Сегунат Миядзаки

СКАЗКИ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ ДЕТЕЙ

Двадцать шестого июля сего года в России произошло событие, к сожалению, никем, кроме киноманов, не замеченное. Имеются в виду, конечно, не люди, пишущие на стенах «Цой – жив!», а самые что ни на есть киноманы без кавычек, то есть любители разумного, доброго и вечного, запечатленного на целлулоидной пленке шириной тридцать пять миллиметров.

МИЯДЗАКИ И НАВСИКАЯ БЕЗ ТРУСОВ

Последние выходили из отдельных кинотеатров в состоянии, близком к просветлению и, не побоимся этого слова, нирване. «Как, и это было нарисовано еще в восемьдесят четвертом? И нам показали только сейчас? И где после этого ум, честь и совесть у прокатчиков? И где раньше были наши глаза?» Примерно такие эмоции витали над ведрами с недоеденным от эстетического шока поп-корном – там, где только что показывали ремастированную версию классической аниме-полнометражки «Навсикая из долины ветров». Придумал и нарисовал которую, в свою очередь, пока еще живой, дай бог ему здоровья, классик японской кинематографии в целом и мультипликации в частности – Хайао Миядзаки.

Наша страна предлагает десятилетним девочкам лишь истории о влюбленности, но, глядя на моих юных подруг, я чувствовал, что не это по-настоящему дорого их сердцам, не этого бы они хотели. И я задумался, нельзя ли снять фильм, в котором главными героинями стали бы именно такие девочки...

По мнению автора, в недалеком будущем нас всех ожидает полный армагеддец. Но не простой, а японский, то есть замысловатый и крайне неприятный. Поверхность планеты покрыта джунглями, зараженными смертельно опасными грибками, убивающими за пять минут лошадь, а хомячка за этот же период времени разрывающими на куски. Люди, чудом уцелевшие на мелких незараженных территориях, едва оправившись от пережитых потрясений, немедленно снова начали меряться различными частями тела в целях окончательной победы добра (наших) над злом (ненашими). Возможность остановить стремительно летящую под откос историю предоставляется Навсикае – принцессе самой некровожадной, но одновременно и самой технически отсталой народности. Такова завязка истории, принесшей своему создателю славу и открывшей ему дорогу к нынешнему статусу «японского Диснея». Которого, кстати сказать, Миядзаки активно не переваривает.

Навсикая – имя дочери царя феаков из греческого эпоса «Одиссея». Навсикая – нереальная, одаренная, прекрасная. Женихам и мирским радостям предпочитает арфу и песни, тонко чувствующей душой любит слиться с природой. Не испугалась выброшенного на берег окровавленного Одиссея, спасла его и сама перевязала раны, песней помогла забыть о заботах. Познакомившись с Навсикаей, я вспомнил одну японскую героиню – по-моему, из «Цуцуми тюнагон моногатари». Химэгими – Любительница гусениц, как ее называли, несмотря на свое знатное происхождение, даже выйдя из детского возраста не оставила привычки бегать по лугам, восхищалась превращением гусеницы в бабочку и слыла чудачкой. Она не брила брови и не чернила зубы, как все ее ровесницы, и автор отмечал, как нелепо она выглядела – чернобровая и белозубая. Для меня Навсикая и Любительница гусениц незаметно слились в один образ.

И есть за что. Первым фильмом маэстро, дублированным для американской аудитории, была как раз «Навсикая». Диснеевские умельцы посчитали, что в оригинальном виде мульт будет неправильно понят широкими массами трудящихся из-за содержавшихся в нем смысловых японских мега-примочек. Мудреные сцены и фразы вырезали, оставшиеся немудреные смонтировали в несколько иной последовательности и переназвали «Воины Ветра». Миядзаки пообещал сделать обрезанцам харакири. А когда со студией Диснея был заключен контракт на прокат в Америке еще одного фильма Миядзаки, «Унесенные призраками», он послал представителю студии Харви Вайнштейну по почте самурайский меч с запиской «No cuts». Что, в вольном переводе на русский, означало: «Минздрав предупреждает».
Америкосы, конечно же, немедленно и ассиметрично отреагировали. Поскольку цифровой ремастеринг «Навсикаи» делался, похоже, все той же студией Диснея, то отдельные цвета на экране стали ярче, живее и натуральнее. В том числе цвет нижнего белья главной героини, ранее бывший нежно-бежевым. В улучшенной версии он стал телесным настолько, что практически слился с девичьей анатомией, которую режиссер щедро демонстрирует в эпизодах полетов Навсикаи над отравленными джунглями на некоем летающем девайсе. Что и породило массу глупых вопросов, на которые уже изрядно устали отвечать во всевозможных анимэшных FAQ-ах – как у них там бабы ходят, в панталонах, или без? А Хайао, таким образом, явочным порядком записали еще и в классики хентайной манги, что, конечно, совершенная провокация.

