Мусорщик Танец любви

Чемогер никогда не любил праздники. Не потому, что при этом приходилось напиваться в стельку и хриплым голосом подпевать  глупые народные песенки, которые непременно заводила охмелевшая от разбавленных напитков толпа, а потому, что на праздниках, обычно, приходиться танцевать. Дворник никогда никому не рассказывал про то, что сам он этого делать не умеет и, даже, никогда не силился попробовать. Если бы кто-нибудь узнал об этом, то непременно поднял бы его на смех: ха, это надо же, дворник – и танцевать не умеет! И теперь, находясь на торжественном празднике по поводу трёхсотлетия королевы, на который приглашены были исключительно важные и выдающиеся люди, Чемогер скромно стоял в сторонке, с неприязнью глядя на пляшущих под живую музыку гостей. “Тоже мне счастье нашли!” – Гневно думал дворник, - “Дрыгают телом до полуобморочного состояния, а потом в туалет будут ходить блевать! Глупостями занимаются, а, ведь, взрослые люди!”. На самом то деле Чемогер им изрядно завидовал. Ведь он видел как счастливы эти люди в танце, как их глаза горят восхищенным огнём, даже в те мрачные минуты, когда приходиться опустошать свой желудок в пользу канализационной трубы гнусными блеяниями. Именно из-за этой потаённой зависти к танцующим счастливчикам дворник ещё больше не любил праздники. Но закон города был суров: коли уж пригласили нажраться на халяву, то соизволь не воротить нос от  дармовых харчей, даже будь ты трижды трезвенником и язвенником!
        - Сир Чемогер, - Дама средних лет, с пышной копной кудрявых каштановых волос отвлекла дворника от размышлений. Её лицо показалось ему знакомым – наверное, виделся с ней прежде на какой-нибудь вечеринке. Хищный, слегка с горбинкой нос никак не увязывался в сочетании с её открытыми, по-девичьи наивными и добрыми глазами, в которых было столько тепла и нежности, что будь на месте Чемогера какой-нибудь снеговик, то он немедленно растаял бы и превратился во что-нибудь столь лёгкое, что его можно было бы сравнить единственно разве что с водородом. Тонкий разрез её губ абсолютно не нуждался в лёгкой пухлости, которая так идёт многим очаровательным леди. Неглубокая ямочка на щеке этой дамы вообще придавала ошеломительный эффект, превращая её улыбку в отбойный молоток для сердца собеседника – настолько сильно этот мышечный орган становился взволнованным. Прямая осанка и грация в её движениях были столь безупречными, словно она была кошкой, а не какой-то там женщиной, коей всё-таки не свойственна безупречность. Приглядевшись к её лицу, Чемогер сразу же откинул идею о каких либо прежних встречах с ней. Если бы он когда-либо увидел её ранее, то точно не забыл бы никогда. Разве что только она могла появляться в его самых заветных эротических желаниях, но это был сомнительный вариант. Дворник был человеком чертовски грубым и не особо мечтательным: в его похотливых эротических фантазиях присутствовали,   по большей части, большегрудые пышные нимфоманки, наделенные скорее варварскими замашками, чем плавными движениями элегантных светских львиц.
        - Чего ещё? – Галантно вопросил Чемогер, пытаясь выдавить из себя некое подобие улыбки. Думаю, стоит отметить, что у бомжа на Сенаторской Площади вышло бы-таки намного хуже – всё ж у него немного меньше зубов, чем у почтенного дворника.
        - Вы танцуете? – Лёгкость и теплота её голоса настолько одурманили его, что он не сразу понял всю чудовищность её вопроса.
        - Эм… - Замешался Чемогер, внезапно покраснев и уткнувшись взглядом в свои дырявые ботинки, которые были смазаны густым слоем гуталина – скорее для притупления могучего зловония, исходившего от них, чем для эстетической красоты. – Дело в том, леди, что я… - Дворник был туг на ум и для того, чтобы придумать более-менее целесообразную отмазку ему приходилось выдумывать её, как минимум, полминуты, на которые он, впрочем, и заткнулся, справляясь с тяжелым процессом размышления. Прекрасная леди, надо отдать ей должное, терпеливо ждала ответа и даже с любопытством глядела на нахмурившегося от переваривания тяжких дум Чемогера. Наконец какой-то способ уклониться от танца был найден и дворник мигом выпалил его на одном дыхании, - Дело в том, что я нынче сломал себе тело и доктор строго-настрого запретил мне танцевать, петь и заниматься любовью в ближайшие дни!
- Ой, как жалко, - Печально улыбнулась дама, лукаво глядя на дворника, - Но тело надо беречь! На дороге оно всё-таки не валяется. – С этими словами она отошла от него и затерялась в танцующей толпе.
