на весь Ближний Восток. Его так и звали Сулейман Строитель. Он построил в частности и крепость Крак. Хасан, в доме которого часто бывал Афросиаб, показывал даже сундук, выполненный в виде ладьи, и обитый кожей. В нем хранились пергаменты с чертежами всех построек, которые проектировал его дед. В этом сундуке должны быть и чертежи крепости Крак. Афросиаб знал, что в большинстве крепостей существуют тайные выходы наружу, необходимые на случай осады неприятелем. Вот бы взглянуть на эти чертежи. Дом Хасана стоял на том же месте и мало изменился с тех пор. Жил там теперь внук Хасана ростовщик Исмаил. Афросиабу говорили, что этот недостойный отпрыск прославленного предка скуп, упрям  и несговорчив, но он все-таки решил попытать счастья. Послал к нему своего человека, который представился строителем, интересующимся старинными постройками, и попросил показать ему чертежи Сулеймана Строителя. Подозрительный и недоверчивый Исмаил наотрез отказался показать архив своего предка даже за деньги, которые очень любил. Он кричал, что никаких чертежей у него нет, и грубо вытолкал посетителя из своего дома.

Потерпев неудачу, Афросиаб не сдался. Если теперешний  хозяин не разрешает взглянуть на чертежи, значит, надо придумать способ посмотреть на них без его согласия. Дом Хасана и сад окружены высокой стеной. Глухая стена кладовой, где раньше хранился сундук, выходит в сад и в ней имеется зарешеченное окно довольно высоко над землей. Дом старый и решетка, вероятно, не очень прочно держится. Сундук длинный, но узкий. В это окно он, пожалуй, пролезет. Афросиаб заплатил хорошие деньги старой женщине, которая убирала в доме Хасана, и она сказала, что видела сундук в кладовой, но что в нем находится, не знает.

Когда стемнело, Афросиаб отправился в тот район Дамаска, куда добропорядочные горожане и днем-то боялись ходить, не то, что ночью. Да, по правде говоря, и нечего было делать доброму человеку в этом бандитском районе. В тусклом свете звезд перс уверенно нашел нужный дом и постучал в ворота. Ждать пришлось долго. Но вот сзади послышались тихие крадущиеся шаги. Это осторожный хозяин дома послал одного из своих охранников посмотреть, кто пришел. Этот человек вышел из дома через незаметную калитку с задней стороны стены, окружавшей дом, и зашел сзади. Убедившись в том, что ночной посетитель один, он перестал подкрадываться и грубо спросил:

– Что надо?

– Афросиаб, делавший вид, что не слышал его шагов, повернулся и увидел перед собой темную фигуру могучей комплекции.

– Скажи Хусейну, что пришел Афросиаб Адини, да не ори на всю улицу.

– Сам знаю, – проворчал верзила и, подойдя вплотную к воротам, негромко проговорил тому невидимому и не издававшему ни звука, кто уже стоял по ту сторону:
– Скажи, что пришел Афросиаб Адини. Он один.

Вскоре открылась массивная калитка, и кто-то пригласил Афросиаба войти. Вслед за этим человеком он вошел в дом и оказался в комнате освещенной масляной лампой. Ожидавший его хозяин долго тряс ему руку,  говорил, как он рад видеть дорогого гостя, потом усадил и  велел принести угощение.

Они познакомились лет десять назад. Афросиаб возвращался домой поздней ночью и, вдруг увидел группу людей, которые, похоже, дрались. Приблизившись, он заметил блеск кинжалов в свете луны, и рассмотрел, что трое напали на одного. Разогнать нападавших ему не составило большого труда. Он склонился над человеком, у которого было несколько колотых ран, остановил кровь, а затем поднял и отнес в свой дом. Этот человек прожил у него неделю и когда достаточно окреп, Афросиаб проводил его домой. Спасенный был предводителем одной из воровски шаек, а убить его пытались люди конкурирующей шайки по приказу своего главаря. Покидая дом Афросиаба, он поклялся, что никогда не забудет своего спасителя, и будет молить Аллаха о том, чтобы Он дал ему возможность отплатить добром за добро. За прошедшие годы Хусейну удалось расправиться с многочисленными конкурентами, и теперь ему подчинялись почти все воры Дамаска. Афросиаб не думал, что когда-нибудь ему понадобятся услуги такого человека, но оказалось, что он ошибался.

– Ты знаешь дом ростовщика Исмаила? – спросил ночной гость, когда были соблюдены все правила вежливости.

– Я знаю дома всех богатых людей в нашем городе, – с гордостью ответил хозяин.

Афросиаб изложил суть своей просьбы. Хусейн сказал, что для него он готов выкрасть даже любимую жену султана из гарема.

– Жену не надо, мне нужно только содержимое этого сундука и то не на долго. В ту же ночь его надо вернуть на место. Чтобы ознакомиться с чертежами мне, думаю, хватит двух часов, а после этого твои люди должны без шума возвратить его в кладовую. Обязательно открой сундук и убедись, что в нем нет никаких драгоценностей и золота. Если таковые там неожиданно окажутся, оставь их себе. Меня интересуют только чертежи. Если сундук не пройдет в окно, придется чертежи вынести в мешке, но это нежелательно, потому что пергамент может пострадать. Постарайтесь взять вместе с сундуком.

– Я знаю один надежный дом неподалеку от дома ростовщика, – сказал Хусейн, – там ты сможешь посмотреть свои чертежи, чтобы не тащить сундук  на другой конец города.

      – Разумное предложение, – согласился Афросиаб.

– Завтрашняя ночь мне понадобится, чтобы провести разведку на месте, а после завтра ты получишь то, что тебя интересует, – пообещал хозяин дома.

На обратном пути Афросиаб прошел мимо кучки каких-то оборванцев, стоявших на углу улицы. В первое время они даже растерялись, увидев в своем районе богато одетого человека ночью, одного без охраны. Что могло привести сюда этого богача? Разве что женщина! Но нужно быть большим смельчаком или безумцем, чтобы так рисковать из-за женщины. Оправившись от удивления, они бросились следом. Афросиаб слышал их топот, но продолжал спокойно идти, не ускоряя шага.

– Эй, а ну стой! – раздался окрик.

Афросиаб остановился и, подождав, пока они  подбегут, повернулся к ним лицом. Уже заранее радовавшиеся неожиданной богатой добыче, преследователи похолодели, увидев смотрящие на них во тьме из-под тюрбана огромные огненные глаза. На совершенно черном лице, кроме глаз сверкали оскаленные волчьи клыки. Через секунду, выйдя из оцепенения, незадачливые грабители бросились врассыпную с криками:

– Шайтан! Шайтан!

Афросиаб усмехнулся и пошел своей дорогой, а утром по городу поползли слухи о дьяволе, который ночами бродит по темным улицам. Через два дня в назначенное время он подошел к нужному дому. На нем была одежда бедуина, которой он обычно пользовался при переходах через пески. Темной ночью его и так не могли узнать на улице, но он не хотел быть узнанным и в доме при свете. Поэтому, войдя в дом, закутал лицо, оставив незащищенными одни глаза. В комнате был только один незнакомый мужчина, но неизвестно кто мог подсматривать из-за одной из занавесок. Примерно через час принесли сундук  с уже открытым замком. Есть ли в нем то, что нужно? Он разворачивал один за другим свернутые в трубки пергаменты, но все было не то. А ночь плыла, и до рассвета оставалось не так много времени. Наконец, разворачивая очередную трубку, он увидел очертания башен и стен. Крепость, но та ли? А вот и название – она! Афросиаб быстро просматривал листы и откладывал их в стороны, не находя следов подземного хода. И вот она удача! На двух листах был изображен не только тайный ход, но и дано подробное описание конструкции дверей и замков. Афросиаб всматривался в листы с чертежами и  текстом, отправляя каждую деталь в свою необъятную память. Потом он закрывал глаза, вызывал из памяти очередной лист и, убедившись, что «видит» его так, будто смотрит газами, брался за следующий. Все! Он связывает веревочкой увесистую трубку с чертежами крепости Крак, засовывает ее на самое дно под другие свертки, и сундук уносят двое молчаливых людей, внешний вид которых не вызывает у него уважения. Но, что поделаешь, иногда приходится пользоваться услугами и таких «молодцов».

Потайной ход, спроектированный Сулеймаом Строителем, перекрывали двери из литой стали толщиной равной ширине мужской ладони. Ломиться в такую дверь все равно, что пытаться пробить гранитную гору. Первая дверь была внутри помещения в подвале одной из башен. Она была углублена в стену, а углубление закрыто такими же каменными плитами, какими покрыты все стены. Вторая такая же дверь перекрывала ход где-то на средине его длины, и третья дверь закрывала замаскированный выход в глухом овраге. Все три двери имели замки, которые автоматически защелкивались при закрывании. Открыть замки можно было только изнутри с помощью четырех колес, украшавших каждую дверь. Каждое колесо можно было установить в двенадцать положений и только одно положение колеса приводило к открыванию замка, если положения остальных трех колес были выбраны правильно. Тысячи комбинаций! К счастью нужная комбинация была указана в описании замка и была одинакова для всех дверей. Афросиаб возвращался домой в приподнятом настроении. Теперь он знал, что нужно делать. Единственное, что его беспокоило, это состояние подземного хода. По крайней мере, кое-где свод мог обрушиться, значит, нужно взять с собой лопаты.