МИЯДЗАКИ И ПАНК НА ПАРОВОМ ХОДУ

«Навсикая» стала первым классическим фильмом Миядзаки и единственной крупной работой, созданной им еще до основания студии «Гибли». Что, конечно, слегка бросается в глаза по сравнению с его позднейшими мультами, такими, как «Ведьмина служба доставки», «Летающий замок Лапута» или «Унесенные призраками». Но шаги командора уже отчетливо слышны. В фильме уже присутствуют любовно выписанные темы и детали, прошедшие красной нитью по всем следующим картинам Хайао.
Поскольку про любовь японских мультипликаторов к изображению девочек в возрасте набоковской Лолиты с большими глазами не писал сегодня только неграмотный, много говорить об этом непременном атрибуте картин Миядзаки не будем. Предпочтения художника на стороне девочек младшего школьного возраста – только в этот период они способны к непосредственному восприятию особенностей окружающего мира, скрытых от недобрых взрослых глаз. Наглядный пример – фильм «Сосед Тоторо», в котором две девочки, четырех и семи лет от роду, устанавливают добрососедские отношения с духами-хранителями леса.

Я очень люблю девушек. А в моменте превращения девочки в девушку есть некое потаенное волшебство, которым хочется поделиться с другими. Огромная бездна существует между независимостью и доверием в душе и мечтах современных японских девочек – это тоже причина, по которой я обращаюсь к этим образам. У меня есть пять юных знакомых и, я провожу каждое лето с ними на даче в горах. Я хотел создать фильм, который бы им понравился – кстати, для этого я и взялся за «Унесенных духами».

Следующая большая любовь Миядзаки – летательные аппараты, юниты и девайсы самых невероятных конструкций и размеров. Откуда что берется, понятно. Миядзаки-старший был владельцем фирмы, в которой изготавливались детали хвостового оперения истребителей серии A6M Zero корпорации «Мицубиси». К тому же первые годы своей жизни Хайао провел в воюющей стране с культом камикадзе. Произошла любопытная вещь: юный художник стал страстным фанатом техники и летательных аппаратов, но войну возненавидел всеми фибрами души. Как это проявилось в его фильмах, нетрудно заметить невооруженным глазом – даже самая шизоидная «гражданская» авиетка вроде мухолета или орнитоптера, выглядит нечеловечески достоверно. В то время как объекты военного назначения, типа бронепоезда и корабля воздушных пиратов в «Лапуте» выглядят вызывающе карикатурно. Правда, и тем, и другим объектам присуща скрупулезная инженерная проработка и техническая правдивость – Миядзаки не раз говорил, что всякий технообъект на экране должен выглядеть настолько достоверно, чтобы было понятно, как и из чего его построили, а пользующие его герои смогли бы в случае чего починить девайс самостоятельно. Еще без особого напряжения можно обнаружить, что маэстро неравнодушен к эстетике стимпанка – альтернативной реальности, находящейся на уровне развития начала XX века с такими чудесами техники, как паровой двигатель, дирижабль, газовая лампа и керогаз.