“Вот стерва! Не дала… - Зло подумал Чемогер, - Ну и ладно! Ишь чего захотела! Плясуна себе нашла!”. Но всё-таки дворник был огорчён, что так быстро расстался с этой удивительной женщиной. Он был настолько грубым человеком, что любить не мог просто по определению, но всё же очень сильную симпатию он к ней испытал. Никаких глупостей, типа писания любовных стишков и героических поступков, прославляющих её имя на века, он ради неё не стал бы совершать никогда, но если бы вдруг она попросила его выкинуться из окна последнего этажа Цитадели Неба или просто убиться с разбегу головой о пол, то он бы сделал это ради неё не особо задумываясь даже о довольно неприятных последствиях столько дерзких авантюр. В общем, Чемогер, которому эта дивная леди несколько мгновений назад дала столь знатную приставку “Сир”, что он теперь мог с гордостью считать себя настоящим рыцарем, пригорюнился и взялся приглушать свою горечь спиртным, украдкой выискивая даму сердца в бушующей толпе. Когда половина пол-литровой  бутылки дорого виски была влита в жерло дворника, он наконец-таки выискал взглядом леди среди гостей. Впрочем, это отнюдь не произвело на него утешающие воздействие: она танцевала с каким то бородатым мужланом, мощный стан которого и ярко-белесые волосы неоднозначно говорили о его принадлежности к тому типу людей, которые постоянно уводят прекрасных женщин у таких славных дворников, как Чемогер! Правда его кривые волосатые лапы должны были свидетельствовать как раз таки о противоположном, но, кажется, их забыли спросить об этом.
Теперь в сердце дворника возникла не только печаль о несбывшемся, но и безумная ревность, буквально, затмившая его разум, тоже приютилась по соседству. Он захотел немедленно покинуть дворец, сбежать отсюда как можно дальше, чтобы не видеть эту пару вместе. Но, к сожалению, именно в этот момент трёхсотлетняя королева, успевшая надраться до полуобморочного состояния с одного вдоха пузырьков от шампанского, вдруг решила исполнить своим гостям коронный “королевский танец”. Если вы никогда не видели, как трёхсотлетние пьяные королевы под спокойную игру скрипок вдруг начинают плясать, крутиться на голове и выкручивать такие сальто, которые не снились даже самым матёрым танцорам брейк-данса, то очень вам советую: зрелище достойное даже для самой искушенной публики! Но для Чемогера, не способного оценить такую редкую возможность наблюдать столь исторический момент, который выпадает, навряд ли, если раз в тысячу лет, это было лишь очередной пляской; ещё одним напоминанием о его неполноценности в этой области человеческого существования; да и, впрочем, основной причиной надвигающейся тучи его депрессии, которая сгущалась под осознанием того, что именно из-за неумения так раскованно и умело вести себя на танцплощадке и является его невозможность удержать понравившуюся даму возле себя. Поэтому, когда полудохлую от своих неожиданных возможностей старушку унесли на носилках, он, без зазрения совести, быстро ретировался из замка и, сев на свою гнилую метлу, скорыми темпами полетел домой.
В следующие дни Чмогер вновь принялся исполнять свою основную обязанность, которую ему поручали выполнять уже более двадцати лет: спасал городское население от зловонного мусора, который ежедневно стремился поработить весь мир и сделать его таким же неопрятным и неубранным, как он сам. Дворник в совершенстве владел метлой и, поэтому, у его коварного противника не было ни малейшего шанса спастись – к вечеру он непременно оказывался на огромной пригородной свалке, где влачил своё жалкое существование до следующего утра, ожидая очередной возможности сразиться в неравном бою с дворником. Чемогер пытался выкинуть ненужные для дела мысли об ослепительной красавице, которую встретил, и даже часто хвалил себя, что это неплохо у него выходит. Но окружающие замечали резкие перемены в дворнике. Начальство Чемогера было самым опытным и мудрым во всем городе, поэтому оно сразу поняло, что за хворь напала на их работника. Оно всячески пыталось его подбодрить и даже пару раз съело его зарплату, но настроение дворника не улучшалось.
В одну долгую, омраченную тяжкими думами о желанной леди ночь, к Чемогеру вдруг прилипла одна гениальная идея. И она была столь противоречащая его основным принципам, что он всячески пытался избавиться от неё. Но в скором времени идея стала настолько навязчивая, что отмахиваться от неё стало делом бессмысленным и, даже, вредным для здоровья. Дворник три дня обдумывал её и в итоге так проникся к ней доверием, что наконец-то решился…

Солнце в тот день палило нещадно, словно хотело сорвать с граждан всю их кожу и полакомиться нежными внутренностями, доколе не обглодает тело до костей. Тени, вдоволь населявшие город в обычную погоду, вдруг, все как один попрятались от огненного светила по подвалам, в страхе потерять свою привычную освежающую прохладу. Лютый Северный Ветер и тот принялся ворчать на столь скверную погоду: мол, хоть на Юг до лучших времен улетай, пока этот огненный паршивец не прекратит свою нещадную войну с холодом. Не поверите, но даже продавец мороженного – и тот не рад был такой невыносимой жаре: его эскимо до такой степени разогрелись на солнце, что даже и растаять не успели, как стали горячими пирожками на палочках!
