В прошлое не ходят поезда. Глава 8

        Опустошив до дна бокал, Екатерина неожиданно стушевалась и никак не могла приступить к трапезе, хотя и нож, и вилку уже держала в руках. Заметил это и Гаршев:
        - Да вы кушайте, Катенька, не стесняйтесь.
        Несколько минут оба молча поглощали «жаркое». 
        - А вы, случайно, не пишете стихи, – вдруг спросил Гаршев, - ведь для чего-то носите с собой ручку?
        - Я думаю, и в вашем кармане пиджака имеется ручка. А стихи, да, бывает, иногда пишу.
        - А как рождаются стихи?
        - Сложно ответить. Даже не знаю как. Порой три дня ищу слово для рифмы, но чаще, неожиданно приходит фраза, которую я  продолжаю,  будто под диктовку, мурлыча себе под нос, и за несколько минут стихотворение готово. А потом, спустя время, читаю и удивляюсь, неужели это я так написала. По-разному это случается, всё зависит от состояния души на данный момент.
        - Вот и Иришка так же, порой в себя уходила. А потом прочитает такое! – вспомнил Гаршев.
        Тут Екатерина поймала себя на мысли, что девушка, о которой сегодня так много говорится, действительно, напоминает её, а вслух сказала:
        - А знаете, Евгений Николаевич, похоже, вам удалось убедить меня в том, что я появилась на свет, как её продолжение. Уж больно много совпадений. Только есть одно «но». Однажды мне представилась возможность пройти по своим предыдущим жизням.
        - ?.. – не желая прерывать Катю, Гаршев только  вопросительно посмотрел на неё.
        - Да, не удивляйтесь, - заметив его взгляд, сказала Екатерина, - это было. Когда-то я перенесла операцию, долго находилась под наркозом. Ещё дольше отходила от него. Именно в этом состоянии, в течение трех дней мне казалось, что я вообще не спала, а пребывала в каком-то другом мире. Я побывала в различных эпохах, видела разных людей, была очевидцем мощного наводнения и страшных войн.  Причём каждая временная картина,  проплывающая в моём сознании, заканчивалась всегда одинаково: появлялся некто в белом балахоне, худой и высокий, лицо которого было скрыто под тенью капюшона. Наверное, это была смерть.  Но последнее, что раскрыла мне память, происходило, как мне показалось, в наше время.  Я видела огромное количество людей в ярких одеждах, звучала музыка, кто-то подпевал, а я находилась в состоянии растерянности. Понимая, что звучит моя мелодия, я переживала, как бы её не забыть, когда проснусь, и очень жалела, что не захватила с собой диктофон.  Проснувшись, я так и не вспомнила той песни, увы. Но меня обрадовал тот факт, что и белого балахона я не видела, значит, буду жить. Такие выводы я сделала.  В последующие ночи я больше ни разу ничего подобного не видела. Видимо наркоз отошёл полностью, и я спала, как все нормальные люди.  Я долго размышляла над увиденным, и впоследствии предположила, что видимо, когда человек находится под воздействием наркоза, раскрываются возможности тех клеток мозга, информация в которые передается с генами при рождении, а  в обычном состоянии человека они просто заблокированы. И вы помните, я сказала, что есть одно «но». Так вот, это «но» заключается в том, что в предпоследнем видении действие происходило явно не в нашем столетии, а Ирина была почти моей современницей. Правда, я до сих пор не могу объяснить последнюю картину, где звучала, якобы моя музыка, но, может это моё не свершившееся будущее?
        - А вы и песни пишете? – спросил Гаршев.
        - Не совсем так, я их напеваю на магнитофон. А записать, увы, не могу, так как не знаю даже азов музыкальной грамоты.
        - Катенька, дорогая, а ведь Иришка тоже напевала, хотя музыке училась.  Она считала сочинение песен занятием не серьёзным, и потому ни одной не записала в нотную тетрадь. Пела только в кругу друзей. Но одна её песня всё же получила широкую известность, неожиданно для неё. Во время фестиваля в Москве было много концертных площадок, где выступали молодёжные творческие коллективы со всего мира. Принимал участие в таких мероприятиях и университетский ансамбль. Ребята потрясающе  исполнили песню, автором которой была Ирина, и завоевали право выступать с ней на заключительном Гала-концерте. Поэтому я смею предположить, что ваш последний сон позволил вам быть свидетелем этого выступления…
        - Но белого балахона я не видела, - возразила, было, Катя.
