Ренессанс

                Renaissance


На пороге гостиничного буфета стоял мужчина лет сорока, клубный твидовый пиджак,  белоснежная рубашка, безукоризненно повязанный галстук.
В этом гостиничном буфете провинциального города он выглядел пришельцем, ну если не с другой планеты, то с обложки мужского журнала.
На среднем пальце правой руки блестел массивный перстень – печатка с его инициалами – “КБ”.
КБ был бизнесменом средней руки и приехал в этот город по делам дней на десять.  Дела начинались завтра, а сегодня он решил отсидеться в номере, выспаться. В буфете было малолюдно: три изрядно подвыпивших офицера, парочка,  распивавшая шампанское; у окна сидела миловидная женщина – пила кофе и перелистывала журнал. На неё плотоядно поглядывали офицеры, но пригласить за свой столик ещё не решались. КБ присел возле неё и  она,  отложив журнал,  приветливо улыбнулась,  как будто именно его   и поджидала.
Говорили они о всяких пустяках, но КБ всё больше и больше увлекался разговором. Ему  хотелось понравиться этой женщине, удивить.  Звали её Лиза. Он же  назвался  вымышленным именем Игорь.
Минут через сорок  они поднялись в номер КБ.  Ещё через два часа она уже выходила из душа:
-У тебя номер прямо, как в Санта Барбаре. Ты, случаем, не миллионер?
-Не, я мелиоратор.
-Мелиоратор – это что - то со строительством? Болота осушают?
-Да, но я больше по осушению бутылок, а вот ты имеешь отношение к “Аэрофлоту”.
-Это правда, как ты узнал? “Доступная,  как весь гражданский флот”?
-Юбка и шарфик тебя выдают – такие стюардессы носят.
-Ах,  вон оно что. Может ты следователь?
-Я же сказал, мелиоратор.
-Ну, тогда давай чего–нибудь осушим ещё.
Они выпили,  разговор смягчился, стал доверительным, почти домашним.
-Вообще ты не такой крутой, как хочешь казаться. Такой разодетый, с перстнем этим, не хватает только фиксы золотой – бандит бандитом, но глаза тебя выдают; глаза у тебя добрые и всё понимающие. Ты даже чем - то на священника похож или на врача.
-Скажешь тоже. Вроде не так много и выпили.
-Нет, ты не смейся. Что-то не стыкуется у тебя.
-Да что ты, вроде  всё стыкуется. Разве тебе не понравилось?
-Да ну тебя. Я же серьёзно. Что-то у тебя не так.  Всем хочешь доказать, что всё замечательно, а это не так, не доволен ты собой.
-Да ты психоаналитик,  хиромантией не занимаешься? На,  мою руку, взгляни.
-Давай взгляну. Во-первых, ты их давно не мыл, во-вторых,  никогда ими не работал. А если серьёзно, ты,  по-моему,  очень одинокий и, как бы сказать, неприкаянный что ли. Ещё могу сказать, что руки у тебя очень нежные и мне приятно, когда ты меня трогаешь
-А ты  наблюдательная.
-Профессия такая.
-Так ты, правда, стюардесса?
-Угу, А ты женатый?
-Ну да,  жена,  двое детей, работа, дом, личной жизни никакой,  в отпуск ездим вместе. Одним словом примерный семьянин и скромный
самаритянин. Вот вырвался в командировку и не мечтал, что окажусь в постели с такой красавицей.
-Так я тебе и поверила. Мне кажется, ты ещё тот шустряк.
На самом деле КБ давно уже жил отдельно от семьи, изредка мимоходом навещая дочку и жену. Его маленькая квартира не пустовала. А в душевой кабинке, шутки ради, его приятельницы делали настенные надписи типа “здесь была Вика”. И надписями  этими была исписана вся кабинка.
-Эй, самаритянин, не спеши,  давай просто полежим.  Может,  выпьем ещё?
-А ты замужем? Расскажи о себе.
-Мой муж знаменитый в прошлом футболист, за сборную играл.  Замуж я вышла, совсем девчонкой.  Влюблена была,  чего там, звезда, красавец.
Был просто,  чумовой, подраться любил. Помню,  в ресторане ему показалось, что на меня кто – то не так посмотрел. Так он весь кабак на уши поставил. Безрассудный был.
А сейчас он – председатель спорткомитета, машина служебная, загранкомандировки.  Квартиру нам дали улучшенной планировки, дачу почти задаром построили. Теперь он четко знает: с кем надо дружить. Вообще оказался очень даже… рассудительный.
Э.., семьянин, какой  ты  неугомонный,  хочешь, чтобы я тебя на всю жизнь запомнила?  Давай поспим немного. Мне завтра в полёт, тебе тоже работать.