Салах ад-Дин проводил совещание с высшими командирами, когда ему, многократно извинившись, доложили, что с ним настойчиво просит свидания какой-то Афросиаб Адини. При звуке этого неизвестного никому из присутствующих имени суровое лицо прославленного полководца осветила мальчишеская улыбка, и он приказал доставить посетителя немедленно, и что особенно удивило военачальников, приказал сказать, что ждет его с нетерпением. После этого он всех отпустил.

– Дядя Афросиаб! – радостно воскликнул Юсуф ибн Айюб, когда гость появился в дверях, и обнял его, поспешив навстречу.

И только несколько позже он удивленно спросил:

– Но ты совсем не изменился с тех пор, как я видел тебя, будучи ребенком. Как это может быть?

Удивляться было чему. Самому Юсуфу или Салах ад-Дину, как его теперь называли, было уже сорок девять лет, а Афросиаб, как был, так и остался тридцатилетним и выглядел теперь моложе своего воспитанника, хотя ему должно было быть уже за шестьдесят.

– Разве я тебе не говорил, что я бессмертный? – с улыбкой спросил Афросиаб. – Бессмертные не стареют.

– Говорил, говорил, помню. Я помню все, чему ты меня учил, но по поводу бессмертия я думал, что это шутка.

– А что думаешь теперь?

– Теперь даже не знаю, что думать.

– Ладно, Юсуф, об этом мы поговорим после. Давай пока займемся делом более срочным. Я знаю, как освободить твою маму и сестру. Поручи это дело мне.

И неожиданный гость изложил свой план, добавив:

– Ты, наверное, сможешь взять крепость штурмом но, во-первых, сколько людей поляжет у ее стен! А, во-вторых, этот разбойник ведь может и убить женщин во время штурма. Просто так, назло тебе.

– От этого негодяя всего можно ожидать, – согласился хозяин. – Я направил письмо Иерусалимскому королю Гвидо Лузиньяну с требованием вернуть пленниц и наказать Рено Шатильонского, иначе я объявлю священную войну и изгоню всех крестоносцев из Палестины. Но толку от этого письма не будет. Рено не боится и не слушается короля. Этого короля вообще никто не боится. Я уже приказал готовиться к войне.

– Где сейчас находится Рено?

– Он в Иерусалиме. Мои люди следят за каждым его шагом.

– Мне нужна дюжина людей, говорящих по-французски, – сказал Афросиаб.

– В моей армии есть французы, попавшие в плен еще при первом крестовом походе и принявшие ислам.

– А они не предадут?

– Во-первых, у всех у них здесь есть жены и дети, во-вторых, они честно воюют с христианами, а в-третьих, я прямо спрошу их, что они предпочитают – лезть на стены и погибнуть в числе тысяч других, или принять участие в предлагаемой тобой авантюре…

Так началась операция по освобождению женщин, спланированная Афросиабом Адини. Неожиданным препятствием к ее осуществлению оказалось то, что в подвале, где была замаскированная дверь, неожиданно устроили тюрьму для пленных мусульман. Но Афросиаб нашел выход, «арестовав» и посадив туда своих людей с заданием найти таинственный вход в подземелье. А дальше все пошло практически так, как было задумано. Присланная Салах ад-Дином армия подстраховала их, на случай если о побеге рано узнают в крепости. И это оказалось не лишним, так как уйти незамеченными действительно не удалось. Но, несмотря на поднятую тревогу, крестоносцы не посмели даже носа высунуть за ворота крепости.

Афросиаб под защитой армии доставил женщин в военный лагерь  Салах ад-Дина. После горячей встречи, и двухдневного отдыха сестра и мать полководца были отправлены с охраной в Дамаск. На третий день Салах ад-Дин призвал к себе Афросиаба и оставшихся в живых воинов, участвовавших в секретной операции по освобождению женщин. Каждого из воинов он благодарил и вручал увесистый мешочек с золотыми монетами. Во время церемонии за спиной полководца стояла его личная стража. Афросиабу, от внимания которого ничто не ускользало, один из стражников показался подозрительным. В ауре этого человека он разглядел цвета агрессии и злобы, которые все время усиливались. Перс сосредоточил на стражнике все свое внимание. И вот, когда Салах ад-Дин подошел к очередному воину и оказался рядом с подозрительным охранником и спиной к нему, тот внезапно выхватил саблю и замахнулся, намереваясь снести голову человеку, которого обязан охранять, и который был надеждой всего востока. И это ему, безусловно, удалось бы, не будь рядом Афросиаба. Другие охранники бросились на нападавшего, но у них не было ни одного шанса успеть раньше, чем опустится клинок. Всех опередил перс. Следивший за охранником и готовый к действию, он отреагировал мгновенно. Резко выбросил вперед правую руку ладонью к нападавшему, почти задев плечо удивленного этим неожиданным движением султана, и властно крикнул:

– Стоять!

Салах ад-Дин обернулся назад и с удивлением увидел одного из своих стражей, застывшего с поднятой для удара саблей. Его охранник стоял, как каменная статуя, не шевелясь и тупо глядя прямо перед собой. Но это продолжалось лишь доли секунды, после чего он был схвачен и обезоружен. На допросе с пристрастием он сознался, что принадлежит к исмаилитской секте ассасинов12, глава которой, приговорил Салах ад-Дина к смерти за измену истинной вере ислама. Позже султан спросил Афросиаба:

– Как тебе удалось остановить его?

– Ты же слышал, я просто приказал ему стоять.

– И этого было достаточно, чтобы он окаменел?

Афросиаб только развел руками.

– Я всегда подозревал, что ты знаешься с нечистой силой, – улыбаясь, сказал полководец, – а теперь почти уверен в этом.

Афросиаб посоветовал более строго подходить к подбору охранников и быть как можно осторожнее. Вряд ли ассасины остановятся, потерпев неудачу. Через неделю он покинул ставку полководца, а Салах ад-Дин, как и обещал, начал священную войну с крестоносцами. В битве у Хаттина в 1187 году его армия наголову разгромила армию крестоносцев, взяв в плен иерусалимского короля и множество рыцарей. В плен попал и Рено Шатильонский, которого Салах ад-Дин, во исполнение своей клятвы, казнил собственной рукой. После этого он осадил и взял Иерусалим. В распоряжении крестоносцев остался только город Тир, защиту которого умело организовал маркиз Конрад Монферратский.

Через пять лет Афросиаб узнал о том, что Конрад Монферратский погиб в Тире от рук убийц-ассасинов, которые закололи его кинжалами, когда он проезжал по городу. Эта весть дошла до Афросиаба когда он возвращался в Дамаск из очередной поездки  и был в двух днях пути от дома. А через несколько дней после его возвращения ассасины совершили второе покушение на Салах ад-Дина, к счастью тоже неудачное. Тогда Афросиаб решил действовать и направился в ставку своего бывшего воспитанника.

– Я думаю, не стоит ждать третей попытки, – сказал он султану. Я не мгу допустить, чтобы они тебя убили. Теперь  мы должны нанести удар сами. Надо отрубит голову этой змее.

– Голова спрятана надежно за стенами крепости Аламут и никуда оттуда не высовывается. Крепость несколько раз пытались взять, но всегда безуспешно, – сказал Салах ад-Дин

– Я отрублю ее прямо на месте, – сказал Афросиаб. – Мне нужно знать только дорогу туда и желательно расположение строений.

– Дорогу туда тебе покажут. Это в моих силах. А план крепости у меня есть. Три года назад оттуда удалось бежать одному человеку. Он до сих пор скрывается под чужим именем, живет в чужом доме, и выходит наружу только ночью, потому что шпионы Старца горы рыщут повсюду. План крепости он нарисовал довольно подробно. Я тебе его покажу, но что ты собираешься с ним делать, не представляю.  Проникнуть туда невозможно, это тебе не рыцарский замок. Там совершенно особая система охраны. Их предводитель Синан ибн Салман, чрезвычайно хитрый человек. Убийц мулидов у него многие десятки, а может быть, сотни.  Они не боятся смерти, и даже стремятся умереть. От них нет спасения.

– Это хорошо, что их так много, – задумчиво проговорил Афросиаб.

– Ты шутишь, что же тут хорошего? – возмущенно спросил султан.

– Я не шучу. Раз их много, значит, их имена трудно удержать в памяти. Следовательно, должны существовать списки, а если есть списки, их можно прочесть.

– Но в крепость Аламут не проникнет  незамеченной даже мышь, не то, что человек.

– Человек в физическом теле, может быть и не проникнет, но для человека истинного нет преград, – сказал Афросиаб.

– Ты, как всегда, говоришь загадками.

