Lacrimosa

Lacrimosa dies  illa ,
qua resurget ex favilla
judicandus homo reus
huic ergo parce Deus.
Pie Jesu Domine Dona eis requiem…

(«Плачевен тот день, когда восстанет из пепла,
  чтобы быть судимым человек-ответчик.
  Его тогда пощади, Боже.
  Господи Иисусе милостивый, даруй им покой...»)

Всю авансцену актового зала Университета заполнил академический хор. В три ряда.
Хор выглядит внушительно и торжественно.
Впереди, в строгих длинных черных юбках и тонких шелковых белых блузках – женское большинство хора.
Позади и повыше – мужское меньшинство в темных костюмах при галстуке.
Самый первый ряд снизу занимают тонкоголосые сопрано.
За первым рядом расставлены скрытые для зрителя длинные деревянные подмостки. На подмостках расположились фигуристые  меццо-сопрано. Это – вторые голоса: низкие грудные и «бархатные». Они исполняют побочные темы: «вторят» главным сопрановым партиям.
Позади подмостков приставлены неказистые, но прочные стулья с жесткими фанерными сиденьями. Этот третий ряд по праву принадлежит «сильной» половине хора.
Слева, если смотреть из зала, блеющими голосами тянут тенора, страдальчески задирают брови и подбородки на высоких нотах.
В середине ряда поддерживают главную тему баритоны.
Справа рявкают басы: придают устойчивость и весомость мелодии.

Звучит РЕКВИЕМ великого Моцарта.
Гениальное произведение гениального композитора!
Звуки возникают и умирают как мольба и признание.
Мольба о прощении грехов. Признание тщетности земных утех…

*****
 
Расстановка хора похожа на расклад политических партий в Парламенте.
Здесь также представлены хоровые партии: каждая - своими голосами. Разнообразие голосов Академического Хора воссоздает в деталях музыкальное произведение,  делает его объемным и красочным, эмоционально насыщенным. Рисует реальность «живым» звуком.
Как и в Парламенте, здесь постоянно идет дискуссия. Одна партия начинает музыкальную тему, другая ее развивает, третья – вступает в противодействие.
В результате музыкальный Парламент приходит к соглашению сторон и рождается гармония.
Гармония в музыке труднодостижима.
Как, впрочем, и принятие согласованного решения в Парламенте.
Для гармоничного ансамбля нужны свои правила  аналогичные правилам парламентаризма. Жесткие и обоснованные правила «музыкального коллективизма».

Тенора ангельскими голосами «ведут» главную «гуманистическую» тему: прямо как настоящие «левые».
«Центристы» вторят тенорам, тянут баритональную партию, уравновешивая рвущиеся ввысь сопрановые «страдания».
Басы, как настоящие консерваторы, грозно рявкают, призывая всех к порядку.
Хор должен предстать перед слушателями согласованным и единым.
Таким его созидает безмолвный «спикер» импровизированного «Парламента» - Хормейстер.

Хормейстер – главное действующее лицо Хора.
Именно он управляет хоровым «парламентом».
Не произнося ни звука, вызывает шквал звуков, музыкальное многоголосие.
Добивается стройного и слитного звучания с помощью  одной маленькой и тонкой дирижерской палочки, не произнося ни единого слова вслух!

*****
 
Хормейстер стоит в самом Центре сцены: лицом к Хору, спиной – к слушателям. Хористы ловят каждый взмах дирижерской палочки.
Им заметно то, что скрыто от публики, до отказа заполнившей Актовый Зал Университета,- крупные капли пота на висках и вздувшиеся от сильного напряжения жилы на шее. Публика внимает музыке - прекрасной и трагичной!
Усилия дирижера публике видеть не полагается…

*****
Внешность руководителя хора никак не соответствует имени-отчеству.
Его зовут  Василий Кузьмич.
Видно, корни крестьянские – прочные и глубокие.
Кузьмич обладает особым обаянием: он потрясающе красив и величав.
Седой бобрик волос как у Рахманинова. Белозубая широкая улыбка.
Импозантный вид в строгом черном костюме с белоснежной манишкой.
Элегантный концертный галстук-бабочка.
Кузьмич на сцене и в жизни – это два совершенно разных человека.
Вне репетиций и концертов он  -«свой в доску»: ходит на вечеринки, участвует в студенческих капустниках наравне со всеми.
Хохочет от души, сияя белозубой улыбкой и откидываясь назад.
Его улыбка и заливистый смех так сильно контрастируют с седой шевелюрой. Его сияющая улыбка  так не похожа на американскую деловую гримасу: столько в ней детского оптимизма  и жизнелюбия.
У Кузьмича абсолютный слух: чуткость к музыке и музыкантам у него в крови!