Утром КБ проснулся от жужжания электробритвы где-то за стеной. Лизы уже не было. Остался запах её духов и надпись в ванной,  помадой на зеркале: “целую Котик, не скучай”.
Выйдя из ванной, “КБ” проверил свой бумажник, всё было на месте. И золотой “ролекс” и перстень-печатка  продолжали лежать на тумбочке.
Сладостно потягиваясь, он вышел на балкон. Солнце приятно припекало плечи. Блаженная улыбка не сходила с его лица. Ему было легко и счастливо.
Однако, странную надпись она оставила. "Котик", - так в детстве звала его бабушка. А с её подачи и все близкие родственники.
Ну, женщины часто дают подобные кликухи.Особенно, когда всё хорошо, в самые эти моменты. КБ припомнил, что уже, и ни раз, был "зайчиком", "зайчонком", "зайкой", " медвежонком" и кем он только ни был.
А вот "котиком" в такой ситуации, - впервые. Ну и что, он - "котик", она "киска". Какая ещё " киска", - это, вроде, про другое.
Внедрение в его детство, было ему, как-то не по нутру, явно не в кайф.
А почему "котик" и с большой буквы "К". Тогда, это имя собственное, если с большой буквы.
А тогда - это, вообще,  его собственное имя, - Котик.
Может быть, он чего-нибудь брякнул во сне. А может быть он - лунатик?
Сомнамбулизм, звучит то как загадочно и романтично. Натворил всяко разного ночью, а утром и не помнишь ничего.
В этом что-то есть.Ведь, зачастую, что только ни скажешь ночью и главное, сам  себе веришь, а утром и вспоминать не хочется.


Начались дела, и он совсем забыл о Лизе. Только через пару дней, проходя мимо “авиа” кассы и встретив женщину в форменной “аэрофлотской” одежде он ощутил какую-то мимолётную радость.
Ещё через пару дней он уже с большой тоской вспоминал о Лизе, жалел, что не взял у неё номер телефона,  и свой не дал, да и назвался то чужим именем, – Игорь.  Игорёк,  хренов.
Он понял, что никогда не увидит Лизу, даже не может ей просто позвонить. Невозможность вернуть, повторить, попробовать ещё разок  раздражала. Ощущение неотвратимости и безысходности не давало покоя.
Это всё равно, что прожить ещё раз, сделать вторую попытку. Был бы у него её адрес или телефон он, может, и не позвонил бы никогда, зная, что в любой момент может это сделать. А вот не может.
 Никаких черновиков в жизни нет, всё один только раз. Как он раньше то об этом не думал, всё - таки,  не пятнадцать лет.

Лиза останавливалась в  “аэропортовской” гостинице,  значит можно выяснить там её адрес.
В гостинице ему сказали, что экипажи отдыхают без оформления, в тот день у них останавливалось семь экипажей из разных городов.
Но он не знает её фамилии, не знает города, откуда она прилетела.  Найти Лизу невозможно. Но она нужна ему. Может,  он  полюбил её? Конечно, вряд ли. Но ему надо её  увидеть. Просто увидеть и успокоиться.
Но это невозможно, он ведь не дал ей своего телефона, он  не сказал ей даже настоящего имени своего. Она была так искренна и откровенна  с ним,  а он кинулся проверять бумажник.