И, я думаю, вы сумеете представить себе удивление прохожих, разгуливающих по улицам города практически в чём мать родила, когда они увидели сутулую фигуру, плотно закутанную в черный плащ с накинутым капюшоном на лохматую голову. Она неспеша шла по горячему асфальту, иногда нервно оборачиваясь, словно три сотни кровожадных бегемотов преследуют её по пятам. Этой самой фигура и был наш хороший приятель Чемогер, которого нещадный климат тоже не оставил равнодушным, но сохранять своё инкогнито до самого последнего момента было делом принципа для него, так как он решился на один из самых отважных поступков в своей жизни: решил научиться таки танцевать! И естественно, он не хотел, чтобы все вокруг вдруг поняли, что их дворник никогда в жизни не умел плясать от души, хотя при них, вроде бы, и не соизволил даже воспроизвести хотя бы одно “па”! Поэтому, чтобы не опозориться перед населением города он решил действовать в тихую. Надо же доказать людям, что ты всё таки на что-то годен! Правда, это он объяснял сам себе, так как, на самом то деле, им руководили исключительно сентиментальные планы, которые он намеревался воплотить в жизнь сразу же, как только встретит леди своего сердца.
“Да… - Тихонько думал себе Чемогер, вытирая со лба усиленно стекающий теплыми ручейками пот, - Давненько мне так страшно не было! А что если этот самый учитель танцев, к которому я отправляюсь по газетному объявлению, на самом то деле окажется настоящим деспотом и грубияном? Единственное, чего я действительно не терплю ни в каких пропорциях, так это насильственное обучение и понукание. Тогда мне придется, наверное, отказаться от своей идеи, хотя избавиться от неё, как всегда, довольно таки непросто будет!”
Но то, что его учитель танцев не будет никаким тираном или грозным любителем поиздеваться над новичками, дворник понял сразу же, когда перед ним открылась дверь, за которой, судя по объявлению в газете, и должен был находиться его “сенсей”. Пара теплых нежных глаз и приветливая улыбка произвела шокирующее впечатление на Чемогера. Он ожидал чего угодно, но только не то, что его учителем танцев окажется его милая сердцу женщина!
- Сир Чемогер? – Леди с любопытством уставилась на нежданного гостя, - Какими судьбами?
- Да так, мимо проходил и подумал: “а вдруг вы тут живете”? А вы, оказывается, тоже так думаете, - Брякнул первое, попавшееся на ум объяснение дворник, и вдруг изрядно покраснел от глупости сказанного. Но леди звонко рассмеялась и пригласила гостя в дом.
- Кстати, а ведь я так и не знаю, как вас зовут, леди…- Чемогер постарался придать своему голосу как можно больше беспечности, когда дама усадила его за здоровущий дубовый стол ручной работы и наполнила чашку холодным сиропом. Постараться то постарался, но сам внутри так и замер: а ведь и вправду, как зовут эту дивную женщину?
- Леди Тамисса Ольва, профессиональный учитель танцев! - Сказала дама и с шутливой укоризной посмотрела на дворника, - Но для вас, Сир Чемогер, я просто Тисса.
- О, ну тогда я для вас просто Сир! – Воодушевился  дворник.
- Ну, уж нет, - Звонко рассмеялась леди. Было такое ощущение, что это тысячу нежных колокольчиков перезваниваются в прекрасный весенний денёк, - Это будет больше похоже на “сыр”! Давайте я буду звать вас просто Гер? Очень красивая производная от вашего имени.
Дворник серьезно задумался: никто никогда не называл его Гер. Да, впрочем, он и сам не думал, что его имя можно так интересно сократить.
“Думаю, что вы можете называть меня даже Хер!”, - Подумал Чемогер, но вслух сказал,- Думаю, что вы можете называть меня даже Хер!
Странно: подумал и сказал одно и тоже. Редкий человек так может!
