Вонг Гуандзи. Война Миров

КИТАЙСКИЕ ПАРТИЗАНЫ VS. GILLETTE

Братья-китайцы не перестают удивлять своим воображением и трудолюбием. И еще способностью снять съедобные сливки на продуктах, питательная ценность которых вызывает смутные сомнения.

Кондовый соцреализм, равно, как и не менее кондовые под него стилизации, намозолили глаза посетителям выставок до такой степени, что уважающий себя и зрителя художник сегодня вряд ли рискнет заново осваивать его как целенаправленную эстетическую программу. На такие крайности ныне способны только заведомые монстры жанра, вроде Ильи Кабакова, которому, похоже, финансово противопоказаны любые отклонения от «романтического концептуализма» патологий советской коммуналки. С другой стороны перечень артовых штампов подпирают эксперименты с образными рядами, продуцируемыми всемирноизвестными брэндами. Размах здесь – от любовной эстетизации и наивного фетишизма до сладострастного вытирания ног. Оставляющий, однако впечатление, что все это уже где-то было, было, было…
Художник родом из Харбина Вонг Гуандзи первым понял, что получится в результате совокупления соцреалистического бэкграунда и рекламного наполнителя. Конечный продукт получил название «политического поп-арта». Впрочем, может ли в Китае происходить что-либо, не связанное с политикой, не исключая мытья рук перед едой? После просмотра итоговое нечто оставляет двоякие ассоциации: либо – маниакальное стебалово над современной китайской историей, слабо замаскированное светлыми ликами мужественных персонажей, сошедших с уличных агитплакатов времен Культурной Революции. Либо, что также вполне вероятно, – страстное обличение манипуляторов общественным сознанием: реклама есть синоним пропаганды. Или же вполне благомысленное и наглядное изображение революционного столкновения последнего оплота социализма на Земле с насквозь прогнившей капиталистической системой, олицетворяемой брэнд-нэймами Coca-Cola, BMW, Swatch и Porche.
Все это забавно, талантливо, и, разумеется, закономерно. Было бы странно, если бы нечто подобное рано или поздно не появилось бы на китайском художественном небосклоне. После того, как в середине девяностых по ту сторону Великой Китайской стены начался грандиозный правый поворот – к радикальному социализму задом, к глобальному рынку передом, – в Народной Республике появились товары, роскошные даже по европейским меркам. Недоступность, знаете ли, располагает к иконографии – человеку свойственно идеализировать несбыточное, вытесняя его в сакральную область, дабы избавиться от постоянного стрессогена. В случае с картинами Вонга мы, похоже, имеем дело с еще одним вынесенным на всеобщее обозрение конфликтом – между аскетическим идеалом революционного сознания и… тоже, в каком-то смысле, аскетическим идеалом массового потребления. Поскольку и тот, и другой в пределе требуют от своих адептов исключительной самоотверженности и фанатического следования однажды избранному пути. Вот оно – единство и борьба противоположностей по-китайски, как говорится, «шершавым языком плаката».
Если не забираться глубоко в дебри диалектического материализма и отвлечься от антиглобалистской риторики, у художественных штудий Гуандзи есть еще одно логичное обоснование. Не исключено, что изображенное на полотнах есть ни что иное, как манифестация тотального «made in China». Намек на то, что Ближний Восток и Китай в частности уже почти превратился в «мировую фабрику», обслуживающую большинство американо-европейских брэндов. А то, что Porshe или BMW пока еще не собирают на китайских фабриках – так это лиха беда начало. Мы ведь раньше тоже смеялись над словосочетанием «китайский видеомагнитофон», нихът вар? А теперь еще не раз подумаешь, где ж его взять-то, не китайский. И, скорее всего, китайский и возьмешь.
Конечно, ни эстетической, ни, тем более, идейной свежестью в данном случае и не пахнет – как и было сказано. Но кто и по какому праву положил идейную свежесть в основание шкалы художественных ценностей? Полит-поп-арт интересен, в первую очередь, тем, что способен сопротивляться абсолютной ясности реалистической техники. Короткое замыкание маоистских образов и западных брэнд-нэймов создает поле удивительного напряжения: и капиталистические, и социалистические святыни, если таковые вообще существуют, подвергаются тотальной деконструкции. Протест целиком зависит от культурного контекста, в рамках которого мы воспринимаем эти картины.
Но, одновременно с этим, живопись Вонга Гуандзи можно понимать и как поиск психологически непротиворечивых символов нового Китая, в которых будут сняты противоречия между радикальным социализмом и радикальным капитализмом. Лет двадцать назад за подобные изображения простому китайскому художнику прописали бы лет пять расстрела как минимум. Так что меняются времена. Глядишь, и эти наработки скоро уйдут в тираж.

Журнал "Хулиган", июнь 2007.