Откуда  это жлобство? Когда появилось? Ведь не был таким.
 А ты посмотри, с кем общаешься, кто тебя окружает. Этот недоумок Митяй – продать, купить, достать, кинуть – о чём с ним вообще можно говорить?
Он меломан? Может он любит послушать второй концерт Рахманинова для фортепьяно с оркестром или рапсодии Ференца Листа? Может он коротает длинные, зимние вечера с томиком Кафки или Шопенгауэра?
Или этот лучезарный Кравченко, твой компаньон? Кто он такой, чем он прославился этот крупный бизнесмен? Тем, что,  когда  работал прорабом на стройке, он тырил унитазы?
 Митяй, Кравченко, а ещё Миха  Бегемот, -  вот твоя компания, вот твой круг общения.
И ты спрашиваешь, откуда жлобство.
Сам то кто? Далеко ли от них? Ладно, Кравченко – деревенский паренёк, тяжёлое детство, что он в жизни то видел хорошего?
А из тебя лепили интеллигента рафинированного, и фортепьяно и английская школа. И  книги,  вроде, читал хорошие. И на  выставки тебя водили. В университете отучился, подавал большие надежды. Был самым молодым завлабом в своём НИИ.
  А толку то что? С  Михой  Бегемотом по Фене ботать  можно было бы и без университета. Ну, был ты неплохим программистом, а сейчас ты кто? Крупный финансист? Специалист по взаимозачётам?
 А что это, как не надувательство в крупных масштабах?                Долгами обменялись, налоги списали, а остальное  по карманам распихали. Бизнес называется. Кому от всего этого польза?
 А эти умники, твои компаньоны, а, точнее,  подельники – они же  всё для блага народа.  Как по телику знакомую харю увидишь, так обхохочешься от их милосердия и альтруизма. Но ведь это ты  им помогаешь. Это ты всю схему стыкуешь и наличные раздаёшь.
 Без тебя, может быть, и не докумекали, они то  ведь матмех  не заканчивали.
Ну, и что оставишь после себя? Что дочке расскажешь? Мол, да, хотел суперпрограммы создавать, установку эту свою  хотел соорудить, новое слово в науке сказать собирался. Собирался, но откладывал...
А придумал формулу откатов и обналички.  Вот этот дачно-дворцовый  посёлок дяденьки себе на казённые деньги с моей помощью построили.
А вот здесь “стрелки забивал” с дядей Магометом, нет, нет,  не с пророком Аллаха, а из дагестанской группировки.

Епифанов устроил ему приём…в бане. Были там и девчонки, не профессионалки, любительницы. Одна воспитательница из детского сада, а другая медсестра. Замученные и вялые.
В этой бане КБ сделал для себя открытие: ни медсестра, ни воспитательница не смогли его расшевелить.
Потом был приём у Корнилова в конторе, участвовала его секретарша с подружками – этакие современные гёрлы,  всё знающие и всё умеющие. Опять осечка.

Несколько раз он приглашал девушек из газетных объявлений – нулевой вариант. Одна очень  потешная, назвалась Элеонорой, очень старалась и беспокоилась, что если у него ничего не получится, он ей ничего не заплатит. Он заплатил.
А девушка то славная, глуповатая, но очень славная, нежная. Тёлка, вот уж точно тёлка. Откуда взялась то, ископаемое? С косой, румяная, круглолицая,  широкозадая, грудь огромная, - Кустодиевская девица, да и только. Ей бы рожать и рожать. Какая там  Элеонора, Аграфёна,  вот  кто.
Под предлогом посмотреть образцы он напросился в поездку с Ингой в один из райцентров. Эта, Инга,  ещё в прошлый приезд его интересовала, и что-то уже тогда  наклёвывалось между ними. Ингу,  за характерную немецко-прибалтийскую внешность, он прозвал Хильдой. Так вот эта Хильда на обратном пути завезла его на их загородную базу отдыха. Славно они отдохнули, но в постели опять ничего не получилось. Хильда, опытная и мудрая, перевела всё в милую шутку. Но, тем не менее, КБ было уже не до шуток.
Он всё время думал о Лизе, вспоминал её. Лиза стала его навязчивой идеей. Обедать теперь он ездил в аэропорт. Правда, ему и раньше нравилось бывать на вокзалах, в аэропорту – ощущение дороги и путешествий. В  ресторане аэропорта было чисто и уютно, вкусно кормили - это КБ сам  себя так уговаривал, а ездил сюда в тайной надежде случайно встретить Лизу.
Он прогуливался по аэровокзалу, у служебного выхода он встречал прилетающие экипажи, бывал в аэропортовской гостинице. Клял себя за безумие, безволие, идиотизм. А  на следующий день всё повторялось. КБ сильно похудел за эти дни. Пожалуй,  даже блеск в глазах появился, как у картёжников.
Он стал плохо засыпать, старался подольше посмотреть телевизор. Как бы случайно забывал выключить свет, на самом деле в темноте чувствовал себя неуютно. Если засыпал, часто просыпался, один сон он запомнил в деталях:
Густой туман, болото, он идёт по этому болоту, ноги вязнут, утопают.
КБ в рабочей спецовке, болотных сапогах, в
кармане спецовки почему – то  штангенциркуль. Из тумана появляется  русалка, нет, скорее сирена. Она зовёт его руками. У сирены красивая грудь Лизы. Он касается губами нагрубевших сосков. Она исчезает, появляется на другом берегу, зовёт его. Кругом штабелями сложены керамические трубы. Такие трубы используются в мелиорации. Он сбрасывает их в болото, пытается перебежать по ним, но они тонут. Он перекидал весь штабель, без толку. Достал штангенциркуль, измерил их   и  понял,  почему они тонут, - слишком тонкие и короткие.
А вот он лежит на лесной полянке, скошенная трава вонзается ему в спину. Больно, но никак не встать. Появляется Хильда. С треском поломанных веток,   расстёгивает ему молнию на штанах, достаёт содержимое из штанов, поглаживает и  внимательно рассматривает. Потом измеряет его штангенциркулем и разочаровано покачивает головой,  исчезает.
Появляется Элеонора, - девушка из объявления, в руках у неё керамическая труба, она засовывает эту трубу себе в рот, будто соломинкой пьёт коктейль, втягивает в себя болото и вместо болота уже пески.
Он идёт по пустыне, сапоги проваливаются в песок. То и дело проползают змеи под ногами, скорпионы, каракурты, фаланги, большущая ящерица прыгнула прямо на лицо. Его мучает жажда, порывистый ветер поднимает песок вверх, песок во рту, ушах, жгучая  резь в  глазах, невыносимая жажда. Капает вода,  где -  то рядом, он слышит, он тянется к ней, но …
Он проснулся на растерзанной постели, в ванной громко лилась вода из крана, оконная рама шаталась от порывов ветра, небо заволокло тучами, на подоконнике  разбитый графин, под ним на полу лужа.