Но во время концерта на сцене  происходит разительная перемена.
Он становится напряженным и резким.
На шее вздуваются жилы.
Белозубая улыбка превращается в напряженную гримасу.
Губы шепчут текст произведения как молитву.
Руки с тонкими нервными пальцами вздымаются как крылья перелетной птицы.
Дирижерская палочка  делает резкие выпады подобно шпаге.
В кульминационных моментах дирижер откидывается всем корпусом назад, широко разводя и высоко вздымая вверх руки, словно поднимает тяжелый, непосильный груз на вершину высокой горы…

*****
 
REQUIUM – это напутственное слово великого Моцарта себе самому.
Вся музыка Моцарта до «Реквиема» – это волшебная легкая сказка. Призрачная кисея, сквозь которую весь реальный – темный, грязный и страшный мир становится светлым, чистым и прекрасным!
Воздушным и безоблачным. Сияющим ярким солнечным светом…

По легенде, пришел «черный» человек и заказал похоронную мессу композитору.  Ему тогда едва исполнилось 35.

REQUIUM – это плач Моцарта перед своим собственным гробом.
Рыдания безутешного в своем горе и раскаянии, кающегося, ожидающего Страшного Суда безвинного грешника.
Потрясающая музыка , скорбная и величественная!
Хор исполняет отдельные части этой похоронной литургии:
Dies Irae , Lacrimosa dies illa ,  Sanctus 

*****

Репетиции, репетиции, репетиции…
Хоровое произведение  рождается по частям.
Репетиции хора идут долго и напряженно.
Рождение гармоничного многоголосия происходит в муках.
Из разрозненных отдельных кусков, из рутины бессвязных латинских распевов постепенно и скрупулезно возводятся полифонические замки. Озвученные строки христианского богослужения – литургии.

Сначала идет зубрежка латыни и индивидуальная работа.
Потом с вступает в дело Милочка – незаменимая и верная помощница Василия Кузьмича.
Милочка  - КОНЦЕРТМЕЙСТЕР.
Основная работа концертмейстера - разучивание музыкальных произведений по партиям и  аккомпанемент. Рутина, тяжелый труд.
Милочка аккомпанирует Хору и на общих репетициях, и на концертах.
С ее «ЛЯ» первой октавы всегда начиналась хоровая распевка.
Обычно она сидит за «инструментом» - большим черным роялем,- по правую руку от хормейстера и внимательно следит за взмахами дирижерской палочки.
Напряженно вытянувшись в струнку, ловит каждый взгляд, каждое движение Василия Кузьмича!
После того, как разучены по партиям все музыкальные темы, назначается сбор всех хоровых партий и общая спевка.

*****
 
Университетский Хор – это не просто ансамбль. Это – коллектив энтузиастов.
Многие студенты, поющие в университетском хоре, даже музыкальную школу не оканчивали: просто любят музыку и хотят петь на сцене.

Репетиции обычно проходят после занятий.
Студенты собираются с разных факультетов в старом учебном корпусе естественных наук, на набережной вечером, когда там становится непривычно пусто и тихо.
Василий Кузьмич всегда появляется в сопровождении Милочки. Потому что у них много общего в работе. При отсутствии всякой личной жизни...

Скромно потупившись и слегка краснея от приветственных взглядов, бочком пробирается к роялю Милочка.
Кузьмич снимает классический пиджак. Засучивает рукава. Его лицо становится похожим на портрет классика в золотой раме.
И начинается напряженная работа: заурядное и занудное разучивание партий.

Ди-ес ирэ;
    Ди-ес илля.
         Сол-вет сэк-тум
     Ин фа вил-ля…

("Тот день, день гнева в золе развеет земное…")

В этом пении заключена какая-то драма, метафора, загадка...


*****
 Сопрано на высоких нотах не «дотягивают». Басы рявкают в разнобой. Какофония звуков…
Надо подтянуть и синхронизировать хор, добиться слитного звучания на едином дыхании.
Они работают всегда вдвоем.