– Это неважно, важен результат. Дай мне десяток надежных воинов, хороших лошадей и человека знающего дорогу к крепости, и я остановлю «Старца горы» а, заодно, привезу тебе списки.

Проникнуть в крепость Аламут в астральном теле Афросиаб мог бы, никуда не отправляясь. Для этого лишь нужно было хорошо представлять себе ту местность. Но он никогда там не был и не знал, как она выглядит. Поэтому вынужден был предпринять долгое и небезопасное путешествие.

Исмаилитскую секту коварных убийц ассасинов основал Хасан аль-Саббах, захватив в 1090 году крепость Алаух амут, что в переводе означает «Орлиное гнездо». Со временем ее стали называть Аламут. Неприступная крепость расположена на высокой скале в горах Эльбурса, что находятся южнее Каспийского моря. Отсюда он посылал убийц во все страны Востока к тем, кого он приговорил к смерти. Среди его жертв были султаны, эмиры, великие визири, военачальники, духовные лица. Его люди, которых называли мулиды или фадаи наводили страх на весь мусульманский мир. От них не было спасения нигде. Они могли выжидать месяцы и даже годы, подбираясь к своей жертве и постепенно входя в доверие, а потом, однажды, наносили смертельный удар. Они всегда настигали свою жертву, потому что не боялись смерти, а наоборот, охотно принимали ее. Обычный наемный убийца, прежде всего, думает о своей безопасности, и если видит, что не сможет невредимым уйти после выполнения задания, отказывается от него, выжидая следующего удобного случая. Если такой случай не представляется, наемник вообще не станет рисковать своей жизнью. Инстинкт самосохранения работает безотказно. Ассасины же совершенно не заботились о своей безопасности. Они думали лишь о том, как подобраться к своей жертве. Их не пугала многочисленная охрана, которая могла разорвать их на куски. Они и не собирались бежать с места преступления. Для них важно было только хотя бы на секунду приблизиться к своей жертве и вонзить в нее нож. Дальнейшая судьба их не волновала. Смерть они принимали с радостью.

Какой властью обладал над своими людьми Хасан аль-Саббах и его приемники? Что заставляло их людей добровольно идти на верную смерть, никто не знал. Ходили слухи, что кандидата в мулиды опаивали опиумом и в бессознательном состоянии переносили в  местность напоминающую рай. Там раскинулся роскошный сад с прекрасными цветами, прохладными прозрачными ручьями, журчащими, как небесная музыка. Там к его услугам были самые изысканные яства и напитки. Но, самое главное, его окружали прекрасные юные девушки, готовые исполнить любое желание и любую фантазию. Потом, позволив насладиться раем, ему снова давали опиум и переносили обратно в реальный мир. Одуревшему от счастья кандидату в мулиды  говорили, что, Хасан аль-Саббах, данной ему Аллахом властью, на время перенес его в рай. Если он выполнит задание, то после смерти снова, но теперь уже навсегда попадет туда. После этого человеком владела только одна мечта – поскорее выполнить задание и умереть. Были ли эти слухи правдой или нет неизвестно, но то, что ассасины не боялись смерти, было фактом. Теперь главой секты был сириец Синан ибн Салман, которого прозвали «Старец горы». Это он дважды подсылал убийц к Салах ад-Дину, и это его нужно было остановить.

Горы Эльбурса, где находилась крепость Аламут, расположены очень далеко от Дамаска. Идти туда на лошадях, по словам знающего человека, которого приставил к Афросиабу султан, придется дней пятьдесят, никак не меньше а, скорее всего, два месяца. Власть Салах ад-Дина так далеко не распространяется, а пересечь придется границы нескольких царств. Можно совершить это нелегкое путешествие под видом странствующих дервишей, но тогда придется идти пешком с попутными караванами, а это займет в несколько раз больше времени. Афросиаб решил, что разумнее всего организовать свой небольшой, якобы купеческий  караван. Салах ад-Дин дал ему дюжину лучших воинов для сопровождения, и через три дня два десятка навьюченных лошадей, и несколько запасных, тронулись в путь под присмотром опытных погонщиков. Во вьюках, вместо товаров, в основном были продукты питания для участников каравана, вода и корм для лошадей. Большую часть долгого пути проделали почти без происшествий, если не считать произвола жадных чиновников, управляющих землями, через которые они шли. Им приходилось, как всегда, платить и платить. Правда, тем, которые отличались совсем уж неумеренным мздоимством, Афросиаб платил особым золотом, которое вскоре просто исчезало бесследно. Некоторые требовали плату, якобы, за охрану каравана на небезопасных дорогах, но никакой охраны не давали. Этим он платил «той же монетой», – какова охрана, такова и оплата. Слава Аллаху, воины Салах ад-Дина оказались умелыми бойцами, и несколько небольших шаек удалось разогнать собственными силами.

И вот впереди засинели горы Эльбурса. Караван вступал во владения Синана ибн Салмана. В предгорьях дрогу им преградил конный отряд примерно в пятьдесят сабель.

– Ты здесь старший? – спросил один из подскакавших конников, богато одетого Афросиаба. – Следуй за мной.

Афросиаб дал знак всем оставаться на местах и поехал, куда было приказано.

– Кто такие? – строго спросил начальник отряда, когда Афросиаб приблизился.

– Мир тебе, добрый человек, – спокойно сказал Афросиаб, – я шейх13 Абу-Али ибн-Рашид.

– Шейх, такой молодой? – подозрительно спросил начальник.

– Больше тысячи лет я хожу дорогами Вселенной, и больше тысячи лет слышу эти слова, – услышал он ответ и в то же мгновение молодой человек на его глазах превратился в седобородого старца. Начальник вздрогнул и прошептал молитву.

– Прости меня высокочтимый, мне показалось…  Сообщи мне, куда вы держите путь.

– В Благородной книге Пророка сказано, – услышал он ответ старца, – «И есть среди нас благие, и есть среди нас те, кто ниже этого; мы шли дорогами разными».

– Я прошу вас следовать за мной.

– Тебе известно, почтенный, что сказано: – «Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших», – снова услышал начальник отряда цитату из Корана, известную каждому правоверному, ибо этими словами начинается Священная Книга. – Будь добр, показать направление, в котором ты предлагаешь мне ехать.

Начальник указал рукой в сторону гор.

– Именно туда я и направляюсь, но с твоего позволения, я должен подождать моих отставших слуг, – сказал старик.

– Каких слуг?

– Да вот они уже близко, – услышал он ответ и одновременно увидел на горизонте большое облако пыли, которое быстро разрасталось, приближаясь.

  Вскоре пыльное облако превратилось в идущую рысью развернутыми цепями конницу. Не меньше тысячи воинов, вооруженных пиками и саблями, было в этом войске, которое таинственный старец называл своими слугами. А сам старик развернулся и поскакал навстречу всадникам. Потом, на полном скаку осадив своего коня, поднял вверх руку. Тот час же, повинуясь его сигналу, войско остановилось, и поднятая копытами коней пыль стала медленно оседать на землю. Старик вернулся и сказал изумленному начальнику отряда:

– Уважаемый, мои люди устали и нам нужно немного передохнуть, а вы отправляйтесь и передайте Синан ибн Салману, что мы скоро будем. Поезжайте! – и голос его прозвучал так властно, что начальник снова содрогнулся и, не споря, дал команду своим воинам возвращаться.

– Постой! – услышал он окрик и, обернувшись, увидел на месте старца прежнего молодого человека. – Посоветуй своему повелителю написать завещание, если он этого еще не сделал. Ибо только один Аллах ведает, сколько нам отпущено на этой благословенной Им земле.

Начальник дал команду и его небольшой отряд ускоренным маршем двинулся в сторону гор. Конница, внезапно возникшая в каменистой пустыне, так же внезапно исчезла, как только отряд Старца горы удалился. Впрочем, никто из спутников Афросиаба этих всадников и не видел. Они существовали лишь в сознании людей отряда, преградившего путь каравану.

– Сколько нам еще осталось идти до разбойничьего гнезда? – спросил Афросиаб у проводника, вернувшись к своим.

– К вечеру мы должны достигнуть гор, и тогда останется один день пути, – ответил проводник, и спросил: – А что они хотели?

– Эти всадники? Это дальний дозор осторожного Старца горы. Их начальник предлагал ехать с ними. Я сказал, чтобы они ехали вперед, а мы последуем за ними.

– Что-то они слишком быстро поскакали, как будто напуганные, – с сомнением сказал проводник.

– А кто их знает, – беззаботно ответил Афросиаб.

К горам подошли под вечер, свернули с дороги ведущей к крепости и пошли довольно далеко на восток. Нашли между холмами хорошо укрытую котловину и установили шатры. Во время этого обманного движения Афросиаб сам внимательно следил за окрестностями и посылал во все стороны разведчиков. Слежки не было. Тот отряд, который встретился им на пути, еще не добрался до крепости и не успел поднять тревогу. Все же костры он разжигать запретил, чтобы не выдать места стоянки. Поужинали всухомятку, расставили посты, и лагерь до утра затих. Решительным будет завтрашний день и завтрашняя ночь, а потом укрывшимся в крепости будет уже не до них. Ночь прошла спокойно, и утром караван отправился обратно на запад и вернулся на вчерашнюю дорогу. Путь теперь лежал по довольно широкому ущелью, а горы с права и слева становились все выше и круче. Если на равнине приближение опасности можно заметить издалека, то здесь она могла таиться на каждом шагу. Но Афросиаб приял свои меры.