Последние пять лет КБ даже в газетный киоск ездил на автомобиле
Здесь же он всё чаще бродил по улицам, рассматривал прохожих, вглядывался им в лица, от нечего делать придумывал им клички, фамилии, профессии. Он с большим интересом разглядывал постройки. В этом двух трёхэтажном городе на удивление хорошо сохранились старинные здания. Был представлен и русский классицизм, и модерн начала века, а на окраине большущие деревянные купеческие дома с кружевными ставнями на окнах, таким же кружевным крыльцом и забором. " На золотом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, кто ты будешь такой."
Однажды, спасаясь от дождя, он забрёл в Краеведческий музей. В экспозиции музея совершенно неожиданно оказалось несколько картин художника Мясникова.
 С этим художником дружил его дедушка.  КБ часто бывал с дедушкой у художника в мастерской. Одну из картин КБ знал с пятилетнего возраста, когда дед впервые взял его к художнику. Она висела над столом, за которым сидели, а чаще выпивали, дед с художником. Картина называлась “Утро на набережной Сены” и была написана в импрессионистской манере.
 Мясников живописи учился в Париже. Потом он  вернулся в Россию, участвовал во всяких “левых” объединениях художников. Кажется, даже был одним из основателей “Бубнового валета”.

КБ узнал  это от деда позже. А тогда, в первое посещение, он, бегая по мастерской, открыл для себя сам, просто чудо,  какое то. Серо – голубое пятно на стене превращается в картинку, если отойти на три шага и повернуть немного голову.
КБ очень нравились эти походы.  Ему нравился запах краски, старое кожаное кресло, мудрёные разговоры деда с художником.
Художника он помнил в одних и тех же штанах и толстовке с множеством накладных карманов
Из мастерской КБ всегда уходил с трофеями, - какие – нибудь безделушки, а когда стал постарше,  это были книги с шикарными иллюстрациями. Несколько раз он позировал художнику...

КБ решил купить в музее любимую с детства картину.
Служительницы, красившие стены в одной из комнат (в музее начинался ремонт) сказали что, директриса будет только завтра, и зовут её Пелагея Тимофеевна.
Выходя из музея,  КБ не сомневался, что картину ему продадут: по всему видно музей нуждался в деньгах, да и кто сейчас не нуждается. Опять же ремонт. Может,  каких экспонатов прикупить надо. Да и какие такие эстеты в этом захолустье отыскались, чтобы оценить живопись Мясникова.
План был такой: половину заплатить музею, а другую половину отдать директрисе. Вспомнив имя директрисы у КБ проскочило смутное сомнение, что же эта за старая карга,  с таким именем. Пелагея Тимофеевна.  Какая – нибудь религиозная фанатичка или старообрядка. Да, ну и имечко.  В наше – то время. Да, полноте, за деньги и старообрядка тремя пальцами креститься будет.
Весь вопрос сколько их.  Сколько понадобится денег,  он совершенно не представлял.  Но  картину он купит,  во что бы то ни стало. Ему казалось, что с покупкой картины у него всё изменится. Он впервые за последнее время отвлёкся от Лизы. Где взять деньги? Можно попросить Кравченко,  но за один день он  прислать не успеет, да и не хотелось просить Кравченко. Тот последнее время вызывал какой-то  протест. Казалось бы,   ничего плохого ему не сделал, наоборот даже, но раздражал всё больше и больше….
КБ взглянул на часы, хотя спешить было абсолютно некуда.
-Вот и деньги, - обрадовался он, - продам “Ролекс”. Вместе с часами он продал и перстенёк свой -  “КБ”.