 Милочка занимается разучиванием произведений по партиям
Василий Кузьмич шлифует, добивается гармоничного и одухотворенного звучания.
Без их взаимодействия не сложится гармония в музыке. Хор не зазвучит. Не зазвенит в душах слушателей божественная мелодия…

А в жизни, в личной жизни Милочки – никакой гармонии!

Весь мужской состав Хора тайно влюблен в Милочку. В нее не возможно было не влюбиться!
Она всегда мила и приветлива, романтична и по-девичьи привлекательна.
Длинную толстую косу красиво укладывает на голове кольцом.
Но Милочка всегда ведет себя сдержанно, стараясь избежать любовных признаний.
Потому что она влюблена в Василия Кузьмича.
Давно и безнадежно.

Здесь развивался какой-то драматический сюжет. Или - мелодраматический.
Всегда вместе по работе и ничего личного!

Милочка была не замужем. А у Кузьмича была семья.
Жена – певица областного масштаба. И маленькая дочь.

Супруга Кузьмича – Нинель Михайловна Задунайская – являлась с незапамятных времен ПРИМОЙ местного театра Музыкальной Комедии. Исполняла ведущие роли в опереточных постановках.
Нинель Михайловна имела эффектную внешность, но сложный характер - была придирчива и злопамятна.
Кузьмич часто лебезил и заискивал, обращался к ней ласкательно-уменьшительно: Нинулечка…
- Нинулечка!  Прости меня, мы немножко задерживаемся.
У нас остался еще один проход, - говорил он ей по телефону.

Василий Кузьмич супруге не изменял.
Он жил какой-то особой внутренне возвышенной и погруженной в искусство жизнью. В этой его скрытой от посторонних глаз жизни главным была музыка.
Когда-то, в далекие времена соцреализма Василий Кузьмич и Нинель Михайловна вместе оканчивали знаменитую Ленинградскую консерваторию.
Кузьмич подавал большие надежды как талантливый исполнитель по классу фортепиано.
Но трагический случай помешал развернуться таланту: то ли у него кисть руки была сломана, то ли он начал пить и руки стали дрожать…
Хористы точными фактами не располагали. Слухи - слухами, но Василий Кузьмич был замечательным хормейстером!
Помимо руководства хоровым коллективом, он вел курс дирижерско-хорового отделения в местном Училище Искусств.
И там его штатным помощником также была Милочка.

А личная жизнь Милочки не складывалась.
Хотя на вид она была «ничего себе»: по-женски, весьма привлекательной.
Но где ей было тягаться со светской величавой красотой Нинель Михайловны!
Влюбленные в Василия Кузьмича хористки зачастую негодовали.
Делились негодованием с хористами. Сплетничали насчет фривольного поведения «Примадонны»

*****

Иногда Маэстро включал свои произведения в репертуар хора. Но как-то стеснялся своего авторства. Не афишировал его.

Сыплет черемуха снегом
Ветки в цвету и росе.
По полю зыбистым бегом
Ходят грачи в полосе.
Никнут широкие травы,
Пахнет смолистой сосной.
Ой, вы, леса и дубравы,
Я одурманен весной…

Это стихотворение Сергея Есенина в переложении Василия Кузьмича  было особенно любимо хористами и хористками. Простенькое двухголосие, но такое чистое и романтическое!
Последние фразы стихотворения распевались долго-долго, постепенно стихая в высоком полете: … «я одурманен весной»…
Публика обычно долго прислушивалась к затихавшей мелодии, а потом обрушивалась громогласными аплодисментами!

*****
 
А сегодня в Актовом зале отчетный концерт Хора.
Ведущая, цокая на тонких каблучках, выходит из-за кулис к микрофону на авансцену и торжественно объявляет очередной номер:

«Lacrimosa» из произведения Вольфганга Амадея Моцарта «Реквием».

Раздвигается тяжелый бархатный занавес.
На сцене стоит в полном составе Университетский Хор.
Нарядный вид и заметное волнение на лицах выступающих.
Милочка у черного рояля. Волнуется и краснеет пятнами.
Публика полна радостного нетерпения. В последних рядах большого Актового зала много знакомых хористам студентов.
Наконец, появляется Дирижер. Сегодня он во фраке.
Ослепительная улыбка. Изящный поклон зрительному залу.
Дирижер поворачивается лицом к исполнителям.
Напряженное лицо. Сосредоточенная пауза.
Взмах дирижерской палочки.
Звучит РЕКВИЕМ.
Lacrimosa dies illa.
День слез.

*****