Приговор

- Почему говорю только я? – Судья строго оглядел присутствующих и остановил взгляд на сидящем слева от него ангеле.

- А что я? Всегда я! – запричитал тот, незаметно пряча в рукав белоснежного балахона пилочку для ногтей.

- Потому что ты – государственный обвинитель! – рявкнул Судья раздраженно.

- Почему – я? – возмутился крылатый.

- Потому что я тебя назначил! Не хочешь быть обвинителем, будешь обвиняемым! Понял?

Ангел обиженно засопел.

- Ну? – Судья, как и положено, был неумолим.

- Понял. Хорошо, я – государственный обвинитель.

- Вот именно. Мы же договорились, что на время этого процесса Царство Божье считается государством.

Собравшиеся на поляне люди и ангелы удовлетворенно зашептались, обсуждая неожиданную перепалку. Райские птицы радостно защебетали, деревья грациозно закачали ветвями, роняя сочные плоды.

Судья какое-то время пристально смотрел на полирующего ногти ангела, после чего вкрадчиво спросил его:

- А ты нам ничего не хочешь сказать?

- Я? – Ангел снова спрятал пилочку подальше от греха. – Хочу, конечно,.. только что я должен сказать?

- О, небеса под нами! – опустил взор Судья к клубящейся под ногами тверди. – Я же объяснял – сегодняшний процесс мы будем вести так, как принято у людей. Ты ведь смотрел американские фильмы?

- Смотрел.

- Тогда делай все, как в этих фильмах. Ты должен обвинять его, - Судья махнул рукой в сторону молодого темноволосого человека, сидящего, сжавшись и закрыв глаза, на пеньке напротив него под присмотром двух стражников в одежде древнегреческих пехотинцев – наемников с Олимпа.

 -А, понял! – обрадовался ангел и, приняв картинную позу грозного правосудия, элегантно вытянул вперед руку и торжественно произнес: - Я, государственный обвинитель, обвиняю этого человека! – после чего уселся на место и с видом исполнившего свой долг праведника снова заскрипел пилочкой.

Судья какое-то время ждал продолжения, не дождался и растеряно спросил:

- И… и это все?

Ангел, недоуменно хлопая длинными ресницами, огляделся по сторонам и спросил:

- А что еще?

- Ты должен рассказать, в чем именно его обвиняешь! Тебе для чего этот «талмуд» на стол положили? – Судья ткнул пальцем в объемистую папку с бумагами.

Ангел открыл ее, пошуршал бумагами и, поднявшись, начал читать:

- Я, государственный обвинитель, обвиняю присутствующего здесь Иннокентия Курочкина в подрыве устоев общества, нарушении общественного спокойствия, попытке государственного переворота и неуважении к Творцу, - в этом месте ангел испуганно бросил быстрый взгляд на сияющего величием старца, - …Ваша честь, я не могу это читать, - заплетающимся от страха языком произнес он.

- Читай, читай, - небрежно махнул рукой старец.

Зрители, которых на поляне было не счесть, затаив дыхание, ждали продолжения.

- Не могу я это читать, - повторил обвинитель.

- Низвергну! – пригрозил Судья.

Бедный ангел прокашлялся и робко продолжил:

- Попав на небеса в возрасте двадцати восьми земных лет в результате дорожной аварии, Иннокентий Курочкин первое время вел себя тихо, как и полагается приличному праведнику, после чего стал требовать возвращения на Землю. Когда ему многократно отказали, Иннокентий сменил формулировку и потребовал отправки его в Преисподнюю.

Присутствующие дружно ахнули и втянули головы в плечи. На щеках обвинителя отчетливо проступили зеленоватые пятна ужаса.

- Дальше читай, - Судья сложил руки на груди, с интересом слушая обвинение.

- После того, как Курочкину было отказано и в этом, - заикаясь, продолжил ангел, - обвиняемый стал громко возмущаться райскими порядками и во всеуслышание заявлял, что Преисподняя – лучшее место для его души. В деле есть многочисленные свидетельства очевидцев, подтверждающие ужасные преступления Иннокентия Курочкина.

Обвинитель, обессилев, рухнул на свою скамью. Судья почесал пальцем кончик носа и задумчиво произнес:

- Да уж… Теперь твоя очередь, - кивнул он ангелу, сидящему справа. Тот медленно встал и, решительно рубанув рукой, резко выкрикнул:

- Убить этого Курочкина мало!

Судья подпрыгнул на месте от неожиданности.