В музее полным ходом шёл ремонт
Директриса вместе со всеми красила стены в большом зале,  но, КБ уговорил одну из сотрудниц её позвать. Директриса  вышла,  с недовольным любопытством оглядывая КБ. Она была одета в большущий, до пят, синий халат. На голове, закрывающий почти всё лицо,  платок. И на халате, и на платке свежие пятна извёстки. Узнав о цели визита,  она пригласила   КБ в кабинет.
Директриса внимательно его выслушала, но отказала.
КБ был очень опытный переговорщик, особенно, что,  касалось всевозможных финансовых схем, откатов и обналичек. Ему было непостижимо упорство директрисы.  КБ вошёл в азарт.  Предлагал всё больше и больше.

-Может она меня боится? - подумал КБ,  у него в голове не укладывалось, что кто - то может отказаться от такого предложения.
 Подобные переговоры он вёл сотни раз. Собственно, в этом и заключалась его работа в их,  так называемой финансовой кампании.  Руководители предприятий отдавали им в распоряжение векселя, ценные бумаги, продукцию, сырьё.  Иногда даже с убытком для предприятия, но обязательно  за какую - нибудь сумму лично для себя.
 Причём эта схема получила такое распространение, что воспринималась как само собой разумеющееся, как элемент современной экономики.
 Упорный отказ директрисы и удивлял и бесил КБ.  Он полагал, что должно быть сам где-то просчитался, не так сказал или мало предложил. Ему и в голову не приходило, что кто – то может отказаться от денег по какой – то другой причине.
-Эта старая вешалка, синий чулок,  сама не живёт и другим не даёт, - думал КБ, не зная,  что предпринять.
Вдруг в кабинет влетело очаровательное создание лет пяти.
- Дай двадцать рублей, цирк приехал.
- Дашка, какая ты чумазая, что же ты так врываешься? Не поздоровалась.
- Здрасте.
- У меня нет с собой
- Можно я дам? -  спросил КБ
- Мо-ж-но, - маленькая женщина с интересом перевела глазки на КБ.
Очаровательная девчушка была миниатюрной копией директрисы.
- Это Ваша внучка? – спросил КБ 
- Нет, дочка,- засмеялась директриса,- младшая.
- Господи, какой я болван, она совсем и не старая, - виновато взглянул  КБ на директрису. д               

