Дикие тюльпаны. Глава 4 Каравай

Детский сад – сплошная обязаловка, одна горечь в памяти. Школа не оставила таких постных воспоминаний, может потому, что в школе проводили полдня, а в садике – весь. Угнетал распорядок, жить по расписанию было непросто: завтрак, обед, тихий час немыслимый, полдник и дурацкие игры в «Каравай» и «Гуси-гуси». Кому это было нужно? Гале? Нисколько!


Как росла Галя и ей подобные? А как бурьян в огороде. Ели, когда было, что есть, ну, и что если ты уже поднялся ото сна, а дома нечего кушать? Жди, когда мамка приготовит, тогда и поешь. Кто по деревням укладывал детей спать днём? Да никто, и моды такой не было, ночью все спали. Сон был настолько не важен в Галином самостоятельном детстве, главным была свобода! Хочешь, лезь на шелковицу, хочешь, играй в хатки, в ловитки, в прятки, в столовую, в магазин да во что хочешь, и без всякого понукания.


А детский сад – дети, на обед! Дети, тихий час! Дети – туда, дети – сюда и так каждый день. Ну, скажем, обеды и завтраки мероприятия были весьма приятными, покушать девочка любила, но занудливые игры приходилось переносить с небывалой стойкостью.


 Молча, тихо ненавидя всех участников и сам процесс игры, Галя становилась в круг, чтоб заниматься неинтересным делом. Так начинался «Каравай». Детям велела воспитательница браться за руки и петь: «Как на Танины или Манины смотря, как звали липового именинника, испекли мы каравай! Вот такой высоты - все дружно тянут руки вверх. Вот такой ширины, руки – в стороны. Вот такой толщины, все безропотно приседают. И держа ладонь вниз, на некотором расстоянии от земли, показывают, какой же толстый каравай они испекли! Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай!» Дети восторженно хлопали  в ладоши. Чему они радовались, Гале было не понятно.


 Безразличная ко всему происходящему, она прятала руки за спину, воспринимая игру, как хорошо продуманное наказание. Отбивать ладони не считала нужным. Именинник выбирал на свое место, естественно, того с кем дружил, или  того, кто ему просто нравился. И чехарда начиналась по новому кругу. И так много раз, терпеть такое занудство было не легко, тем более что Галю никто не выбирал. Обречена была девочка заниматься только гимнастикой.

Или, к примеру, возьмём игру «Гуси, гуси», издевательство похлеще «Каравая»! Сама тётка Анька стояла где-нибудь в тенёчке, а детей выведет на солнцепек, типа того, паситесь гусятки. Удовольствия немного жариться на солнце, но выбора как у Гали, так и у остальных водоплавающих не было. Инструкцию по распорядку дня нарушать воспитательница не собиралась, положено играть – будь добр, развлекайся!


 В укромном местечке прятался мальчик-волк, которому по правилам игры, надо было отлавливать несмышленых гусят. Вот тётка Анька кричит: «Гуси, гуси!» Пока что ещё бодрые дети хором отвечают: «Га-га!» «Есть хотите?» - спрашивает организатор сего развлечения. «Да, да, да!» откликается гусиная стая, хотя Гали в такое пекло хотелось больше пить. «Ну, летите!» поступает разрешение на взлёт.


 Как бы не так, лететь никто не собирается, ещё надо сообщить о волке. «Нам нельзя!» - дети в ответ. «Почему?» удивляется воспитательница, можно подумать, что сама не знает. «Волк за горой!» оповещают встревоженные птицы.


 Тётка Анька, похоже, эту новость слышит впервые, так как живо интересуется: «Что он делает?». «Гуску скубёт! Серую, белую, волохатую!» поясняют гуси, но уже не так дружно, сказывается жара. Воспитательница, конечно же, находилась в неведенье, и понятия не имела, как безобразничал волк за горой. Могут же люди притворяться, и ничего лучшего не могла придумать, как вопреки опасности, крикнуть: «Ну, летите, дети, в хату!»


 Вот этого Галя никак не могла понять. Зачем звать гусят домой, если они непременно попадут волку в зубы? Малыши, как последние идиоты, взмахивали руками, то есть крыльями и мчались на безрассудный зов. Мальчик-волк, притомившийся в укрытии, выскакивал, ловил самого нерасторопного птенца. Дети визжали, возможно, кому-то было и весело, но не нашей Гале.


Многократные повторы «захватывающей» игры изводили её настолько, что, когда она заканчивалась девочка испытывала конкретное облегчение – наконец-то волк всех перескуб!