тени и пыль

Их ветры плачут в тишине пустыни,
Их слёзы видели безмолвные пески;
Они слепы, глухи, невинны…



                - ТЕНИ И ПЫЛЬ -


Казалось, костёр уже догорал, но языки пламени, извиваясь, точно танцующие змеи, ещё тянулись вверх. Обугленные брёвна, перестали шипеть, и мерно светились красным, источая жар. Огонь то набирал силу, под внезапным порывом ветра, то утихал, облачаясь в лживую маску кротости; в эти минуты он казался ленивым и уставшим. И только внимательно приглядевшись, поддавшись чарующему трансу огненного танца, можно было узреть скрытую силу пламени и его затаённую мощь.
Девушка сидела на берегу реки и смотрела на костёр. Её лицо, озарённое играющими отблесками огня и лунным светом, было сосредоточено. Тёмные глаза внимательно следили за каждой искрой, вырывающейся из огненного чрева. Она будто бы впитывала в себя его угасающую силу, черпала энергию, брала, не давая ничего взамен. И только когда очередная пара, взявшись за руки, смеясь и крича от восторга, прыгала через костёр, на её тонких губах начинала играть еле заметная улыбка, а цветки на венке чуть заметно подрагивать.
- Можно я посижу вместе с вами? – спросил подошедший к ней молодой человек, улыбнулся и, не дожидаясь ответа, присел, а точнее прилёг на траву, опёршись на локоть.         
Девушка вздрогнула и, не отрывая взгляда от костра, медленно и тихо ответила:
- Посидите.
Парень какое-то время дёргал траву и смотрел по сторонам. 
- Ярослав, - гордо озвучил он своё имя и протянул руку.
- Ночь, - ответила девушка.
Подержав некоторое время протянутую руку, бессмысленно подвигав пальцами, Ярослав опустил её, глубоко вздохнул и продолжил смотреть по сторонам.
Свет костра выхватывал из темноты силуэты людей. Большинство сидело у самой воды и смотрело на её спокойную гладь, покрытую еле заметной рябью, в которой отражался молочный свет луны, искорки звёзд и тревожные тени огня. Большинство пар то и дело сливались в долгом поцелуе, и тогда они словно растворялись в ночи, становясь похожими на оживших древних идолов. Некоторые пары, собравшись с духом, зажмурив глаза и разразившись смехом, прыгали через костёр, поднимая сноп искр. После, обнявшись, они уходили куда-то в лес, искать цветущую «папараць-кветку», а огонь, потревоженный и разозлённый, недовольно фыркал, трещал и разгорался с новой силой. Одинокие девушки снимали свои венки и опускали на воду, которая подхватывала их и уносила куда-то в тёмную вдаль, одаривая надеждой на любовь молодые сердца. Отовсюду слышался шёпот влюблённых, сливающийся с лёгкими всплесками воды, тихим шелестом травы, треском костра и стрекотом цикад. И если внимательно прислушаться, то можно было услышать, что всё вместе это звучало как дуновение ветра, который, пролетая мимо, напевал печальную песню любви.    
Когда Ярослав вновь повернулся к девушке он, от неожиданности, вздрогнул. Она, обнажённая и прекрасная, смотрела на него и ослепительно улыбалась. Её лицо, озарённое внутренним светом, стало притягательным и невыносимо красивым. Глаза обрели глубину вселенной и наполнились отблеском звёзд. Губы, растянутые в лучезарной улыбке, манили своей свежестью. Венок на её голове источал жизнь, словно цветы продолжали расти, и на глазах наливались силой и красотой. Можно было даже заметить, как продолжают переплетаться их ветви и разрастаться листва. Сами же бутоны искрились, подрагивая лепестками и источая аромат летней свежести.
Девушка протянула к нему руки и надела ему на голову второй, точно такой же венок из полевых цветов, наклонилась к самому лицу, поцеловала в застывшие в изумлении губы и прошептала:
- Теперь ты мой.
Ярослав, было, открыл рот, но девушка приложила к своим устам указательный палец.
- Не забывай – ты мой, до рассвета, - произнесла она укоряющим тоном.