        - Правильно! Вы и не должны были его видеть, ведь душа Иришки осталась на Земле, она перешла к вам. Давайте-ка, я посчитаю, когда вы родились, - Гаршев молча стал загибать пальцы сначала на одной, потом на другой руке, - вы родились, примерно в середине июня. Угадал?
        - Почти, - согласилась женщина, - но получается, что моя мама носила меня более десяти месяцев.
        - Милая девочка, - ласково произнёс Гаршев с улыбкой, - вы забыли вычесть из этого срока 40 дней. Поняли, о чём я говорю?
        - Да, да…
        - Удивительно, но я всю жизнь не верил ни в Бога, ни в чёрта. А теперь оказывается, что, видимо, существует и то, и другое, - как-то разочарованно произнёс Евгений Николаевич.               
        - А я никогда не отрицала ни того, ни другого. Но в церковь не хожу. А вот мысленно последние годы нередко обращаюсь к Господу. Старею, наверное.
        - Что вы, Катенька, вы ещё так молоды! У вас ещё многое впереди, - возразил женщине Гаршев и тут же спросил, - а можно почитать ваши стихи?
        - С собой у меня только один маленький сборничек последних стихов, но  я  не  могу  подарить  его  вам, он предназначен другому человеку…, - Катерина будто запнулась и замолчала.
        - Теперь я понимаю, почему у вас грустные глаза. Ваше свидание с этим человеком сорвалось, - помог ей закончить фразу Евгений Николаевич.
        - Да, - опустив ресницы, тихо подтвердила Катя. Крупная слеза неожиданно упала и разбилась о поверхность стола.
        - Катенька, не плачьте. Давайте попробуем его разыскать, - попытался успокоить её Гаршев. Он достал из кармана сотовый телефон и протянул Кате, - позвоните, вы знаете его номер?
        - Знаю. Но звонить уже поздно, пора ехать на вокзал, - она поднялась со стула. – Спасибо вам, Евгений Николаевич за всё. Я рада, что так неожиданно для себя познакомилась с вами. Теперь могу козырять перед знакомыми, что знаю вас лично, - с озорной улыбкой добавила Екатерина.
        - Ну что ж, приятно, что хотя бы этот факт будет напоминать вам обо мне, - тоже с улыбкой заметил Гаршев и поднялся из-за столика. – Боже, как промчалось время! Я надеюсь, вы, Катенька, не откажете мне в последней просьбе?
        - Постараюсь.
        - Можно мне проводить вас?
        - Конечно, Евгений Николаевич! – с облегчением, оттого, что прозвучал не тот вопрос, который она ожидала, согласилась Катя. – Мне даже приятно будет, если вы это сделаете. Знаете, как грустно, когда поезд отходит от перрона, а помахать рукой на прощание некому.
        - Рад, что вы мне не отказали. Признаюсь, очень не хочется, только встретившись, тут же расстаться с вами. Но вы ведь не захотите продлить своё пребывание в столице, хотя бы ещё на день? 
        Вопрос прозвучал в отрицательной форме явно для того, чтобы не получить отрицательный ответ. Он с надеждой посмотрел Катерине прямо в глаза. Эта женщина задела его за самое живое. Да, её внешнее сходство с Ириной было поразительно, но, видимо не только  это  обстоятельство  так  притягивало его к ней. Что-то родное, когда-то утерянное, звучало в каждой её фразе, сквозило во взгляде и улыбке. С тех пор, как несколько лет назад он остался один, многие дамы пытались найти ключ к его сердцу, но ни к одной из них он не испытывал такого трепетного чувства, которое возникло к этой, случайно увиденной, женщине. А, может быть, эта встреча и правда не была случайной, может, это судьба подбросила ему на старости лет подарок за то, что был внимательным мужем, чутким и любящим отцом, добрым дедом, в конце концов. Неужели он не заслуживает счастья.

2004 год
Продолжение следует...