- Я уж как-нибудь воздержусь, - Лукаво улыбнулась Тисса, наливая и себе в кружку ароматный клубничный сироп. Пока они оба наслаждались приятным, и в некоторых случаях даже очень целебным напитком, дворник осматривал помещение, в котором обитала его ненаглядная. С Чемогером всегда так в гостях: сначала заведёт светскую беседу с хозяином дома, а только потом уже осматривается вокруг. Один раз было, даже, что после получасового занимательного разговора, он вдруг обнаружил себя в помещении с сотней голодных крокодилов. Некоторая рассеянность всё-таки присутствовала в поступках дворника, скажем уж прямо. И вот, сейчас, он был довольно таки удивлён, когда, осмотревшись вокруг, приметил примостившуюся неподалёку обширную хореографическую площадку, полумесяцем опоясанную офисными мягкими стульями. Дворник никогда не видел столько стульев сразу: не менее сотни! Это же, сколько надо человек, чтобы на каждый сел хотя бы один?! Мебели, помимо этих стульев, в этом просторном помещении имелось не много: пара несуразных просторных шкафов, полки которых были  забиты всякими книгами и разными удивительными предметами, назначение которых оставались тайной для Чемогера, одна кожаная кушетка и массивный дубовый стол, за которым они сидели. Помимо этого, в этой просторной зале ещё имелось большое зеркало, габариты которого как раз были впору одной из стен помещения, на которой оно, впрочем, и располагалось.
- Душная погода,- Любезно сказала Тисса, глядя в окно, - Такой жары давно не было в наших краях.
- Да, погодка нынче та ещё, - Согласно кивнул дворник, но сам подивился: в этой танцевальной школе не было и намёка на испепеляющую погоду, творившуюся на улице, словно мощный кондиционер хорошо позаботился об этой проблеме. – Но здесь, почему-то, совсем не жарко.
- А,- Отмахнулась леди, - Просто небольшое волшебство, доставшееся от бабки.
Чемогер уважительно кивнул: иногда предки оставляют в наследство неплохие знания, полезные в быту. Ну, а тем более, такое умение, как сохранять в своём помещении неплохие климатические условия, несмотря на бушующую погоду, вообще можно отнести к разряду наиполезнейших.
- Может быть, вы всё-таки откроете секрет, почему вдруг навестили меня? – Лучезарно улыбнулась Тисса,- Тем более в таком странном наряде, - Речь, конечно, шла о его, не по погоде, запахнутому теплому осеннему плащу. 
- Дело в том, что я решил взять пару уроков танцев,- Пытаясь скрыть смущение, признался Чемогер, - Как говорится – стремление к совершенству присуще всем людям, даже таким неплохим дворникам как я.
- Не сомневаюсь, - Собеседница улыбнулась так широко, что Чемогер даже испугался: как бы она не слопала его! - Но, а как же ваше сломанное тело? Оно не будет против?
- Ну, уж на этот счёт можете не беспокоиться: у меня с моим телом довольно таки близкие и доверительные отношения. А если оно вдруг и надумает докучать мне своей излишней непокорностью, то я немедленно поставлю его в угол или прилюдно выпорю! – С гордым видом ответил дворник, - Но на самом-то деле оно уже давно выздоровело и преисполнено желанием научиться некоторым танцевальным упражнением, естественно, исключительно под вашим чутким руководством.
- Рада, что вы с таким энтузиазмом подходите к столь важному делу, - Восхищенно глядя на дворника, сказала Тисса, - Не каждый, к сожалению, может оценить перспективы хорошо уметь танцевать! А ведь зря: танец, по своей природе, оказывает самое благоприятное и оздоровительное воздействие на организм, молодит душу и тело, и приносит столько счастья и удовлетворения, какое не приносит даже утренний рассол, после загульной ночи!
Леди говорила с таким азартом и, по-детски, восторженными глазами о столь, для Чемогера, маловажных вещах, что сердце дворника потеплело до такой степени, что огненному светилу, весь день докучавшему населению города, впору было уходить на покой: куда уж ему! Чемогер был человеком грубым и поэтому не мог понять искренней радости Тиссы, с которой она в течение десяти минут во всех подробностях рассказывала дворнику о величайшей пользе и эстетической красоте умело исполненного танца. Он просто сидел и любовался её помолодевшим от восхищения лицом, здоровым румянцем на щёчках и глубокими, словно два прекрасных оазиса, лазурными глазами, пропуская мимо ушей половину восторженного монолога леди.
- В общем, я очень рада, что вы решили пополнить ряды счастливчиков, умеющих танцевать, - Закончила Тисса и подарила дворнику одну из своих самых лучезарных улыбок, - Думаю, начиная с понедельника, вы можете смело приступать к урокам в свободное для вас время.
Договорившись о времени и сумме оплаты уроков (дворник торговался очень вяло, скорее больше ради приличия) они попрощались и Чемогер, неохотно покинув прекрасную хозяйку школы, быстрым шагом направился домой, где смог бы поплотнее запихнуть себя в холодильник, спасшись столь нелепым способом от знойной погоды.