- Ну-ну! Ты защищать его должен, а не осуждать. У каждого на этом процессе своя роль. Ты – защитник. Так что давай, защищай.

- Не хочу я его защищать! – продолжал патриотично горячиться ангел. – Мне смотреть на него – и то противно!

В это время подсудимый открыл глаза и тихо произнес:

- Ваша честь, - после чего взглянул на сверкающий нимб над головой Судьи и поправился: - Ваше сиятельство, я бы хотел защищать себя сам.

Несостоявшийся защитник брезгливо взглянул на своего бывшего подзащитного и быстро пересел к зрителям.

- Ну, сам, так сам, - легко согласился Судья. – В фильмах такое случается. – А скажи-ка ты мне, Кеша, - старик ласково улыбнулся подсудимому, - неужто все о тебе сказанное – правда?

- Да, Ваша… Ваше сиятельство, все это абсолютная правда.

- Гм… - старик нахмурился. – Зови меня «Ваша честь». Так значит, не нравится тебе в Раю?

- Точно. Не нравится.

- Ничего не понимаю, - посетовал Судья, - может, он к нам по ошибке попал? – обратился он к группе секретарей, быстро строчащих по бумаге перьями.

- Никак нет, - тут же отозвался один из них, демонстрируя развернутый свиток. – При жизни Иннокентий Курочкин вел по-настоящему праведную жизнь, заповедей не нарушал, за что и был удостоен райской жизни после смерти.

- Снова ничего не понимаю… - пожаловался старец. – Нет, почему он на Землю обратно просился – это понимаю. Все первоначалу просятся. Но чтобы в Преисподнюю!.. Ты понимаешь, Кеша, что с тобой там делать будут?

 - Понимаю, Ваша честь, чего ж не понять?

- И не боишься? – грозно сдвинул брови Судья.

- Боюсь.

- И все равно туда просишься?

- Все равно.

- С ума сойти! Что ж тебя так в нашей жизни не устраивает, что ты на вечные муки готов пойти?

Курочкин, словно от холода, передернул плечами и что-то очень тихо пробурчал себе под нос.

- Что, что? – не расслышал Судья.

Подсудимый шумно выдохнул и быстро-быстро заговорил:

- Высоты я боюсь, Ваша честь. Высоты. С детства. Как упал с крыши сарая, так и боюсь. А тут… Когда земля тучками скрыта - еще ничего, а когда небо безоблачное – я так дрожу от ужаса, что и Рай – не Рай, и вечной жизни не нужно. Сердце страхом захлебывается, легким воздуха не хватает. Отпустите меня, а? Не могу я здесь больше!

На поляне замерла тишина. Все, включая Судью, сидели с открытыми ртами, пытаясь осмыслить услышанное.

- Ну и ну… - наконец пришел в себя Судья. – Какое сердце? Какие легкие? Нет этого ничего у тебя, нет. У души нет органов. Это у тебя что-то вроде фантомных болей.

- Все равно боюсь!

- Хм… Проверим. – Он шевельнул пальцем, и облако под ногами стало прозрачным.

Подсудимый глянул в образовавшуюся брешь и охнул. Сквозь несуществующую кожу его обильно выступил пот. Кеша медленно сполз вниз, судорожно цепляясь за пень, и снова закрыл глаза. Старец опять хмыкнул и сделал облако белесым.

- Да, не врет, - констатировал он. – Тяжелый случай.

- Отпустите меня в Преисподнюю, там хоть земля под ногами будет, - заныл Иннокентий.

- Сковорода там раскаленная будет! - отрезал Судья.

- Пусть! – храбро вскинулся Курочкин. – А то я и дальше буду продолжать это… возмущать спокойствие.

- Ты мне, милый, не угрожай. Я, знаешь ли, не очень таких боюсь. – С угрозой произнес Судья, стрельнув молнией из глаз для порядка. – Что ж мне с тобой делать? – спросил он неизвестно у кого. – Я уже понял, что безобразничал ты специально, чтобы тебя прогнали отсюда. Это, конечно, само по себе грех, да вот незадача – наказание за грехи для живых существуют, а вот для мертвых… Эх, не доработал я немного… Что же мне с тобой делать? – снова повторил он свой риторический вопрос.

- Отпустите меня, а?

- Не могу. Наказание еще не придумано. В общем, так: поскольку наказания за грехи для мертвых не существует – пока, по крайней мере – я приговариваю тебя к вечной жизни в Раю. А со страхом твоим попробуем справиться. – И он стукнул по столу материализовавшимся из воздуха столярным молотком.