Старцу горы доложили о движении большого войска, которое возможно само является только передовым отрядом. Начальник разведки рассказал ему об удивительном предводителе, который прямо на глазах превращается то в глубокого старика, то в молодого человека. Кроме того, он передал странные и зловещие слова о завещании. Последнее сообщение не на шутку взволновало Синана ибн Салмана. Тут попахивало колдовством, а в таком случае надеяться, как известно, можно только на милость Аллаха. В открытое сражение он вступать не привык. Его излюбленным оружием были коварство и скрытность. Поэтому Старец горы приказал подготовиться к возможному штурму, хотя совершенно не понимал, кто мог направить против него войска и почему он узнает об этом за день до их подхода. Где же его многочисленные верные соглядатаи, и почему они не оповестили  его о движении неприятеля за месяц или, хотя бы за неделю. Не могло же это войско сразу появиться у самых гор, не пройдя по равнинам, где его не могли не обнаружить. В этом была какая-то загадка, и это особенно тревожило. Он послал в разведку мелкие группы, в задачу которых входило тайно следить за движением неприятеля. Каково же было его изумление, когда прискакавший гонец доложил, что по направлению к крепости движется только небольшой караван из двух десятков лошадей. Скорее всего, тот самый, который разведка встретила у предгорий, но никакого войска за ним нет.

Войска нет, но… Тут напуганный гонец, заикаясь рассказал, что караван охраняют … он запнулся, не решаясь продолжать, а потом выдавил из себя слово «звери».

– Какие звери? – вскинул на него удивленные глаза повелитель.

То, что он услышал в ответ, не укладывалось в голове. Но через некоторое время прискакал второй растерянный гонец – командир того отряда, который встретил караван первым еще в предгорьях. Содрогаясь от страха, он сообщил то же, что и предыдущий. Впереди небольшого каравана важно шествует десяток пятнистых барсов. За караваном идет еще десяток больших кошек. А по бокам караван охраняют тигры. Пятнадцать слева и пятнадцать справа. Они идут рядом с лошадьми, растянувшись в две колонны на всю длину каравана. Тигры то и дело поворачивают головы в сторону камней, за которыми притаились наблюдатели, оскаливают пасти и издают злобное рычание.

Как это дикие звери могут охранять караван? Как это лошади могут спокойно идти рядом с тиграми? Этого быть не может. Не иначе, как сам дьявол в образе этого проклятого то ли старика, то ли молодого мужчины ведет за собой этот загадочный караван. Но разве может дьявол читать цитаты из Корана? На эти вопросы не было ответа, и Синан ибн Салман приказал следить за адским караваном издали, но ни в коем случае не приближаться к нему. Он не мог знать, что ни спутники Афросиаба, ни, тем более, лошади, этих зверей, существовавших лишь в сознании его наблюдателей, просто не видели. Перед заходом солнца ему доложили, что караван остановился в пределах видимости из крепости, и караванщики поставили шатры. Звери расположились кольцом вокруг лагеря. Повелитель ассасинов поднялся на башню, но лагерь незваных гостей был слишком далеко, и что-либо рассмотреть было невозможно. На стенах установили усиленную охрану. Мулла обошел с молитвой вдоль стен весь замок, и наступила тревожная ночь. Далеко в ночной тьме виднелись костры пришельцев, но к стенам, как будто, никто не приближался…

Когда после очередного поворота впереди возникло неожиданно большое пространство, Афросиаб увидел вдали крепость на высокой и, как казалось, по крайней мере отсюда, неприступной скале. Этот замок оправдывал название «Орлиное гнездо», только сидел в нем не орел, а… перс даже не смог найти в своей памяти названия подходящей птицы. Такую крепость штурмом не взять даже большой армии. Разве что измором или хитростью. Интересно, где они берут воду на такой высоте? Дальше двигаться не имело смысла. Для того чтобы попасть в нужное место, будучи вне физического тела, нужно просто четко представить его в своем сознании. Этого достаточно, чтобы мгновенно перенестись туда. Теперь он знает, как выглядит крепость Аламут и может найти ее, будучи в астральном теле, хоть из Дамаска, хоть с другого конца света. Но времени терять не следует. Пока они будут возвращаться, убийцы Старца горы не будут бездействовать. Только смерть повелителя может заставить их хотя бы на время прервать свою коварную охоту. И Афросиаб дал команду разбить лагерь, а «страшных зверей», которых «видели» шпионы Синана ибн Салмана, «расположил вокруг лагеря».  После вечерней трапезы лагерь, охраняемый часовыми, погрузился в сон.

Незадолго до рассвета Афросиаб, который заранее строго приказал ночью его ни под каким предлогом не беспокоить, вышел из тела  и покинул лагерь. В то время как его физическое тело продолжало неподвижно лежать в шатре, астральное было уже на месте назначения. Поднявшись над крепостью, он убедился, что план, полученный от Салах ад-Дина в основном соответствует действительности. Вот и нужное здание.

Астральное тело легко прошло сквозь стены, и он оказался в покоях  хозяина этого замка. Помещение перед спальней Хасана. Два стража стоят у двери. В соседней комнате спит следующая смена. Афросиаб проникает в спальню. Хозяин замка, с вечера долго ворочавшийся без сна, одолеваемый мыслями о загадочном караване, теперь спит в своей постели. А вот ниша в стене, закрытая прочной металлической дверью, за которой, видимо, хранятся все важные документы, в том числе и списки шпионов-убийц. Проникнуть сквозь железную дверь в тонком теле не  труднее чем сквозь каменные стены. Он уже внутри. Здесь действительно лежат пергаменты. Просмотрев различные документы, касающиеся функционирования хозяйства крепости,  Афросиаб нашел  список убийц и их будущих жертв. Он оказался в одном экземпляре с подписью самого Синана ибн Салмана. В списке 24 намеченных жертвы и 56 имен исполнителей воли хозяина крепости. Здесь имена, занимаемые должности  и места жительства, будущих жертв, а также имена и приметы убийц. Против некоторых посланы по два-три убийцы. Против имени Салах ад-Дина стоят три имени убийц. Два из них вычеркнуты. Это те, кого разоблачили и казнили. Но третий еще жив. В списке имена известных правителей, военачальников, священнослужителей, врачевателей, а также много имен неизвестных ему. Ничего, потом разберемся. Афросиаб внимательно всмотрелся в список, и он со всеми подробностями, отпечатался  в его памяти.

Как только, благодаря «похищенному» Афросиабом списку, будут уничтожены перечисленные в нем убийцы Старец горы тут же подготовит новых. Для того чтобы избежать этого есть только один путь…

  Темнота в комнате не мешает Афросиабу отчетливо видеть не только плотное тело Хасана, но и шесть его тонких тел. Он находит в их структуре ту область, которая отвечает за сокращение сердечной мышцы и блокирует ее силой своего могучего сознания. Сердце спящего перестает биться, и через несколько минут Синан ибн Салман –  безжалостный убийца, державший в страхе чуть ли не весь Ближний Восток и Азию, отдает Богу свою черную душу. Этот человек не заслужил такой легкой смерти, ну да черт с ним, решил Афросиаб, лишь бы больше не пакостил. После этого Афросиабу пришла мысль устроить обитателям крепости интересное представление, которое отобьет у них желание посылать погоню за его караваном. Он пролетел над крепостью и нашел несколько мест, где было много горючего материала. Таким материалом были все постройки из дерева, хорошо высохшего в жаркую погоду. В этих местах он и материализовал огонь. Через полчаса крепость на горе будет напоминать большой, большой костер. Охрана Старца горы бросится будить своего повелителя, но найдет его мертвым.

Вернувшись в свое тело, Афросиаб встал с постели и вышел наружу. У его шатра дежурил лично начальник охраны.

– Посматривай в сторону крепости, – сказал ему, хитро улыбающийся перс. – Сейчас там начнется пожар.

– Откуда вы знаете? – удивился тот.

– Я сам ее поджог, только никому об этом не говори. Сейчас разгорится, – со смехом ответил Афросиаб.

– Но вы же никуда не выходили.

– Ну, это так только кажется, – загадочно проговорил начальник каравана и вернулся в шатер.

Он зажег свечу, достал пергамент и письменные принадлежности и красивым разборчивым  почерком записал то, что хранилось в сознании. Теперь список убийц был в двух экземплярах – один в его сознании,  второй на пергаменте. Через несколько минут после того, как он закончил писать, начальник охраны попросил разрешения войти и доложил что в крепости, кажется, действительно начался пожар.

– Я же тебе говорил, – услышал он в ответ. – Утром мы уходим, а в дороге узнаем еще одну хорошую весть. Думаю, она нас скоро догонит.