Следующие два дня он с нетерпением ждал начала обучения, делая зарубки на спинке кровати, отмечая каждую минуту, прожитую без прекрасных глаз леди Тиссы. К тому времени, когда деревянная спинка чуть ли не вдвое уменьшилась в размерах, долгожданный час встречи настал. Правда, придя на первые занятия, ему пришлось пережить ещё встречу с полусотней учеников, с которыми ему предстояло обучаться в одной группе, но дворника даже это не смогло остановить. Одержимый безграничной симпатией к учительнице, он сразу начал делать значительные успехи в учёбе и зарделся от гордости, когда леди Тамисса назвала его самым одарённым из своих учеников. Тот факт, что всех новичков группы, которые начинали делать более-менее пристойные успехи в поприще танца, она хвалила теми же самыми словами, абсолютно не огорчали Чемогера: ему не было дела до других участников обучения.
Каждый день, сразу же после работы, он на крыльях ветра летел к своей желанной, дабы явиться к ней как можно раньше, чем другие ученики. В такие затишья перед началами упорных уроков они сидели вместе, пили вкусный прохладный сироп и вели друг с другом мирную беседу. Чтобы угодить леди Тиссе, Чемогер всегда поддерживал её мудрые рассуждения насчёт важности танцев, их неоценимого вклада в искусство и даже возможные перспективы весёлых плясок в качестве альтернативы зачатия детей, не забывая часто выражать ей комплементы насчёт её ума и красоты: зачастую довольно таки неумелые и неуклюжие, но изредка довольно галантные и меткие. Он чувствовал, что начинает нравиться этой загадочной женщине, как матёрые морские волки чувствуют приближение шторма. Да и она сама настолько стала родной его сердцу, что он перестал воспринимать её как просто желанный мешок с костями, мясом и мозгом, а начал олицетворять её с самым прекрасным, что может быть в мире, поражался её начитанному уму и искреннему любопытству, которое она проявляла, интересуясь его жизнью. Когда время беседы заканчивалось и приходилось приниматься за упорные занятия танцами, Чемогер старался ненавязчиво привлекать свою учительницу просьбами помочь ему разобраться с тем или иным пируэтом, который, якобы, у него не особо хорошо получался. Но отнюдь не обижался, когда она вдруг становилась занята другим учеником, а лишь украдкой любовался её изяществом, и сам старательно повторял нужные движения. К сожалению, Тамисса никогда не оставалась после занятий попить сиропа и побеседовать с Чемогером, а спешно прощалась с учениками, закрывала танцевальную школу и торопливо отправлялась восвояси, не позволяя дворнику даже проводить её. Это обстоятельство слегка тревожило и настораживало его, но прощальная теплая улыбка, адресованная ему перед каждым её уходом, разгоняла его мрачные мысли, как долгожданный майский ветер разгоняет мутные зимние тучи.
Однажды, после двух месяцев упорных тренировок, Чемогер, занимаясь привычным подметанием замызганных городских улиц, вдруг начал пританцовывать своей правой ногой. Это событие слегка удивило дворника, и он стал внимательно осматривать свою конечность, которой вздумалось отчубучить столь неожиданный поступок. Нога, обутая в дырявый старый ботинок и вправду пританцовывала, не обращая внимания на удивление Чемогера.
- А ну прекрати, дрянь эдакая! – Зло прикрикнул на неё дворник, но она пропустила этот приказ мимо своих ушей, коих у неё было так мало, что, считай, и не было вообще. Видя, что своевольная конечность и не думает слушаться своего хозяина, Чемогер не на шутку растерялся и рассердился одновременно. – Так ты играть со мной вздумала?!
Чтобы пристыдить свою расшалившуюся ногу, дворник принялся слегка приплясывать и левой ногой. Через пять минут он, с довольной улыбкой, танцевал уже весь сам, причем так красиво и умело, что прохожие, бредущие мимо по своим делам, вдруг заинтересованно уставились на него и окружили плотным концом. В скором времени дворника окружала уже довольно таки размашистая толпа зевак, которая громко выбивала ладонями такт, создавая фонограмму для его пляски, выкрикивала похвальные слова, улюлюкала и благодарно кидала в старый кепарик Чемогера фантики и окурки. Дворник так вошёл в раж, что начал плясать танцы разных народов мира, раскрутился на голове, а напоследок даже использовал свою метлу в качестве балалайки, чтобы исполнить какую-то мудрую, но задорную песенку, которую услышал как-то в одном кабаке. Публика, наблюдавшая за ним, разлилась в бурных аплодисментах, наперебой просила автографы и громко требовала дворника на “бис”. Но когда Чемогер заявил, что представление закончено, и он собирается продолжить подметать улицы, толпа зевак благоразумно рассосалась, опасаясь невысказанной просьбы своего кумира сделать за него эту грязную работу.
