Игра в кости

     Междугородний автобус выплюнул нас на грязную обочину раскисшей весенней дороги. После уютного сонного тепла было зябко. Надев сапоги и  подхватив свои сумки, мы с подругой устремились к деревне с чудесным названием Журавлики. Где-то там, за полем и перелеском, у подруги «за умеренную плату» завелся  большой  старый дом.
     Утреннее солнышко, уже успевшее расквасить дорогу, добросовестно пригревало. Согревшись и, наконец, осознанно вдохнув чистого весеннего воздуха, напоенного запахом черемухи, мы ощутили счастье свободы от городских забот и вскоре уже наслаждались от предвкушения деревенского уединения  майских дней отдыха.
     Задыхаясь под тяжестью сумок, подруга живописала мне красоты  лесов и полей, окружающих деревню. «И обязательно сходим за сморчками! Тут их видимо-невидимо…» - успела она сообщить, вместе с сумками падая в лужу. 
     Мы окончательно повеселели, когда, наконец, грязные и счастливые,  вышли к деревне Журавлики, живописно раскинувшейся на обогретых солнцем пригорках.
     Горожане,  уже успевшие  добраться до своей недвижимости,  радостно и по-деревенски открыто приветствовали нас на каждом шагу. После вынужденного зимнего безделья, народ с раннего утра занимался своим простецким хозяйством: что-то городил, что-то приколачивал, что-то строил… Шли долго.
     Длинная деревенская улица привела нас к окраине, где стоял дом подруги. Нас встретил покосившийся забор, охраняющий суверенную собственность и художественно  сломанное крыльцо, вызвавшее справедливое негодование подруги. «Моему братцу – только бы на охоту ходить, а больше ему ничего не надо!». Брат,  по специальности  зоолог (как и мы с подругой) и преподаватель университета,  действительно был страстным охотником. Он всегда держал эстонских гончих и пытался добывать с их участием дичь, которой тут пока было еще предостаточно. По словам подруги, ему всегда было не до хозяйства, а тем более, не до огорода. «Вот так и живем …» - ворчала она, отыскивая куда-то провалившийся ключ от дверей  дома.
      Под крышей за скрипучей добротной дверью оказался  огромный амбар-«предбанник». Здесь висели на веревке прошлогодние банные веники, а в углу среди прочей старой рухляди стоял нехитрый огородный инвентарь. Поднявшись ступенями выше, мы попали в большую светлую комнату с настоящей деревенской печью. «Ну, вот и дома!» - радостно сообщила подруга, стаскивая с себя грязные сапоги, - сейчас печечку затопим и поесть не помешало бы.» Открыв занавески на окнах, она на минуту примолкла, подозвала меня и, указав на старушку с ведрами воды медленно обходившую лужи, зашептала: смотри,  это баба Анисья, наша деревенская колдовка, настоящая ведьма, ее тут все боятся. Дальше последовали  рассказы о кознях бабки Анисьи, от коих не раз пострадала мама моей подруги Полина Мироновна, после покупки дома ежегодно проводящая лето в деревне.
       Это действительно была странная бабуля.  Когда вся деревня сажала картошку, однажды ночью она закопала в  огороде у подруги какую-то дохлую кошку, а наутро пришла к хозяйке дома каяться. Причитала: «Прости, Миронна,  что так вота получилося» «Ну, что ж ты так, Анисьюшка?!» - Вся деревня от тебя плачет» - выговаривала бабке учительским тоном мама подруги.  «Да, вот… и сама не знаю, что делаю», - пожаловалась бабка Анисья, и, не далее как на следующую ночь…прикопала в том же месте дохлую крысу. Утром история повторилась с еще большими причитаниями. Утирая грязным фартуком слезы, бабка Анисья клялась больше никогда так не делать, шла в огород и под зорким оком «Миронны» проводила санитарные работы по очистке огорода…

      Хорошенько закусив, мы отправились прогуляться. Мне не терпелось  посмотреть на местные красоты, заглянуть в лес, где на пригорках уже цвели белые анемоны, нежная голубовато-сиреневая печеночница, синяя сибирская пролеска и желтый гусиный лук.