Когда рассвело, Афросиаб дал команду сворачивать лагерь. Сказал своим людям, что задание, порученное султаном, выполнено, и они возвращаются домой. Никто не понимал, как и когда они выполнили задание, тем более что и самого задания никто из них не знал. Но многие догадывались, что пожар в крепости как-то с этим связан. Пламя всю ночь озаряло скалу и небо над крепостью, и сейчас густые клубы дыма поднимались в синее небо. Около полудня, отойдя уже довольно далеко от места ночевки, увидели всадника скакавшего со стороны крепости. Афросиаб приказал начальнику охраны остановить его.

Шепча молитву, всадник со страхом приблизился к богато одетому человеку сидевшему на вороном коне, будучи уверен, что это сам шайтан. Все в крепости знали, о чем докладывали вчера растерянные и перепуганные разведчики. Гонец приготовился к самому худшему. Но «шайтан» вежливо и даже ласково спросил, указывая на его коня:

– Не сообщишь ли ты нам, почтенный, что заставляет тебя скакать с такой скоростью, не жалея сил этого благородного животного?

– Я везу печальную весть о кончине моего повелителя благословенного Синана ибн Салмана, – проговорил гонец, запинаясь от страха.

– Ай, ай, ай, какое горе! – воскликнул Афросиаб, –  но на все воля Аллаха, да прибудет благословение Милосердного и Милостивого с душой покойного. Поезжай с миром добрый человек.

И посланец, еще не веря, что счастливо отделался, погнал лошадь вперед, поскорее и подальше от этого вежливого шайтана принявшего образ человека.

– Это и есть та новость, о которой я говорил тебе ночью, – улыбаясь, сказал Афросиаб начальнику охраны.

Перс, конечно, понимал, что место покойного Старца горы скоро займет другой, но, во всяком случае, на время убийства прекратятся. Новому властителю еще придется готовить других убийц на место тех, которых повсюду начнут вылавливать, как только список окажется в Дамаске.

Весть о смерти Синана ибн Салмана дошла до султана Салах ад-Дина раньше, чем вернулся посланный им караван.

– «Одно обещание он выполнил, неужели и список привезет?» – думал султан о своем удивительном покровителе «дяде» Афросиабе, который теперь был гораздо моложе его самого. Мать и сестра тоже говорили ему, что были очень удивлены, увидев Афросиаба через столько лет таким же молодым, как в давние годы, когда сам Юсуф был еще ребенком.

Может быть, Старец горы случайно умер именно тогда, когда где-то там находился караван Афросиаба? Ведь говорят, что он мирно скончался в своей постели. Говорят также, что в ту ночь в замке сразу в нескольких местах возник пожар, который не смогли потушить, пока не выгорело все, что могло гореть. Если загорелось в разных местах, значит, это не может быть чьей-то неосторожностью.  Кто же мог поджечь замок, если за его стены  невозможно проникнуть?

Когда вернулся Афросиаб, он выложил перед султаном список убийц и их будущих жертв. Они сидели вдвоем в беседке в саду султанского дворца. Эта беседка специально была предназначена для встречи с близкими  друзьями и для секретных совещаний. Она стояла посередине большой лужайки, на которой не росло ничего кроме изумрудной травы. По периметру лужайки на  таком расстоянии, куда не долетали звуки голосов, стояла охрана. Тем, кто находился в беседке, были прекрасно видны все подходы к ней, так что подобраться незамеченным было невозможно.

– Как тебе удалось это достать? – спросил изумленный Салах ад-Дин, прочитав список.

– Просто залез в его тайник, прочитал и запомнил а, вернувшись в свой шатер, переписал для верности. Я же тебе говорил, что для человека истинного стены не преграда. Человек истинный, т. е. вне тела, невидим. Я тебе рассказывал это давно, а ты, наверное, забыл. Это простительно, у тебя ведь так много забот. Да это и не имеет сейчас значения. Список у тебя. Дай команду быстро найти твоего третьего убийцу, а новых подготовят еще не скоро. Им еще нужно найти замену покойному Синану ибн Салману, а приемнику еще нужно будет освоиться в новой должности. Как только они составят новый список, я тебе его достану. Теперь мне даже ездить ни куда не надо. Я сделаю это из любого места.

Султан покачал головой, как бы говоря: «Ну и ну!» и спросил:

– Отчего же умер Старец горы?

– Не знаю, он скончался, когда я смотрел списки. Наверное, от расстройства, – усмехнувшись, ответил Афросиаб, и попросил наградить за усердие сопровождавших его воинов и погонщиков.

– Обязательно сделаю, – пообещал правитель,– а пожар?

– Это я так, на всякий случай, чтобы им было не до погони за нами. Один раз, на подходе к горам, они даже хотели нас арестовать. Прислали отряд в пятьдесят сабель, но я объяснил их начальнику, что этого делать не стоит, и они вернулись в свою крепость. Правда, после этого за нами все время следили, но уже тайно.

В том, что по поводу встретившего их отряда и о пожаре Афросиаб говорил правду, Салах ад-Дин убедился, когда поговорил с начальником охраны каравана. Тот подтвердил, что на подходе к горам их действительно остановил отряд вооруженных конников, но после разговора их командира с Афросиабом, отряд развернулся и поспешно ускакал. О чем они говорили, ему неизвестно. Он рассказал также, что Афросиаб остановил караван и приказал устраиваться на ночлег, как только впереди стала видна на скале крепость Аламут. А ночью Афоросиаб вышел из своего шатра и предупредил его, что утром они возвращаются домой и, кроме того, сказал, что в крепости  скоро начнется пожар, а завтра их ожидает еще одна интересная новость. И пожар действительно начался, а на второй день на обратном пути их обогнал гонец, который вез сообщение о смерти Старца горы.

Все сходилось и, слушая доклад начальника охраны, султан думал о том, что такого человека как «дядя» Афросиаб хорошо иметь своим другом, но не приведи Аллах – врагом. Третьего убийцу, благодаря приметам из списка, добытого Афросиабом, быстро нашли и казнили. Он работал привратником во дворце, то есть подобрался уже довольно близко к султану. Султанам, эмирам и шейхам, чьи имена были в списке Синана ибн Салмана, Салах ад-Дин послал с нарочными копии списка, и через некоторое время почти вся сеть убийц, опутавшая Ближний Восток, была обезврежена.

 Афросиаб вернулся к своим купеческим делам. Он приложил немало сил, чтобы помочь великому воину ислама султану Салах ад-Дину, которого знал еще ребенком. Освободил из плена его мать и сестру, остановил руку убийцы, занесенную над его головой, обезглавил жестокую секту ассасинов. Однако намерения Аллаха скрыты от людей и весной  1193 года Салах ад-Дин заболел и  вскоре умер собственной смертью. Его похоронили в Дамаске. Афросиаб оплакивал преждевременный уход из жизни славного полководца вместе со всем Востоком. Тогда он еще не знал, что всего через 34 года ему придется присутствовать при погребении другого еще более великого полководца.

Начался новый – XIII век, и вместе с ним началось победоносное шествие по миру  армий Чингисхана. Его армии завоевали, Хорезмское царство и часть Ближнего востока. Под их властью оказались города Мерв, Нишапур, Герат, Рей, Газни. Этому страшному натиску вынуждены были покориться все. Один только принц Джелаль-эд-Дин – сын хорезм-шаха Мухаммеда, наголову разбивший в 1221 году сорокатысячную армию Чингисхана в битве при «семи ущельях», собирал все новые и новые отряды и нападал на его войска. На основных, захваченных территориях, установилось относительное спокойствие. Торговля продолжалась, и Афросиаб продолжал свои путешествия на восток и на запад. Однажды, его караван возвращался из Китая. На юг от дороги простирались пески и камни пустыни Такла-Макан, а на севере в синей дымке виднелись вершины Тянь-Шаня. Утром со стороны предгорий показалась небольшая группа всадников. Когда они приблизились, старший этого отряда, обращаясь к Афросиабу, спросил через приехавшего с ним переводчика:

– Ты тот, кого зовут Любимчиком пустыни?

– Да, так меня прозвали на этой дороге, – ответил он.

Афросиаб знал, что у завоевателей повсюду были «глаза и уши» его не удивило, что они вышли точно на него. Видимо им постоянно доносили о том, где прошел его караван.

– Тебя приглашает к себе в гости Угэдэй – сын Потрясателя Вселенной. Он охотится в этих краях. Его шатер стоит вон за тем холмом. Ты вернешься еще до захода солнца, – сказал посланец.

– «Когда тебя вежливо приглашает сын самого Чингисхана, это скорее приказ», – подумал Афросиаб.