ТОП-5 САМОЙ СТРАННОЙ ТЕХНИКИ ИЗ ФИЛЬМОВ ХАЙАО МИЯДЗАКИ

1. Котобус. Создание нечеловеческой фантазии Миядзаки – биомеханический гибрид автобуса и кота. Внешне похож на кота, но с двенадцатью лапами. Имеет очень информативный указатель, указывающий, куда и к кому нужно ехать. Находит любое место, передвигается самыми немыслимыми способами и с огромной скоростью, внутри не похож на живое существо, хотя сидения покрыты мехом и могут подниматься по желанию кота. Видит в темноте, испуская из глаз лучи света. Крысы со светящимися глазами – его сигнальные огни. Вид снизу обнаруживает явные признаки самца. Появляется в фильме «Мой сосед Тоторо».
2. «Летающее крыло». Легкий авиамеханизм со складными крыльями, двигателем и поручнями, держась за которые можно управлять полетом. Способно раскрываться в воздухе. Транспортное средство «Навсикаи из долины ветров».
3. Мухолет. Небольшой двухместный воздушный мотоцикл, подражающий полету насекомых. Задача решена с применением двух пар небольших крыльев, машущих с большой скоростью в противофазе. Кроме машущих крыльев, мухолеты снабжены еще и реактивными ускорителями. На мухолетах передвигаются многие персонажи фильма «Летающий замок Лапута».
4. Сам летающий замок Лапута, названный так Миядзаки по аналогии с летающим островом из «Приключений Гулливера» Джонатана Свифта. Его происхождение и силы, движущие замком, в фильме так и остаются до конца не понятными – скорее всего, это творение неизвестной нам цивилизации, во много раз превышающей нашу по уровню развития. Кстати, в европейском прокате фильм назывался просто «Castle In The Sky», поскольку la puto означает, сами понимаете, кого.
5. Бродячий замок Хаула из одноименного кино. На этот раз – техно-магический конструкт, выполненный в уже знакомом по другим работам маэстро стимпанковом ключе. Подавляющая своими размерами избушка на курьих ножках из клепаной стали и на паровом ходу. Правда, все ее детали удерживаются вместе больше с помощью заклинаний, поскольку после «киношной» смерти одного из персонажей – волшебника Кальцифера – замок немедленно развалился на запчасти.

МИЯДЗАКИ И ДРУГ ЕГО ТАКАХАТА

Далее, в порядке перечисления, идет следующий любимый образ художника – женщина в возрасте, мать, бабушка или даже глубокая старушка. Это, скорее всего, противоположный полюс девичьей темы, так мощно раскрытой Миядзаки. В каждой бабушке живет маленькая девочка – идея достигает наивысшей точки развития в «Бродячем замке». Говорят, что мать мультипликатора была строгой и очень умной женщиной – младший брат Хайао, Сиро, как-то проговорился, что она – точная копия Долу из «Летающего замка Лапуты», правда, не внешне, а по характеру. Именно она, а также многочисленные родные и близкие Хайао, активно воспротивились идее отрока угробить, с их точки зрения, свою молодую жизнь на рисование картинок. И отправила юношу получать модное политолого-экономическое образование. Тщетно.

Я ведь хотел заниматься комиксами и ничем другим, а рисовать вволю не давали! Выдающихся успехов у меня не было, и весь этот период позже вспоминался как спячка. Чтобы получить возможность работать над комиксами, я поступил в университет. А для практики стал ходить по соседству в студию господина Сато. Это был мой учитель рисования со школьных времен. Комиксы никак не удавались. Я не видел, есть ли прогресс хоть на полсантиметра в день, или все это вообще бессмысленно. Меня одолевали тревоги, тоска и беспокойство. Каждую субботу я приходил в студию и в одиночестве рисовал гипсы. Вечером появлялся учитель, смотрел, как я уныло работаю, потом предлагал выпить чашечку сакэ. Мы пили и разговаривали о политике и о жизни. «Жизнь – не развлечение, это сплошная скука. Вот почему я пишу картины, занимаюсь обманом. Настоящее – на холсте, там душа. Наверно, и с комиксами так же».

Детские впечатления о войне и связанными с ней чувствами страха и одиночества выплескиваются на экран в доброй половине фильмов Миядзаки. В «Соседе Тоторо» остается одна потерявшаяся маленькая девочка Мэй, в «Унесенных призраками» – девочка Тихиро, родители которой, поев заколдованной еды в элитной бане, где оттягиваются боги и духи со всего мира, превратились в свиней. И, разумеется, прививка послевоенными воспоминаниями навсегда сделала из Хайао убежденного антимилитариста (но не пацифиста!) и марксиста (но не коммуниста!).