Вечером, когда он раньше всех явился на глаза свои учительницы, дворник, счастливо улыбаясь и второпях сбиваясь, пересказал Тиссе подробности всего этого неожиданного события, которое соизволило вдруг с ним произойти днём. Он так самозабвенно и восторженно описывал свой лихой танец и восхищенную реакцию прохожих, что не сразу заметил печальную улыбку, осевшую на губах своей дамы сердца. А когда вдруг понял, что Тисса чем-то опечалена, то сразу притих и вопросительно посмотрел на неё.
- Не думала, что это случиться так скоро, - Тихо промолвила учительница танцев, глядя, словно бы, сквозь дворника, - Ты оказался очень способным учеником. То, что другим удавалось за несколько лет, ты сумел освоить всего-то за пару месяцев. Если твоё тело однажды вдруг начало танцевать само по себе, то значит, ты сумел таки достичь совершенства в танцевальном поприще. Я очень горжусь тобой, Гер.
Дворник огорчённо опустил голову. Он знал, что это значило. Если ученик сумел достичь совершенства в чем-то, то он должен навсегда прекратить обучение у своего учителя в этом поприще. А это означало, что учиться у леди Тиссы дальше он просто не может.
- Чего горюешь? – Тепло усмехнулась его бывшая учительница, - Радоваться надо! Теперь все танцевальные площадки города – твои. Главное меня не забывай, на чашку сиропа заходи.
Чемогер заметно взбодрился: последняя фраза недвусмысленно звучала как приглашение! Да и вправду, зачем так горько задумываться об окончании обучения, если он мог видеть её каждый день и без всяких занятий? Может быть, даже сможет ей помогать, если она позволит.
- Кстати, - Лукаво улыбнулась леди Тисса, - У меня же для тебя есть одна хорошая новость! Завтра король справляет своё пятисполовинойлетие! Думаю, ты сегодня получишь открытку с приглашением на это торжество, на котором сможешь показать своё умение танца в полной мере!
Чемогер продемонстрировал некое подобие улыбки: он всегда демонстрировал её, когда его приглашали на праздники, а ему было неловко отказывать – ведь он не любил праздники, так как не умел танцевать. Вот именно: не умел! От мысли, что теперь он может плясать от души в любом месте мире, не завидуя окружающим, весело кружащимся в танце, дворник, вдруг заулыбался искренне, аж до самых ушей. Вне себя от радости он резко вскочил на ноги и сплясал в присядку какой-то варварский танец, вызвав звонкий смех у леди Тамиссы.

Дождливый день навевал лёгкую тоску своей прозрачной серостью и туманностью. В такие дни хорошо мечтается о несбывшихся надеждах юности, вспоминаются горькие первые влюблённости, которые у всех людей заканчиваются до-смешного глупо и неожиданно. Неплохо думается, также, о скоротечности потерянного времени, истраченного на что попало, но только не на главную, невообразимую цель, которую подсознательно ставит себе любой человек, лишённый природного дара жить сегодня и сейчас.
Настроение Чемогера, же, отнюдь не соответствовало меланхоличной погоде – он, разве что только не пел от счастья, да и то, лишь потому, что как человек грубый и лишенный чрезмерной фантазии не видел смысла проделывать это без слушателей. Вот уже полчаса он крутился возле зеркала и восхищался новеньким, специально для торжественных случаев купленным, рабочим костюмом дворника, который сидел на нём тютелька в тютельку, словно в нём он и родился. Потёртый кепарик был хорошо выглажен тяжёлой гантелей, которую Чемогер купил как то на одном заморском рынке – так, на всякий случай -  и плотно водружена на лохматую, ещё мокрую от недавнего мытья, голову дворника. Дырявые старые ботинки были заботливо намазаны толстущим слоем гуталина и хорошенько опрысканы дешёвым просроченным одеколоном для придания некоего таинственного аромата.
На душе у Чемогера царил настоящий праздник: наконец-то он потанцует с прекрасной леди Тиссой! Все его мысли и мечты были обращены только в это светлое русло, не оставляя и тени сомнения о том, что учительница может быть заболеет, забудет о светском событии или вовсе не была приглашена на праздник. Нет - и он твёрдо был уверен в этом – она точно придёт, и сегодня он станет самым счастливым человеком на земле!
Убедившись, что часы на его карманных часах давным-давно остановились, а, значит, пора спешить на торжество, дворник схватил поставленную в угол метлу и проворно вылетел на ней в распахнутое окно – в обычное время он не позволил бы себе столь пижонский жест, порочащий славную профессию дворника, но нынче, обуреваемый самыми сладкими грезами о грядущей встрече, он великодушно решил простись себе такую вальяжность.