К счастью был конец зимы, холод уже был не тот, а жара еще не наступила, и он приказал своему  помощнику расположить караван на отдых и ожидать его. Сам поехал вместе с монголами и за холмом действительно увидел шатры, лошадей щиплющих короткую молодую травку и около сотни воинов. Его провели в шатер, где на ковре сидел, скрестив ноги, сын Владыки мира. Крепко сбитый, судя по всему среднего роста, Угэдэй был одет в такую же простую одежду, как и сидевшие рядом с ним трое военачальников, но за поясом у него торчала золотая рукоять кинжала, усыпанная драгоценными камнями. Это была работа хорезмского мастера и, скорее всего, кинжал принадлежал раньше или самому хорезм-шаху, или кому-то из его приближенных. У сына великого полководца были темные, но не совсем черные волосы, а брови и усы – слегка рыжеватые.

– Садись, – предложил хозяин, после того, как Афросиаб почтительно приветствовал его. – Говорят ты самый честный купец среди тех, кто водит караваны этим путем.

В ответ на это Афросиаб только слегка развел руками.

– А еще говорят, что ты уже больше ста лет на этой дороге.

– «Положим не больше ста, а больше тысячи» – подумал Афросиаб, а вслух сказал с улыбкой: – Разве я похож на столетнего старца?

– Да, для столетнего ты слишком хорошо выглядишь, – со смехом подтвердил хозяин шатра и, сидевшие с ним, тоже рассмеялись. – Народ в этих краях любит легенды. Мой отец хочет иметь у себя арабских коней. Ты можешь пригнать ему две дюжины отборных кобылиц и дюжину жеребцов?

Афросиаб молча наклонил голову.

– Сколько это будет стоить?

Быстро произведя в уме расчет, перс назвал стоимость табуна.

– Сейчас тебе принесут всю сумму, но если вздумаешь обмануть, я найду тебя даже за последним морем. А пока раздели со мной трапезу.

Он сказал несколько фраз на своем языке одному из сидевших в шатре. Тот встал  и вышел, но вскоре вернулся, видимо сделав соответствующе распоряжение. Все принялись за еду. Ели жареное мясо убитого на охоте горного козла, лепешки и запивали кумысом. Трапеза продолжалась долго. Угэдэй расспрашивал Афросиаба о его путешествиях в европейские страны, интересовался вооружением европейских армий. Наконец, принесли небольшие кожаные мешки и поставили перед Афросиабом. Хозяин шатра приказал развязать их и показать гостю. Мешки были наполнены золотыми монетами.

– Здесь даже больше, чем ты просил, – сказал Угэдэй. – Кони должны быть самыми лучшими. А теперь можешь ехать, тебя проводят.

– Ты не сказал, куда привести табун, как я найду Повелителя Вселенной? – спросил Афросиаб.

– На каждом нашем посту тебе укажут дорогу к его шатру, – сказал Угэдэй, вставая, и протянул Афросиабу небольшой предмет. – Это обеспечит тебе неприкосновенность и помощь на всей территории Великой империи Владыки всех людей.

На ладони Афросиаба оказалась золотая пластинка с изображением прыгающего барса. До места стоянки каравана его проводили те же всадники, которые утром приезжали за ним. Они же привезли и отдали золото. В силе полученного от Угэдэя «документа», он убеждался в последствии много раз. Ему объяснили, что каждый житель, проживающий на территории империи, не зависимо от занимаемой должности, обязан оказывать владельцу пластинки всяческое содействие и выполнять любое его требование. Домой он вернулся благополучно. Отдохнув, купил табун отличных арабских коней и отправился в путь. В городе Мерв его остановили на сторожевом посту. Афросиаб показал начальнику поста золотую пластинку. Тот приложил ее ко лбу, потом к сердцу и спросил, куда направляется владелец столь серьезного документа, свидетельствующего о высокой чести и доверии, оказанных ему сыном Величайшего из повелителей. Афросиаб сказал, что направляется в ставку самого Потрясателя Вселенной и услышал в ответ:

– Я начальник тысячи воинов. Я получил приказ прибыть с моей тысячей туда, где стоит шатер Владыки всех людей. Если ты задержишься здесь на двое суток, мы отправимся вместе. Во-первых, лучшей охраны тебе не найти, во-вторых, ты сможешь отпустить своих погонщиков и сэкономишь деньги. О табуне будут заботиться мои люди.

 Это было дельное предложение. Под охраной тысячи воинов табуну не страшны никакие разбойники. Правда, сейчас в тысяче фактически было всего восемьсот воинов, но это не меняло дела. Афросиаб рассчитался с нанятыми погонщиками и дальше отправился один. Путь был долгим и за это время он подружился с начальником тысячи, которого звали Джунугин. Это был сорокалетний мужчина невысокого роста, но сильный и неглупый. Он хорошо говорил на арабском языке, и общаться с ним было легко. До ставки Чингиз-хана они добрались в конце лета. Войска  Потрясателя Вселенной в это время вторглись в  страну тангутов, а его шатер стоял в предгорьях Алтая. Коней принял сам Угэдэй, сказав, что теперь он сам убедился в честности купца. В качестве награды он будет иметь счастье лично увидеть завтра великого кагана. Афросиаб думал, что табун погонят к шатру Чингисхана, который был установлен в небольшой котловине между холмами. Несколько кругов оцепления не позволяли никому даже издали взглянуть на его резиденцию, куда допускались лишь немногие избранные. Но оказалось, что каган сам приехал посмотреть на лошадей. Его окружала охрана из отборных воинов, но Афросиабу удалось довольно хорошо рассмотреть величайшего из полководцев. Широколобый, высокого роста, еще крепкий, он сидел прямо на своем коне. Волосы и борода поседели, но было заметно, что когда-то они были рыжеватыми. Выцветшие с возрастом глаза еще сохранили остатки былой синевы. О том, что в молодости глаза Чингисхана были синими, говорил ему и Джунугин. Это были глаза человека привыкшего властвовать, но состояние ауры… Состояние ауры говорило Афросиабу о том, что властвовать Повелителю Мира осталось не долго. Его дни были сочтены. Среди приближенных многие желали смерти повелителя, но только один Афросиаб, фигурально выражаясь, видел ее очертания за спиной великого кагана. Одет Чингисхан был в простую походную одежду, так же как все его воины. Теперь Афросиаб понял, почему такую же одежду носит его сын, хотя мог бы одеваться богато. Каган был против роскоши, считая, что она размягчает сердце воина. Повелитель объехал табун, внимательно осмотрел почти каждую лошадь, и остался доволен. Позже Угэдэй от имени отца подарил Афросиабу дорогой бухарский халат и роскошный пояс с инкрустированным кинжалом. Это была высокая честь. Больше ни самого Чингиз-хана, ни его сыновей, он не видел. Джунугин сказал, что Афросиабу разрешено несколько дней отдохнуть здесь перед обратной дорогой, и предложил, как и в предыдущую ночь, спать в его шатре.

Через четыре дня перс собрался отправиться в обратную дорогу, но тут разнеслась весть о несчастном случае с Повелителем. Во время охоты старого полководца сбросила споткнувшаяся лошадь, и он ударился о камни спиной и затылком. Лагерь замер. Поступил приказ никого за пределы ставки не выпускать. Через двое суток император скончался. Перед смертью он приказал сохранить в тайне место его погребения, чтобы ни одна живая душа не могла потревожить его прах. Сыновья и высшие военачальники выполнили его завещание. Даже в пределах временной ставки Чингисхана, из которой по прежнему никого не выпускали, никто кроме непосредственных участников похорон, не зал, где именно его похоронили и какие сокровища погребли вместе с ним.  Непосредственными участниками скорбной церемонии были две тысячи воинов каракитаев из его войска. Они же по приказу приемника Чингисхана его сына Угэдэя, оставив оружие в лагере, утаптывали лошадиными копытами землю в окрестностях могилы до тех пор, пока вся местность приняла однообразный вид. Ни малейшего намека на захоронение не осталось.  Но воля покойного еще не была полностью выполнена, пока были живы люди, хотя бы примерно знавшие, где покоится его  тело. Каракитаям приказали оставить лошадей и возвращаться  в лагерь пешим порядком. В дороге их окружила тысяча всадников под командованием  Джунугина – та самая, которая сопровождала табун Афросиаба. Тысячник отдал приказ, и две тысячи безоружных людей были изрублены его воинами. Ни одному не удалось спастись. Вечером в своем шатре он рассказывал об этом Афросиабу. Ни удивления, ни сочувствия в его голосе не было. Так было приказано, значит, так надо.

Слушая его рассказ, перс думал о том, что теперь люди Джунугина остались последними, кто имеет хоть какое-то представление о месте, где находится могила Потрясателя Вселенной, и удивлялся, что тысячник этого не понимает. Ночью Афросиаб проснулся, ощущая безотчетную тревогу. Некоторое время он пытался заснуть, закрыв глаза и отгоняя лезущие в голову мысли и… Перед ним развернулась картина. Узкое ущелье между горами, вдоль которого в панике  мечутся и падают с лошадей всадники. С  двух сторон ущелье перекрыто рядами лучников, а с горных уступов сотни воинов осыпают стрелами тех, кто находится между двумя засадами. Картина потускнела и исчезла.