      Узкая тропинка привела нас к старому, заброшенному деревенскому кладбищу, где в изобилии росла черемуха. Сорвав несколько веток, мы прихватили с собой ее чарующий аромат. Провалившийся мостик через бурный ручей не вызывал доверия, и мы свернули  в лес. Здесь, в низинке на опушке  среди берез и осин  нашли пару строчков. Грибы не взяли. И напрасно. Чем дальше мы заходили в лес, тем чаще на глаза  попадались то строчки, то сморчки… И мы решили, не откладывая дело в долгий ящик, на следующий день с раннего утра вернуться сюда за добычей. Да и вообще  подруга пообещала назавтра найти таких грибов «Ужас сколько!».
      Вдосталь набродившись по лесу, мы вернулись в деревню. Вечерело. Поужинали городскими запасами. Ложиться спать было рано и, чтобы скоротать время, засели играть в кости. Темнело быстро,  и вскоре  мы зажгли свет.
      Как только щелкнул выключатель, снаружи послышались шаги, и кто-то робко постучал в дверь. «Вот и гости подвалили! - тихо сказала подруга и гостеприимно крикнула «Входите- входите!». Дверь натужно заскрипела, и на пороге возникли трое детей. Они вежливо поздоровались с тетей Томой, быстро оглядели комнату и без стеснения с детской непосредственностью сообщили: «А мы за конфетами пришли…». Тетя Тома засуетилась с сумками в поисках конфет.
      Заметив на столе незнакомые для них предметы – игральные  кости, - кто-то из детей с любопытством спросил:  «А что это вы тут делаете?». Я, старая дура, ни о чем таком не думая, радостно пояснила: «Да вот, днем сходили на кладбище, а теперь в кости играем!». Наступило молчание. Дети попятились к двери и, забыв о конфетах, бросились наутек. Моя тетя Тома была в ступоре. «Ты с ума сошла! Что такое говоришь-то?! Подумать только – «сходили на кладбище и в кости играем!»  А между прочим, это были внуки  бабки Анисьи!..» Мы  посмеялись и продолжили игру.
      Минут через десять в дверь снова постучали. Теперь это была сама бабка Анисья, из-за спины которой выглядывали трое внучат. Уж, конечно, без нее такое дело никак не могло обойтись! «Вота, - сказала она, - видела-да я, как вы к кладбищу-то  засветло шли, а теперь дети говорят, как ночь-то подошла, так вы да в аккурат в кости играть засели. Правда что ль?»
На такую заявку мы не знали что и ответить. На кладбище были? – Были. В кости играем? – играем. К ночи? – К ночи. Стали объяснять про игру. Как оправдывались.
      Ушла бабка Анисья с внучатами. А мы опять за свое – в кости играть. Через какое-то время чувствую, что-то в горле царапает, будто косточка рыбья застряла. Пошла воды попила, - не помогает. Смотрю, подруга тоже кружку воды принесла. Спрашиваю:  «Ты что чаю не напилась?». – «Да нет, - отвечает – в горле что-то застряло, а вроде ничего костлявого  не ели…» «То-то и оно, - говорю, -  Наверное, бабка Анисья наколдовала…» «Точно, - говорит подруга, - она. Вот увидишь, ровно в полночь все пройдет как и не было. Вот тогда – точно она.» Так все и случилось.
      Наутро, положив в корзинку термос и бутерброды, мы отправились за грибами. Едва мы вышли на деревенскую улицу, как вдали увидели бабку Анисью. Она шла нам навстречу с вязанкой хвороста. Заметив ее, подруга прошептала: «Все! Грибов не будет!». «Да ладно тебе… - откликнулась я. «А вот увидишь!»- шепнула она в ответ.
     Бабка Анисья, приветливо улыбаясь, остановилась и сбросила вязанку. Она явно намеревалась побеседовать с нами. «С утром добрым! Никак за грибами собрались?». Эти приветливые  слова будто выбили корзинку из рук подруги. Корзинка грохнулась и термос тут же  разбился. «Ая-яй, беда-то какая,- запричитала бабка Анисья, - плохая примета-то, грибы-та да попрячутся…» «Ничего, бабушка, мы их найдем, - храбро заявила подруга, и мы двинулись дальше. «Не оборачивайся! – предупредила она меня, - может еще и обойдется…». Не обошлось! В тех местах, где было множество строчков и сморчков, было пусто. Их и след простыл. Проявив упорство, мы до позднего вечера без результата рыскали по лесу. Увы! Наш поход за грибами так и закончился «пустыми хлопотами».
     «Вот, такая она, бабка Анисья, колдовка наша деревенская…» - подытожила нашу неудачу подруга. Настроение упало. В кости больше играть не хотелось. 
На следующий день самым ранним автобусом мы вернулись в город.