И будто услышав его,  директриса  вышла из кабинета, пообещав, угостить чаем.  Вернулась уже в другом обличье – без халата и платка: перед КБ предстала красивая молодая женщина – взрослая Даша.
В синем, длиннющем халате и платке, директриса смотрелась типичным штукатуром-маляром. Бесформенное ведро, заляпанное извёсткой.
В сарафане на бретельках из тонкого трикотажа, вишнёвого цвета, слегка облегающем, - она напоминала Жаклин Кеннеди в лучшие её годы.
Тонкий трикотаж не скрывал, а всего-лишь подчёркивал прелесть её фигуры, живот, линия бёдер, высокая грудь. Великолепные, налитые, но не объёмные плечи. Косынка, оказалось, скрывала иссиня чёрные волосы, а тонкая золотая цепочка на шее контрастировала с ровным кофейным загаром.
Директриса успела не только переодеться, но и накрасила губы.Помада была в тон сарафану, тёмно-вишнёвой.Губы, сочные, слегка влажные, едва касались друг друга, в предвкушении поцелуя.
КБ,  привороженный видением,  привстал и потянулся к директрисе.Он успел приобнять директрису за плечи, ощутить бархат её кожи, а она совсем и не противилась этому...как в дверь постучали и вошла с чайным подносом секретарша или кто-то из сослуживец, чёрт бы её побрал.
Директриса отстранилась не выказав ни малейшего смущения, широко улыбнулась, продемонстрировав великолепные зубки, провела язычком по верхней губе и жестом пригласила КБ к столу.
Чаепитие было сервировано по высшему разряду. Не то, что, как это часто, бывает в офисах: разнокалиберные чашки с чуть отколотыми по краям  блюдцами, одна на всех чайная ложечка, какая-нибудь банка в качестве сахарницы....
Во-первых, мельхиоровый поднос, потом крахмальные салфетки, мельхиоровые же ложечки, такая же сахарница, специальная вилочка для тонко нарезанного лимона, щипчики для сахара, тончайшего фарфора чашки....
Такую сервировку КБ, пожалуй, видел только в раннем детстве, в доме своей бабушки по материнской линии.
Во время чаепития КБ пытался уловить настроение директрисы, каким-то образом вернуться к "прерванному полёту", но директриса никак не показывала, что, что-то, между ними происходило только-что, не сходила с курса вежливо-деловой беседы.
И КБ стало казаться, что ему всё причудилось. 
Когда КБ поведал о своих встречах с Мясниковым в детстве, директриса очень удивилась, обрадовалась, и КБ почувствовал, что допущен на другой уровень доверия.
Она заметно оживилась, КБ, показалось, что и сидела она, как-то, по другому,по-домашнему, что ли.
Вообще, КБ заметил, что Мясников был для неё предметом обожания. Её отношение к нему выходило за рамки только профессии. Она относилась к нему как к родственнику. Как будто это был её родной и очень любимый... дедушка.
 Она рассказала КБ, что по творчеству Мясникова защищала диссертацию.  Потом она победила в конкурсе на получение гранта и по этому гранту год училась в Париже. Она нашла дом в Париже, где  жил художник. Познакомилась с внучатой племянницей его квартирной хозяйки. Подружились. Эта внучатая племянница оказалась  исскуствоведом. Она  подарила  их музею семейную реликвию, акварель с автографом Мясникова.
К юбилею художника директриса добилась постановления об организации музея – квартиры   ( оказалось, что Мясников родом из этого города,  что отец его был купцом первой гильдии и почётным гражданином  )
Директриса  так увлечённо обо всём рассказывала. Свой рассказ она дополняла мимикой, жестикуляцией.
КБ сначала поддакивал для приличия, а потом и сам  увлёкся. Ощутил себя участником,  и,  ни  без удовольствия,  приметил, что директриса приняла его в свою компанию.
  Она рассказала, с какими трудностями  перевозила из Парижа  этот подарок, акварель  Мясникова.  Как её мурыжили на границе, на таможне; ей казалось, что  на всех инстанциях с неё хотели содрать денег.
 КБ слушал её и любовался. Ему казалось, что они знакомы сто лет, так уютно ему  не было уже очень давно.
 Он не мог понять, как он, сперва то ошибся с этой очаровательной женщиной, принял её совсем за другую, с возрастом напутал...

-Вам бы имя сменить, уж больно оно Вам не подходит.
-О ля ля, мусьё начинает хамить. Это бывает, когда у мужчины что – нибудь не получается.
От этой двусмысленности, особенно в контексте последних дней, КБ  расхохотался и попробовал выкрутиться:
-Ну, Вы такая утончённая, знаток, внешность,  манеры и… Пелагея Тимофеевна
- Пелагея Тимофеевна, –  старший методист музея? – недоумённо спросила директриса
- Как? Простите, а вас как зовут?
- Меня зовут Полина Дмитриевна.
- Да ну? Значит, это меня ваши сотрудницы запутали. Они назвали Вас Пелагеей Тимофеевной. Я и представил Вас совсем другой....
- А Вы....   Вы типичная москвичка  или ленинградка. Когда я услышал имя,  Пелагея Тимофеевна, я представил деревенскую, кондовую тётю.
- Одним словом приехали к туземцам и решили обменять сокровища на стеклянные бусы.  А где огненная вода?
- Да, вот имя, думаю, такое патриархальное...
- И опять ошиблись, сами всё запутали. Пелагея в нашем музее стажируется.  Она приехала из Москвы, совсем молоденькая и очень симпатичная аспирантка. В наш город она приехала к мужу, офицеру. Между прочим, Пелагея Тимофеевна, - дочь очень известного искусствоведа, профессора. Она коренная москвичка.
- А вот я, как раз,  местная. Родом я даже не из этого города, а из деревни сто сорок километров отсюда. Мама моя сельская учительница, а папа механизатор,  тракторист.
    Спасибо, конечно, что приняли меня за столичную штучку, но я не               комплексую по этому поводу.
       Знаете, я считаю провинциальность (Вы ведь это имели в виду?) – это понятие вовсе не географическое. Так же, как интеллигентность, - понятие вовсе не генетическое. Мы же с Вами знаем сколько угодно примеров, как у признанных интеллигентов, дети получаются полные ублюдки.
Вот Вы, например, из Ленинграда, выглядите вполне прилично, а первое впечатление произвели совсем неинтеллигентного человека. Так, купчишка какой-то,  нувориш.
Если бы не сказали про знакомство с Мясниковым, я бы с Вами и говорить то не стала. А вот поговорили, и совсем другое впечатление. И очень даже рада знакомству. И рассчитываю, что Вы ещё к нам приедете. И, может быть, какие - нибудь фотографии Мясникова нам привезёте из семейного архива.