До королевского дворца было рукой подать, но Чемогер целенаправленно сделал небольшой крюк по городу, чтобы обдумать некоторые важные моменты, которые он хотел воплотить сегодняшним вечером в жизнь. Он решил серьезно поговорить с леди Тиссой о высоких чувствах, что, к сожалению, не присущи грубым дворникам, но вполне близки влюбленным танцорам, к коим Чемогер, себя тоже причислял. С некоторых пор он явственно чувствовал, что его бывшая учительница стала для него значить намного больше, чем просто что-то самое прекрасное и начитанное в этом мире. Она была для него ВСЕМ. Доселе дворник никогда не влюблялся и очень дивился глупому поведению некоторых влюбленных, которые набрасывались друг на друга и съедали заживо. Да и сейчас диву давался: а собственно говоря, и вправду, зачем?! Слопать свою возлюбленную замес-то завтрака не казалась ему такой уж великолепной идеей - с ней он желал заниматься совсем другими вещами.
Покружившись с полчаса над вечерним городом, дворник уверенно пожелал себе удачи и плавно спланировал к парадному входу королевского дворца, подле которого, переминаясь с ноги на ногу, стоял четырехметровый великан, проверявший входные приглашения на вечеринку. После пяти минут, которые понадобились этому верзиле для поиска Чемогера в списках приглашенных, массивная дверь была, наконец, отворена и дворник шустро юркнул в залитую электрическим светом прихожую, из которой смело вышёл в просторный праздничный зал. Уж на что патетичный юбилей по поводу трёхсотлетия королевы щеголял праздничным убранством и роскошным столом, но праздник его величества короля Бакеля Триффо переплюнул по красоте всевозможные торжества, которые когда-либо проводились во вселенной! Столько шика и пышности в обстановке не сумел бы вообразить себе даже самый отъявленный негодяй, взбреди ему в голову такая дурная мысль, как придумывать фон к торжеству. Стены, пол, потолок и прилегающие к нему массивные люстры, длинный П-образный стол, некоторые украшения гостей и даже, словно бы сами гости были вылиты из чистейшего золота, с лёгкими примесями драгоценнейших из камней. Здесь присутствовало столько высокосветских львиц, вооруженных своими мужественными кавалерами под одну руку и бокалом шампанского по другую, что отправь их всех сразу на завод по созданию кирпичей – ни одна не стала бы работать! Вот сколько здесь их было.
Но Чемогер не стал более внимательно рассматривать царивший хаос в праздничном зале, который, не искушенный в таких вещах, зритель мог бы принять за чересчур роскошное и красивое торжество, а сразу же отправился на поиски леди Тиссы. После пятиминутного протискивания сквозь нестройные, но плотные ряды гостей, с ежесекундными извинениями за доставленные неудобства, дворник сумел таки найти свою даму сердца. Задумчиво смотря в звёздное небо, она расположилась на просторном балконе, отгородившись от шумной толпы гостей прикрытой стеклянной дверью. Решив, что ещё один пижонский поступок не повредит имиджу дворников, Чемогер вышел на соседний балкон и, оседлав свою ветхую метлу, плавно подлетел к задумчивой даме. Из оцепенения леди Тисса вышла только в тот момент, когда дворник уже практически пролетел мимо её носа, намереваясь повторить свою попытку пролётом с противоположной стороны, дабы обратить взор дамы на себя. Но она вдруг с удивлением посмотрела на парившего дворника, а, затем, признав в нём своего хорошего знакомого и бывшего ученика, по-совместительству, звонко расхохоталась.
- Гер, - Прикрывая ладошкой смеющийся рот, мурлыкнула Тисса, - А я вас даже и не заметила сначала.
- Нет, моя дорогая, - Чемогер проворно приземлился рядом с дамой сердца и мягко улыбнулся, глядя в её открытые, по-девичьи наивные и добрые глаза, - Как раз таки именно вы заметили меня первой, к тому же ещё и пригласили потанцевать, а я, тогда, совершил бесконечную глупость, что посмел отказаться от столь заманчивого предложения.
- Но у вас же было сломано тело, - Напомнила Тисса и улыбнулась ему так тепло, что впору было умереть от счастья. Но дворник стойко выдержал нежелательное искушение и взял даму за руку.
- Я хочу исправить допущенную ранее ошибку, - Выдохнул Чемогер и легонько укусил леди Тиссу за ушко, что на высокосветском языке являлось  галантным приглашением партнёра на танец. Дама ответила ему тем же, но сомкнула зубы слегка посильнее, чем его бедные ухи рассчитывали. Затем, они вместе прошли в праздничный зал, обнялись на столько, насколько это позволял этикет, и закружились в плавном танце, благо как раз играла медленная мелодичная музыка, словно специально созданная праздничным оркестром для романтических моментов.
