когда ее много

Надо признаться, музыка занимает в моей жизни особое место. И оно всегда пустует. Только редким случаем мне удается окунуться в эти темные воды и немалыми усилиями выплыть наружу.
Всегда любил петь.
Помню, как в моем детстве один дед кособокий шепелявил гнусаво, что если не перестану петь, то разучусь говорить. И я пугался. Но петь перестал позднее, когда вырезали гланды. Я до сих пор верю, что тогда из меня вырезали песню. Теперь я не горлопаню прилюдно, но регулярно пою украдкой, из гуманных соображений и любви к людям.
Позже, в старших классах, я стал играть на гитаре в инструментальной группе, наивно подражая, кому попало.
Однажды к нам приехал гитарист настоящий и приговорил своим талантом мою бездарность. С тех пор я не играю на гитаре.
Но особая, странная любовь и навсегда осталась у меня к роялю. Помню, когда был маленьким, впервые услышал как из окон соседнего, с нашей школой, глазастого здания вылетела музыка, и, порхая вокруг моего вшивого затылка, полетела дальше, тая на глазах, слезами. Ночью, через форточку (к тому времени я уже имел достаточный багаж беспризорного детства), пробрался туда, откуда днем доносились так полюбившиеся в одночасье звуки и наугад, темными коридорами, в лабиринте дверей и комнат, нашел Его! Это был старый рояль. Правда, тогда я не имел представления, о том, что рояль, это рояль и стоит он в городской музыкальной школе. Но разобрался быстро, что и как издает звуки. И началось. Я растворился. Очнулся, когда обнаружил, что кто-то хватает меня за пальцы и тщится их оторвать от клавиш. Это был дяденька в форме с добрым лицом. И всю дорогу, до отделения милиции и обратно в школу он мне улыбался. А я плакал.
Одна из последних историй была недавно, по-моему, в прошлом году…
Однажды, прогуливаясь вдоль Разлива, обнаружил мемориальный комплекс, где за монументальным сооружением из стекла и бетона, укрылась сомнительного происхождения палатка Ильича из свежескошенного сена. Сам комплекс при приближении к нему на небезопасное расстояние обдавал затхлым воздухом запустения и беспробудным похмельем одиноких сторожей. Внутри, среди прочих, вторичного употребления экспонатов, иллюстрирующих славный переход главного революционера с берега на берег, я заприметил грустный и умолкший, от революционных переживаний, черный рояль. И я пробрался к нему, подкупив сторожа Смирновской из горла на двоих.
Какая душа! При каждом прикосновении он издавал печалью унылой рождающий стон. «Музицирование» мое продолжалось до тех пор, пока пространство внутри и снаружи не захлебнулось от грусти. И пролился великий дождь. Ты была далеко и навряд ли помнишь эти дни, когда повсеместно объявили начало наводнения, а на набережных В.О. воды вышли из гранитных берегов, разливаясь по мостовым.
Так длилось три дня и в одночасье закончилось.
Редко посещаю концерты и предпочитаю на них ходить один,- отчасти, в силу привычки, а также по причине того, что когда концерт удается, я засыпаю сном ребенка, разве что без слюнявчика и соски. А на последнем аккорде вся оркестровая яма смеется.