Это Посредник из Тонкого Мира предупреждал его об опасности. Дело в том, что один раз в пятьсот земных лет  Афросиаб был обязан покидать тело и встречаться в Тонком Мире с Куратором Земли, с тем, кого при жизни в Палестине звали Иешуа, а в последствии стали во всем мире называть Иисусом Христом. Афросиаб докладывал ему об изменениях происходящих в сознании землян. К сожалению, развитие сознания идет так медленно, что пятьсот лет это оптимальный срок, дающий возможность заметить разницу. Если возникала необходимость, он мог попросить о внеочередной встрече. Но с началом второго тысячелетия Иешуа поднялся на следующую ступень Иерархии, и частота его вибраций настолько повысилась, что контакт с ним стал небезопасен для воплощенного человека. Он по-прежнему курировал Землю, но теперь все Свидетели общались с ним только через Посредника – Иерарха более низкого уровня. В обязанности Посредника входило не только регулярно встречаться со Свидетелями, но и в известной мере заботится об их безопасности. Теперь в этом убедился и Афросиаб. Он был уверен, что ему грозит та же участь, что и Джунугину с его отрядом. Он бы здесь единственным чужим, и уж кого-кого, а его в живых не оставят.

 Хотел, было, сразу разбудить мирно спавшего соседа, но потом решил, что до утра им, пожалуй, ничто не угрожает, и самое умное, что можно сейчас сделать, это выспаться, чтобы набраться сил для грядущих испытаний. И он все-таки заставил себя спать.

Проснулся еще до восхода солнца и стал будить Джунугина.

– Вставай Джунугин, вставай опасность!

При слове «опасность» тот сел на постели, оглядываясь по сторонам.

– Что случилось?

– Еще не случилось, но скоро должно случиться. Тебя и всех твоих воинов приказано убить.

– Кем приказано, за что? – спросил тот, еще плохо соображая спросонок.

– А за что вы изрубили каракитаев?

– Чтобы никто не узнал место погребения того, кого уже нет с нами.

– Но есть еще люди, которые приблизительно знают, где это место.

– Какие люди?

– Ты и твои воины.
Джунугин долго смотрел в глаза Афросиабу и, наконец, проговорил:

– Этого не может быть, – но в его голосе не было уверенности.

– Сейчас я расскажу тебе, как это будет, а ты начинай проверять, сбудутся ли мои слова. Первое: твоей тысяче прикажут отправляться куда-то через ущелье в горах. Второе: вам прикажут оставить в лагере луки и стрелы. Третье: еще раньше в том же направлении направится конный отряд лучников, который перекроет перед вами ущелье. Четвертое: пожалуй, самыми первыми из лагеря уйдут пешие лучники, которым предстоит вскарабкаться на горы над ущельем. И пятое: вслед за твоей  тысячей пойдет конный отряд,  который закроет твоим людям обратный выход из ущелья. Расстреливать вас будут спереди, сзади и сверху. Ты не обязан верить моим словам, но можешь сам легко убедиться в том, что я прав. Иди и следи за событиями в лагере.

Подавленный свалившейся на него страшной новостью,  тысячник быстро оделся и ушел. Очень скоро он вернулся с сообщением, что в сторону гор отправился пеший отряд из трехсот лучников. Через два часа туда же ушел отряд конницы с луками и стрелами. Потом Джунугину приказали выступить со своей тысячей через ущелье для поддержки ушедших вперед отрядов. Якобы оттуда зашла армия тонгутов. На сборы дали один час. Луков и стрел приказали не брать, так как придется карабкаться в горы, и луки будут только мешать. Кроме того, ему приказали взять с собой купца. Еще один начальник тысячи был вызван к Угэдэю, получил какое-то указание и, встретившись с Джунугином, отводил глаза, чего никогда не делал, будучи человеком веселым и общительным. Все происходило именно так, как предсказал Афросиаб. С последними сообщениями Джунугин явился в шатер хмурый и подавленный.

– Я никогда не боялся смерти в бою, но такой позорной смертью от рук своих я умирать не хочу, – заявил он.

– Страшна та опасность, о которой не подозреваешь, – сказал Афросиаб. – Об этой опасности мы знаем, поэтому можем принять меры.

– Какие?

– У меня есть план. Я изложу его тебе в пути, а пока нужно заготовить как можно больше продуктов, – спокойно проговорил Афросиаб. – Неизвестно сколько дней нам придется провести в горах. Собери всю еду, которую сможешь достать, возьми все свое золото и драгоценности. Упакуем все в заплечные мешки. Надо взять также воду, хотя бы на первое время.

Джунугин все еще надеялся, что перс ошибается, но сделал все, что тот предлагал. Тем временем его тысяча построилась и ждала только команды к выступлению. И команда поступила. Начальник тысячи и Афросиаб ехали на конях во главе отряда. За их отправкой следил сам Угэдэй, который перед этим приказал пересчитать всех воинов, чтобы убедиться, что никто из них не остался в лагере. Джунугин успел заметить, что тот отряд, начальника которого вызывали к командующему после него, тоже готовится к походу. После двух часов движения вступили в ущелье, тянувшееся на запад, между невысокими горами. Постепенно горы становились все выше и круче. Когда они наткнутся на засаду, и как далеко отстал замыкающий отряд, они не знали. Афросиаб внимательно осматривался и вот справа обнаружил узкое боковое ущелье, отходившее почти под прямым углом от основного в северном направлении. Он остановил коня и дал знак Джунугину. Тот подозвал своего заместителя и велел ему вести отряд дальше под предлогом того, что ему нужно отойти по большой нужде. Тысяча проходила мимо и он вглядывался в лица своих воинов, молча прощаясь с ними. Большинство из них, прошедших с боями полмира, он знал в лицо и по именам, не знал только новобранцев. Вот последний ряд скрылся за поворотом. Сзади пока никого не было, и они направили своих коней в боковое ущелье. Ехали до тех пор, пока могли пройти кони, но ущелье становилось все уже, превратившись просто в щель между скалами, и им пришлось спешиться. Надели заплечные мешки с провизией, и начать карабкаться вверх, цепляясь за выступы камней. Коней они привязали к острому камню.

– Их сожрут волки, – с сожалением сказал Джунугин.

– Наверное, но если мы их отпустим, они вернутся в то ущелье, из которого мы ушли. Их обнаружит идущий сзади отряд, и за нами устроят погоню. В наших с тобой интересах, чтобы нас считали мертвыми, – ответил Афросиаб.

Взобравшись на небольшое плоскогорье, передохнули и подкрепились. С того момента, как они скрылись, прошло около полутора часов. Джунугина терзали сомнения. А что если перс ошибся, и все его доказательства были чистым совпадением? Понимая его состояние, Афросиаб предложил вернуться к ущелью и взглянуть на него сверху. Но горы не равнина, тут не пойдешь, куда хочется, и они вынуждены были идти по плоскогорью не на юг, откуда пришли по боковому ущелью, а на юго-запад, лавируя между скалами. Примерно через час вышли к основному ущелью, и осторожно подкравшись,  посмотрели  вниз. Перед их глазами предстала жуткая картина. Все восемьсот воинов Джунугина в полном составе были здесь. Они лежали в разных позах на камнях и между камнями, там, где их настигли стрелы. Храбрые воины полегли не в бою, а по злой воле своих властителей. Кое-где лежали убитые лошади. Между убитыми пробирались около сотни пеших воинов. Они внимательно осматривались вокруг и добивали саблями тех, кто еще подавал признаки жизни. А над ущельем уже кружили орлы и вороны. Как они узнали о трагедии, которая случилась здесь? Скоро сюда соберутся стаи волков, и начнется пиршество хищников. Джунугин ничего не говорил, но по щекам сурового военачальника медленно катились слезы.

– Пойдем, друг, – сказал Афросиаб. – До ночи нам нужно уйти как можно дальше и найти место, подходящее для ночлега.

И они пошли. Шли молча, думая каждый о своем. Под вечер обнаружили небольшую пещеру.  Развести огонь было не из чего. В этих скалах не росла даже трава, не то что деревья.

– Как ты узнал о расстреле? – задал, наконец, Джунугин не дававший ему покоя вопрос.

– Увидел во сне, – просто сказал Афросиаб.

– Ты всегда веришь тому, что видишь во сне?

– Я знаю, чему нужно верить, а чему нет.

Усталость и волнение давали о себе знать. Они перекусили и, подложив под головы мешки, заснули. Утром отправились дальше, стараясь по возможности, двигаться на запад. Куда они шли, не знали сами, просто понимали, что нужно уйти подальше от этих мест. Так, то поднимаясь на горы, то спускаясь с перевалов, они шли несколько дней. Тем временем запас продуктов таял и таял, и вот еда закончилась совсем. Однажды утром Джунугин проснулся от голода и сел. Перерыл всю свою сумку в поисках крошек, оставшихся от лепешек и ничего не найдя, потянулся к сумке перса, лежавшей рядом. Развязал тесемки и услышал за своей спиной:

– Что ты там ищешь?

– Очень есть хочется, – смутившись, честно признался он.