При прощании Полина Дмитриевна  ему улыбнулась….
  Она ему даже слегка подмигнула. Улыбнулась так…, что ему и уезжать расхотелось.

-Приезжайте, обязательно приезжайте ещё….  Буду ждать…
Кажется, это была уже не формальная вежливость директрисы музея.

 
 
Когда КБ вышел из музея, навстречу ему бежала Дашка, где – то  успела упасть,  на обеих коленках зияли свежие царапины.
- Мама ещё там? – спросила она, еле переводя дыхание
КБ кивнул, и она побежала дальше, остановилась и испытующе посмотрела на КБ:
-Ну, Вы то в цирк хоть идёте?
- А слон приехал?
Не - а …, зато крокодил приехал  и    мм…. дрессированные лягушки приехали,  фокусы там разные.  Пойдём...


 
Во время одной из прогулок на глазах КБ задавили человека.
 Не задолго до этого КБ сидел в скверике на привокзальной площади  и обратил внимание на компанию молодых мужчин, все как на подбор рослые, со спортивными сумками. Волейбольная заводская команда едет на игру, подумал КБ.  В ожидании транспорта они весело чего-то обсуждали. Взрывы хохота доносились до скверика, где сидя на скамеечке, КБ созерцал постоянно меняющуюся панораму привокзальной площади.
 Кто-то только приехал, вот его встретила жена с дочкой, лица радостные. А вон те, по-видимому, уезжают, ждут поезда. Скорее всего,  едут на отдых всем кагалом, бабушка, наверное, свекровь, чуть высокомерно поглядывает на молодуху, а молодуха суетится, то вещи пересчитывает, то носочки поправляет маленькой своей дочке. На привокзальной площади суета, кто-то бежит, опаздывает, кто-то еле переставляет ноги, устал от дороги, пересадок, скорей бы уж и приехать.
Кто-то не успел купить пирожков, а кому-то приспичило пивка за пять минут до отхода поезда. Кому-то не хватает денег на билет, а другой думает прикупить ещё каких-нибудь сувениров, всё равно деньги пропадают, отпуск то закончился. На привокзальной площади идёт бойкая торговля пивом, мороженным, одеждой, овощами, колбасой, радиоаппаратурой,  всем, всем, что ни попадя.
 На привокзальной площади жизнь кипит и бурлит.
А волейболисты так и стоят в кружок. На самом деле не стоят, двигаются; шутливо задевают друг друга, боксируют, подпрыгивают, приседают, гогочут. КБ немного даже позавидовал их беззаботному веселью и бурлящему здоровью.
 
 И вот один из них, стал перебегать улицу, может,  что-то  хотел купить в дорогу,  пропустил проезжающий автобус, пропустил легковушку, а попал под встречный грузовик.
 Толпа зевак, кровь на мостовой, машина «скорой», бледно-серое лицо водителя грузовика.


КБ был так удручён этим жутким  зрелищем, что чуть было сам не угодил под резко затормозившую перед ним «Волгу».
- Эй,  Котяра, чего так шарахаешься от старых товарищей?
 Из «Волги» вылезал громадный, Валя Карамышев, его дружок по универу. Они учились на одном курсе, вместе играли за сборную университета по гандболу, потом, после окончания, работали по распределению в одном НИИ.
Вообщем, дружили. Валя в университет поступил после армии, то есть был постарше остальных сокурсников. На курсе Валю любили. Родом он был с Кубани, южно - русский выговор, не всегда правильные ударения, что было предметом постоянных шуток. Валя не обижался, наоборот, ещё и подыгрывал этим шуткам. Вот реакция сильного, самобытного человека.
В Вале ощущалась  какая-то основательность, природная, такая крестьянская, мудрость и, наверное, доброта.
 Доброта, в смысле, муху не обидит, а по второму смыслу Валя был очень даже прижимистый.