- А я ведь как раз думала о вас, когда вы прилетели, - Тихо сказала Тисса, доверчиво положив голову на плечо дворника.
- Да? – Чемогер не сумел сдержать накатившего волнения и его голос предательски дрогнул.- И что же вы думали обо мне?
- Что вы самый лучший танцор, который когда-либо существовал в этом мире, - Глубоко вздохнув, ответила дама,- У вас прирожденный дар в этой области, Гер. И я ни на секунду не сомневаюсь, что если вы всерьез задумаетесь об этом, вы станете всемирно известным танцором мира!
- Тисса, я должен вам в кое-чём признаться.
- В чём? – Дама подняла голову и внимательно посмотрела в глаза дворника. Её, источавшие тепло, губы оказались так близко к его губами, что он с шумом проглотил накатившийся к горлу комок.
- Дело в том, дорогая моя, что я… – Окончание его фразы потонула в громкой весёлой музыке, которую, словно назло, вдруг заиграл оркестр.- Ох, давайте переместимся на балкон, - Эти слова он уже громко кричал ей на уши, силясь перекричать нагрянувшую какофонию. Дама утвердительно кивнула, и они вернулись на место их недавней встречи.
- Что вы мне хотели сказать? - С любопытством спросила Тисса, завлекая его руку в свою. Теплота её конечности приятно умиротворяла дворника.
- Я хотел вам признаться,- Чемогер внимательно посмотрел в глаза своей возлюбленной,- Леди Тисса, я вас лю…
- Тамисса, пойдем, потанцуем, а то я уже заскучал, - Перебил дворника неожиданно появившийся на балконе бородатый мужлан, мощный стан и белесые волосы, которого, не однозначно говорили о его неуместности в данных обстоятельствах, в которых  тридцатилетние дворники изъявляют желание признаться даме своего сердца в пламенной любви. Об этом он, собственно говоря, и желал возмущенно сообщить бородатому увальню. Но леди Тисса вдруг опередила его.
- Чемогер, познакомься, это мой жених, - Взволнованно сказала она,- Мой жених, знакомься, это – дворник Сир Чемогер.
- Приятно познакомиться, - Небрежно бросил Чемогеру бородатый и обратился к своей невесте, - Ну так что, Тисса, пошли? Я вроде бы не вижу, чего на тебе можно было бы подмести:  ты безупречно выглядишь.
Дама спокойно кивнула и резко посмотрела на Чемогера. В её глазах присутствовала такая виноватость, что он постарался выдавить из себя улыбку.
- До свидания, Сир Чемогер, - Холодно сказала Тисса и отвернулась, - Спасибо за танец. Вы неплохо танцуете.
- Конечно, неплохо. Я же дворник,- Рассеяно ответил Чемогер пустоте, так как леди, вооружившись своим бородатым орангутангом, скрылась за дверью балкона. И тут, вдруг, его сердце пронзила такая острая боль, какую он не испытывал даже в тот малоприятный момент, когда ему на голову упало большущее бревно. Тогда это была тупая физическая боль, а теперь у него болела более чувствительная часть его существа – душа.
Он не обиделся на свою любимую за её холодное прощание: когда она смотрела ему в глаза, он прочитал в них многое. И то, что ей самой не менее больно от неожиданной развязки их отношений, и то, что она чувствует себя виноватой перед ним, за то, что заставила тешить себя заранее обреченными на  провал иллюзиями. И даже приглашение на её свадьбу с этим, так называемым, мужем, которая должна будет состояться примерно через год, он прочитал в её глазах.
Карты под стол, стволы на стол… Боль становилась такой сильной, что он запрокинул голову и тихонько завыл на маленькую, серую луну, ярко светившую в полумраке ночи. В этом вое была боль всех покинутых влюбленных дворников мира, когда-либо существовавших до него.
Чемогер не стал заводить себе истерик по-поводу неудавшейся любви, не стал думать о самоубийстве, как лекарстве от невыносимой боли, пронзающей сердце, не утешал себя мыслью о возможной великой борьбе за свою любовь, и  даже не проникся симпатией к заманчивой идее некоторых влюбленных, которые в порыве страсти пожирают друг друга заживо. Он просто стоял и выл на луну.
И серый дождливый день остался доволен: даже такой грубый и лишенный чрезмерной фантазии человек, как танцор Чемогер, находился в его власти: горевал о своей первой влюбленности, которая закончилась до-смешного глупо и неожиданно, как и у всех людей…

Поклон.