Её голос очаровывал, глаза опьяняли, уста манили, прикосновения повергали в трепет. Он гиб и возрождался от одного её взгляда, молился на каждый вдох и отрекался от всего на свете при выдохе, его сердце бешено колотилось в груди, умоляя глаза перестать смотреть на неё, а душа благодарила создателя за то, что она бессмертна и сможет вечно помнить эти мгновения безумного счастья.      
- Пойдём, - сказала она поднимаясь. – Скоро полночь.
Ярослав послушно встал. Усилием воли он оторвал взгляд от своей богини, и посмотрел вокруг, желая увидеть реакцию окружающих. Но к его удивления их словно никто не замечал. Никто не смотрел на неземную красоту его спутницы, никто не замечал её дивную наготу.   
- Ничего не бойся, ничему не удивляйся. Когда прыгнем, просто представь что ты ветер, - сказала она, беря его за руку.
Они уже подходили к костру. И чем ближе они подходили, тем ярче начинал гореть огонь. Его языки извивались в своём чарующем танце и, отрываясь, гасли на такой большой высоте, что Ярослава охватила паника. А Огонь уже пылал, бился в своей обжигающей агонии, сиял белым пламенем; угли раскалились, громко трещали и стали ярко алыми.   
- Огонь погаснет, останется лишь пыль, - на распев, будто читая древнее заклинание, сказала девушка.   
Пламя неистовало. 
- Сейчас! – торжествующе воскликнула она.
Держась за руки, они побежали на бушующее пламя и прыгнули через костёр, который вспыхнул с невероятной силой, обдал их жаром раскалённого воздуха, подхватил и понёс вверх, поднимая всё выше и выше.
Ярослав посмотрел вниз и увидел удаляющееся пламя костра, посылающего им вслед сноп искр, берег реки и сидящие на нём влюблённые пары, плывущие по воде бусинки венков и чуть поодаль купающихся обнажённых девушек. Тогда он посмотрел на свою спутницу и госпожу – она была прекрасна. Он улыбнулся ей, давая понять, что не испытывает страха, не удивляется, а просто летит рядом со своей богиней крепко держа её за руку.   
- Кто ты? – спросил он её.
- Я же уже говорила, - повернув к нему своё удивлённое и прекрасное лицо, ответила она. – Ночь.
Под ними проплывали деревья и редкие поляны. Иногда появлялся изгиб реки, но тут же убегал куда-то в даль. Лесная чаща становилась всё гуще, деревья старше. Могучие дубы раскидывали свои огромные ветви, со старых елей свисали вековые лапы, усыпанные хвоей и шишками.
- Нам туда, - сказала Ночь, указывая на небольшой просвет в этом царстве гигантов.      
Опустившись на землю, они оказались среди высокой травы; кругом их окружал древний лес. Огромные деревья подобные древним богам высились над ними, закрывая небо, и редкий луч лунного света достигал земли.   
- Там, - Ночь указала на еле виднеющееся сияние во тьме леса. – Иди туда и ничего не бойся.
Ярослав послушно пошёл в указанном направлении. Он не боялся. Он шёл на свет. А свет манил, пульсировал, звал, ронял свои частички на стволы древних деревьев, оставлял их на огромных листьях папаратника, касался ими высокой травы. Свет был повсюду.
И внезапно Ярослав увидел цветок; его сердце замерло в груди. Это был самый прекрасный цветок на свете. Всю красоту, какую способна создать матерь-земля, она воплотила в этом цветке. Нежность заката, свежесть росы, сияние радуги, первый луч солнца, радость весны, всё было в этом цветке. Им хотелось любоваться, на него хотелось молиться, им хотелось обладать. Ярослав упал на колени и заплакал. Слёзы выступили на его глазах, ибо он знал, что нашёл цветущую «папараць-кветку».   
Он протянул руку и сорвал цветок. В тот же миг зашумела над его головой листва, заскрипели могучие дубы, закачались высокие сосны. Сумрак и тьма обрели цвет, мир налился немыслимыми ночными красками. Всё ожило вокруг. Ярослав ощутил жизнь: вокруг всё было живое, и каждая травинка, и каждый листок источали энергию жизни, сам воздух был пропитан жизнью. Он начал чувствовать спокойное дыхание деревьев, лёгкий, словно детский смех перезвон травы, недовольное ворчание птиц, потревоженных его появлением. Он почувствовал единение с окружающим миром, начал понимать его. Вот этой тропой ходил олень, под тем деревом спят, сбившись в один пушистый комочек, зайчата, а этот старый дуб уже умирает.