- Ты как тут оказался, Кот, в этом захолустье? Мы то здесь бабки заколачиваем. Вот, познакомься, мой напарник, Витёк. Очень подающий надежды мнс. Кстати, он из лаборатории « автоматизации», ранее успешно возглавляемой тобою, а ныне безвременно тобой покинутой.
Мы тут подрядились провести научно – технический переворот на шарико-подшибниковом заводе.
 Приехали то на два дня, а вот уже четвёртый день копаемся. И ни черта не получается. Понимаю, что ерунда, какая-нибудь в монтаже, ищем, почти всё перелопатили, а всё равно не фурычит.
  Витёк парень хороший, мой, кстати, любимчик, но ещё зелёный, не очень-то посоветует. Мы решили сегодня передохнуть, отключиться, а уж завтра…. Поехали с нами.  Купнёмся,  выпьем, закусим,  поболакаем....
 
- Слушай, Кот, а ты здесь очень занят? Может, взглянешь, так сказать, незамыленным оком.
- Да ты что, Валя, я давно уже не по этой части.
- Ладно,  прибедняться то. Ты Кот – игрок основного состава. Вообще, если по времени можешь, то помоги. Я хочу вместе с тобой посмотреть.
 
Копались они до ночи. Всё получилось.
КБ остался у них ночевать в заводской общаге. Выпили водки,  Витёк организовал мировую закусь, там были даже бычки в томатном соусе.
- Котяра, а где ты трудишься то? Вали к нам.
 Помнишь Фишера?  Приезжал к нам из Швейцарии? Так вот он нас завалил заказами. Аппаратура у нас сейчас…, увидишь, закачаешься.
 Вообщем, так, если до середины августа к нам перейдёшь, в сентябре беру тебя на выставку, в город Базель. Неплохой, между прочим, городок. У нас там будет три стенда.  С Фишером увидишься, пивка попьём.
  КБ проснулся первым. Самочувствие превосходное. А главное,  он почувствовал, такое приятное, но давно забытое шевеление. Шевеление внизу живота.  Да что там шевеление, его просто  распирало.


Лизу КБ встретил всё- таки. Только - только прошёл сильный дождь. Прошёл такой полезный  в летнем городе, короткий ливень. Нету пыли, счастливые, глотнувшие свежести,  прохожие. Между прочим,  КБ мог бы,  и разминуться с Лизой. В его воображении Лиза была в форме «Аэрофлота».
Никакой формы, никакого аэрофлота.... До плечей её скрывал большой, куполообразный, полупрозрачный,  зелёный зонт. Одета она была в просторную шёлковую блузку сочно зелёного цвета, а на шее такого же цвета крупные бусы. Она была великолепна, загорелая, выцветшие на солнце, светлые волосы мокрыми струйками падали на высокую грудь. И короткая юбка,  бёдра… ложбинки подколенных ямок… щиколотки. 

Он так этого ждал, моделировал, обдумывал каждую фразу, воображал. Но вот встретил и как будто, не было этих мучительных дней.
- Привет, Лиза.
- О, привет, ты,  что всё ещё здесь?
- Ты не представляешь, что тут со мной произошло, мне надо многое тебе рассказать. Ну, для начала я не Игорь вовсе, меня зовут Константином.
- А вернее Котиком, как звала тебя твоя же родная тётя Зоя.
- ? ? ?
- Да, да Котик, это всё наяву, ты в полном сознании, но включилась машина времени.
Назад, лет на двадцать. Я -  Лиза, лучшая подружка твоей двоюродной сестры Маши, нам по двенадцать, а тебе уже двадцать. Дело происходит на улице Садовой 27 , ты иногда туда заходишь. Ты,  уже студент, одет ты, чаще всего, в такой клетчатый свитерок. На нас с Машкой не обращаешь ни малейшего внимания, а мы ловим каждое твое слово.
Вот так-то, Котик, надо бережно относиться к девичьим грёзам. А теперь закрой рот, осторожно, чтобы не прикусить язык, и пойдём куда- нибудь, перекусим.

Послесловие.

Константин Борисович много раз бывал за границей. В поездках у него всегда был небольшой саквояж или портфель, и он с большим предубеждением относился к пассажирам с объёмным багажом.
Всем этим безумным  профессиональным челнокам с их поклажами можно было только посочувствовать.  Да, и обычные туристы или командированные всегда чего нибудь пёрли, более удачного глагола не подобрать, из заграницы. Перевязанные скотчем, коробки, китайского исполнения клеёнчатые сумки, и опять коробки, мешки и ещё несколько мешочков из «Duty  free».

Но в этот раз, возвращаясь из Швейцарии, из города Базеля, с выставки,  он и сам тащил огромную сумку.
В ней - множество всяческих подарков: для жены с дочкой, для своей двоюродной сестры и её домочадцев. Были  подарки  и  для Лизы.
А для дочки Полины Дмитриевны  он вёз большого, говорящего, зелёного попугая… ,  разумеется,  резинового.