– Еда у тебя в сумке, – сказал Афросиаб, не меняя позы, в которой лежал.

– Откуда ей там взяться, я давно все съел, даже крошки.

– Посмотри еще раз.

– Не буду я смотреть, там ничего нет.

– Ты все-таки посмотри, не ленись. Мне тоже есть хочется, а там у тебя лепешки и сыр.

– Ты смеешься, откуда им там взяться? – снова сказал Джунугин, раздраженно.

– Откуда я знаю, может быть, выросли.

– Мне не до шуток. Я не люблю шутить на голодный желудок.

– Я не шучу, мне тоже есть хочется, доставай продукты.

Тысячник взглянул на Афросиаба как на сумасшедшего и отвернулся, опершись рукой справа от себя, где лежала его пустая сумка. И тут его ладонь почувствовала что-то мягкое, под тонкой кожей сумки. Он сунул руку внутрь и, не веря своим глазам, вытащил две лепешки и два круга сыра.

– Надеюсь, поделишься с товарищем,– услышал он чуть-чуть насмешливый голос своего спутника.

Джунугин отдал ему половину продуктов, и они довольно плотно поели, а потом пригоршнями напились из протекавшего поблизости ручья, так как вода у них тоже вся вышла.

– Где ты взял сыр и лепешки? – настойчиво добивался спутник Афросиаба.

– Это я должен спросить, где ты взял. Они же были в твоей сумке, а не в моей, – беззаботно заявил перс и добавил: – А, в общем, это не имеет значения. Главное что  мы сыты. Вставай, нам пора двигаться дальше.

Вечером Джунугин обнаружил в своей сумке лепешки и копченое мясо. Он долго и пристально смотрел на Афросиаба, словно ища ответ в его глазах, но перс молча ел свою порцию. Утром им пришлось взбираться на крутую гору, так как обойти ее было невозможно. При спуске с горы наткнулись на глубокую расщелину, обойти которую можно было только по узкому уступу. Путь по уступу был не длинным, всего каких-нибудь двадцать локтей, но опасным. Джунугин пошел первым ворча, что он не привык ходить по горам. За ним осторожно ступал Афросиаб. Вдруг камень под ногой Джунугина, казавшийся вполне надежным, покачнулся. Тот вскрикнул, взмахнул руками и рухнул вниз. Ударился плечом о выступ скалы, пролетел еще немного и… повис  в воздухе. Потом он стал подниматься вертикально вверх, как будто кто-то тянул его на веревке. Поравнявшись с персом, снова повис неподвижно, выпучив глаза и нелепо размахивая руками. Афросиаб подал ему руку, подтянул и поставил позади себя со словами:

– Постой спокойно, отдохни и приди в себя. Вопросы будешь задавать, когда перейдем.

Через пару минут он спросил:

– Идти можешь?
– Кажется, могу, – был ответ.

– Хорошо. Спокойно иди за мной, вниз не смотри.

Как только они преодолели опасный участок над обрывом Джунугин, кажется, державшийся только на нервах, тяжело опустился на камни. Его била мелкая дрожь. И не удивительно, задрожишь, пережив такое. Афросиаб молча сидел рядом. Когда теперь уже бывший тысячник  пришел в себя, он посмотрел своему спутнику в глаза и спросил:

– Ты кто?

– Афросиаб Адини, – ответил его спутник.

– Ты предвидел будущее, сотворил еду, вытащил меня из пропасти. Как ты это сделал?

– Я подумал, что после того, как мы с тобой ушли от большой беды, было бы глупо потерять тебя из-за какого-то камня, который плохо лежал, – с улыбкой ответил перс.

– Может быть ты Бог?

– Нет, я лишь тень Бога на земле. Если я начну объяснять, как я это делаю, ты все равно не поймешь. Вставай, и пойдем. Посмотри внизу зеленая равнина, а дальше, кажется лес. Это же райское место. Мы с тобой столько дней видели перед собой одни камни. И вот Бог наградил нас за терпение. Давай спускаться.

– Только теперь, еле оправившийся от шока падения в пропасть Джунугин, увидел, что впереди и внизу действительно расстилается зеленая равнина. Спуск был довольно пологим и вполне безопасным. И вот они ступили на мягкую зеленую траву высотой до  пояса. Перед ними  цветущий, несмотря на конец лета луг, а за ним начинается хвойный лес. Оба, как по команде, легли, и скрылись в высоких пахучих травах, Но и сами теперь ничего не видели, кроме неба. Долго молча лежали, отдыхая и глядя в голубую высь, где описывал неторопливые круги парящий орел. По всей вероятности они были еще на довольно большой высоте, и вся эта красота была высокогорной котловиной, образовавшейся между более высокими горами, окружавшими ее неправильным овалом. Похоже, здесь и климат был свой особый. Джунугин никак не мог успокоиться и задавал вопрос за вопросом о необыкновенных способностях Афоросиаба, а его спутник отвечал, что не знает, как он это делает. Просто умеет и все.

Отдохнув,  пошли в сторону леса, раздвигая руками траву перед собой, и вскоре увидели впереди человеческое жилье. Подошли ближе. Крепкий бревенчатый дом стоял на краю леса. За домом были такие же бревенчатые пристройки. Все обнесено высоким забором из бревен с заостренными концами, поставленных вертикально. Таких жилищ Афросиаб нигде не видел, тем более на востоке. Неподалеку паслись овцы и козы. Из ворот выбежала девочка лет двенадцати и, увидев чужих, поспешно вернулась внутрь. Затем вышла женщина и стояла в воротах, ожидая, когда подойдут пришельцы. Рассмотрев ее, Афросиаб увидел, что внешностью она похожа на его спутника и сказал, чтобы Джунугин поздоровался с ней на своем языке. Тот вежливо поздоровался, сказал, что они давно не видели человеческого жилья и просят разрешения отдохнуть в ее доме. Женщина явно поняла его речь и посторонилась, пропуская гостей в дом. Позже выяснилось, что она из народа бараят14  и что они с Джунугином сносно понимают речь друг друга. Хозяйка накормила незваных гостей, а девочка, видимо не привыкшая к посторонним людям, держалась от них подальше. Когда гости насытились, хозяйка спросила кто они и откуда. Джунугин рассказал, что Афросиаб купец с Ближнего Востока, а он бывший воин. Они бежали от  воинов Чингисхана, потому что их хотели их убить, и дороги назад им теперь нет. Хозяйка, в свою очередь, рассказала, что у нее был муж – отец девочки, который раньше жил где-то очень далеко на западе, в каком-то Черниговском царстве. Он попал в плен, и его увели далеко от дома. Но ему удалось бежать и пробраться на Алтай, где он и встретил ее. Сначала они жили внизу в долине вместе с другими людьми, но там часто появляются военные отряды, и его могут забрать. И они ушли в горы. Долго искали подходящее место, и нашли эту долину, в которую можно попасть только по одной малозаметной и очень крутой тропе, или с  другой стороны через горы, как пришли они. Но путь через горы очень  трудный и долгий и оттуда еще никто никогда не приходил. Это муж построил дом и хозяйственные пристройки, так как строят у него на родине. Он был очень хороший, и им жилось неплохо, но в прошлом году его задрал медведь, и теперь они живут вдвоем с дочерью. Без мужских рук все постепенно стало приходить в упадок.

– Скажи ей, что если она разрешит нам пожить у нее несколько дней, мы постараемся  починить, все что требует ремонта, хлеб даром есть не будем, – посоветовал Афросиаб Джунугину.

Женщина была явно обрадована этим предложением и сказала, что они могу жить, сколько хотят. Они прожили три недели и отремонтировали дом, крышу и все хозяйственные пристройки. Хозяйка не могла нарадоваться своими гостями, она стала наряднее одеваться, и Афирсиаб заметил, что его спутник старается найти случай уединиться с ней. Девочка тоже привыкла к ним и уже не пряталась по углам как в первые дни. Тем временем осень уже вступила в свои права, и надо было торопиться домой. Когда Афросиаб сказал об этом Джунугину, тот ответил, что лично ему идти некуда.

– Мне здесь нравится, – сказал он. – Нравится местность, нравится женщина. Я останусь здесь. Оденусь как здешние люди, и никто никогда меня здесь не найдет. Года через два-три подрастет девочка и у меня будет две жены. Они родят мне сыновей и у меня будут помощники. А о тебе я никогда не забуду. Ты дважды спас мне жизнь и ты мне теперь как брат.

Джунугин и хозяйка дома проводили Афросиаба до того места, где начиналась крутая, и действительно почти незаметная тропа вниз. Простившись с ними, он долго спускался, петляя между скалами, а уже внизу, отойдя не слишком далеко, понял что, вряд ли нашел бы дорогу обратно. Спустившись с гор, он увидел обычные для этих мест конические юрты крытые древесной корой. Как только появилась возможность, купил лошадь, а золотая пластинка с прыгающим барсом открывала ему дорогу везде, где были  заставы. Путь был долгим но, в конце концов, несмотря на все приключения, он оказался дома живым и невредимым.

См. окончание гл. 5