Ярослав подошёл к великану, приложил ладонь к его дряхлой коре и почувствовал, что старое дерево не боится, что оно долго жило и помнит ещё времена, когда все люди умели понимать растения и разговаривать с животными, но сейчас пришло и его время.            
- Спи мой старый друг, пусть тебе приснится дождь, - сказал он дереву и дерево, в ответ, зашелестело своей уже не молодой листвой. 
Вернувшись на поляну, Ярослав подошёл к Ночи, опустился на колено и протянул ей цветок. Ночь взяла его и вдела в свой венок. Цветок дрогнул, подвигался, устраиваясь поудобнее, и покрылся прозрачными капельками росы. 
И тут лес зашумел, задвигался. Порывы налетевшего ветра принесли с собой тучи и с далёкого неба посыпались крупные капли дождя. 
- Иди ко мне, - поманила она к себе Ярослава.
Он встал рядом и обнял её за талию. А вокруг творилось что-то невообразимое. Тёмные силуэты отделялись из лесного сумрака и двигались на восток. Огромные и мрачные, отсвечивая таинственными отблесками, они двигались куда-то в даль. Туда, где за горизонтом, в пламенеющем зареве рассвета шла великая битва. 
- Ночные воины, сверкая доспехами тьмы, покидают своё логово, отправляясь на охоту, - сказала Ночь.
Ярослав заворожено смотрел на разворачивающуюся  картину. Он понимал, что видит великую тайну мироздания, и испытывал благоговейный трепет перед древними силами, ожившими на его глазах.
Ночь подняла руку к небу.   
- Луна, бриллиантовым сиянием укажет им путь.
И в тот же миг тучи расступились, и свет полной луны озарил тысячи воинов ночи идущих на битву со светом. 
- Что там происходит? – спросил Ярослав, указывая на восток, где только-только начинало пламенеть зарево грядущего дня.
- Там рождаются легенды…
Где-то в глубинах леса послышался волчий вой. Наполненный печалью и отвагой, он проникал в самое сердце.
- Песня одинокого волка, - прошептал Ярослав; он понимал, о чём эта песня.
- Пой властитель! – крикнула Ночь.
И старый хозяин леса, услышав её, начал протяжно и грустно выть. Вой лился печальной песней, в которой он рассказывал о временах, когда на земле правили мудрые боги, а человек и зверь жили на этой земле вместе. О годах преданных забвению, о потерянной мудрости и попранной справедливости.
- Каждая песня рождается в сердце, – прошептала Ночь и прижалась к Ярославу. 
Они стояли, обнявшись, и слушали долгую и грустную песнь, которая всё реже звучала в этих лесах.
Когда мудрый охотник закончил петь, а свет звёзд начал меркнуть, когда зарево вечной битвы окрасило горизонт в огненные тона, Ночь высвободилась из его объятий, опустила взгляд и произнесла печально:
- Сегодня Ночь чиста, её невинность принадлежит тебе, её душа тьме.
И эхо разнеслось кругом, многократно повторяя: тьме, тьме, тьме…
- Хозяин всегда становится слугой… - Ночь запнулась на секунду, помолчала несколько мгновений, посмотрела в его глаза и прошептала, - Возьми меня, хозяин!
Она опустилась на пышную траву, обнажённая и прекрасная, залитая лунным светом и искрами звёзд…

                * * *

Ярослав сидел на берегу реки, и смотрел на восходящее солнце. Рядом с ним лежал самый прекрасный венок, когда-либо сделанный руками девушки. И только одного цветка не хватало в этом венке. Он долго сидел и думал о чём-то своём. Иногда он улыбался, иногда плакал, иногда что-то громко кричал, а потом начинал тихонько что-то нашёптывать. Временами, он просто сидел и смотрел на солнце. Временами закрывал лицо руками, словно прячась от его слепящего света. И только на закате он поднялся, зашёл по пояс в воду, опустил венок на её зеркальную гладь и отпустил его на волю течения, которое, подхватив цветочное кольцо, помчалось куда-то в даль за безоблачные горизонты, туда, где всегда будет жить и править любовь, туда, где рождаются и умирают легенды. 






Минск, июль 2008г.
                В.В.Кононов