Со стороны отца семейным делом был военный завод. Отец говорил: «Народ всегда прав – это и Сталин сказал». Но временами рассказывал и о том, как простые мужики, тот самый «народ», убивали китайцев. Значит, мы – агрессоры, виновники войны? Значит, отец и все его поколение заблуждались? А я, его сын, – продукт ошибки? Это было время, когда я сомневался в себе и отрицал себя.

Успешно, насколько это понятно сегодня, преодолев трудности обучения ремеслу художника, Миядзаки устроился работать на студию «Тоей». У дураков и гениев мысли сходятся. Хайао знакомится там с еще одним, будущим, классиком манги – Исао Такахатой, во время отрисовки фильма «Похождения солнечного принца Холса». Фильм провалился в прокате, а его создателей руководство студии бесчеловечно выжило с работы, нажив себе тем самым безжалостных конкурентов. Ибо над «Навсикаей» Миядзаки и Такахата работали уже вместе. Вместе же они основали и собственную анимационную студию «Гибли», изначально рассчитанную на производство полнометражных мультфильмов. Тема, даже для середины восьмидесятых, была неслыханной – девяносто процентов анимэ-мэйнстрима составляли короткометражки или сериалы. До этого сладкая парочка успела поработать наемниками на студиях TMS и Nippon Animation, попутно изучая манеру работы множества талантливых мультипликаторов, работавших рядом с ними. Судьба свела Хайао и с кумиром его детства – Осамой Тэдзукой, от которого, впрочем, он быстро и неприязненно отвернулся.

Одно время он всюду твердил: «Будущее за ограниченной анимацией, надо делать три кадра в секунду!» Но ведь ограниченная анимация не значит обязательно три кадра в секунду. И когда позже он бросился в другую крайность и стал ратовать за полную анимацию, у меня не было впечатления, что он понимает ее смысл. В народном театре есть фарс про то, как барин учится декламации и заставляет холопов слушать; такой же была и анимация Тэдзуки. Отправной точкой для него послужил Дисней, у него не было учителя в Японии. Я думаю, до последнего в нем оставалось чувство неудовлетворенности, желание, наконец, превзойти старика. Поэтому он так и не избавился от навязчивых идей, что надо догнать и перегнать «Фантазию» или «Пиноккио».

МИЯДЗАКИ И ЕЖИК В ТУМАНЕ

Как многие уже поняли, Миядзаки-сан не относится к категории людей, любящих поболтать – скорее, наоборот. Трудоголик-аниматор не в восторге от необходимости давать всяческие интервью и тратить время на кинофестивалях. Он на них и не появляется – не приехал в Берлин за своим «Золотым медведем», не удосужился лично забрать своего «Оскара» из L.A., и награждение в Венеции своего «Бродячего замка Хаула» также посетить отказался. Поэтому сведения о том, какие люди и фильмы больше всего повлияли на творчество маэстро, мы с риском для здоровья отжали из немногочисленных плодов его общения с прессой.
Как и следовало ожидать, самое большое «ку» Хайао высказал отечественному мультпрому – целых два раза. Оказывается, Миядзаки в восторге от творчества Юрия Норштейна, создавшего в самые мрачные годы тоталитарного застоя психоделическо-психоаналитическую ленту «Ежик в тумане». А звездный коллега Миядзаки, Такахата, удосужился даже написать книгу о Норштейне и его мультах. Далее Миядзаки упоминает мультфильм Льва Атаманова «Снежная королева», нарисованный аж в 1957 году.

Я увидел этот фильм в самый тяжелый для себя период – когда решал, оставаться мне аниматором, или нет. Благодаря ему я понял, что качественная, хорошо прорисованная анимация способна достучаться до самых потаенных глубин человеческой души.

Второе место в пристрастиях Миядзаки почетно поделили европейская анимация и кинопродукция рiдной Японщины. После просмотра мультфильма «Хакуйаден, или Легенда о белой змее» пока еще будущий, на тот момент, мультипликатор два дня не мог спокойно заснуть. Его не миновала судьба миллионов советских школьников, по гроб жизни втрескивавшихся в Алису Селезневу. Только фамилия японской Алисы была Паи-Ниан. Ну, и, как уже говорилось, Хайао выражал свои глубочайшие респекты Осаме Тэдзуке – несмотря на сложное отношение к его личности и значению для японского кино.

Я никогда ему не подражал, никакого сходства не находил, тем не менее, мне говорили, что получается похоже. Это страшно задевало мое самолюбие. Некоторые считают, что как раз с подражания и надо начинать, но я так не думал. А когда сам видел в своей работе сходство с Тэдзукой, то вытаскивал все рисунки, что скопились в столе, и жег. Сжег, простился с прошлым – и начинал с основ, учился рисовать с натуры, делал наброски. Но избавиться от влияния было не так-то просто...

Еще один переломный фильм в жизни мастера – французская рисованая экранизация сказки Андерсена «Пастушка и трубочист». Выполнил ее режиссер Поль Гримо в 1952 году. Из этого действительно прелестного мульта Хайао вынес для себя банальную ныне, но в то время вполне новаторскую идею о том, что анимация может и не предназначаться детям всецело. А заодно – несколько технических и сценарных идей помельче, которые, как говорят злые языки, использовал в своей работе «Замок Калиостро» – люки, башни с подъемными устройствами, свадьба тирана и главной героини и все такое.

СЫН МИЯДЗАКИ

В то время как русские 3D-аниматоры учатся пользоваться Maya, строя трехмерные модели объектов из миядзаковских лент, сам le grand master принципиально не желает уходить из два-дэ. Его все так же не радует западная квадратно-гнездовая прямолинейность сюжета, когда с первых кадров ясно, кто хороший, а кто нет. Как это обычно и бывает в жизни, чисто положительных или чисто отрицательных героев у Миядзаки нет, а к концу кино злодей может оказаться даже незаменимым помощником героя. Как Баба-Яга у Высоцкого, которая «по-своему несчастная», а, значит, с нею и ей подобными принципиально возможен диалог и взаимопонимание. Вообще тема взаимодействия Миядзаки с русским художественным наследием еще ждет своего первораскрывателя – здесь и его любимые бабушки с девочками внутри, и Бродячий замок, являющийся по существу ни чем иным, как избушкой на курьих ножках, и эскизы принца Аррена в старинном русском кафтане и с саблей на боку. Последнее, правда, уже из нереализованного концепт-арта сына Хайао Миядзаки, Горо, и его полнометражки «Сказания Земноморья», но богатые семейные традиции в карман не спрячешь.

Будь моя воля, я бы первым делом уменьшил количество комиксов, видеоигр и еженедельных журналов. Я бы резко сократил индустрию детских развлечений. Мы тоже часть этой индустрии, но я считаю, что дети должны смотреть кино раз или два раза в год, и запретил бы дополнительные занятия после уроков. Слишком многие хотят нажиться за счет детей. Вокруг нас слишком много развлечений. Виноваты взрослые, это они неправильные. Дети – всего лишь зеркало взрослого мира, поэтому неудивительно, что они тоже не такие, какими мы бы хотели их видеть.

Наверное, есть еще одна причина, по которой Миядзаки-сан и его фильмы любимы и уважаемы во всем цивилизованном мире. Анимация имеет неограниченные возможности по части повествования. Нарисовать можно и то, что наша с вами головы в состоянии вообразить, и даже большую часть того, что вообразить нельзя. Хайао Миядзаки, безусловно, талантливый режиссер, художник, сценарист и прочая, и прочая. Но, прежде всего – он совершенно бесподобный рассказчик. Который с удовольствием рассказывает нам о нашем детстве, его страхах, фантазиях, радужном восприятии окружающего, провоцируя тем самым нечеловеческую ностальгию по утраченному. А ностальгия, как считает сам Миядзаки – универсальное чувство, которое говорит на понятном для всех языке.

Веселье, а не пустой балаган.
Динамичность, а не разрушение.
Много любви, но похоть ни к чему.
Много гордости и свободы, простейший сюжет без боковых веточек, мотивы действующих лиц тоже сама ясность.
Все мужчины полны веселья и сил, все женщины неотразимо прекрасны, все радуются жизни, и мир тоже бесконечно светел и красив – вот какой фильм мы снимаем.

При подготовке материала были использованы тексты интервью с Хайао Миядзаки разных лет.

Журнал "Хулиган", сентябрь 2007.